(Un)calculated Risk

Знакомая вспышка зеленого света осветила темную комнату Морти. Жуткое свечение исчезло так же быстро, как и появилось, может быть, даже быстрее, и Морти не нужно было иметь глаза на затылке, чтобы понять, кто стоит над его кроватью. Рик ничего не сказал, как и он сам. Морти не знал, сколько часов он пролежал так, свернувшись калачиком под одеялом и притворяясь, что всего мира не существует, но напряженная тишина, которую Рик носил рядом с собой, как вторую кожу, поглотила эти часы бодрствования, как будто они были ничем. Бесконечные часы, когда он пытался собрать воедино разрушенную пустошь вместо сердца, казались мгновением по сравнению с мучительной вечностью, которую он провел, ожидая, когда Рик заговорит, и Морти не мог вспомнить, когда в последний раз он был так болезненно встревожен. — Подвинься. Напряжение в теле Морти внезапно отпустило, просачиваясь сквозь трещины, как вода из разбитой вазы, и он обмяк на простынях. Он хотел поспорить, выгнать Рика и настоять на том, что тот причинил уже достаточно вреда, хотел просто остаться один, но Морти устал. В нём больше не осталось сил бороться. Подобно жеребцу, сломленному упорством более слабых людей, неистовый дух Морти наконец иссяк, и в его жилах не осталось огня. Поэтому мальчик сделал, как просил Рик, придвинувшись ближе к стене и освободив место для мужчины на его крошечной кровати. Он почувствовал, как матрас прогнулся под весом Рика. Движение и протестующий стон пружин были гораздо менее заметны, чем когда это делал кто-либо другой, и, возможно, это было свидетельством того, насколько худощавым на самом деле был его дедушка под всей той ублюдочностью, или, может быть, Рик просто настолько хорошо умел оставаться незамеченным, когда хотел. Морти зажмурил глаза, пытаясь отрешиться от всего этого, но не смог сдержать резкого вдоха, когда Рик скользнул под одеяло, удивив его тем, как прижался всей длиной своего обнаженного тела к спине подростка. Каждый дюйм тела Рика был прижат к нему, прижат к его спине и подогнут под его коленями, мужчина свернулся вокруг него, равномерно накрывая всё тело подростка в порыве защитного собственничества. У Морти перехватило дыхание, когда он почувствовал дыхание Рика на своем затылке. — Рик? Его голос звучал в темноте так тихо и робко, каким он не был уже много лет, и Морти старался не зацикливаться на том, насколько жалобно он звучал. — Не сейчас, — прошептал Рик в ответ, обнюхивая крошечные завитки на затылке Морти, прежде чем замолчать. Морти больше ничего не сказал. Он лежал тихо, ожидая, когда Рик скажет ему, что, черт возьми, происходит, чувствуя, как его внутренности одновременно плавятся, срастаются и находят новые способы разорваться на части. Это было самое эмоционально опустошающее молчание в его жизни, более напряженное и внушающее страх, чем большинство ситуаций, где на кону стояли жизнь и смерть, и хотя он был совершенно уверен, что в его теле не осталось ни единой слезинки, влага всё же потекла по его щекам. Но Рик прикасался к нему. Прикасался так, словно он что-то значил для него. Он водил своими длинными, умелыми пальцами вверх и вниз по боку подростка, поглаживая бедро Морти и проводя пальцами вниз по внутренней стороне бедра, дразня теплую чувствительную плоть там. Его прикосновения были мимолетными, перемещаясь с места на место, скользя вверх по телу Морти, чтобы провести по его ключице и вниз по грудине, поглаживая его подтянутый живот и проводя пальцами по лобку, лаская и в то же время избегая прикасаться к его возбужденному члену. Морти был сбит с толку. То, что произошло ранее, причинило ему неописуемую боль, он был опустошен их разговором и настолько выжат, что едва мог