Только Бизнес

Настойчивый стук в дверь снова повторился, но скрученная на кровати фигура не пошевелилась. Со стороны могло показаться, что юноша спал, если бы не широко открытые глаза, которые, не отрываясь, смотрели в одну точку. У него не было ни малейшего желания шевелиться и, тем более, что-то кому-то объяснять. Почему они все не могли просто оставить его в покое? Голова гудела от усталости, а те обрывки сна, в которые ему удалось провалиться за ночь, больше напоминали бред, потому что с ними стало только хуже. Тяжелее всего было просыпаться снова и снова, и каждый раз понимать, что все произошедшее – не сон и не плод его больного воображения, а самая настоящая реальность. Слезы на щеках давно высохли, но боль в груди не становилась меньше. Ему казалось, его снова и снова выворачивает наизнанку, а сверху положили тяжелую каменную плиту, которая, не переставая, давила сверху так, что, казалось, еще немного и его раздавит. Может быть так было бы даже лучше? Может быть тогда бы его страдания закончились? Стук в дверь наконец прекратился. Он на секунду прикрыл глаза, не в силах даже порадоваться наступившей тишине. В тишине все его мысли начинали звучать еще громче и от них не было возможности сбежать. В комнате было тесно, хотелось исчезнуть, оказаться где-нибудь на другом конце мира, где его никто никогда не найдет, но по злой иронии судьбы бежать было некуда. Телефон завибрировал и он по инерции протянул руку, чтобы сбросить входящий вызов. Он не помнил, какой по счету это был звонок за сегодня и, откровенно говоря, ему было все равно. Все, что он хотел сказать ему, он сказал вчера, не было ничего, что бы тот сказал или сделал, чтобы можно было хоть как-то исправить. Не было ничего стоящего исправления. Экран засветился и Гарри безразлично повернул его к себе лицом, там высветилось сообщение. “Возьми трубку или я приду к тебе домой лично.” Он скривился. Что бы Риддл там не говорил, он не посмеет заявиться к нему домой сейчас. А даже если и так, Гарри вдруг осознал, что ему было совершенно плевать. Ему больше не было, что терять. Это у Риддла будут проблемы, если неприглядная правда всплывет наружу. Он все еще был несовершеннолетним и у отца все еще были связи в полиции. Тем не менее, последнее, чего ему хотелось – это иметь перед лицом постоянное напоминание о Риддле с его непрекращающимися звонками и сообщениями. Был только один выход и Гарри надеялся, это ненадолго его остановит. Изменение настроек заняло несколько секунд, а оповещение о заблокированном номере вызвало секундную крупицу удовлетворения, но и та быстро исчезла, сменившись безразличной апатией. Как будто это что-то меняло. *** — Джеймс! — Лили Поттер резко осадила мужа, когда тот в сердцах выругался, заявляя, что убьет мудака, посмевшего обидеть его сына. Их бесконечные споры и причитания о том, что это была их вина, раз они не уследили, с кем общается их сын, не прекращались с того момента, как перед Гарри поставили тарелку с ужином. Звон в голове только нарастал. Она опять обернулась к нему и от жалости во взгляде его затошнило. — Гарри, сынок, ты нас пугаешь. Гарри никак не отреагировал. Опустив голову, он продолжил бесцельно водить вилкой по тарелке с нетронутой едой. Он ничего им не рассказывал. Конечно, не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о причинах его подавленного состояния. Его родители никогда не были глупыми людьми. На второй день изоляции, они штурмом взяли его комнату и буквально силой заставили спуститься в столовую. Все рождественские планы в их доме были забыты, но отовсюду на Гарри, словно в насмешку, смотрели яркие новогодние украшения, а разноцветные огоньки гирлянд издевательски подмигивали, постоянно напоминая о моменте, когда он последний раз чувствовал себя живым. Это было невыносимо. Говорят, тебе станет легче, если ты поделишься своими переживаниями с близким человеком, вместо