Это. Ну. Когда. Мы

Конец лета на улице. Буквально тридцать первое августа. Вдохнув поглубже горячего, терпкого воздуха, пусть и чуть приятного с утра, Арсений отправился на пробежку. Хотелось чуточку расслабиться перед новым учебным годом. И бег всегда помогал. Одиннадцатый класс на носу, экзамены, дальнейшая судьба. Хотя, за него же всë давно решил отец. Эконом и все дела. Нет, не стоит забивать голову семейными притирками. Не сейчас. Это он уже не исправит. Добегая по маршруту к школе, Арсений инстинктивно краснел. Его штормило всë лето от внезапных взаимных чувств, притом, что ему даже делать ничего не надо было. Как удобно. Он попросил отсрочку в год, хотя сам прекрасно знал, что откажет. Зачем нужно было давать эту никчёмную надежду Димону? Послал, остались друзьями, жизнь прекрасна. Но нееет, нужно же было ляпнуть такую дурость. Да, у Позова чувства, но нужно же забить на это, растоптать. Вот осенью так и сделает! Ох уж эти подростковые штучки. С кем не бывает. Арсений бежал и совершенно не задумывался о своих чувствах, которые он закопал и которые вспышками постоянно прорезались сквозь него рядом с Димой. Нет, никаких положительных ответов. Ну пострадает чуть-чуть, пройдёт, влюбится в кого-нибудь, кроме друзей и всë будет пучком. У Попова ревностно ëкнуло сердце и он замедлил темп передвижения. Как бы не бесило, признавать и свои эмоции нужно. Нужно переступить, нужно пережить. Ему ни к месту сейчас какие-то отношения, ему стоит сосредоточиться на том, чтобы сначала удовлетворить стремления родителей, а потом приступить к своей цели. О любви и семье сейчас думать последнее дело. Он в одиннадцатом классе в конце концов. Какая любовь?! Нежная, сладкая, тëплая, окутывающая каждый клочок тела и души. Попов остановился, с тяжёлым дыханием сел на корточки и обхватил себя руками. Хорошо, когда это можно спокойно сделать на улице в шесть утра в выходной день. Ещё немного и он бы даже закричал, но не стал. Пока он точно не способен говорить «Нет», сначала бы в голове разобраться, уничтожить этот неприятный кусочек в себе, который так и манил утонуть в удовольствии и подростковых гормонах. Сейчас невозможно. Как сейчас, Арс не ждал школы никогда. Ну почему этот год последний? Он вернулся домой запыхавшийся. Маршрут он добежал, пусть и с эмоциональной передышкой. Хотелось принять душ и обратно завалиться спать, чего обычно Арсений никогда не делал. Из него с утра и до ночи активность так и прëт. А сейчас... Вот бы уснуть и проснуться завтра. На линейке. Где будут и одиннадцатые, и девятые. Арс оттянул себя за щëку, стоя в ванной перед зеркалом. Если он всë равно откажет, то почему бы не пожить в своё удовольствие последний школьный год?

***

Звонок, очередные первоклассники вступают на новый этап своей жизни. Арсений держит за руку маленького мальчика в очках, который вечно оглядывается по сторонам. Серёжа идёт за ним за руку с девочкой с огромным бантом и того распирает от смеха, глядя на друга впереди. Какая ирония. Один очкарик на параллель первогодок и тот достался актёришке. Юнец ойкнул, когда Арс слишком сильно сдавил маленькую ручку с диким желанием врезать лучшему другу. Он затылком видел, как последний готов укатиться от смеха. Позов стоял со своими и со скукой в глазах апплодировал. Искреннее спасибо ему за то, что когда они втроём перед линейкой перекидывались словами, Дима делал вид, что никакого признания не было и вëл себя как обычно, терпеливо ожидая ответа. Всë, абсолютно всë зависело от Арсения. Выпускник понимал, что до самого окончания обучения, Поз и слова ему не скажет, а значит, всë в его силах: растоптать себя, растоптать его, заново подружиться и жить в мире. Перспектива неутешительная, зато правильная. За это Попов и держался. Перед сокращëнными занятиями ниоткуда выскочил Антон с надеждой немного пообщаться в самый первый день. Его радушно приняли и коридоры быстро залились не только шумом толпы, но и их родным смехом, за которым определённо скучал каждый. Обсуждали, кто как провёл лето, как Дима отмечал свой день рождения в Греции и как Шаст в сотый раз доказывал, что он уже не маленький и вообще в летнем лагере был самый крутой. Однако, после всех шуток, жаловался один Матвиенко. – С учëбой у меня беда. Ну как беда. Мне просто было так лень что-то делать, что теперь нужно исправлять абсолютно всë и сразу. – Это ты как так запустил? – Дима нахмурился. Лично его девятый класс совсем не волновал, он был готов к экзаменам хоть сейчас. – Ну десятый класс, сам понимаешь. Куча халявы и возможность балду гонять. – Баклан просто Серëжа, мы поняли. – Арс усмехнулся, но улыбка быстро сошла с лица. Он с тоской добавил. – Я бы с радостью помог, но меня профмат давит, я сам тону. Только общество фифти-фифти знаю, особо можно не запариваться. – Почему это ты не сдаёшь литературу? – с непониманием возмутился Дима, с болезненным взглядом впиваясь в небесные глаза. – Я ж на экономический, там литература не нужна, – криво растянул губы Арсений. Он отступил, чтобы ухватиться за подоконник, так сильно закружилась голова. Не надо, не сейчас. Не нужно сейчас докапываться до его семейных проблем. Пожалуйста. – Давай я с тобой позанимаюсь математикой! – спасительный голос Шастуна привлёк к себе внимание, – я порешаю свои сложнющие задачки, ты свои. Когда вместе, учиться легче! Ребята расслабились и временно забыли о странном выборе экзаменов их друга. Арсений благодарил самого лучшего маленького мальчика на планете, который не всë понимал, но всегда поддерживал каждого. Дима на слова Тоши кивнул. – Вот это правильно, Антош, поддержишь гения. А у меня никаких проблем нет, так что буду подтягивать Серого. Мне и ваша программа не кажется такой уж сложной. – Ох, благодарствую. Ну спаситель, ничего не скажешь. Можно будет у меня. – Договор. – То есть мы не все вместе будем, там у Шаста например? – голос Арсения был похож на жалобную мольбу. Он не сразу себя сам услышал, а когда услышал, одëрнулся и поднял руки, ладонями к остальным, – в смысле, да, вперёд, на здоровье. Мы и так справимся. Опустив руки, Попов чуть присел и обнял правой Антона. Лучший друг, конечно. Не лучший друг, а козёл. Фигнёй страдать год, теперь подлизываться начал. И где его такие «гениальные» мозги раньше были?! Арсений, почуяв в себе неладное, остановил внутренний поток ревности. Он отпустил расслабленного и с гордостью улыбающегося мальца (за большое внимание Тошу так и распирало) и извинился, оправдавшись тяжестью экзаменов. Ребята поспешили сменить тему. Серëжа всë прекрасно понимал и у него не хватило наглости подколоть друга. Он с добротой и сочувствием смотрел на глупого Арса, неспособного разобраться в собственной голове.