функционировать. Единственная причина, по которой он всё ещё был в сознании, заключалась в том, что он был слишком измучен, чтобы спать, Морти был уверен в этом. Он знал, что должен был положить этому конец, но был слишком слаб. Так слаб. Руки Рика на его теле казались божественными, они ощупывали его так, как никогда раньше, исследовали его, наслаждались им, в то время как Рик оставался прижатым к нему сзади, его собственный член упирался в задницу Морти, и тот не мог отказать себе в удовольствии наконец заполучить внимание мужчины. Это было так приятно, как всё, чего он когда-либо хотел, как всё, к чему он стремился с того первого их раза в гараже, и Морти откровенно захныкал, когда Рик начал покрывать поцелуями его шею. — Правильно, Морти, — выдохнул Рик, — Отпусти всё, и дедушка позаботится о тебе. Соглашаясь, Морти нетерпеливо кивнул, тихо плача и всхлипывая. Его тело казалось тяжелее, чем когда-либо, когда он прислонился спиной к Рику, раздвигая бедра и пытаясь заставить мужчину прикоснуться к нему там, где он хотел. Тот, не колеблясь, вознаградил его за доверчивую уступчивость. Через несколько секунд мозолистые пальцы Рика обхватили его ноющий член, и Морти беспомощно заскулил, когда Рик начал двигать кулаком. Ощущение прикосновения в сочетании с его разбитым эмоциональным состоянием немедленно заставило Морти извиваться, скулить и мяукать, требуя большего, пока Рик разбирал его на части, даже не стараясь. Все закончилось мучительно быстро. Морти просто был слишком уязвим и эмоционально незащищен, чтобы это могло произойти каким-либо другим образом, и менее чем через две минуты он с жалобным скулежом кончал в ладонь Рика. Он ожидал, что после этого всё закончится, его плавучее чувство осознания начало дрейфовать сквозь посторгазменное тепло в объятия сна, и, возможно, именно поэтому он так удивился, когда Рик продолжил прикасаться к нему. Мужчина уткнулся носом в его шею, покрывая поцелуями заднюю часть плеч Морти в промежутках между бормотанием слов, которые его мозг не мог полностью расшифровать. Он согнулся и смазал свой член спермой Морти. Подросток задался вопросом, трахнет ли его Рик, попытается ли он войти в него, не отправляясь на поиски смазки, или просто потрется об него сзади. Он ахнул, когда скользкий кончик члена Рика коснулся между его бедер, и этот вздох стал громче, когда Рик с гортанным стоном подался вперед. — Черт возьми, Морти, — выдохнул Рик ему в ухо, — ты такой чертовски мягкий. Такой мягкий для меня, детка. Морти задрожал в объятиях Рика, когда мужчина начал покачивать бедрами, трахая внутреннюю сторону его бедер с ничем иным, как спермой подростка в качестве смазки. Это было так странно, так непохоже на то, чтобы действительно иметь Рика внутри себя, и всё равно каким-то образом это было невероятно интимно. Он чувствовал, каким твердым был Рик. Он мог чувствовать нежную, бархатистую твердость его члена между своих бедер, трущуюся о его яйца, когда Рик двигался. Морти мог даже почувствовать, когда движения Рика стали более плавными, чему, несомненно, способствовала липкая влажность его собственного предэякулята. — Морти, ты можешь… Брюнет сжал бедра, крепче прижимая их друг к другу, прежде чем Рик успел закончить фразу, и мужчина застонал ему в затылок, лишь немного ускоряя свои движения. — Господи, Морти, да. Именно так, детка, продолжай сжимать меня между своих великолепных ног. Морти кивнул, больше самому себе, чем Рику, но снова был вознагражден, когда Рик взялся за его наполовину твердый член и начал водить большим пальцем взад и вперед по чувствительной щелочке. Он тихо вскрикнул от ошеломляющей природы действа, звук вырвался из него без какого-либо сознательного