того, чтобы оставаться с болью один на один, но он просто не мог заставить себя выдавить хоть слово. Он продолжал бездумно пялиться в то месиво на тарелке, что когда-то было едой, не обращая внимания на попытки родителей достучаться до него. Когда набившие оскомину фразы в который раз пошли по кругу, он отключился от внешнего шума, целиком уйдя в свои мысли. Проблема была в том, что они никак не могли ему помочь. В этот раз он был один на один со своими демонами и никто, кроме него самого, не был в силах это исправить. Аккуратно отложив вилку в сторону, он не глядя поднялся из-за стола и направился к двери, игнорируя оклики. Наверху его ждала спасительная тишина и мягкое одеяло – лучший способ встретить Рождество, когда твой глупый детский мир безвозвратно разрушен. *** Высокая фигура, в наспех накинутом на плечи зимнем плаще, спешно взбежала по обледенелым ступеням и без промедления проскользнула в стеклянные парадные двери огромного здания. Оказавшись в уютном тепле родного офиса, мужчина не смог сдержать вздоха облегчения. Если бы не праздник, улицы этого района кишели бы машинами в бесконечных пробках и его опоздание приняло бы критичные сроки. Остановившись на секунду перед кабинетом босса, чтобы перевести дух, он осторожно постучался. Изнутри раздалось приглашение пройти внутрь. Том Риддл стоял лицом к большому окну, заложив руки за спину, бесстрастно разглядывая кружащиеся за стеклом снежинки. На звуки вошедшего он не повернулся. — Ты заставил меня ждать, Барти, — его голос звучал ровно, а сам он выглядел максимально расслабленным, но Барти работал на Тома Риддла достаточно, чтобы распознать опасные звоночки. Он весь подобрался, осторожно делая шаг вперед и гадая, что именно могло послужить причиной дурному настроению босса, а также срочному вызову в праздник. — Простите, милорд, я не ожидал, что вы заходите встретиться сегодня. Мы с семьей отмечали Рождество в Сассексе… Взлетевшая вверх рука заставила его замолчать. — Достаточно, меня это не интересует. У меня к тебе серьезный разговор и я ожидаю, что ты будешь предельно честен со мной, — вкрадчиво проговорил он, отворачиваясь от окна. От этих слов у Барти по спине пробежал холодок. Тон не предвещал ничего хорошего. — Конечно, мой Лорд. — Замечательно. Произнеся это, он помедлил, внимательно разглядывая его лицо, после чего продолжил: — Видишь ли, так вышло, что на днях мой дом навестила моя дражайшая супруга, — на последних словах в его голосе послышалась издевка. — Так уж получилось, что она вмешалась в кое-что, что ее совершенно не касалось. Ты понимаешь, куда я клоню? — вкрадчиво спросил Риддл. Барти побледнел и медленно кивнул. Черт. Это было плохо. Риддл хищно улыбнулся. — Так вот, она, конечно же, больше не станет проблемой, но есть маленький нюанс, — он сделал паузу, внимательно разглядывая лицо мужчины. — Перед тем, как покинуть нас, она призналась мне по секрету, что получила известие от одного из приближенных ко мне людей. Ты имеешь представление, о ком я говорю? Барти нервно сглотнул. — Я не знаю, мой Лорд, но я догадываюсь. Это Розье? На лице босса отразилось удовлетворение. — Ты бесконечно проницателен, Барти. Не зря я так сильно ценю твой ум. Будь добр, просвети меня, почему ты не поделился со мной своими догадками раньше? — елейно усведомился он. — Я не думал, что он расскажет ей, мой Лорд. Если бы я знал… Холодный голос резко перебил поток бессвязной речи. — Для такого сообразительного человека, ты принимаешь слишком неправильные решения. Возможно, мне стоит преподать тебе урок? Только не это. Перед глазами всплыли счастливые лица детей и жены, что остались в Сассексе. Он знал, какие именно методы его босс любил использовать больше всего, когда хотел кого-то проучить. Барти вскинул умоляющие глаза, его кинуло в холодный пот. — Прошу вас, мой Лорд, простите меня. Клянусь, этого больше не повторится! — Это твое последнее