***

Никого не было дома, когда Позов в очередной раз пришёл к отстающему одиннадцатикласснику. Они занимались уже пару месяцев и Серëжа на удивление оказался прилежным учеником. Как обычно говорят: умный, да ленивый. В любом случае, Диму радовал результат. Ещё несколько совместных занятий и дальше Серый сможет справляться сам. Сегодня он, правда, был не в духе. Всë вроде то, но только не его настроение. Или, возможно, он только при родителях и друзьях такой весёлый? Тогда, это честь, увидеть его настоящим. Лучшим способом узнать для Позова не было ничего, кроме как в лоб, пока они замученные учёбой, попивали вкусный домашний компот. – Это и есть Сергей Матвиенко? – Прости? – из рта Серого чуть не вылилось содержимое. – У меня чувство, что ты сейчас такой, какой и есть всегда. А смех и радость... – Настоящие. Всë хорошо Димон, ну не такой активный я, как Арс. Я дома расслабленный, вот и кажусь печальным. – Это что-то вроде ты просто задумался, а тебя тыкают, чего ты такой грустный? – Ну, что-то вроде. – Ладно, я переживал. А с родителями? – А они первые задалбывают, чего я такой грустный. Хотя всë и так прекрасно. – Точно? – Точно. Кроме учёбы, у меня проблем ноль. – Даже на личном? – Пф, – Серёжа махнул рукой, – там всë прекрасно. Дима на миг позавидовал. Всего на миг, потому что не назвать бесконечное количество имëн и экспериментов Матвиенко, как минимум из того, что он рассказывал, завидной личной жизнью. Дмитрию гораздо комфортнее в спокойной и равномерной обстановке. С одним человеком. И так уж получилось, что первый, а мечталось, чтоб единственный, выбор пал на парня с шилом в одном месте. Куда уж там спокойная и равномерная обстановка. Однако вдруг в такое противоречие Дима и влюбился. Как знать. Единственное, что он понял за последнее время, так это то, что нужно срочно поведать кому-нибудь о своём признании, его томило ждать в одиночестве. Он держался почти полгода. Ему было тошно. Кошки скребли кожу изнутри в дичайше мучительном ожидании. Конечно, он старался этого не показывать, но разболтать кому-то надо было и срочно. И так уж получилось, что рядом сидел лучший друг того самого парня. Поэтому Позов поправил очки и спокойно выдал. – Я признался Арсению. – Ты меня без компота оставишь, – подавился со смехом Серый. Удивило его это? Не особо, – ну и что Арсений? – Попросил подождать. Не знаю, что ему это время даёт, но лично я уже устал ждать. – Крайний срок? – Конец его обучения. – Уууу. Ну ты попал. Он так до самого конца тянуть и будет. – Не сомневался. Правда в это не верилось. – А теперь я сказал. Так что... Не парься вообще. Подождём вместе. Арсений натура такая. Парни рассмеялись, но Поз быстро притих. Толку ему ждать, если в самом конце окажется, что Арс выбрал ту самую девчонку, в которую сейчас влюблён. Или мальчишку, не важно. Серёжа знал и молчал. И выпытывать нет смысла. Не скажет. На то они и друзья. Вот пусть тогда и хранит ещё больше тайн! – Ты только не говори ему, что я тебе рассказал. – Почему? – Да кто знает, что он выдумает на этот раз? – Ну, пожалуй ты прав. Так о чëм я не должен ему говорить? – с хитрой улыбкой переспросил Серëжа. – Спасибо. Дальнейший день у них прошёл ещё более продуктивно. Серый заметно повеселел, от чего Дима сразу сделал выводы, что не всë было в порядке. Но спрашивать не стал. Всë равно сейчас он отвлёк от проблем. И даже не ясно, каких. Серёжиных собственных или всë того же Арсения. Подготовка шла полным ходом, Матвиенко даже пару раз заявил, что Арс им бы гордился. Что смущало, так это дальнейшие расспросы по поводу того, как Диман влюбился, когда и где, как бы описал Попова и так далее. Позов смело доверился и рассказывал всë с нотками смущения в голосе. Так он не общался за все девять лет даже с одноклассниками. А тут: простая квартира, два друга за учёбой, разговоры по душам и вкусный домашний компот.