разрешения, но Рик просто шикнул на него, медленно и целеустремленно двигая бедрами и описывая большим пальцем дразнящие круги вокруг уздечки Морти. — Хороший мальчик, Морти, — хрипло прошептал Рик ему на ухо. — Просто бери то, что даёт тебе дедушка, детка. Перевозбуждение было далеко не таким сильным, как когда Рик оттрахал его на диване, вызвав у него третий и по большей части нежеланный оргазм, но оно всё равно было ошеломляющим, и Морти чувствовал, что он на грани безобразной истерики скорее от сильного удовольствия, которому подвергался, чем от эмоционального потрясения. — П-пожалуйста, Рик, — взмолился он, еще сильнее наваливаясь на партнёра. — Пожалуйста, что, Морти? Используй свои слова, детка. Морти, наконец, разрыдался от похвалы и ласкательных имен, слёзы снова потекли по его щекам, пока Рик покрывал покусывающими поцелуями его шею, подбородок и даже мочку уха. — М-м-ещё, Рик, пожалуйста, ещё, — скулил он, сильнее прижимаясь бедрами к ложбинке таза Рика. Мужчина застонал и крепко обнял Морти одной рукой, прижимая подростка к груди, просовывая свой член между его бедер, в то время как другой рукой начал дрочить Морти во второй раз. Полное прикосновение ладони Рика к его сверхчувствительной плоти заставило парня извиваться и скулить в объятиях мужчины, не в силах оставаться неподвижным, его тело вздрагивало в руках Рика каждые несколько толчков, и в конце концов тому ничего не оставалось кроме, как уткнуться лицом в изгиб шеи Морти, пока он притягивал их обоих ближе и ближе к оргазму. Выгнув бедра, Рик сорвал ещё один вздох с губ Морти, когда его член сильнее потерся о ягодицы брюнета, прижимая яйца ближе к его телу, и это всё, что потребовалось Морти, чтобы кончить во второй раз. Он затрясся в объятиях Рика, тяжело дыша и вскрикивая, когда снова излился в руку мужчины, его бедра резко напряглись, пока он переживал оргазм, граничащий с болью, и вида Морти, так эффектно извергающего семя, было достаточно, чтобы заставить Рика также перейти грань. Он зарычал на ухо парню, когда подался бедрами вперед, погружая свой член так глубоко между испачканных ляжек Морти, как только мог, точно так же, как он делал той ночью, когда был внутри него, и Рик застонал, кончая и извергая свою сперму по всей стене Морти и по простыни перед ними. После этого они оба тяжело дышали, опираясь друг на друга, и Морти даже не протестовал, когда Рик вытер испачканную руку о его одеяло. Он просто устало прислонился к Рику и закрыл глаза, тяжело дыша и ожидая, когда медленно спустится с высоты, дарованной ему мужчиной. Они оба довольно долго лежали в спокойном молчании, не произнося ни слова, пока пот остывал и становился липким на их коже. Но в то время как тело Морти медленно расслаблялось после интенсивного секса, его разум — нет. С каждой проходящей секундой замешательство и обида разъедали беззаботное спокойствие, которое он обрел в объятиях Рика, и в конце концов Морти больше не смог этого выносить. — Зачем ты это делаешь, Рик? — он задохнулся, едва в состоянии говорить из-за собственного сердца. Тонкая, жилистая рука обвилась вокруг его талии, и тихий, обиженный звук сорвался с губ Морти, когда Рик осторожно притянул его ближе. Их тела были так близко, между ними ничего не было, грудь Рика прижималась к его спине, и оба их сердца пытались встретиться посередине. У Морти от этого мурашки побежали по коже. — Ты говорил искренне? Морти не нужно было спрашивать, что Рик имел в виду. Конечно, он уже знал, и то, что Морти пришлось сказать правду, разбивало ему сердце. Он кивнул, прошептав тихое «да», как самое убийственное из признаний. Морти затаил дыхание, не в силах продышаться сквозь густое, отупляющее напряжение, повисшее после