Однажды в Смоленске

      Ольга Анваровна взялась наводить порядок в библиотеке с небывалым усердием. Заняться ей было нечем, а горы старых книг и журналов так и хотелось упорядочить, переставить на свой лад и каталогизировать.       Домашний ноутбук был намного лучше, чем рабочий. Но сайт постоянно висел, не справляясь со всеми желающими провести цифровизацию. Бормоча под нос ругательства то на русском, то на французском языке, графиня увидела зашедшего навестить ее Барановского. – Сережа, ты как раз вовремя. Иди сюда, мой хороший, поможешь тут немного?       Ольга встала со стула и указала своей белой красивой рукой на книги, которые вчера весь день расставлял Жан Иванович. – Жан вчера мне помогал, но я решила внести изменения.       Сергей проглотил вставший в горле комок. – Оля, я так соскучился. – Бедный мой мальчик, – вздохнула Ольга Анваровна, – но со временем ты привыкнешь. Жан говорит, что сделает из тебя врача, а он слов на ветер не бросает. И вот ещё что, Сережа. Мы с Жаном решили, что тебе лучше жить у нас. Вместе с Владом отремонтируете домик, и он полностью ваш. Никакого Кривича, Аннушки и ее бесконечных d'amants. – Какой ещё домик? Ольга, я тебя люблю. Я хочу быть с тобой. – Ты вампир, Сережа, – жёстко ответила графиня и сделала пару шагов назад. – Держи себя в руках, у тебя, вон, клыки показались.       Ольга слегка дотронулась пальцами до губы Барановского. Тот вздрогнул втянул голову в плечи. – Но ты же сама этого хотела. Чтобы я мог защитить тебя и ребёночка, – пробормотал Барановский. – Правильно, только теперь тебе надо подождать, научиться себя контролировать. А до этого времени мне безопаснее рядом с Жаном.       Барановский вздохнул, выражая свое недовольство. – Но, Оля... – Нет, Сережа. Нельзя!       Взъерошив челку, Сережа ударил кулаками по библиотечной стойке. – Лучше бы я тогда умер. – Ты мне так сейчас напомнил Жана. Но ты же хотел, чтобы тебя обратили, – напомнила Ольга Анваровна, – Неужели тебя старик так замучил? – Нет, Святослав Вернидубович добрый. У меня никогда такого дедушки не было. Вообще у него хорошо в квартире и комната норм. И еды навалом. – Еды? Прикармливает значит, – догадалась Ольга. – Да у нас просто одна семья. Анька, Женёк, Усачёв теперь. Мы как в кино, бригада, – засмеялся Барановский. – Вы нашли друг друга, – с вежливой улыбкой произнесла графиня Воронцова.       Жан и Кривич так торопились вернуться в больницу, что не сговариваясь, помчались туда, бросив машину с водителем стоять в пробках.       Жан рывком открыл дверь библиотеки и увидел Барановского, снимающего с полок книги и складывающего их прямо на пол, а рядом Ольгу Анваровну на своем месте, разговаривающую с посетителем. Разговор шел на французском языке, и Жан застыл в дверях. – Отойди от нее прочь! – прошипел доктор Дешам. – А что такое?       Неизвестный повернулся и оказался симпатичным мужчиной с кудрявой шевелюрой и лихо закрученными усами. На вид он был ровесником Дешама. – Библиотека только для сотрудников больницы. Потрудитесь покинуть помещение!       Из-за спины Жана показался Кривич со своей тростью. – Жанчик, я уже иду. Я уже здесь, – говорил Кривич, подобно медведю Балу, не поспевавшему за проворной Багирой. – Так, и кто это у нас? Как звать величать? – медленно спросил дед, глядя на собеседника Ольги. – Я вижу ваши привычки не изменились. Вот как вы встречаете своих гостей. Ужасный город этот Смоленск! – фыркнул незнакомец. – Но русские женщины всегда выше всех похвал, мадам, – продолжил француз, отвешивая поклон графине. – Il semble que nous ayons des affaires à régler, monsieur le comte, – произнес Жан. - Mais vous me devez une caisse de champagne, marquis. - Si vous n'aviez pas disparu si vite au début de la bataille, je ne me serais pas fait attendre si longtemps.       Кривич сдвинул брови, прислушиваясь к быстрой речи двух французов. Но слова сливались в одно целое и понять смысл беседы было невозможно. – Оленька, о чем они балакают? Переведи дедушке, пожалуйста. – Это старый знакомый Жана. Кажется они вместе сражались в 1812 году. И Жан проиграл ему ящик шампанского, – перевела Ольга со снисходительной усмешкой. – Вот каналья! – выругался Кривич, – А я уж думал, что он тебя убивать пришел.       Услышав слово «каналья», оба француза обернулись и посмотрели на деда. А потом снова вернулись к своей беседе. – Ох, вы так спешили, чтобы спасти меня? Не ожидала, – удивилась Ольга. – Да я же Серёженьке обещал за ребёночком его присмотреть. Он же наш, смоленской крови. Не то что, эти, хранцузы, – недовольно проворчал Кривич.       Жан подошёл к деду и представил его своему собеседнику. – Мой дедуля и кровный родственник, Кривич. Главный врач этой больницы и главный вампир Смоленска. Знакомьтесь, граф. А это граф Монбрен, по прозвищу второй Баярд. Лихой кавалерист, убит в Бородинском сражении. – Граф? Ну ясно, чего он с графинькой столковался, – заметил Святослав Вернидубович, – А пошто ты, лиходей, Усачёва Андрея Петровича убил? Я ведь не посмотрю, что ты маркизов собутыльник. У нас на этот случай хранители имеются, за убийство человека казнь по договору полагается.       