Чёрная кровь

      Вальтер не может унять радость, когда видит прежнее ворчливое выражение на лице Карла, так что крепко обнимает мужчину. Тот смотрит на него немного ошарашенно, прежде чем проворчать:       — Нашлась пропажа. Теперь мне намного понятнее, почему ты вёл себя странно в позапрошлую нашу встречу. Потому что оказался в этом теле после своего побега из главного штаба, я прав?       Юноша быстро кивает, а тот хмыкает, покачав головой:       — Ну что ж, в какой-то степени так даже лучше. С таким видом не станешь вспоминать, кто твои родители и что пришлось пережить под их крылом.       — Верно, — кивает в ответ Вальтер, тихо вздыхая, прежде чем всё же заметить немного неловко, опустив взгляд:       — Но мне всё равно хотелось бы попробовать вернуть маму в прежнее состояние. Возможно, она могла бы быть лучшей матерью, если бы не была чёрной отступницей последнего образца.       — В любом случае придётся провести её через это, — подаёт голос всё это время стоявший рядом Сэм. — Она была ближайшим человеком для Шмидта, а значит опаснее остальных для нас, так как сейчас и знает и разделяет абсолютно все его идеи. В приоритете возвращение её эмоций в первую очередь.       Пока наши учёные разбираются с остальными чёрными отступниками, обсуждая планы на будущее, Немо интересуется у Якова, кладя руку на плечо хмуро разглядывающего карту с цветными пометками юношу:       — Ты сильно занят? Кстати, карта похожа на ту, что оставалась в комнате, где Элиас рассказывал нам свою стратегию при защите лагеря. Напоминает о прошлых временах.       — Мне казалось, ещё рановато для сентиментальных воспоминаний о родном доме, не тот возраст, — ехидно высказывается его собеседник, устанавливая новую отметку на карте. — В любом случае, я и правда сейчас занят. Видишь флажки? Понимаешь, что они значат?       Юноша вглядывается в отметины на карте разных цветов внимательнее. Голубые, белые, зелёные светлые и тёмные, красные, коричневые и оранжевые. Понимание приходит к нему слишком быстро.       — Как это может быть связано со спецотрядом? Мы же все видели, как они бросились в горящее здание, каждый из них наверняка погиб! — восклицает Немо, не в силах поверить в это.       — Или мы так только думаем, — с сомнением хмыкает Яков, делая на карте новую красную отметину. — Вот здесь, например, в последний раз видели Руф. Причём, видели её уже после пожара в нашем прошлом лагере. Как-то это подозрительно. К тому же, сам помнишь, чёрные отступники сейчас действуют рационально, не поддаваясь эмоциям. Мне кажется, они фальсифицировали свою смерть и явно не просто так.       Его собеседник заметно бледнеет, прежде чем одна идея приходит ему в голову, и парень выдыхает, подскочив на своём месте:       — Нет! Только не говори мне, что всё дело в теле Шмидта!       — К сожалению, я и сам об этом думаю, — недовольно бормочет солдат с револьверами, отворачиваясь от карты. — Вот только другого объяснения у меня просто нет. Если они смогут вернуть Фридемана Шмидта в качестве чёрного отступника, нам действительно придётся нелегко. Создатель чудовищных идей совершенно без капли чувств, что могли бы отвлечь или ослабить его. Идеальный монстр, способный уничтожить, что есть хорошего в людях. Я более чем уверен, что мы первые в его списке на уничтожение после того, что сделали.       Немо вздыхает, присаживаясь на пол рядом с картой и наблюдая, как Яков пристраивается у него под боком. Чувствуя голову возлюбленного на своём плече, он интересуется осторожно:       — Ты уже думал о том, как мы будем жить дальше, если всё же победим чёрных отступников? Знаю, звучит слишком оптимистично. Но не думаю, что ситуация через какое-то время такая же гладкая.       — Ты прав, — вздыхает парень, продолжая лежать головой на его плече. — Если староверы победят, прогрессу снова придёт конец, вокруг начнётся волна гонений или даже уничтожение чёрных отступников, если не найдётся способ вернуть их в прежнее состояние. А я, бонусом, ещё и преступник, Немо. Убийца, сам знаешь. Мне ни капли не жаль, что я сделал с Шульцем, как и все остальные, но, думаю, жестокий суд мне обеспечат. А ты человек, выступивший против законов бога и последовавший за прогрессом с той переменой тел. Ещё и оказался в теле сына генерала армии противника.       Он молчит некоторое время, прежде чем признаться нехотя, глядя в медные глаза, смотрящие на него сверху вниз:       — Мы в западне, Немо. Даже в мире, полном достойных преимуществ, нам будет трудно выжить. И пока кто-то, лучше подходящий для нового общества, будет получать всё, мы заслужим лишь крах и провалы. Потому что мы другие, не такие, как ожидает от нас общество. Мы грешники среди святых, понимаешь?       И тот понимает, что хочет сказать Яков через эту местами запутанную, столь необычную для него речь. Он берёт ладонь юноши в свою, прежде чем сжать слегка и заметить с несколько грустной улыбкой:       — Понимаю. Но мы всё равно справимся, Яков. Не знаю как, но сделаем всё возможное, чтобы общество смогло понять и принять нас и всё произошедшее. Ему придётся измениться после всех этих сражений.       — А ты действительно утопист временами, Немо, — слабо усмехается тот, слегка сжимая его ладонь в ответ. — Но иногда неплохо верить в лучшее, верно? Значит в этот раз я могу поддаться слабости и поверить тебе.       Они сидят так в уютном для них двоих и столь успокаивающем молчании, пока в комнату не заходит, практически вбежав, в тот момент София. Глядя встревоженно на сидящих на полу юношей, она торопливо замечает, совершенно игнорируя тот факт, что эти двое уединяются:       — Поднимайтесь и за дело! Времени нет, нужно действовать срочно, пока её не потеряли из поля зрения.       — Кого? — растерянно отзывается Немо, на что тут же слышит немного раздражённое:       — Соображай быстрее! Я говорю о Виктории: с нами по рации связались наши ребята, сообщили, что она сейчас скрывается с небольшим отрядом неподалёку. Нужно захватить её и доставить к нам, пока ничего не произошло и она не скрылась ещё где-то.       Юноши всё же поднимаются на ноги, и в тот момент Яков всё же уточняет, хмуро глядя на девушку:       — Ладно, но скажи: кто-нибудь осматривал останки главного штаба после пожара?       — Нет, да и какой смысл? — отмахивается София, оставаясь всё такой же нетерпеливой и раздражённой. — Шмидт мёртв, ребята из спецотряда, к сожалению, тоже. Да и сожгли мы это место, чтобы ничто оттуда не просочилось наружу, разве нет?       — Верно, — хмыкнув, кивает солдат, прежде чем решительным, не терпящим возражений тоном, добавить:       — Но в таком случае я намерен проверить останки штаба, здание нашей прошлой казармы, когда закончим с Викторией. Есть подозрения, что ситуация со Шмидтом гораздо сложнее, чем кажется.