этого единственного маленького слова. Оно было повсюду, заполняя каждое пространство и каждую щель, забивая его легкие, как мокрая вата, оставляя его беспомощным, пока он ждал. Морти разом выпустил воздух, который всё это время задерживал, в прерывистом выдохе, когда почувствовал, как Рик с покорным вздохом прижался влажным от пота лбом к его затылку. — Это не должно было быть так, Морти, — тихо сказал он. — Как это должно было быть тогда? Рик долго молчал, но Морти не сразу почувствовал прежнее напряжение. Оно было сдержано рукой, крепче обхватившей его за талию, и призрачным прикосновением тонких губ к его шее. — Квэмптонские маки очаровательны, Морти, — голос Рика был подобен самому тихому раскату грома вдалеке, и, несмотря на усталость, Морти было нетрудно закрыть глаза и просто погрузиться в темноту, тихо слушая. — Они растут только на планетах, которые слишком темны и холодны, чтобы где-то поблизости было солнце. Им не нужна вода. Или свет. Или даже углекислый газ, чтобы выжить. Их клеточные стенки и ядра внутри более прочны на молекулярном уровне, чем большинство природных веществ, найденных в космосе. Морти нахмурился, гадая, к чему клонит Рик своим маленьким вступлением, но затем мужчина заговорил снова, и внезапно Морти не нужно было гадать. — Но самое интересное в этих цветах — это то, как они размножаются, Морти. Рик наклонился, устроившись чуть выше его плеча, и Морти прикусил губу, чтобы не издать ни звука, когда старик заговорил своим низким, гипнотизирующим голосом прямо у него над ухом. — Их пыльца — естественный эквивалент биометрического сканера, Морти. Видишь, эти цветы? Они настолько редки, что из-за биологических требований к их выращиванию и суровых условий окружающей среды, необходимых для их цветения, им трудно обмениваться ДНК. В большинстве случаев на планетах, где они действительно могут расти, разумная жизнь встречается редко. Атмосфера, как правило, разреженная, там просто недостаточно сильных воздушных потоков или активного движения, чтобы споры их пыльцы разлетелись к следующему цветку. Так что они приспособились. — Всякий раз, когда они вступают в контакт с органической жизнью, их споры прикрепляются к ней и зарываются в первый слой эпидермиса — кожу, Морти. Они выделяют химические вещества, которые имитируют… имитируют стремление к размножению у млекопитающих, и до тех пор, пока они не встретят другой тип ДНК того же вида, они не перестанут выделять феромоны в любое существо, к которому они привязались. Измученному мозгу Морти потребовалось мгновение, чтобы переварить эту информацию, разложив ее по полочкам, и попытаться охватить всю картину целиком, прежде чем он спросил: — Тогда почему на тебя это не подействовало, когда ты прикоснулся ко мне на корабле? Рик покачал головой, его теплые, предположительно раскрасневшиеся щеки коснулись плеча Морти и задней части его челюсти. — Это так не работает. Пыльца заражает не всех, кто вступает с ней в контакт, Морти, а только существ, которые встречаются с ней у источника. Цель состоит в том, чтобы распространиться, зацепиться за большее количество форм жизни путем воздействия, основанного на размножении, а затем передвигаться на этих формах жизни, зарываясь в их кожу, до тех пор, пока либо не будет найдена подходящая среда, либо пока зараженная сторона не столкнется с совершенно другим набором тех же цветов. Или до тех пор, пока вы не потеряете достаточно клеток кожи, чтобы избавиться от них. У людей это занимает не так много времени, как у других форм жизни, Морти, но всё равно это отстой. — Ты был инфицирован раньше? — удивленно спросил Морти. — О да, и не раз, Морти. И позволь мне сказать тебе, что, заразившись, ты можешь дрочить