Монбрен удивился и переспросил уже на русском языке, слегка грассируя на старый манер: – Договору? Pardonnez-moi, я не подписывал никакой договор.       Жан сделался очень мрачен. – Аннушка тебе объяснит, что незнание закона не освобождает от ответственности. В самом деле, граф, вы закололи человека. – С чего вы взяли, что я его заколол? – независимо пожал плечами граф, – Так, прикусил слегка, пока вокруг вашего дома кружился. А вообще, Жан, ты же знаешь, я не люблю жандармов. – Не верьте ему, его отец из судейских, – быстро возразил маркиз.       Как только Кривич услышал про инцидент у графского особняка, он тут же забыл о свалившемся на его голову втором Баярде и повернулся к доктору Дешаму. – Ты мне, маркиз, зубы не заговаривай. Это что же у тебя там, наряд положили? А ты куда смотрел? Хотя, – дед глянул на Ольгу и брезгливо поморщился, – вам не до этого, все не перебеситесь. Срамота одна.       Сережа вынул из уха один наушник и подошёл ближе, хмуро поглядывая на Жана.       Доктор Дешам потрогал языком заострившийся клык и отправил Барановскому предупреждающий взгляд. Серёга скис и в глазах явно читалась обида, как у детей, когда строгие родители запрещают им лезть в грязную лужу или есть третье мороженое подряд. – У нас в доме новенький. Мы подумали, что это Влад перестарался, – тут же забыв о Барановском, принялся оправдываться перед Кривичем Жан. – Кто это мы? Ты, маркиз, ответственность с себя не снимай, – пригрозил Кривич. – Мы? – с оскорбленным видом взвилась графиня, – Я сразу сказала, что Владик не при чем. – Владик? – голос Жана от удивления сорвался в фальцет.       У Барановского округлились глаза, и он направился к Ольге Анваровне, но на его дороге очень быстро возник дед. Простому человеку, незнакомому с вампирской скоростью передвижения, показалось бы, что Кривич буквально вырос из-под земли. – Серёженька, остынь. Что ты, милый? – ласково запричитал Святослав Вернидубович.       Жан посмотрел нехорошим взглядом на эту сцену и откашлялся. – У меня до операции ещё три часа свободно. Не против, если я приглашу графа к себе домой? – спросил Жан у Кривича. – Идите, доктор. Только не опаздывайте. Других хирургов у нас нет.        Жан достал телефон. – Алло, Влад. Задание для тебя есть. Иди в строительный магазин, купи белила и краску для стен. Будете с Барановским во флигельке у нас жить. Да, целый дом в вашем распоряжении, ты от радости в обморок не падай. На упырей нашатырь все равно не действует, – пошутил Жан и, прикрыв трубку рукой, сказал остальным: – Радуется. Отличный парень, – Жан вытянул вверх большой палец. – Я тебе деньги скину по номеру телефона. Давай, не трать время зря. Сережа после работы придет, поможет.       Отправив Влада за покупками, Жан взял у Ольги ключи от машины и повез своего однополчанина к себе домой. – Я тоже не люблю эти машины, – ответил граф Монбрен, когда Жан сказал ему, что автомобиль принадлежит его жене, – то ли дело конь. Все никак не привыкну к этим железкам. Девятнадцатый век был золотым веком человечества. – Нам с Олей нравился и Серебряный. Но ты прав, дальше пошла сплошная деградация. А что можешь про Влада сказать? – спросил Жан, аккуратно ведя по улицам города Ольгину импалу королевского синего цвета.       Луи-Пьер граф де Монбрен, прославленный кавалерист и генерал Наполеоновской армии закурил трубку, прежде чем ответить. – Борис Феликсович забрал с собой Влада с Агатой, потому что они стали силу набирать. Слишком зажились на свете. Мила почувствовала, что ей конец скоро придет, и сбежала. Говорят, ей помог кто-то из наших. Ну а Борис, он хитрый. Взял самых сильных и поехал суд творить. Мы даже не удивились, когда он один вернулся. Конечно, Милу надо было казнить на Урале, чтобы другим неповадно было бунтовать, но Влада с Агатой точно никто не ждал. Особенно эту сучку. Ее даже Борис побаивался, хотя и не признавался.       Жан не стал спорить с характеристикой, которую граф дал Агате. Даже самый воспитанный мужчина на свете не стал бы возражать против такого эпитета. Но с Агатой было покончено навсегда, а вот её напарник оставался пока неразгаданной тайной. – Это очень интересно, но ты так и не сказал, можно ли доверять Владу? – снова обратился к Луи-Пьеру Жан-Клод, – Он остановился в моем доме. – Влад всегда был неприкаянный. Ему и Борис не доверял. Он сам по себе. Зря ему жизнь поломали, – задумчиво произнес бравый кавалерист, теряя свою жизнерадостность, – Ну какой из него вампир? – Такой же как из тебя и меня, – философски ответил Жан.       Все обращённые сталкивались с одним и тем же. Старая жизнь исчезала навеки, а вот новая вампирская обычно ничего, кроме боли и страдания, не приносила.       Луи-Пьер загрустил, а потом тряхнул головой и затянул старый военный марш.

