Mon amour nommé Jeanne

      На улице бушевал такой февральский ветер, что его свирепые беснования слышались даже в доме. Но никому из присутствующих это не портило настроения: Рен попросту не обращал внимания на психи погоды, а Жанна твёрдо решила, что в этот особенный день ничто не расстроит её и, напевая мелодию «марсельезы», продолжала выкладывать разноцветную пастельную массу, которой предстоит превратиться в аппетитные пирожные для праздничного стола.       — Chéri, pensez-vous que notre bébé aime la banane ou plutôt la cannelle?.. C'est juste que je ne sais pas quel goût donner au dernier gâteau… — спросила Жанна, на мгновение замирая в растерянности.       — Sur les préférences gustatives de grand-père, je sais seulement qu'il n'aime pas épicé, mais je ne pense pas que cela ne vous aidera pas… Fais-le avec de la cannelle… — пожал плечами китаец. Сперва Рен хотел помочь жене, но затем рассудил, что скорее только помешает и отбросил эту сомнительную и явно провальную идею, и потому сейчас просто наблюдал за отработанными и аккуратными движениями грациозных и изящных ручек француженки.       — OK, merci pour le conseil, chéri. Vous avez raison, vous ne devriez pas expérimenter si vous n'êtes pas sûre… Aujourd'hui, quand notre garçon a six mois, tout devrait être parfait! — поблагодарила девушка, не прерывая своих лёгких порханий по кухне.        — Je dois être utile… Je ne suis pas là pour la beauté, — проговорил, смущаясь, Рен.       — Eh bien, disons simplement, pas seulement, mais pour la beauté aussi… J'aime te regarder quand tu es gêné. C'est tellement mignon et inhabituel pour moi. D'habitude, tu es maussade et sérieux, donc je vais t'embarrasser le plus souvent possible… — захихикала Жанна, пряча смеющееся личико.       — C'est mignon, hein? — протянул Рен с таким лицом, словно ему на язык попало что-то горькое и кислое одновременно.       — Oui. Tu penses que c'est mauvais?.. — осторожно спросила Жанна, несмело поднимая личико, чтобы взглянуть на мужа и оценить по выражению лица его отношение к словам француженки, но это не потребовалось, потому что Рен ответил весьма быстро:       — C'est juste que, dans ma compréhension, vous pouvez le dire à propos des chatons ou de vous, de notre petit fils, mais pas d'un homme qui doit incarner le danger avec toute son apparence… Et qui a tué des gens, — слегка ворчливо проговорил Рен, вызывая очередное хихиканье жены.       — Qu'est-ce que j'ai dit de drôle maintenant?.. — устало выдохнул китаец.       — Tu es si mignon quand tu grogne… C'est parce que je t'ai traité de gentil, et c'est gentil. D'accord, je suis désolé, chéri… — совсем опуская личико, тихо ответила француженка, искренне жалея, что больше не может спрятать лицо за копной густых серебристых волос.       — Pas. C'est moi qui dois te demander pardon, mon amour. Ce n'est pas la première fois que je vous offense avec ma froideur et mon arrogance, et à chaque fois je me dis que je ne devrais plus et que je ne peux pas le permettre. Et à chaque fois, je viole ma promesse… Je suis désolée, Jeanne. Je t'aime plus que la vie. Je suis désolé de t'offenser ou de te blesser constamment avec mon attitude, — проговорил Рен, подходя к жене и приподнимая её острый подбородок, чтобы заглянуть в её чистые гранатовые глаза, а затем мягко и нежно-почтительно поцеловать её правильно очерченные аккуратные губы.       — Ren… Le découragement est un péché qui afflige Dieu, alors s'il te plaît, ne regrette plus jamais rien, d'accord?.. Tu peux me promettre ça?       — Pf…Notre Dieu, Hao, ne se soucie guère de petites choses comme les pensées tristes de quelqu'un… Mais quand même, tu me le demandes, et je promets d'essayer de répondre à ta demande. Mais je ne sais pas ce qui nous attend, alors ne crois pas que je puisse tenir cette promesse. C'est probablement l'une de ces promesses que j'ai brisées. Ne me croyez pas, mon amour… — печально и тихо проговорил Рен, опуская золотые глаза.       — Non ! Je crois toujours en toi. Quelqu'un doit, alors que ce soit quelqu'un qui vous aime beaucoup et qui est prêt pour toutes les épreuves pour vous. Que ce soit moi… — горячо возразила Жанна, ободряюще улыбнувшись и пожав руку мужа.       — Ren, on est en fête aujourd'hui! Notre fils a six mois! Et en général, c'est un grand bonheur que nous sommes tous les uns des autres, que nous sommes tous en vie et en bonne santé, que tout va bien, et vous, mon mari, pourquoi succombez au démon de la tristesse! Souriez, chéri, et Partagez la joie de ce jour avec nous! — с нежной улыбкой попросила Жанна, когда вся молодая семья Тао разместилась за ужином. Француженка бросила умилённый взгляд на сына, который с интересом в алых, точно как у неё самой, глазках, крутил в крошечных ручках слишком большую для себя, ложку. Малыш шевелил пухлыми губками и размахивал крохотными, но всё же воинственно сжатыми, кулачками. Жанна смотрела на сына, и сердце её полнилось бесконечной тёплой материнской нежностью. Рен понял ход мыслей жены и проговорил, поднимаясь с места и поднимая стакан молока:       — Joyeux Anniversaire, fiston! Maman et moi t'aimons beaucoup!