Будущего нет

Ничем не примечательный день. Серый Питер снова награждает жителей шумным ливнем и северный ветром под двадцать метров в секунду. Едва не сносило деревья: они качались, трещали, словно рвались по швам. Поребрик потемнел от вечно мокрых ботинок мальчишек, бегущих со школы домой так радостно, будто до конца учебного года неделя, а не восемь долгих месяцев. Андрей махнул маме рукой, снова отказываясь ехать куда-то, ему уже давно не предлагали копать картошку каждые тёплые выходные, потому что взрослому серьёзному человеку, по сути его, ничего не внушить, а Князев младший как ни пытался, это дело не полюбил. Куда больше ему нравилось прожигать время в клубах после громких и шумных концертов, где девчонки облепляли со всех сторон, а пиво лилось реками, растекалось хмельными струйками по липкой, потной кофте. В таких местах весело было всегда, накачанный спиртягой мозг не воспринимал изменений во всеобщем настроении: драка – в ней можно поучаствовать, спор – в него можно влиться. Андрей чувствовал себя везде и со всеми свободным, особенно, когда каждым принятый Мишка был с ним, а не ставился в пыльной и грязной подсобке для несчастных уборщиков, которые сияют своим присутствием дай бог раз в месяц. Этот день был как раз одним из многих праздных, когда пиво рекой, девчонки красивые и напитые, а адреналин после концерта точно не даст думать в непонятном русле. Андрей натягивает любимую расписную кофту с небывалым удовольствием. Миха звонит в дверь и живо так напрягает в домофон, а Князев спускается по лестнице с двойной скоростью. Ему заранее весело и здорово, и Горшенёв у парадной улыбается и приобнимает за плечи. В незнакомый байкерский клуб они идут вместе и приходят даже не под градусом. Шурка встречает оболтусов с гитарой в руках, он только купил её и из объятий почти не выпускает, как Поручик со своими палочками. Андрей хлопает ему по плечу и смотрит на Мишку, а в глазах искорки непонятные, красивые такие, блестяще-красные. - Ну чё, Андрюх, сегодня с Истории твоей? – Князев лыбится и кивает, он всегда свою мёртвую женщину любил, хоть на каждом концерте орать её на последних здравых отголосках сознания. Они собираются в душной комнатушке – гримёрка, со слов организаторов – и пьют по рюмке крепкой водки, заедая чем-то очень сладким. Андрей хватает Михины бока и вытаскивает его на сцену, на виду у мощных, раскачанных мужиков в коже становится слегка неуютно. Приходится напомнить себе, что панки ничего не боятся. Концерт проходит громко, шумно, со вкусом и чувством, а Князь-то и рад, скачет дальше всех, орёт едва ли не громче Гаврилы. Вокруг Шуриков носится, отплясывает что-то непонятное, Мишка на него глядит и заливисто смеётся. Потом он ввязывается в драку за честь Короля и Шута, и Андрей ему, почему-то, ужасно благодарен. Диван мягкий, но просиженный и прожжённый, всё покоцанно, порванно и, кажется, опплёванно ни раз. Миха падает на него, не глядя, тянется за пивом, блондинка в короткой юбке садится на подлокотник и льстиво улыбается. Она красивая и яркая, но Андрей не хочет видеть здесь эту особу. Странная ревность в нём просыпается, а объяснить себе её не получается. - Мих, пойдём пройдёмся? – голос напряжённый, глухой, на фоне громкая музыка делает фразу почти неслышимой. - Андрюх, ну чё ты? Бери пиво, водку, кайфуй, – Мишка на него на секунду оборачивается, но что-то его останавливает в лице друга. Он встряхивается и к себе Князева подзывает. Андрей, естественно, не отказывается, подсаживается почти вплотную, бок к боку, плечо к плечу. Горшенёв успокаивается и дальше в тусу вливается, пиво, водка, дешёвый портвейн – всё, что сам себе и прописал. Он быстро напивается и, кажется, начинает высматривать знакомого барыгу, который постоянным клиентам скидку сделает и не наебёт, ну хотя бы постарается. Андрей эти перемены всегда замечает, лезть, конечно, не сильно хочет, но мозг за него думает. Он Мишку на себя тянет и, пьяным сознанием подумав, со всего маху садится на чужие колени. Мешать встать удумал, а друг злится и негодует, правда всего мгновение. - Андрюх, ты это, – завороженно руки поверх плотно обтянутых бёдер кладёт и проводит, сглатывает едва заметно, а девчонка с подлокотника ахуевше соскальзывает. Миша не замечает, руками продолжает гладить и глаза на Князя не поднимает, хорошо хоть, дышать не забыл как. Ладони его тяжёлые и крепкие, но какие-то уставшие, поэтому сильно не давят, только чуть-чуть. – Ты это, ё-моё. Андрей хмыкает и нихуя не понимает, просто ноги пошире расставляет, садится поудобнее, выжидает чего-то. Миха аккуратный, это совсем уж удивительно, он поднимает голову, смотрит в глаза и лицом приближается, будто поцеловать хочет. Их всё ещё окружают десятки бухих байкеров, поэтому Андрей отодвигается и чувствует расстройство. Кажется, будь они более незаметными, ничего не помешало бы. - Дюх, бёдра ахуенные, ты запомни, на самом деле, – искренне, чёрт, говорит, ну и как тут не улыбнуться смущённо. Князев кивает, и шибко сильно хочется Миху в подсобку увести да засосать со всей прытью. - Пойдём, Мих? – Андрей не указывает куда, но Миша заворожённо кивает и пытается встать, так и не оторвав от крепких бёдер рук.