целыми днями на пролет и не добиться ни малейшего прогресса. И к тому времени, когда всё закончится, твой член будет так болеть, что ты едва сможешь держать его, чтобы отлить, в течение следующего месяца. Морти разрывался между отвращением к графическому описанию того, что произошло бы, если бы Рик не вмешался, и яростью на Рика за то, что он вообще потащил его за собой, когда знал, какими могут быть последствия ошибки. Последнее одержало верх. — Тогда зачем ты вообще взял меня с собой, Рик? — горячо спросил Морти. — Если ты был заражен раньше и знал, что может случиться, зачем ты вообще попросил меня прийти? Рик вздохнул и откинул голову назад, увеличивая расстояние между ними, когда положил голову на подушку, просто обнимая подростка. — Потому что, Морти, тебе нужно отправляться в приключения без тренировочных колес. Морти чуть было не развернулся, готовый соскрести последние силы и затеять драку, требуя от Рика объяснения, как рисковать своей жизнью почти ежедневно и быть включенным в десятку самых разыскиваемых преступников галактического правительства прямо после Рика, считается приключениями с тренировочными колесами, но тот был на шаг впереди. Он понимающе сжал талию Морти, и подросток, раздраженно фыркнув, успокоился, кротко глядя на беспорядок, который они устроили на его кровати, задаваясь вопросом, как Рик выберется из оскорбительной маленькой дыры, которую он сам себе вырыл. — Послушай, Морти, — сказал Рик у него за спиной, — любой придурок может совершить преступление. Мы делаем так, чтобы это выглядело круто, потому что мы делаем потрясающее дерьмо, которое всё портит, а потом мы просто исчезаем, но любая недоделанная форма жизни, которая может соединить две клетки мозга, может придумать, как украсть что-то, или разрушить что-то важное, или просто быть занозой в заднице. Однако то, чем занимаемся мы — наука, Морти. Пальцы Рика широко растопырились на животе Морти, и у подростка снова перехватило дыхание, когда голос мужчины приобрел мягкость и уязвимость, которых он никогда раньше не слышал при свете дня. — Ты не сможешь получить концентрированную Темную материю без квэмптонских маков, Морти. И вот так просто весь мир Морти рухнул под ним. — Это был тупой выбор и недоделанный план, Морти, я не говорю, что это было не так, — признался Рик, — но я пытаюсь начать вовлекать тебя в свою работу, Морти. С помощью науки. Ты никогда не станешь таким гением, как я. Я самый умный человек во вселенной, Морти, никто никогда не будет таким умным, как я, но я знаю, что ты не тупой. Подросток задрожал в объятиях Рика, преисполненный эмоциями, обрушившимися на него со всех сторон после слов мужчины, после осознания того, что они только что сделали, и что всё это значило. — Зачем ты это делаешь, Рик? — взмолился Морти, стараясь снова не заплакать. — Зачем ты мне это рассказываешь? Мужчина вздохнул ещё раз и притянул Морти обратно к себе, поглощая скудное пространство между ними, прижимая его к своей чрезмерно теплой груди и возвращаясь к исходной точке. — Просто предполагалось, что это будет одна из тех странных вещей, которые случаются в космосе и о которых мы больше никогда не поговорим, Морти. Как та штука в Дзета-секторе К. Кровь прилила к щекам Морти впечатляюще интенсивным румянцем, и он демонстративно уставился в стену, отказываясь даже думать о том, что имел в виду Рик. — Я ублюдок, Морти, но я просто хотел тебе помочь, — сказал Рик, и печаль в его тоне заставила сердце парня сжаться. — Одна маленькая дрочка, и с тобой всё было бы в порядке, Морти. Я держался настолько отстраненно и хладнокровно, насколько это было возможно, не подкалывал тебя ни хрена по этому поводу, не говорил об этом, ничего, и