***

Невозможно было оторваться от зрелища, когда девятилетний ребёнок всем мозгом кипит над легчайшим примером. Арсений так и залип со стеркой в руке, пока проверял собственные варианты. Шаст отказался временно от помощи и пыхтел самостоятельно. Вроде поддержать прошёл, а по итогу, они вместе ломали голову над своими по сложности задачами. Сидели у Антона конечно. Не хотел Арс запихивать мелкого в место, которое пугало его самого. Собственная квартира всегда нагоняла ужас, но там пропахло учёбой и скрипом зубов. Там Попов всегда удачно занимался и варианты щëлкались, как семечки. Тогда как здесь, не то что учится, вообще делать что-то, кроме развлечений было влом. – Когда я вырасту, я отменю математику. – Отменил бы ты еë сейчас. Мы бы так не страдали. Мальчики одновременно вздохнули и уткнулись в свои тетради. Конректно Попов мучал одну и ту же задачу по геометрии, только с разными цифрами. Она ему давалась сложнее всего, поэтому нужно проработать глобально. Кто вообще готовится осенью? Антон хоть просто домашку решает. А ему словно в голову вбили кровью обязанность обучения. Постоянного обучения. Скорее всего, именно поэтому у Шаста чувствовалась свобода и желание что-то делать отпадало. Арс скатился в мысли о Диме. Снова. Они собирались вчетвером на выходных, но у кого какие успехи в обучении вообще обычно последняя новость. Антон рассказывает кучу историй, мнение на которую найдётся у каждого. Серёжа каламбурит, особенно над словесными опечатками третьеклассника. А вот Арсений с Позовым, хоть и поддерживают болтовню, играют в каждый раз поражающие стрелой сердце гляделки. Таинственные и притягивающие. Ни один из них не может это описать. Осенние глаза с терпеливой надеждой вгрызаются в кожу лица Попова, пока его небо способно лишь наслаждаться и отвергать одновременно. Тем временем, Антон, словно прочитав мысли, отвлёкся от математики. – Скажи, Дима хороший? – Мы же дружим, вряд ли потому что он плохой. – как можно суше пытался отстояться Арс. Он делал вид, что занимался, хотя даже ребёнок понимал, что это враньё. – Нет, когда я сказал «хороший», – его ручки полностью легли на стол и закрыли обзор к вариантам экзаменов, – я имел в виду, что он прям хороший. Знаешь, как будто только с нами. Со мной в том числе. Я вас всех-всех-всех обожаю одинаково, но Диму чуточку больше, потому что за два года с ним проводил много времени. И когда я его вижу, когда все видимся, я чувствую, как он обо всех нас заботится. И всë же, если бы я был Димой, я бы сказал: Я вас всех-всех-всех обожаю одинаково, но Арсения чуточку больше. Кажется так просто. Поэтому и спрашиваю. Одиннадцатиклассник залился румянцем, словно на него вылили ведро с краской алого цвета. Проницательность Тоши его убивала. Что вот сейчас он должен ответить? К счастью, гениальный ум не подвёл. – Я бы отвечал твоей формулировкой точно также, но назвал бы Серёжу. Мы всë-таки знакомы больше десяти лет. – И вы с первого класса плотно общаетесь? – глаза мальчика загорелись. Как легко его было отвлечь от темы. – Мы? Да, типа того. – Прям как со мной? – Наверное, плотнее. Потому что мы буквально в одном классе и виделись почти каждый день. Но тебя мы тоже все любим и ценим, каким бы мелким ты ни был. Шаст, ты просто незаменим. – Когда я вас всех перерасту, тогда и поговорим. Но спасибо, правда. Мальчишка немного смутился и расплылся в улыбке. Он вернулся к своему страшному делению. На дальнейшие мучения мелкого Арсения не хватило. Оставшийся вечер они решали только задачки за третий класс. В какой-то момент, Антон вновь вспомнил что спрашивал, и в который раз затянул Попова в бездну с именем Дмитрий Позов. – Ты мне так и не ответил про Димку. Скажи же, хороший! – Да, да-да, никто не спорит с тобой, чего ты прикопался? – Арсений сам не заметил, как вспылил, вскочив со стула. Дима и так сейчас далеко, развлекается с его лучшим другом, так чего этот-то начал?! Из кухни заглянула Майя, спросив всë ли в порядке у мальчиков. Тоша с улыбкой кивнул и, когда мать ушла, его непонимающие зеленоватые глаза глядели только на Арсения. Он что-то не так сказал? Они с Димой поссорились? Что же такое, надо как-то решать, он не хочет снова плакать. Антон было открыл рот для вопроса, но Попов поднял руку и уселся обратно, пока Шастун медленно закрывал рот обратно. – Прости, Шаст. Я просто ненормальный немного в последнее время. – Когда? В последние три года? – неожиданно для них обоих съязвил Антон. Его лицо на миг показалось совсем взрослым, но мальчик быстро потупился и родной ребяческий образ третьеклассника вернулся. Он неловко водил ногтями по бумаге перед ним с кучей решённых примеров. Наверное, так он извинялся. Как минимум это и решил Арсений. К тому же его совесть гложила и будет мучать всю оставшуюся жизнь, если он прямо сейчас всë не объяснит, желательно понятным языком. – Видишь ли. Мы с Димоном друг другу нравимся. Только он мне сказал, а я нет. Я сам не могу определиться в себе. Мне тяжело, и мы с ним не можем толком поговорить, хотя я пообещал разобраться до конца года. Эмоции бьют фонтаном, я его придерживаю как могу. А я ещё в сильном напряжении, в том числе и из-за учëбы, так что у меня нет времени решать абсолютно все проблемы. – Разве то, что ты мне рассказал — проблема? Бегающие по всей детской комнате голубые глаза застыли, уставившись в высохшую траву, видневшуююся прямо сейчас в радужке младшеклассника. Почему-то он смотрел на Арса с таким же сочувствием, как всегда это делал Серёжа. Он, что, один не понимает, что такого в том, чтобы быть логичным? Почему его все за это жалеют?!

