Зов

Сейя вернулся домой поздно. Он даже не посмотрел на часы, когда пришел. Мокрый, как утопленник. В ботинках хлюпала вода, она стекала с волос, падая на ковровое покрытие и оставляя там некрасивые следы. Мокрая рубашка неприятно липа к телу. Сам себе Сейя напоминал дворового кота — такой же жалкий и ничтожный. Кто бы мог подумать, что день закончится… вот так. Сейя стащил с себя хлюпающие ботинки, бросил их в коридоре и прошёл в квартиру, оставляя за собой мокрые следы. В гостиной он наткнулся на братьев. Он не рассчитывал столкнуться с ними так скоро, потому замер. На какие-то доли секунды. Тайки сидел на диване, запрокинув голову. Ятен успел его подлатать, поэтому Творец уже не грозился отправиться к праотцам прямо сейчас. Шея перемотана, запястья тоже. На бинтах в области шеи проступает кровь. Отвратительно. Похоже, Ятен и энергией своей братца успел подкачать, потому как Творец бледным уже не был, а вот Ятен — напротив. Целитель убирал журнальный столик. Закатал рукава рубашки по локоть — сразу стали видны опухшие вены — и пытался отмыть от крови зеркальную поверхность. На которой, несмотря на все его усилия, всё равно оставались кровавые разводы. Бело-серый диван, кстати, тоже был заляпан кровью. Только в помойку. Рядом стояла мусорная корзина, полная использованной ваты, бинтов и каких-то окровавленных тряпок. Видимо, в первые минуты Ятен использовал всё, что попадало под руку. Удивительно, что вообще в сознании. Ведь наверняка на эмоциях бухнул в Тайки всё, что мог. Сейя не понимал, что к ним чувствовал. В груди было пусто. Будто вырезали просто из души огромный кусок. Все его эмоции, ненависть, злость остались на том асфальте у гаражей. Сейя смотрел на братьев и не чувствовал ничего. Это были чужие для него люди, видеть которых не хотелось. Ятен выпрямился, вытер лоб тыльной стороной ладони, оставляя на нём красную полосу. Увидел Сейю. Тайки тоже, вероятно, что-то почувствовал, открыл глаза, но Сейя не стал останавливаться. Замерев на секунду, он пересек гостиную, переступив через валяющиеся на полу куртки, и направился в свою комнату. Интуитивно он всё равно ждал, что его остановят, окликнут, но этого не произошло. Ну и хорошо. Ну и к черту. Он зашел в комнату и закрыл дверь. Замер. Прислонился затылком к двери. И что делать ему дальше? Куда стремиться? Сейя ощущал себя ничтожным и жалким. Разбитым. Но главное — одиноким. Раньше ведь всё было так просто. Вот семья. Братья. Они для тебя смысл жизни, единственные, кому ты точно можешь доверять. И ты всегда знаешь, как поступить. А что… делать ему сейчас? Даже в собственной комнате находиться было тошно, ведь там за стеной — они. Сейя буквально физически ощущал, как сковывает руки и ноги от осознания, что они рядом. Разве такое может быть? От самых близких людей? Ощущение, будто ты один против всего мира. И никого на этом свете у тебя нет. Ты никому не нужен. Сейя сел на кровать, опустив голову и широко расставив ноги. Он не помнил, сколько вот так просидел — с пустой головой и гнетущим чувством одиночества внутри, прежде чем в дверь постучали, и в комнату зашел Ятен. Тяжело вздохнул, потер указательным пальцем лоб. — Тайки в порядке. Насколько это вообще возможно в его состоянии. Пришлось дать ему лошадиную дозу снотворного, чтобы хоть как-то уснул. Это правда была Тено? — и не дождавшись от брата реакции, хмыкнул. — Надо же. Ты оказался прав. Будем возносить почести твоей левой пятке. Значит, Кайо всё-таки тоже сенши. Не ожидал я такого поступка от Уран. Да, конечно, она грозилась покрошить всех тут в лапшу, но то угрозы, а то действия. Она совсем не похожа на того, кто будет затягивать цепь на шее человека, — не похожа? Сейя хотелось саркастически хмыкнуть. Она его к контейнеру пригвоздила только так, не глядя просто, но то ведь Файтер. А это Творец. — А ты чего так сидишь? — Ятен обратил внимание на его внешний вид. — Весь мокрый, хоть в одежде выжимай. Снимай, а то заболеешь, — видя, что брат не двигается, вздохнул. — Послушай, я вовсе не оправдываю Тайки. Но ты должен его понять. У него умерла невеста, — Сейя молчал. В другой раз он бы вскинулся, разозлился. Разве у него