La victoire est à nous Saint-Phar, par son courage Deplus affreux pillage Nous a délivrés tous

– Подпевай, Де Шамм.

Ces infâmes brigands Sont tombés sous mes coups Épars dans les campagnes: On les voit, en fuyant Regagner leurs montagnes

      Жан вспомнил слова песни и начал подтягивать припев:

La victoire est à nous La victoire est à nous Saint-Phar, par son courage Du plus affreux pillage Nous a délivrés tous

      Машина остановилась у готического особняка. Маркиз Де Шамм и граф Монбрен зашли в дом. Влад успел уйти в магазин и никто не мешал французам предаваться воспоминаниям.       Расположившись на белых диванах, мужчины продолжили свою беседу. Граф курил, а маркиз восторженно улыбался, радуясь своему соотечественнику и ровеснику. – А тебя каким ветром в Смоленск занесло? – спросил граф у Жана. – Мы победили при Бородино. Я был там и помню, победа осталась за нашей армией, – убеждённо заявил маркиз Де Шамм, – Наполеон вошёл в Москву, но туземцы ее подожгли. Император решил уйти обратно во Францию, и в одну ужасную ночь мы проснулись, скованные льдом. Армии больше не существовало. Мы кое-как добрались до Смоленска. – А от него ещё что-то осталось? Помню, как мы славно прошлись здесь летом. О-ля-ля! – присвистнул Луи-Пьер. – Да тут одно пепелище было, – в свою очередь ухмыльнулся Жан, – Эти славяне просто сумасшедшие и дрались как звери. Была зима, дикий холод. Я находился в медицинской палатке, и тут мне в живот воткнули рогатину.       Монбрен сочувственно замычал. – Казаки? – Нееет, старик из ополчения. Но я успел выстрелить в него из пистолета. Зря только пулю потратил, он же бессмертный, – вздохнул Жан с сожалением. – Стрелял в упыря, который тебя обратил? Поздравляю! Для врача, ты всегда хорошо обращался с оружием.       Жан недовольно поморщился. Генерал был слишком высокого мнения о себе и будто забыл, что карьера врача не мешала маркизу Де Шамму сражаться на дуэлях. – Мой отец дал мне обычное воспитание для службы при дворе, – сухо напомнил Жан. – Точно, Жан-Клод, ты же из бывших аристократов. – А ты из новых, – усмехнулся Жан. – Я видел Его, когда он вернулся во Францию, – неожиданно серьезно продолжил Монбрен, – Конечно, император думал, что я привидение. Кошмар. Я не слишком его разубеждал. – Тебе разрешили выехать из России? Но как? – не поверил доктор Дешам.       Монбрен, в свою очередь, бросил на маркиза удивленный взгляд. – Я никого не спрашивал. Просто уехал. На Урале тайга, горы, реки. Там можно скрыться и исчезнуть. В крайнем случае можно питаться кровью животных, но и людей хватает. Я прошел там, где нет границ. А потом добрался до Франции.       Жан наклонился поближе к графу и тихо прошептал: – А Жозефина, ты видел её? – Нет, мы были не так близки с императрицей. Да и потом, я спешил вернуться обратно. Нигде я не видел ничего подобного. Места там такие заповедные. Жан-Клод, это сказка. – «И в дебри сказочной тайги падают они», – вспомнил слова песни Жан, – Да у меня такая же история. Люблю я этот Смоленск. – Смоленск или смоленскую графиню? – Она из Питера. Осталась тут только из-за меня, – гордо ответил Жан. – В самом деле? В этой дикой стране и лекари станут донжуанами, – засмеялся Луи-Пьер.       