я думал, что на этом всё закончится. И теперь мы здесь, и ты… — «очевидно, влюблен в меня» — и я… Рик замолчал, и впервые Морти пожалел, что не может видеть его лицо. — Что ты, Рик? — спросил он, в животе у него затрепетало что-то более крупное и настойчивое, чем бабочки. — Я здесь и чувствую себя огромным мудаком из-за того, что причиняю тебе боль снова, и снова, и снова. Это был не тот ответ, на который он надеялся, и Морти поник, хмуро глядя на свои простыни. — Ох. Поражение в его тоне заставило Рика застонать, и ученый снова прижался лбом к затылку Морти, согнув предплечье и крепко прижимая его к себе. — Да ладно, Морти, не заставляй меня произносить это. Подросток молча кивнул. Он и так уже получил больше, чем мог надеяться, Рик не только признал его, но и, казалось, испытывал те же чувства, что и он сам. Он знал, что Рик не особенно хорош в выражении сентиментальных чувств. Старик, вероятно, поделился с ним за этот единственный вечер большим, чем за почти три предыдущих месяца, когда они ещё не переспали и находились в самых близких отношениях. Но, несмотря на всё это, Морти расстроился. Ему не нужно было этого слышать. Он знал, что Рик заботится о нём, он знал это ещё до того, как всё началось, но сейчас их отношения казались другими, как будто эмоции переросли в нечто большее, и на этот раз он хотел, чтобы Рик признался в своих чувствах и не пытался притворяться, что они исчезнут, если он не будет о них говорить. — Я люблю тебя, Морти. Подросток чуть не получил пощечину от того, как резко обернулся, чтобы посмотреть на своего дедушку, уверенный, что он каким-то образом ослышался. Однако один взгляд на Рика был всем необходимым доказательством того, что он не ошибся. Мужчина покраснел, реально покраснел, и хотя он, вероятно, списал бы это на секс, если бы Морти что-то сказал, в нем была застенчивость, и то, как он, казалось, не мог посмотреть Морти в глаза, заставляло сердце парня учащенно биться. Рик не пытался остановить его, когда Морти осторожно высвободился из объятий мужчины. Он без проблем позволил Морти перевернуться лицом к нему, и подросток посмотрел в лицо своему наставнику с благоговейным страхом. — Не жди, что я буду повторять это часто, — проворчал Рик, пытаясь сохранить лицо и по-прежнему не глядя ему в глаза. — Пожалуйста, Рик, ещё разок? Может быть, из-за тона его голоса или выражения лица казалось, что он не может в это поверить, но Рику хватило одного взгляда на него, чтобы сдаться. Он с подавленным вздохом обнял Морти за талию и приподнялся на локте, глядя в глаза подростка с немалой долей нежности. — Я люблю тебя, Морти. Тогда Морти наполнило спокойное, беспечное блаженство. Он не смог бы описать это, даже если бы попытался, но это было связано с тем, что Рик по-своему заботился о нем, и с тем, как он заявил вслух, что любит его, хотя не обязан был. Масштабность этого признания не потрясла Морти до глубины души, как он, возможно, ожидал. Вместо этого оно проникало в него, как медленная волна меда, тонкое, расплавленное сияние, которое освещало его изнутри и успокаивало что-то необузданное и взволнованное внутри него. — Я тоже люблю тебя, Рик, — прошептал в ответ Морти с застенчивой улыбкой. Старик ухмыльнулся, и румянец Морти слегка потемнел, проблеска Рика, которого он знал так хорошо, было достаточно, чтобы он застеснялся, и он почувствовал, как его сердце заколотилось в груди, когда мужчина обхватил ладонями его лицо и притянул к себе для поцелуя. Это был первый раз, когда Рик целовал его в губы, и, когда он обеими руками обнял мужчину за шею и притянул его ещё ниже, углубляя поцелуй к их взаимному удовольствию, Морти решил, что, возможно, жизнь на Земле была не так уж плоха.