никто не умер? Разве он никого там не оставил? Но сейчас ему было всё равно. Он не хотел никому ничего доказывать. Ятен продолжал говорить. — Ты же знаешь его характер, Альсина была единственной, кто понимала его полностью. И принимала таким, какой он есть. У него и друзей-то не было, только она. Это к тебе всегда все тянулись, — ага, тянулись, только из-за титула. Просто так нафиг он кому нужен был. Если братьям-то требовался только как Файтер, то что уж говорить про остальных. — А у него такого не было. Только она. Понимаешь? Это мы с тобой оставили просто свою планету, — надо же: просто. С какой уверенностью говорит. — Тайки же оставил там нечто большее. Сейя, что ты молчишь. Скажи что-нибудь. Он всего лишь хотел его спасти. Он не заслужил таких слов. — Сейя, ты серьёзно? Ну что за детский сад, твою мать. Давай, вставай, — он хватает его за рукав рубашки и тянет вверх, но Коу не двигается. — Тебе надо переодеться, Сейя! Да хватит выебываться! — он снова дергает за рукав, но результата это не дало. — Тоже мне, страдальщик нашёлся. Вот так вот. Тайки ты понять должен, а вот на твои эмоции всем просто плевать. — У нас проблем выше крыши, а ты решил пострадать, — Ятен злится. Злится на его глупое, как ему кажется, даже детское поведение. Злится на то, что он не отвечает, молчит, словно нарочно его выбешивает. — Хватит хуйней страдать. Лучше скажи, что делать. Тено знает, кто мы такие. А значит, знают и остальные аутеры. Нет, понятно, что предусмотреть этого мы никак не могли. Но что нам теперь делать? Уран может заявиться сюда по нашу душу, лучшего момента, чтобы убрать всех троих разом и не придумаешь! А у нас тут Творец в состоянии овоща. Что нам теперь делать? — он нервно заходил по комнате. — Переехать? А смысл? Пробьет ведь, у нее наверняка есть связи. Сейя, хватит молчать. Скажи что-нибудь. Что нам делать? Ты же лидер! Ты должен собраться, а не страдать хуйней! Пойми, — он подошёл к брату, присел перед ним на корточки и посмотрел в глаза. — Мы сейчас в такой жопе, что не передать просто! Мы висим на волоске! Не время, Сейя, тупить и молчать! Ты не имеешь на это права! Ты должен собраться и решить, что нам дальше делать! Какой же ты лидер иначе, ну! Это твоя обязанность! — но Сейя молчал. Молчал под выжидающим взглядом Ятена и никак не реагировал. — Ясно, — Целитель поднялся, вздохнул. И вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Какое-то время Сейя ещё сидел на кровати, а потом завалился на постель. Прямо в мокрой одежде, неуклюже переваливаясь на бок. Ятен всегда будет только на его стороне. На стороне Тайки. Не Сейи. Что бы тот ни сделал. Был и будет. Он всегда был им нужен, только как Файтер. Он должен принимать решения, учитывать их мнения — а то как ж, они же команда. Но как только что-то идет не так — ответственность несет только он. Ещё и мордой, словно кота, в ошибки тыкать будут. Для них он не брат, для них он Файтер. И всегда нужен был только в этом ключе. «Ты не имеешь на это никакого права». Это только у Тайки эмоции, чувства. Жизнь. У Сейи же в жизни должен быть только долг. И ничего более. Получил в спину от брата? Ну подумаешь. Не занимайся ерундой. Ты думать должен только о миссии. Сейя чувствовал, как у него немеют ноги в мокрой одежде и отнимаются руки, но ничего не предпринимал. Ему было всё равно. Плевать, даже если пневмонию подхватит. Сдохнет, авось и легче им всем будет. Он пытался, Оливия, бог видит, он пытался. Он старался изо всех сил. Где ты, когда ты так нужна? Он слышал, как ходит за стеной Ятен. Из угла в угол. Видимо, психовал. Или так боялся, что Уран вернется, чтобы разделаться с ними здесь и сейчас? Сейе хотелось хмыкнуть, но сил не было. Оливия, где ты? *** Когда дверь за Усаги захлопнулась, Сейя замер на мгновение, а потом от души саданул по креслу ногой. Да так, что опрокинул его. Легче не стало. Он злился. Внутри всё кипело. Да так, что спроси его кто сейчас — на что он злится, он бы попросту не смог ответить. У него просто не получалось совладать с собственными эмоциями от того, что он сейчас услышал. Харука его не любит. Да кто дал ей право такое говорить! Как у неё язык только