***

Парень в очках стоял у продуктового магазина и ждал одноклассника Арса с Серёжей, которому уже исполнилось восемнадцать. Подошедшие лучшие друзья вместе с Антоном, которому приспичило из рук одиннадцатиклассников устроить качели, были малость удивлены, заметив Диму рядом с тем. Очкарик отдавал деньги, когда в ответ получал сигареты. Матвиенко сразу на него накинулся с приветственными объятиями, понадеявшись на яркую реакцию Арсения. Тот лишь фыркнул. – Ну-ну, что ты тут такое противозаконное творишь? – Это всего лишь сигареты, Серёж. Кто я по-твоему, наркобарон? – Не так уж легко кому-то даётся девятый класс. – попытался вставить слово Арс. – Не в этом проблема, прикинь, – огрызнулся Димон и затянулся, выдыхая дым подальше от ребёнка. Помрачневший Арсений больше ни слова не сказал. Он наковальней по голове ощутил вину за зрелище перед ним. Пока Серёжа и Антон баловались перед ужасным и страшным курильщиком. – А можно мне тоже? – Ну нет уж. Третий класс. Таким точно противозаконно, – смеялся Серый, схватив мелкого за бока и раскручивая вокруг своей оси. – Но когда я вырасту, я точно буду такой же крутой, как Дима. – Нет, Шаст. Это точно не стоит брать в пример. Я просто слишком много нервничаю. Тебе незачем, – глухим, но серёзным голосом осадил мальца Позов. – А когда я тоже начну нервничать... – Нет! Три голоса одновременно грозой обрушились на оттопыренные уши. Сколько бы лет не прошло. Для парней Антошка был маленьким потерянным первоклассником, стесняющийся собственной фамилии. Арсений подошёл ближе и, подняв над собой Шаста, усадил себе на шею. О чём он мгновенно пожалел, потому что младшекласснику не три года и весит он не так уж мало. Но Арс и виду не подал, и глазом не моргнул, словно с очевидной лёгкостью поднимал ребёнка. – Правда, Антош, не заморачивай себе голову. Мы желаем тебе только лучшего. – влился Попов в разговор. Сложив на чернющую смоляную голову руки, Антон притих, но с жадностью смотрел на запретный плод меж пальцами Поза. Дима постарался побыстрее закончить с хреновой демонстрацией и, как только он выкинул окурок, ребята, больше ни разу не заикнувшись об этом, возобновили яркое общение в приятной нынешней прогулке. Погода казалась прекрасной, несмотря на то, что сейчас не самый тëплый декабрь. На удивление пока ещё не было снега, но морозный воздух бил в лицо. В какой-то момент Тоша закутал в шарф собственный нос, болтая ногами на Арсовской шее. Два парня пониже бегали вокруг него, будто вокруг ëлки, и подкалывали, что хоть какое-то время он побудет выше всех. На что мальчик стеснялся и угрожал всем вырасти до небес. Арсений, придерживающий мальчишку за ноги лишь слабо улыбался. Он размышлял, делиться ли с парнями, что пока не сможет с ними собираться. Уже зима, его долбят учëбой, а он тут прохлаждается. Скоро ему выходить на улицу запретят. Он не успел прийти к ответу, как вечно читающий его насквозь Серëга, дружащий с интуицией Шаст и любящий его Позов чуть ли не одновременно поинтересовались, почему Арс такой мрачный. Пришлось рассказывать. Не врать же друзьям. – Я вряд ли ещё буду выходить. – Чего это вдруг? – первым спросил Димон. – Да родители меня... особенно отец. В общем, мы договорились, что я посвящу себя учёбе до конца года. Он боится, что я не сдам ничего. – Ну конечно, не твоя сфера вообще-то! – воскликнул Серëжа, – какого вообще они не дают тебе право выбора? – Все видели, как ты играл. И как ты это любишь. До первого февраля ещё можно сменить предметы, – поддакнул Поз – Ага, я сменю, мне такую взбучку выдадут. Плечо почувствовало стук ладошек. Антон, не говоря до этого ни слова, также молча просился слезть. Ступив на землю прямо перед Арсением, он поставил руки кулаками на бока. Когда он столько времени решал с Поповым огромное количество математики, которое актёру было ни капли не нужно, и он это делал не по собственному желанию. В скромном ребёнке проснулся чуть ли не рыцарь, готовый защищать интересы друзей. Встав за Шастуном, к безмолвному мнению присоединились ещё двое, высказывая его вслух. – Это не дело, – начал Дима. – С каких пор за почти совершеннолетнего кто-то решает? Ну-ка, расскажи, – продолжил Матвиенко. – Когда будем у тебя дома, сразу всем наваляем! – решил закончить Антошка. – Желательно словесно, Шаст, – хохотнул Серый, – ну я так, на всякий, а то неизвестно, кто кому наваляет. Широкая искренняя улыбка расцвела на губах Арсения, голубые глаза налились синевой и чуть прищурились. Потом он прикрыл ладонью нос и рот, словно собирался то ли чихнуть, то ли рассмеяться, то ли расплакаться. Ничего из этого не произошло. Больше, чем этого, Попов и не требовал. Даже в классе с его-то репутацией не было таких замечательных людей, как перед ним прямо сейчас. – Спасибо парни, – его голос дрожал, – мы с семьёй разберёмся. Я думаю, любое высшее образование хорошо собой. – Ну не дури, Арс. Все знают, что один ты не справишься, – улыбнулся лучший друг. – Поэтому, когда придём, будь готов к встряске! – Шастун неумолимо гнул свою линию. Молчал один Дима. Но Арсению хватило и короткого взгляда на него, чтобы заметить, как почернели осенние глаза, а суровое выражение лица постарело лет на двадцать. Они все бы так стояли так вечно. Пока Арс не уступил или пока те не сдались. Попов махнул рукой, понимая, мол, что могут школьники против поколения старой закалки. Остальным этого взмаха было достаточно, чтобы настроиться ещё серëзнее.