предупреждение, Барти. Помни мою доброту. Мужчина благодарно склонил голову. Он больше не рисковал сейчас говорить что-то еще. После небольшой паузы, раздался вкрадчивый голос. — Ты сделал то, о чем я тебя просил? Барти весь подобрался, с радостью хватаясь за возможность перевести разговор в более безопасное русло. — Да, Поттеры отказали во встрече, я звонил им несколько раз, но они ясно дали понять, что не смогут встретиться в ближайшее время. На лице мужчины не дрогнул ни один мускул. — Они уточнили причину? — Что-то связанное с семейными проблемами, мой Лорд. Аккуратно очерченные губы сжались в плотную линию, а взгляд переместился куда-то выше его плеча. — Хм… Что ж, спасибо, Барти. Ты свободен. Тот, облегченно выдохнув, еще раз поблагодарил его и поспешил выйти за дверь. Том вернулся обратно к окну, устремляя взор в затянутое снежными тучами небо. Он недобро усмехнулся. Пора было нанести визит дорогому другу, в конце концов, будет просто кощунством не поздравить Эвана с Рождеством. *** Дорога до ванной занимала не больше минуты, но для Гарри она показалась вечностью. Стоило больших усилий заставить себя подняться с кровати и сделать несколько шагов за пределы комнаты, и если бы не естественные потребности организма, которые он больше не мог игнорировать, он бы предпочел и дальше оставаться в своем маленьком мире из четырех стен. Машинально переставляя ноги, он на автомате добрался до дальней двери в коридоре, не особо заботясь, будут ли его передвижения кем-то услышаны или нет. Оперевшись на гладкую белую керамику раковины, Гарри медленно поднял голову, чтобы встретиться взглядом в отражении с человеком, которого видел там впервые. Из зеркала на него равнодушно смотрели пустые глаза на осунувшемся болезненном лице. Темные круги под глазами выдавали бессонные ночи последних дней, а его сгорбившаяся спина и опущенные плечи завершали убогую картину. Гарри иронично усмехнулся. Он выглядел просто жалко. Ему было противно от себя самого. Скривившись, он выкрутил на полную кран, чтобы плеснуть себе в лицо холодной водой, как будто та могла смыть всю ничтожность из отражения. На удивление это немного привело его в чувства, отчасти выдергивая из состояния коматоза, в котором он существовал последние дни. У него не было никаких планов. Сейчас он просто выживал, пытаясь понять, что ему делать дальше. Внутри было пусто. Все, казалось, онемело, отделилось от реальности, как будто все его внутренности кто-то взял и выгреб ржавой лопатой. За свои шестнадцать лет он еще ни разу не испытывал предательства, у него была замечательная семья, верные друзья и даже те недолгие отношения, что у него были, закончились мирно и обоюдно. Предательство Тома стало ударом в спину, он доверял ему, верил в его чувства, в конце концов, тот клялся в серьезности намерений и обещал не врать, когда они только-только начинали встречаться. На деле же оказалось, все его красивые речи не стоили и гроша, в одночасье лопнув как мыльный пузырь. Он ощущал себя обманутым и использованным. Интересно, сколько человек знало правду, в тайне насмехаясь и со стороны наблюдая, как Гарри ведет себя как влюбленный дурак? Пальцы сжались в кулак, до боли впиваясь ногтями в кожу. Малфой точно знал. Он даже пожалел его, тогда на приеме, а сам Гарри еще наивно считал, что тот ему завидует. Он был смешон. Из-за двери раздались приглушенные голоса, вырывая его из отравляющего котла мыслей. — Дорогой, ты в порядке? — аккуратный стук в дверь. Мама. Каждый раз, стоило ему пробыть в ванной дольше десяти минут, она находила причину, чтобы проверить, не сделал ли он чего-нибудь с собой. Гарри усмехнулся. Как бы хреново ему не было, он не подарит этому мудаку счастья лицезреть его слабость. Он не станет одним из тех несчастных идиотов, что свели счеты с жизнью из-за ублюдков, о которых через пару лет бы уже и не вспомнили. Ему с лихвой хватало ненависти