поворачивается! Он ещё раз саданул по креслу. Да, Сейя знал, что многие не верили в их отношения. Сам он, конечно, верил Харуке, но тем не менее он знал, что их внезапная любовь у многих вызывает вопросы. Прямо, конечно, никто не высказывался — окромя той же Усаги. Ему бы тогда ещё задуматься, но Коу верил в её непогрешимость, а потому всё было списано на наивность и прямолинейность. Остальные были тактичнее, недоумения своего не высказывали, однако на лицах всё было написано. Как говорится, разве что слепой не прочтет. Обижало ли это Сейю? Скорее, коробило. Что к нему и Харуке так отнеслись. Несколько бесили их взгляды — сочувствующие и сожалеющие. Мол, настолько он страдает от безответной любви к лунной принцессе, что любым способом пытается заглушить собственную боль. Но в общем-то и целом — не трогало. Не верят? Ну и пусть. Главное, что Харука верит. Что он любит её просто так, а не потому, что пытается избавиться от наваждения к Усаги. Так что же изменилось теперь? Почему сейчас сказанные Усаги слова пробили в нём такую дыру? Почему он злится, задыхается, места найти себе не может? Ведь очевидно, для чего Усаги сказала это. Не из простого сожаления. Чтобы вывести его из себя. Ей нужно забрать Харуку. Сейя сел на диван — единственный уцелевший в комнате — и обхватил голову руками. Да, Файтер. Сколько ты не хвались перед Зойсайтом, сколько не внушай самому себе, а очевидного отрицать всё равно не получится — ты всё ещё зависим от её мнения. Оно до сих пор для тебя важно. Сейя думал, что после последних событий он окончательно разочаровался в ней, разорвал связь. Но оказалось, что не так-то просто выбросить на помойку несколько лет слепого обожания и преклонения. Раньше с ним рядом была Харука. А потому ничего из того, что он слышал или видел, его не трогало. Тено могла не так активно выражать свои чувства на людях. Делать кислую мину, когда Файтер требовал поцелуя или лез обниматься. Могла фыркнуть, если он предлагал свою куртку или дарил цветы, но. Она была рядом. Фырчала, шипела, но не уходила. Файтер мог видеть её глаза. Мог видеть улыбку. Слышать голос, который отвечал с ехидцей, но отвечал ему! А ещё он ощущал её руку под столом, которая сжимала его ладонь и тогда всё уходило на второй план. Все эти сочувствующие взгляды, неловкие вздохи, ему не было дела до них. Он горел любовью, дышал ею. А ещё он знал, что когда они вернутся домой и останутся, наконец, наедине, Харука подойдёт к нему со спины и обнимет его. Сначала неуверенно, словно сомневаясь, а потом просто прижмётся. И уткнётся носом ему в шею. Разве можно после этого обращать внимания на чьи-то неосторожные слова? А теперь Сейя один. И сейчас в его душе тьма. Огромная-преогромная дыра, которую и заполнить-то нечем. Там клубится, наверное, всё, что только можно: непонимание, разочарование, злость. Боль и безысходность. И только любви там нет. И вот как он с таким «коктейлем» внутри мог реагировать на слова Усаги? Не принимать их всерьёз? И так тяжело на сердце, вина давит, так ещё и сверху потоптались на чувствах. От Усаги таких слов не ждёшь. От неё, как от Мессии, ждёшь какой-то поддержки и одобрения, но уж точно не всего этого. Почему она вообще считает, что Харука его использует? Только лишь потому, что их отношения не похожи на чужие? Но кто ей вообще дал право определять, как правильно? Да и разве это показатель? Если человек выражает свои чувства по-другому, то значит и любит меньше или не любит вовсе? Чем больше Сейя задавал себе эти вопросы, тем больше понимал — что запутывается. В себе, в Усаги, в собственных эмоциях. И сильнее увязает во всём этом. Харука не может его использовать. Харука любит его. Иначе просто не может быть. — Сейя, вот ты сейчас поступаешь крайне эгоистично. А говоришь, что любишь её. При этом ты думаешь только о себе. Это тебе важно, чтобы она была рядом. Вот ты её и удерживаешь. А для Харуки был важен тот мир, который мы собираемся строить. Она тоже его видела и знает, что он должен наступить. Ей важен её долг. Она сама хочет этого. Сама хочет этого… В конце концов, Сейя не выдерживает. Вскакивает с дивана и несётся в прихожую. Хватает куртку и