***

Дверь разрывалась от стука. Ещё немного и еë пробили бы рукой. По телу Арсения прошла дрожь от неожиданного громкого звука и он из своей скромной комнаты надеялся углядеть главную дверь, откинувшись на стуле и прислушиваясь, пойдёт ли кто открывать. К отцу по работе? Мамины подружки? Когда к Попову пришло осознание, что и Серëжа знает его адрес, он вскочил, но не успел вылететь из комнаты, потому что его комната прямо перед носом была заперта на ключ снаружи. Тихий мамин голос посоветовал заниматься дальше. Может, они на воров думают? Поэтому обезопасили как сумели. Арсений помотал головой, сейчас бы оправдывать своих родителей, там точно ребята. Сразу после зимних каникул, как все вернулись... Ну зачем, зачем они пришли? Ничего не сделать? Ладно, он потом получит, что типа друзей подговаривает, но ещё и им достанется! Не кулаком, так словами. А куда, куда Тошу до слëз доводить? Арс уселся под дверью. В целом, было очень неплохо слышно, что происходит по ту сторону. А по ту сторону действительно стояли трое школьников. Вся смелость пропала, как только им открыли. Им не дали зайти, низкий мужской голос бесцеремонно попросил уйти и почти закрыл всë обратно, но заметив, как юный мальчонка всеми своими имеющимися силами держит тяжёлую металлическую дверь, вздохнул и пропустил в квартиру. Но только в коридор, чтоб согрелись и свалили. Отец Арсения сухо попросил объяснить, в чëм дело. Особенно он побескоился, что какие-то ненужные проблемы его сын приносит школе. Особенно своими никчёмными спектаклями. Все мальчики переглянулись. Каждый из них понимал, что возлагать ответственность на и так волнующегося Антона не лучшая идея, поэтому высказаться робко попытался Матвиенко, тем более, что Попов-старший был с ним знаком. – У нас протест... Наверное... Ну... Что-то вроде... – Хо, рискни, тëска. – мужчина сложил руки на груди. Несмотря на звукосочетания, его опущенные уголки губ даже не дрогнули. – Требуем свободу выбора моему, нет, нашему лучшему другу! Серëжа постарался нахохлиться и вдохнуть лëгкими смелость, но вокруг не витало еë ни грамма. Шастун еле заметно кивал. Лишь из Димы продирались искры. Только тёмные, мрачные и пугающие, но он молчал. Глава семьи и данной квартиры в том числе переводил взгляд с ребёнка на ребëнка. Женщина скрестив ладони с некой болью смотрела на всех, в том числе и на комнату своего мальчика. – Не понимаю, о чëм вы. – Стоит понять. Потому что, ну не дело. Осталось не так много времени, чтобы сменить экзамены и наша задача решить данную проблему. С Вашим сыном. – Серый держался как мог. – Мой сын занимается тем, чем ему нужно. Он совершенно не против и делает то, что требуется. – А когда вы его последний раз спрашивали? Когда? В моём возрасте? – осмелел Антон и сделал шаг вперёд. Одного взгляда взрослого хватило, чтобы он сделал два назад. – Не вам решать. Ребята, вы сюда пришли мозги повыносить? Занимайтесь таким со своими родителями. Согрелись? Топайте. Не буду я выслушивать об актёрском бреде ещё и от чужих детишек. Отец Арсения наступал на парней, надеясь, что они сдадутся, струсят и выбегут сами, пока его сын, сидя за запертой дверью в собственную комнату поджал колени и уткнулся в них лбом. Никогда они не спрашивали. Одна мама пыталась. Но ей не дал договорить стук большого и страшного кулака по столу. Пусть идут ребята с миром, пусть, пожалуйста. Подальше отсюда. После поступления вчетвером увидятся обязательно. Но не сейчас, не сейчас. – И не вам, – посреди напряжённой тишины возник Дмитрий. Его почти чëрные глаза казались ещё темнее и буквально сливались со зрачком через стëкла очков. Девятиклассник сжимал кулаки и гордо поднял голову, пока одиннадцатиклассник за дверью, лишь услышав звук родного голоса приподнял свою и с беспокойством прислушался. – Что? – Что слышали. – Дима кипел, – Вы, ровно как и все в этой комнате, не имете права решать дальнейшую судьбу Арсения. Это Вы выносите мозг собственному ребёнку, у которого есть мечты и стремления. Это Вы не даёте ему выбора. Это Вы не видели, как он горит любимым делом, как ярко играет, как стойко держится на сцене, как любит эту жизнь. Это Вы каждый раз затыкаете ему рот, заставляя делать то, что ему не хочется. Это Вас он боится каждый раз и ничего не делает, как только ему предлагают сменить государственные экзамены. Это Вы обесцениваете театральный мир, называя бредом. Это Вы ни разу не задумались о том, чего хочет Ваш собственный ребёнок! Казалось, ещё немного, и Позов точно ударит отца любимого человека. Он смотрел точно тому в глаза, не боясь и не смущаясь. Его ногти почти содрали кожу с ладоней, в тот же момент, как Антон добавил от себя, пусть и с меньшим словарным запасом. – Когда Арс учит роль, он так светится! Когда репетирует, он тоже светится, ярко очень. Когда выступает перед людьми, светится пуще прежнего. Когда же вы поймете, что в нём жизнь... Только так! В неловкости и с испугом Тоша спрятался за Серëжу. Глаза младшего уставились в пол, а ручки крепко ухватили Матвиенко за рукав куртки. Серый погладил его по голове и засмеялся, потом с хитрым прищуром без трусости добавил. – Ну и что вы теперь сделаете нам? Ну? А Арсению? Ну? Попробуйте! За стеной плакали. Неслышно, нехотя, но плакали. Всë ещё сидя на полу у двери, Арсений устал вытирать глаза от подступающих капель. Он плакал с поднятой головой, смеющимися глазами и растянутыми в улыбку губами. Сердце выдавало сальто до горла. Как он только может отвергать чувства к такому человеку? Как можно давить подобное внутри себя? Как он...? Выпускник не успел додумать, как дверь за ним открылась и он чуть не вывалился в коридор. Оказалось, пока он тут ревел, остальных мальчиков грубо, но без насилия выпихнули из квартиры. Матушка схватилась за голову и рванула к сыну, но рука еë мужа, выставленная перед ней, быстро охладила пыл. Мужчина очень долго молчал, глядя, как Арсений встаёт, отряхивается и в последний раз вытирает лицо. Больше так нельзя. Никаких слез. Никаких чужих надежд. Прямо сейчас Попов-младший понимал, что горел. Горел изнутри талантом, силой духа и истинностью намерений. Какими бы бредовыми они для семьи не казались. – Делай, что хочешь, – абсолютно спокойно выдал отец, заметив ярчайший огонëк со стороны Арсения.