к себе за то, что доводит себя до состояния овоща, вместо того, чтобы послать все к чертям и жить дальше. Проклятый образ снова и снова всплывал перед глазами, напоминая о счастливой и безмятежной сказке, ненавистные чувства держали за горло цепкой хваткой, отказываясь отпускать, чтобы сделать глоток свежего воздуха. “Это пройдет, нужно только время” — как заклинание повторял он про себя. Верил ли он в это сам? Послышался повторный стук. — Я в порядке, мама, — глухо отозвался Гарри, поморщившись от звука собственного голоса. Он буквально видел, как за дверью напряженные плечи матери расслабились и она облегченно выдохнула. — Не задерживайся там надолго, сынок, к тебе тут кое-кто пришел, — чересчур радостным тоном сообщила она, после чего тихие голоса стали постепенно удаляться. Гарри прикрыл глаза, медленно съезжая вниз по закрытой двери. Гости были последним, что ему сейчас было нужно. Он не хотел никого ни видеть, ни слышать. Все, что ему было нужно, это чтобы его просто оставили в покое. *** — Гарри! Как только его нога переступила порог, Гермиона подскочила со своего места на кровати, чтобы заключить его в не по-женски сильные объятия. Он покачнулся, машинально хватаясь за косяк двери и пытаясь удержать равновесие. Голодание, как и бессонница, не добавляли ему сил. Лохматая голова приподнялась с его плеча. — Что случилось? — прошептала девушка, внимательно разглядывая его осунувшееся лицо. Гарри отвернул голову. — Я в порядке, Гермиона, — проговорил он уже заученную наизусть фразу, — тебе не стоило приезжать. Глаза подруги опасно сузились. — Гарри Поттер, не смей делать из меня дуру! Что он сделал? — последние слова она буквально прошипела ему в лицо. Гарри поджал губы, дергая головой в сторону, когда Гермиона попыталась взять его за подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза. Он мягко отстранил ее, делая шаг в комнату и плотно прикрывая за собой дверь. Он не сомневался, что мама была где-то недалеко в попытках разузнать больше. Игнорируя пристальный взгляд Гермионы, он подошел к кровати, опускаясь и опираясь локтями в колени, зарываясь пальцами в спутанные волосы. — Все кончено, Гермиона, — бесцветным голосом ответил он и иронично усмехнулся, — ты как всегда оказалась права. — Гарри… — Я был идиотом, — перебил ее он. Оказывается, ему все-таки нужно было кому-то выговориться. — Посмотри на меня, — он поднял голову, чтобы встретиться со взглядом полным жалости. Он горько улыбнулся. — Как я вообще мог поверить, что у меня с ним все серьезно? — Не говори так, — тихо прошептала девушка, в ее глазах стояли непролитые слезы. — Ты достоин самого лучшего. На этих словах Гарри громко засмеялся, его лицо искривилось в подобии гримасы. — Он тоже так говорил, знаешь? Гермиона закусила губу, осторожно присаживаясь рядом и притягивая его к себе. Они молчали. — Что… произошло? Некоторое время он не отвечал. — Он женат, Гермиона. Девушка охнула, на руке, что она сейчас сжимала, скорее всего останутся синяки. — Она заявилась в дом за день до Рождества, — ровно продолжал Гарри, словно не замечая ее реакции. — Славное вышло знакомство, — его губы опять растянулись в кривой усмешке. — Но… как? — заметив его взгляд, она затараторила: — Я имею ввиду, вы же были вместе все это время, ты буквально жил у него, как он мог тебя от нее скрывать? — Насколько я понял, она жила в другом городе или другой стране. Не важно. Это ничего не меняет, я хорошо подошел на роль личной шлюхи. — Гарри! — Не стоит, Гермиона. Как я уже сказал, ты была права, — он хмыкнул. — Мне нужно было хоть раз в жизни послушать вас. — Ты не можешь винить себя. Он… умеет очаровывать. Никто бы перед ним не устоял! — она опустила глаза, теребя в пальцах уголок одеяла. — Он так смотрел на тебя… Мы с Роном тоже поверили. — Хм… — выдавил он из себя, отвернувшись. Почему-то от ее слов стало только больнее. Напоминание о том, как Риддл