Жан привык к насмешкам в свой адрес, но все равно было неприятно. Поэтому он досадливо дёрнул губой. – А Борис не сказал, зачем он тебя обратил и увез на Урал?       При таком деликатном вопросе граф совершенно не смутился. Казалось, что обративший его вампир это всего лишь воспоминание. Не слишком приятное, но все же оставшееся в далеком прошлом.       Доктор Дешам позавидовал способности бравого генерала решать все свои проблемы одним мощным кавалерийским наскоком. Впрочем, возможно ему просто повезло с Борисом Феликсовичем и тот был совсем на так ужасен, как они думали. – Он большой оригинал. Ты же помнишь, как меня убили при первом же залпе? Вот Борис и решил заполучить меня в свою коллекцию. Когда я уехал во Францию, он решил, что я сбежал. А когда я вернулся, то увидел, что у Бориса новые любимчики. Он не любит конкурентов. Обращает вампиров, а потом отправляет их туда, где они погибают. Разве у вас не так? – Не знаю. Дед говорит, что мы одна семья. Ему уже тысяча лет и одному жить тошно. Вот он и завел себе детей. Я, Аннушка, Женёк был самый младший, – ответил Жан, не понимая, почему приходится объяснять такие простые вещи. – А что ты говорил про Договор? – заинтересовано спросил граф Монбрен. – Договор между людьми и вампирами. Кривич заключил его с хранителями. И теперь они могут казнить вампира, если он убьет человека. Мы не убиваем людей на Смоленской земле. – Но они же все равно умрут... Не понимаю, за что казнь? У вас вампиров не так много, могли бы жить. – М-м... Здесь всё-таки следят за порядком. – У нас, на Урале, тоже есть дружины, охотники на вампиров. Только они долго не живут, мы тоже не пальцем деланные, – оскалил клыки в усмешке лихой кавалерист.       Жан вспомнил искреннее удивление Влада, когда тот узнал, что прикусывать беспокойных соседей по комнате нехорошо. Похоже Борис Феликсович развел на Урале полную вольницу. Как тут не вспомнить Кривича с его нравоучениями и набивший оскомину Договор? Жан представил, какой могла быть их семья без этого пусть и примитивного закона и хранителей, и поежился. – Вот поэтому мы и соблюдаем Договор, – пояснил графу Жан, – а хранители нас берегут от местных жителей. Взаимовыгодное сотрудничество. – Ну и как тебе живётся, Жан-Клод? – Работаю в больнице. Никто на меня не охотится. – Да я не об этом. Ты не думал покончить со всем разом?       Жан задумался. Глаза помертвели и на лице застыла маска. – Я как от Бориса услышал, что в Смоленске француз живёт. Да ещё и маркиз, решил обязательно съездить. Нам надо закончить нашу дуэль. У тебя сабля осталась? – живо воскликнул Луи-Пьер, и глаза его снова засверкали озорным огнем.       Жан кивнул. Его мундир и сабля висели в музее. Жан вернул все на место после того, как достал золото из тайника Кривича. – Я не против, – наконец ответил доктор Дешам. – Отлично! Я в тебе не сомневался. Место и время?       Жан наклонился к самому уху графа Монбрена и что-то ему прошептал. – Ну что же, в любом случае, хотя бы один из нас победит, – расцвел улыбкой граф Монбрен и снова запел старый наполеоновский марш:

Победа за нами, Победа за нами! La victoire est à nous La victoire est à nous