***

Ненависть к физре была всегда. Но сейчас опаздывать катастрофически нельзя. Серёжа бежал с аккуратно оформленной коробкой в руках. Как можно было забыть подарок дома. Девятнадцатое апреля. Холода давно прошли, в том числе и из семьи Поповых. Арсений отказался от двух экзаменов и чуть ли не в последний день взял свою любимую литературу, к которой готовится нужно было не так уж много, так как прочитано им много и известно не меньше. Будучи единственным совершеннолетним, он не мог этим не кичится. Однако его день рождения прошёл гораздо спокойнее, чем то, что ждёт ребят сегодня. За прошедший год они подкопили деньги и подарили Шастуну на десятилетие совместный поход в парк аттракционов. Майя с горем пополам их отпустила, помогли лишь три пары щенячьих глаз. На Серого была возложена ответственность вручить билеты мелкому. Но он, как назло, опаздывал. Поэтому прибежав, он в ужасной одышке выдал подарок Арсению, а тот вместе с Димой сказали заветные слова. Счастью Тоши не было предела. Он бегал и прыгал вокруг ребят, обнимал их с одинаковыми словами благодарности. Как только он устал, сразу же потащил ребят в нужном направлении. К остановке. Честно, все старшеклассники, как один, были разочарованы. Детский парк с исключительно детскими развлечениями. Пара взрослых аттракционов и те, лишь для совершеннолетних. Из уважения ко всем, Арс кататься не пошёл. К тому же он забыл с собой паспорт. Антон же, ох. Он потратил все их деньги и по мнению ребят, перекатался на всëм. Ему было важно присутствие каждого из них в этом сказочном месте. Весь день только смех Шастуна приносил парням хоть какую-то радость. – Вот бы мы так почаще. – вздохнул с ухмылкой Арсений. – Ну-ну. До фига богатый? – похлопал по спине друга Матвиенко. – Да нет, но... – Это вы рассчитываете, что после вашего или, максимум, моего выпуска наша компания останется в силе? Старшие глянули на Диму. Он вроде говорил не громко, но и Шаст дëрнул ухом. Именинник сам додумал остальное, ему не хотелось слушать дальше. Он подлетел самолётом, выставив руки в стороны, к очередной карусели, громко требуя оплатить, когда в наивной голове накручивалось огромное количество ненужных и печальных мыслей. Никто не заметил и продолжилось общение. – Поз, ну брось. Разберёмся как-нибудь. Пойдёмте, малой требует. – Все мы... – начал Арс, но притих, потому что никто его уже не слушал. Под конец дня, когда все возвращались к Антону, каждый из ребят нëс его на закорках по очереди. Ещё и в транспорте до дома пришлось стоять. Мальчишка явно выдохся, но таким счастливым его ещё не видел никто, даже собственная мать. У Шастунов уже был подготовлен торт и десять милых свечек. Все расселись вокруг и усадили Антона на центральный стул. После поздравительной песни мама подожгла каждый огонëк и шепнула сыну. – Десять лет не шутки. На юбилей всë-всë-всë сбывается. Только пожелай с душой! Все замолкли. Антон закрыл глаза и ему в голову врезались Димкины слова. Как он только мог сказать такую глупость?! Именно Димка, его родной Димка, который все три года понимал его как никто другой, помогал как никто другой и был рядом как никто другой. И будет ещё. Два года точно. А потом? А почему потом нет?! Они же друзья. Они же семья! Было видно как Шаст морщится. Если мама сказала, что всë сбудется, значит всë сбудется. Так пусть они будут вместе бок о бок всю жизнь! Именинник долго набирал воздух и одним махом потушил каждую из них. Все захлопали. – Ну, что загадал? – Серëжа подался вперёд, поближе к Шасту, словно тот ему сейчас на ушко всë расскажет. – Когда все вырастут, тогда и поймëм! – прокомментировал свой секрет Тоша. – Не спрашивай ты его. В два метра вырасти небось загадал? Чтобы мы все завидовали? – одëрнул за плечо своего одноклассника, по совместительству лучшего друга, Арсений. – Арс, доболтаешься, он и без желания это сделает, – рассмеялся Дима. За ним засмеялись все. Кроме Антона. Он смотрел на переплетающиеся тонкие дымки задутых свечей. Его желание исполнится. Несомненно.