к нему относился, как будто он был для него самым важным человеком в мире, о его взглядах и словах, очень жгло глаза. Очертания комнаты стали размытыми, Гарри вскользь осознал, что у него текут слезы впервые с той самой первой ночи перед Рождеством. Последние дни он напоминал себе зомби. Без нормального сна и еды, все, что он делал – это лежал, таращась в пустоту, не проронив ни слезинки. Слова подруги надломили что-то внутри него, открывая боли и страданиям дверь наружу. Он всхлипнул, когда в горле встал ком, а дыхание перехватило. Гермиона утешающе притянула его к себе, укладывая его голову у себя на коленях. Гарри уткнулся лицом в мягкую ткань, не заботясь о слезах, которые, не переставая, падали прямо на юбку девушки. Его плечи сотрясались в беззвучных рыданиях, но он уже не мог остановить себя. Маленькая ладошка утешающе гладила его по спине, давая возможность выпустить наружу всю боль. Спустя некоторое время всхлипы стали совсем незаметными, а дрожь почти прекратилась. За все это время они не проронили ни слова. — Я не знаю, что мне теперь делать, Гермиона, — тихо прошептал Гарри, устремив взгляд в одну точку. Дав волю эмоциям, ему действительно в первый раз за несколько дней стало немного легче, но он все равно не представлял, как ему быть дальше. Нежные пальцы бережно убрали со лба спутанные пряди. — Жить, Гарри. Дальше нужно просто жить. Он покорно закрыл глаза. *** — Какие-нибудь планы на выходные? — Никаких. Шум столовой кампуса почти перекрывал их немногословный разговор. Если быть точнее, то разговаривали в основном Невилл с Роном, Гарри же за последние полчаса сказал от силы несколько слов. Первая неделя после зимних каникул подходила к концу. То тут, то там раздавались громкие возгласы, даже споры, не утихали разговоры о прошедших праздниках, в то время как Гарри пытался научиться заново жить. Это было смешно, насколько какие-то недолгие отношения смогли так сильно поглотить его, что без них он больше не чувствовал себя целым. Словно с их потерей он утратил какую-то важную частичку себя. Это было как болезнь и он еще ничего не хотел так сильно, как вернуться сейчас назад во времени, чтобы все исправить. Не дать себе полностью раствориться в глупых чувствах. Он опустил глаза на наручные часы, что получил в подарок от Сириуса на Рождество. Секундная стрелка продолжала неумолимо двигаться вперед, насмехаясь над его нелепыми мечтами повернуть время вспять. — Тебе следует развеяться, Гарри, — аккуратно предложил Рон. — Близнецы слышали за новое место всего в нескольких кварталах… — Я же сказал, я не хочу, — резко прервал его Гарри. Между ними опять повисла мертвая тишина. Рон с Невиллом переглянулись, но никак не прокомментировали его выпад. В последнее время Гарри был особенно нестабилен, что ему пока что прощалось и он был им за это благодарен. — Ладно, как скажешь, — после долгой паузы Рон поджал губы, вставая из-за стола. Он лениво сгреб свои вещи в сумку и закинул ее на плечо, уставившись на них в ожидании. — Пойдемте, нам еще нужно успеть на речь Дамблдора. Боюсь представить, что на этот раз придумал этот маразматик… — он содрогнулся, видимо, воображая возможные варианты. Невилл собрал со стола конспекты, нехотя поднимаясь. — А мне прошлый раз понравился, уроки танцев очень пригодились, — тихо пробубнил он. Рон фыркнул, пробормотав себе под нос что-то нечленораздельное. Они оба посмотрели в ожидании на Гарри, прежде чем двинуться к выходу. Тот вздохнул. Ему ничего не оставалось, как встать и поплестись следом. *** В аудитории было душно. Сюда набились все старшие курсы, и хоть количество людей на каждом потоке было не сказать, что большим, помещение все равно не было рассчитано на такое количество человек. Гарри и его друзьям успели занять места одногруппники, в то время как некоторым запознившимся уже приходилось подпирать стены. Со всех сторон раздавались различные