Mon amour nommé Jeanne

      Когда Дзюн рассказывала ему об изменениях гормонального фона женщины во время беременности, Рен ошибочно и легкомысленно счёл, что сестра преувеличивает и что уж его-то Жанна точно не будет вести себя так нелогично и даже бредово, но вот сейчас он гладит её руку и всерьёз убеждает жену, что она не убийца, раз уж режет свежую клубнику для пирожных, а красный сок, которым испачканы руки француженки, — не кровь, просто имеет такой же цвет из-за пигментов, содержащихся в ягоде. М-да… Теперь он понимает, что явно отнёсся к словам сестры несерьёзно. Хотя, в сравнении с тем, что рассказывала Дзюн, это ещё безобидное проявление игры гормонов. И на том спасибо, что Жанна не ест ложками крахмал, мешая его с зубной пастой… Правда, француженка довольно часто плакала из-за приступов более-менее логичных и закономерных переживаний о том, справится ли она с материнскими обязанностями и хорошей ли матерью будет. Но с этим уж после клубники было совладать сравнительно легко. Молодой человек спокойно и ласково уверял жену, что, раз уж она так чутко относится к не знакомым ей людям, пострадавшим вследствие военных конфликтов в своём госпитале, то с собственным сыном у неё уж точно проблем не возникнет. Правда, слова Рена заставляли Жанну только сильнее зарыдать и кинуться на шею мужу с, перемежаемым всхлипами, восклицанием:       — Oh, Ren, tu es si gentil avec moi! Merci, je ne sais pas comment je vais te rembourser pour ta gentillesse!       Рен только крепче обнял жену и, ласково поглаживая её мягкие серебристые длинные волосы, которые так любил, ответил с мягкой улыбкой:       — Ça suffira si tu me promets de ne plus pleurer, d'accord?       — Oui, je vais essayer. Pardonne… Je ne peux rien faire, c'est incontrôlable… — проговорила Жанна сквозь слёзы, которые градом стекали по красивому личику француженки.       — Tout est bon. Ce sont des hormones, tu ne devrais pas t'excuser d'être indépendant de toi… Je t'aime beaucoup, toi et notre fils. Plus de vie. Mais les larmes ne te colorent pas, mon amour. Alors souris-moi… — проговорил китаец, мягко и нежно стирая слёзы с бледных щёчек жены, совершая движения едва ли не с придыханием с такой осторожностью, словно Жанна была каким-то хрупким созданием и его небрежное движение сломает её. Француженка мягко и нежно взглянула в золотые глаза Рена и улыбнулась с искренним теплом, которое полнило её доброе чуткое сердце.       — Oh, Ren… Je suis encore là… — выдавила девушка, не договаривая, но это и не требовалось: подступившие к горлу слёзы ясно обозначили, что она хотела сказать. Жанна начала тихо всхлипывать, шмыгая аккуратным носиком. Рен посчитал наиболее уместным промолчать, чтобы не усугубить ситуацию, и просто приложил свою тёплую руку к щеке жены, мягко поглаживая её и стирая слёзы с успокаивающей улыбкой.       Рен был из тех мужчин, которые окружают жён нежной заботой и поддержкой, и потому терпеливо принимал скачки настроения Жанны из-за гормонов, не удивлялся её странным желаниям, настолько странным, что посторонний человек, не знающий о беременности девушки, точно счёл бы её психически нездоровой, — нет, всё это Рен принимал с благодарностью Судьбе, что его, отравленная ненавистью и грехами, жизнь, наполнилась светом после появления этой доброй и чуткой девушки, которую он хотел защищать, даже ценой собственной жизни.       — Tu peux me faire des croissants? Je les adore dans ta performance! — попросил молодой человек. У Жанны мгновенно вспыхнули глаза, она радостно проговорила:       — Oh… tu aimes vraiment mes croissants?.. Alors, bien sûr, je vais cuisiner! — проговорила Жанна с улыбкой.       — Merci, mon amour, mais sans sel, s'il vous plaît, d'accord? — попросил Рен, прищурив смеющиеся янтарные глаза.       — Sans sel?.. — растерянно переспросила сбитая с толку Жанна.       — Oui. Les larmes sont salées, alors, s'il vous plaît, Jeanne, ne pleure plus comme sur les fraises… — объяснил китаец.       — A… Bien sûr, je vais essayer de ne pas gâcher les croissants avec mes larmes… — смутилась Жанна, опуская чистые глаза в пол.       — Je ne demande pas plus… — проговорил мягко китаец. Жанна прошла на кухню, чтобы успеть приготовить выпечку к ужину.

***

      — Merci d'avoir fait sans sel, comme je l'ai demandé, — улыбнулся Рен, попробовав круассан. Ароматное тесто аппетитно хрустело, и из него при укусе вытекал, обжигая язык, тягучий сладкий шоколад. Рен особенно любил круассаны, приготовленные Жанной, потому как они возвращали китайца в то время, когда он в рабочей командировке повстречал Жанну в кофейне около своей гостиницы. И вот, эта короткая встреча затянулась и привела в конечном итоге к браку, ребёнку и дому с садом и прудом. И ещё к абсолютным счастью и гармонии на сердце Рена. Задумавшись об этом, китаец вдруг спросил посреди ужина:       — Tu te souviens du nom du café où nous nous sommes rencontrés après le Tournoi?       — «Petite Lorraine», — ответила Жанна с мягкой улыбкой, навеянной воспоминаниями.       — Oui. Tu m'as dit que tu étais née en Lorraine, et c'est pourquoi tu aimes particulièrement cet endroit, — добавил молодой человек.       — Oh… Tu te souviens?.. — прошептала Жанна, и голос её дрогнул от слёз.       — Sans sel, mon amour, s'il vous plaît… — запоздало проговорил Рен.       — Bien sûr que je m'en souviens Bien sûr que je m'en souviens. Avant de te rencontrer dans ce café, je ne savais pas qu'un jour je serais si calme et si bien dans mon âme, — ответил китаец, поглаживая ручку Жанны.       — Ren, j'ai peur, — вдруг проговорила девушка.       — Pourquoi? — спросил китайский шаман, не рассчитывая, впрочем, на какой-то вразумительный обоснованный ответ. Наверняка, просто снова проклятые гормоны… Так ошибочно подумал Рен. Ошибочно, потому как ответ был на удивление вразумительный и справедливый:       — Parce que j'ai tué beaucoup de gens et que je ne mérite pas ce bonheur tranquille. La loi implique que les infractions doivent être punissables, — проговорила француженка так, что Рен даже не сразу нашёл, что ей ответить и ограничился лишь неубедительным:       Tu as tué, oui, mais tu as aussi sauvé beaucoup de gens dans ton hôpital. Tu les as guéris, tu as trouvé des familles et des refuges pour les enfants que les conflits militaires ont laissés orphelins. Oui, ceux que tu as tués ne ressusciteront plus et ce péché ne sera pas effacé, mais maintenant, quel est le point de le regretter?.. Maintenant, nous devons continuer à vivre.