***

Рука покачивалась. Дима не придавал этому значения, потому что Шаст любитель идти за руки и раскачивать их чуть ли не до запуска в космос. Диму вообще волновало другое. Сегодня был день выдачи аттестатов одиннадцатым классам. Свой идеальный Позов получил двумя днями раннее. Буквально последний день нахождения в местной тюрьме Арсения, который до сих ничего ему не сказал. Это его окончание школы. Получается, если не сегодня, то Попов попросту не сдержал обещания. Струсил? Уже замутил с той девчонкой или кто там был? Было одновременно страшно и волнительно. Лишь ручка будущего четвероклассника немного успокаивала. Предложение прийти к выпускникам поступило от Антона, и Позов не мог отказаться. Тем более, Арс не знает его адреса. Хотя Димка посмотрел бы, как ради выполнения обещания великий Попов ищет его адрес. Но это уж совсем эгоистично получается. В школу мальчиков не пустили. Они не отчаялись и присели на бордюр прям напротив выхода. Всë равно он один, значит не пропустят. Лето ещё не пустило свои корни, поэтому пока не было невозможно жарко, но горячим воздухом изредка отдавало по щекам. Шаст с негодованием шаркал ногой, пока Дима не отвлёк его невероятным диалогом. – Это что получается, тебе через год в пятый класс. А там куча предметов, прогулки по школе. Прям взрослая жизнь. – Ой, не надо, – заныл Антон, – мне уже не очень всë нравится, а там ещё больше предметов... И кстати, когда я буду в пятом, ты заканчивать школу будешь. – Это да. Пацанов у нас уже не осталось, будем ещё какое-то время вдвоём. – Нетушки! Даже не надейся от них избавиться! Ты ещё с парка так говоришь! – Шастун совершенно забыл, что сам себе пообещал не намекать, как слышал тот самый разговор, но как-то само вышло. – Кажись, я понял, что ты загадал, – хмыкнул Поз и поспешно добавил, – но ты не переживай, пока не сказано — не доказано. Перепуганный поначалу младшеклассник вздохнул с облегчением. Значит, не всë потеряно. Он снова вернулся к шарканью асфальта. В этот раз Димон не успел его отвлечь от раздражающего звука, потому что на них двоих налетел Серёжа с криками «Без троек! Ну каков!!!». За ним медленно телепался Арсений с красным аттестатом в руках. Да и лицом того же цвета. Попов заранее поговорил с Серëжей, поэтому последний поднял Шаста себе на плечо, хрустнув парой позвонков и со словами, что они идут отмечать это дело сладостями, утащил ребёнка. Для приличия Дима встал и отряхнулся. Они вышли за ворота школьного двора и отошли чуть в сторону к месту, где обычно собирались после учёбы вчетвером. Всю короткую дорогу молчали и как на солдатский манер смирно встали друг напротив друга. Поз открыл рот, когда услышал ошеломляющую просьбу. – Можешь признаться мне ещё раз, пожалуйста? – Ты что, с дуба рухнул?! Закипел Дима мгновенно. Вся стойка смирно рухнула и он начал активно жестикулировать. Поначалу у него просто не было слов, но вскоре и они собрались во вполне адекватные предложения. – Это я, по-твоему, по приколу ждал чуть больше года, чтобы сейчас ты мне заявил сделать тоже самое?! Ты вообще понимаешь, о чëм говоришь?! У тебя просто так язык не поворачивается сказать две буквы или три?! И это я, по-твоему, ребёнок?! – Да тихо-тихо, успокойся. – Арс попытался остановить его руки своими, но Позов сделал пару шагов назад, не давая себя коснуться, – ты можешь сказать тоже самое, мне для красоты ответа надо. – Вот это ты, конечно, заморочился, браво, ничего не скажешь. Да как вообще можно словесно повторить чувства?! – Хорошо, скажи иначе. Ты хочешь, чтобы мы поссорились? В такой-то день? – Я не хочу ссориться, я спрашиваю, это у тебя рот не открывается на две или три буквы?! – Я повторяю, для красоты ответа всë. – Вот же... Ты... Аргх... Земля поддалась и отправилась в полёт, когда Дима ногой, словно лопатой, пнул еë. Его руки схватились, за голову, очки съехали. Девятиклассник не выдержал и снял их вообще к чëрту, убрав в прогулочный рюкзак. – Это я так тебя, извращенца-нарцисса, хоть видеть не буду. Тебе же всë равно так больше нравится, – огрызнулся Димка, предсказывая вопрос, который мог бы поступить и опираясь слабым зрением на силуэт, в который всматривался прищуренными глазами. – Я так и понял, – усмехнулся Арс, а про себя подумал, что так не видно и его алого личика с выделяющимися из цветокора чёрными волосами и ярко-синими под лучами солнца глазами. Подбирать слова во второй раз было легче, чем в первый. Главное — грамотно сформулировать. Словно в том году была репетиция, а сейчас полноценная премьера. За которой уже наблюдали издали. Пока парни препирались, вернулись и Серёжа с Антоном, в четыре щеки доедая свежеиспечëнный багет. В спортивной сумке Матвиенко ещё валялись пара пакетов