предположения о природе сегодняшнего объявления одно причудливей другого – от делегации по защите прав человека из Болгарии до студентов по обмену из Индонезии. Директор славился своей страстью к различного рода сомнительным и не очень мероприятиям, стремясь разнообразить досуг своих подопечных. Гарри уткнулся лбом в спинку впереди стоящего кресла, отключаясь от окружающего шума. Последнее, что его сейчас заботило – это обновленный репертуар идей старика после Рождественского отдыха. Хоть он и уважал профессора, сейчас его инициативы были последним, о чем ему хотелось думать. Послышался звук открывающихся дверей и общий гул разом поутих, сменившись тихими перешептываниями и бормотанием. В следующий момент Гарри почувствовал болезненный тычок в бок локтем справа. Он поднял голову, недовольно воззрившись на Рона, но тот сидел с бледным лицом, а его тяжелый взгляд был приклеен к кафедре. Гарри повернулся, чтобы посмотреть, что могло вызвать подобную реакцию у его друга и, как только он увидел причину, он почувствовал во рту горечь желчи. Рядом с Дамблдором по правую руку стоял Риддл, а вместе с ним и несколько его приближенных людей, цепким взглядом сканируя аудиторию. В мгновение в его глазах мелькнуло узнавание и Гарри резко отвернулся, ни секунды не желая держать с ним зрительный контакт. Было очень больно. Первым порывом было встать и уйти, он не хотел ни минуты находиться в одной аудитории вместе с Риддлом, видеть его лицо и, тем более, слышать его голос. К сожалению, сделать это, не привлекая к себе внимания, он не мог. Зал был забит до отвала, незаметно протиснуться к выходу было просто невозможно. Он сжал зубы, до боли впиваясь ногтями в кожу ладоней. С Рождества тот не оставлял попыток связаться с Гарри и это бесило больше всего. В ход шло все: от уговоров и очередных объяснений до угроз. Он уже принципиально не брал трубку с незнакомых номеров, блокируя один за другим, не выходил из дома, а на учебу и обратно просил Сириуса подвозить его, каждый раз придумывая новые для этого причины. Он подозревал, что такими темпами даже его богатая фантазия иссякнет и крестный все же загонит его в тупик своими вопросами, но у него пока что не было других вариантов. Было тошно от того, что Риддл не мог просто оставить его в покое даже сейчас, после всего, что произошло, он снова и снова пытался сделать жизнь Гарри еще более невыносимой. Как будто того, что он уже сделал, было недостаточно. Гарри ненавидел его всем своим естеством. На предплечье легла крепкая ладонь друга, сжимая и тем самым выводя его из нарастающего состояния бешенства, как бы мысленно говоря, что он тут не один. Гарри благодарно кивнул. — Дорогие друзья! — послышался гучный голос директора. — Рад приветствовать всех собравшихся и хочу официально поздравить вас с окончанием зимних каникул! Он ехидно улыбнулся на раздавшийся ропот недовольных голосов, но, подняв руку, продолжил: — Вам, должно быть, интересно, зачем мы все здесь собрались. Сегодня у нас особенные гости, — он махнул рукой, — мистер Риддл, а также мистер Крауч и мисс Кэрроу, любезно согласились навестить нас и поделиться своими знаниями и опытом в такой важной отрасли как юриспруденция. Они проведут небольшую лекцию, поделятся примерами из практического опыта и, кто знает, возможно, это также натолкнет некоторых из вас на изучение права. Что за чушь. Ему хотелось рассмеяться Дамблдору в лицо. Гарри понятия не имел, как Риддл провернул эту инициативу с директором, но он ни на секунду не поверил в бескорыстность мотивов мужчины, который по “случайному” совпадению все это время пытался выйти с ним на контакт любыми возможными способами. Тем временем Дамблдор продолжал: — Это еще не все, — он сделал паузу, загадочно обведя аудиторию хитрым взглядом. — В конце лекции мы проведем небольшую жеребьевку и победители получат возможность пообщаться с нашими выступающими один на один. Всего победителей будет три, — зал возбужденно загудел. — Вам не нужно ничего делать, ваши имена уже внесены сюда, — он указал рукой на прозрачный стеклянный ящик, доверху наполненный клочками бумаги. Отовсюду раздавались одобрительные высказывания, в то время как Гарри скривился, как будто проглотил лимон. У Рона на лице застыло идентичное выражение. — Эй, вы чего? — Невилл наклонился ближе с интересом на них поглядывая. Рон отмахнулся, Гарри же полностью его проигнорировал. Начался самый долгий и мучительный час в его жизни. На протяжении всей лекции его не покидало ощущение о неизбежности разговора. Он знал эту сторону Риддла достаточно хорошо и понимал, что, придя сюда, тот не остановится, пока не добьется диалога с ним, даже если придется применить силу. Тут не было родителей и крестного, за спины которых Гарри мог спрятаться, а друзья мало что могли сделать, учитывая, что контекстом ситуации обладал только Рон. Когда из стеклянного ящика сначала Кэрроу, а затем Крауч вытащили и передали листочки Дамблдору, его опасения кричали уже вовсю. К кафедре с гордо поднятой головой спустились Кормак Маклагген, а после и Миллисент Булстроуд. Единственным, кто не вытащил жребий, был Риддл. Он лениво, словно нехотя, просунул руку в ящик, а спустя несколько секунд вытащил небольшой листочек и, не глядя, передал его Дамблдору. Кричащее подсознание уже было невозможно игнорировать. — Гарри Поттер! — громко объявил Дамблдор на весь зал. Гарри до крови прокусил губу, он даже не удивился, когда услышал свое имя. Он бы по-настоящему удивился, если бы прозвучало другое. Рон рядом тихо выругался, подался немного в сторону Гарри, как бы загораживая его от Риддла и Дамблдора. Гарри сидел на своем месте, не делая ни единой попытки подняться, он до боли сжимал кулаки, пытаясь подавить в себе приступ бешенства. — Гарри Поттер! — громче повторил Дамблдор, оглядывая аудиторию. Одногруппники стали оборачиваться на Гарри, послышались тихие перешептывания. Друзья, сидящие рядом, за исключением Рона, принялись подбадривать его, заставляя подняться. Не в силах больше выдерживать клоунады, когда его имя прозвучало в третий раз, Гарри прикрыл глаза, заставляя себя успокоиться, и поднялся со своего места. Внизу он целенаправленно подошел к Дамблдору, игнорируя взгляды Риддла и его так называемых коллег. — Я плохо себя чувствую, директор. Если вы не против, я бы хотел отдать свое место другому человеку. Дамблдор выглядел так, словно уже был готов согласиться, но был перебит шагнувшим вперед Риддлом. — Обещаю, наша беседа не займет много вашего времени, мистер Поттер. В конце концов, вы как никто другой должны интересоваться вопросами права, с учетом дел вашей семьи. Гарри никак не отреагировал на его комментарий, продолжая буравить взглядом директора. Голубые глаза за очками-половинками загадочно сверкнули. — Я думаю от небольшой беседы хуже не станет, Гарри. Такую возможность нельзя упускать, — сказав это, он по-отцовски похлопал его по плечу и развернулся к залу, благодаря всех собравшихся и желая хорошего дня. Гарри прищурился, сжав губы в плотную линию. Он даже не вздрогнул, когда рука коснулась его спины, аккуратно подталкивая к одному из прилегающих кабинетов. Не говоря ни слова, он направился в ту сторону. *** Как только за ними закрылась дверь, Гарри резко дернул плечом, сбрасывая руку, и сделал несколько шагов вперед, чтобы как можно больше увеличить расстояние между ними. — У тебя есть две минуты, — сухо отрезал он. Риддл поджал губы. — Прекрати, ты ведешь себя как ребенок. У Гарри вырвался непроизвольный смешок. — Если ты не заметил, я и есть ребенок. Мне шестнадцать. Но тебя это совершенно не волновало, когда тебе было удобно, не так ли? В конце концов, ты получил все, что хотел. Градус их беседы неумолимо накалялся. Риддл сжал челюсть, даже не пытаясь хоть как-то опровергнуть его обвинения. — Что бы я сейчас