с конфетами и печеньями, но подходить ближе он запретил и себе, и Шасту. – И чем они там занимаются, что нам подходить нельзя? – тянул за рукав рубашки малец Серëжу. – Ну, скажем так, личными делами. – Когда они закончат, можно будет подойти? – Конечно, не сомневайся. – А как понять, что они закончили? – Ну, или подойдут к нам, или я тебе скажу и сами подойдем. Шатаясь из стороны в сторону на собственных ногах Попов ждал. Он узнал собственный ответ ещё зимой и ему не сложно было выдать его прямо сейчас. Вспоминая свои слëзы, он всегда вспоминал и Диму, всегда вспоминал то, что хотел ему сказать. И всë же самолюбивая наглость заставила Арсения ещё немного поиздеваться над любимым человеком. Тут как раз Позов собрался с мыслями и без единой попытки сфокусироваться принялся за речь. – Хорошо, как тебе угодно. Повторяю. Ты мне нравишься. Это не описать словами. Ты невероятно красив, гениально умëн, по-настоящему остроумен и просто незабываем. Я ем и думаю о тебе, я перед сном думаю о тебе, я каждый чëртов день думаю о тебе. И требую от тебя того же. Поэтому предлагаю нечто большее, чем дружбу и не рассчитываю на отказ. Однако, если его получу, хочу узнать причину и быть уверен, что иначе ты будешь счастлив. Я боюсь более сильных любовных слов, но пока с уверенностью могу сказать, что любовь больше никому не смогу посвятить, кроме тебя. Это, пожалуй, всë. У Арсения со зрением было всë в порядке, поэтому он видел постепенно краснеющего старшеклассника. Казалось бы, им обоим немало лет. Да, совсем взрослые не согласились бы, но то, как они оба тут краснеют и бледнеют немножко необычно относительно других подростков. Но почему их вообще должны волновать другие. Они всего лишь удачно впервые в жизни влюбились именно друг в друга. – Я тоже люблю тебя, Димка, – не побоялся этих самых слов Арсений. Возможно, то, что Позов без очков, придавало ему уверенности. Гораздо больше, чем он сам ожидал. С отвратительным зрением не сразу было понятно, что силуэт с чëрной макушкой приближается к Диме. Но секундное касание, незаметное переплетение губ невозможно было не ощутить. Попов, со сложенными руками за спиной почти сразу же отскочил. – Это на вкус, как весна. – Мы на вкус, как весна. После одновременных слов парни вдвоём отвернулись друг от друга, синхронно сев на корточки и закрыв лицо руками, пылая алым огнём. Вроде летний день, как они умудрились такую глупость сморозить? – Что они там делают так долго?! – прыгал вокруг Серого Тоша явно с никчёмным терпением. – Да погоди ты. Дай парням разобраться в своих отношениях. – В отношениях?! Мама всегда говорила, что отношения — нечто возв.. Высокое, короче. Когда ты-то узнал?! – Ну, скажем так. Даже раньше Арсения. Мальчик малых лет с изумлением смотрел то на Серëжу, то на парней. Он совершенно позабыл о том, что рассказывал ему Арс, когда они занимались математикой. И в момент, когда Матвиенко разрешил подойти и потопал вперёд, Антон не мог понять, это его желание так странно сработало или он совсем в этих ваших отношениях не разбирается. – Ну как, голубки? Всë хорошо? – улыбался во все зубы Серëжа. Получив два кивка, он продолжил, – тут с Шастом накупили добра, а попить нечего. К кому завалимся? Для детского мозга был слишком большой шок, что двое из его замечательных старших друзей по итогу последних трёх незабываемых лет перешли на что-то возв... Высокое, короче. Именно поэтому Антоша и молчал. Матвиенко выждал ещё немного и сдался. – Понял, я понял. Пойдёмте ко мне. – Мы только хотели предложить, – сострил Попов. Рядом стоящий Дима, уже в своих очках, дополнительно кивнул. Похлопав себя ладошками по щекам, Шастун устремился впереди планеты всей на пути к Серëжиному дому и постарался больше не заморачивать себе голову взрослыми тараканами. Ему в любом случае обязательно всë расскажут. Не сейчас, так потом. Снова стоял смех и шум от четверых парней, идущих всем вместе отмечать выпускной двух из них. Впереди много лет и Антон верил, нет, он знал, что все желания на юбилей стопроцентно сбываются. – Я думаю себе хвост отрастить. Ну как хвост, такую кичку что ли. – Это тебе ещё зачем? – Дим, как зачем. Чтобы мы поржали! – Давайте, когда у него волосы отрастут, тогда и посмотрим, что вы его сразу так. Вдруг ему пойдёт? Высокий выпускник с чернильными волосами, да с необычайной раскраской синей радужки. Парень в очках из девятого «В» с осенью как в глазах, так и в душе. Верный друг каждого с яркой улыбкой и чутка медвежьей походкой. Маленький мальчик с живым хамелеоном в глазëнках и громким смехом, вызывающий восторг у любого. И два мизинца, крепко держащие друг друга. Два самых слабеньких и маленьких пальца, готовые быть связанными до самого конца.