ни сказал, ты все равно мне не поверишь. — И это будет самым правильным решением в моей жизни. Что-то, что я должен был сделать еще в самом начале. — Ты совершаешь большую ошибку, Гарри. Что бы ты там себе не придумал, ты для меня многое значишь, — он говорил так осторожно, словно пытался приручить опасное животное. Гарри усмехнулся. — Большой ошибкой было связаться с тобой. Но кто не ошибается, правда? — он театрально покачал головой. — Я много для тебя значу? — Гарри хохотнул, словно Риддл сказал особенно смешную шутку. — Уверен, через несколько недель ты найдешь мне достойную замену. Если еще не нашел. Скажи честно, Том, скольким наивным мальчикам ты успел запудрить мозги, пока мы были с тобой вместе? — криво усмехнувшись, он выплюнул последнее слово так, как будто оно было чем-то грязным. Глаза Риддла потемнели, он прищурился, сделав шаг навстречу. — Не смей, — предупреждающе прорычал он. — Ты прекрасно знаешь, что кроме тебя у меня никого не было. — Да что ты? — брови Гарри притворно взлетели вверх. — Очевидно, твоя жена так не считает. Губы Риддла сжались в тонкую линию. Он тяжело выдохнул, будто пытался себя успокоить. — Она ничего не значила, ты раздуваешь драму на пустом месте. Если тебя это успокоит, она тебя больше не потревожит. Прошло уже две недели, Гарри, пора вернуться домой, — он в ожидании протянул руку. Гарри неверяще фыркнул, у него вырвался истерический смешок, затем еще один, после чего он громко расхохотался. — Ты так ничего и не понял, да? Ты правда искренне веришь в то, что ничего такого не произошло? Наступившее молчание говорило громче любых слов. Это стало для Гарри последней каплей. Ярость заполнила каждую клеточку его тела, а в ушах зашумело. — Ты самый последний эгоист, которого я когда-либо видел, — он неверяще покачал головой. — Знаешь что? Тебе всегда было плевать на меня, я был для тебя не больше, чем красивой картинкой, игрушкой, чтобы разнообразить свои убогие дни. Тебе даже в голову не могло прийти, как больно ты мне сделал. Для тебя мои чувства – пустое место, как ты сам только что выразился, я всего-лишь раздуваю драму. Так вот, Риддл. Пошел ты! Я ненавижу тебя! Я. Тебя. Ненавижу. Под конец тирады Гарри тяжело дышал, с презрением глядя на него. Он выплескивал оскорбления как яд, снова и снова переживая тот момент, когда тот безжалостно разбил ему сердце. Обидные слова лились из него, не переставая, словно из прорвавшейся плотины, выплескивая всю боль последних недель. Он просто не мог остановиться, даже если бы очень сильно этого захотел. Риддл молча смотрел на него, его лицо замкнулось, по нему ничего нельзя было прочитать. — Вот как, значит. Ты меня ненавидишь, — эхом повторил он. — Ты даже представить себе не можешь насколько, — мстительно прошипел Гарри. — Мне противно находиться с тобой в одном помещении и я жалею о том дне, когда вообще тебя встретил. — Хм, — мужчина смотрел в одну точку, куда-то выше плеча Гарри, его лицо было сплошной застывшей маской. — Я не знал, что ты так себя чувствуешь, — его голос звучал ровно, лишенный каких-либо эмоций. Он на мгновение замолчал, повернув голову в сторону, после чего опять встретился глазами с Гарри, но теперь в них не было ничего знакомого, это был абсолютно чужой человек. — Прошу прощения за доставленные неудобства, мистер Поттер. Больше я вас не побеспокою, — холодно проговорил Риддл. Напоследок смерив его ледяным взглядом, он развернулся и исчез за дверью, как будто его здесь и не было. Гарри стоял, застыв на месте, растерянно глядя на захлопнувшуюся дверь. Его грудь тяжело вздымалась, он все еще пытался прийти в себя. Неужели у него действительно получилось? Он был уверен, что должен был чувствовать триумф, он должен был ликовать, избавившись, наконец, от его преследования раз и навсегда. Он поступил правильно. Но почему тогда на душе было так мерзко и тоскливо, словно он сделал что-то непоправимое?