вылетает на улицу, захлопнув за собой дверь. *** — Извини, что так поздно, — растерянно бормочет Файтер. Вся решимость, с которой он ехал сюда, весь напор просто куда-то исчезли. И сейчас он стоит в какой-то растерянности. Будто сам не понимает, зачем сюда приехал и чего хочет. — Да ничего страшного, — отвечает Зойсайт, укачивая на руках дочку. — Мы все равно ещё не ложились. Они стояли на детской площадке, прямо перед домом Зойсайта. Ещё горели фонари, но двор был пуст. Время около четырёх часов утра, поэтому слова Зойсайта о том, что они не ложились, выглядели по меньшей мере странно. А некоторые бы даже сказали — неправдоподобно. — Это твоя дочь? — Сейя кивнул на девочку. Надо признаться, Коу никогда не видел её, хотя той уже было… лет пять? Да, примерно так и было. Но Зойсайт специально посмотреть его не звал, как это делают сейчас многие, а у самого Сейи интереса не было. Он никогда не думал о детях. Даже о возможных собственных. Нет, понятно, что когда-нибудь в будущем он бы их хотел, но это было в планах столь отдаленных, что Сейя даже не задумывался. У них даже и брак-то оформлен не был. Думала ли о детях Харука? Сейя не знал. Харука не была той, что все свои мысли и желания безоговорочно вываливает на партнёра, а Сейе было комфортно в настоящем. В таком уютном и ничему не обязывающему настоящем. А потому неудивительно, что у Коу даже желания не возникало посмотреть на эту девочку. — Угу. Девочка была похожа на отца. Сходство сразу бросалось в глаза. Рыжие непослушные кудряшки, упрямый прямой лоб… интересно, а от Ами она хоть что-нибудь взяла? Зойсайт укачивал дочь на руках. Девочка вцепилась в отца, обхватив его ножками и сжимая маленькими ручками ткань его футболки так, будто боялась, что он вот-вот исчезнет. — Она не засыпает сейчас одна, — ответил на невысказанный вопрос Зойсайт. — Все боится, что и я уйду, а потому постоянно просыпается. — Ты ей рассказал? — понял Сейя. Зойсайт и правда выглядел устало. Под глазами залегли темные круги, а на лбу собрались морщины. Выглядевший обычно младше своих лет, сейчас Зойсайт хоть и не тянул на 40-летнего мужчину, особенно в этих джинсах, пусть и без шипов, но рваных, но все же выглядел как ровесник Нефрита. А то и Кунсайта. Зойсайт кивнул. Лицо его помрачнело. — А где… — продолжить Сейя не смог. Покосился на ребёнка. — В спальне. Я сказал, что Ами больна, — он горько усмехнулся. — Не волнуйся, она спит, — добавил он, заметив, что Сейя кидает взгляды на ребёнка. — После сегодняшнего концерта, что она устроила, спать она будет крепко, пока я её держу, — Сейя заметил на ресницах девочки ещё не высохшие слезы. — И часто вы… так? — Каждый вечер. А ты чего пришёл, кстати? Сейя повременил с ответом. Помолчал, будто стушевался. Но потом всё-таки произнёс. — Усаги приходила за Харукой. Как ни странно, но Зойсайта это заявление развеселило. — Да ты что, всё-таки продолжила? Как забавно, — он хмыкнул, отведя взгляд в сторону. — Правда, я думал, что она заявится к тебе ещё раньше. — Да, она сказала… подожди, так ты всё-таки знал, что она заявится ко мне? А мне почему не сказал? — Прости, — искренне повинился Зойсайт. — Я забыл. В другой раз Сейя бы на Зойсайта рассердился. Все-таки это была не та мелочь, которую можно было выкинуть из головы. Но сейчас, глядя на прижимающуюся к нему девочку и на чёрные круги под глазами, Сейя понимал — Зойсайт действительно просто забыл. Без всяких там задних мыслей. И винить его в этом было сложно. — Значит, она действительно приходила к остальным… — Сейя в напряжении потёр лоб. — Мне как-то думалось, что она всё-таки брешет. — Да… — Зойсайт протянул так, будто вспомнил самую яркую и приятнейшую историю в своей жизни. — До сих пор помню, как дед Рей гонялся за ней и Нефритом с метлой по всему храму, — и он в удовольствии зажмурился. — То есть не все согласились? Зойсайт открыл глаза, выныривая из своих приятных воспоминаний, и также удивлённо ответил. — Нет, конечно. У неё и половины-то нет. — Просто она мне так пела, что все согласились и что все всё понимают… — Угу-угу. — Нет, понятно, что ты… но вот остальные… — Серенити, конечно, очень хочется так думать, но нет. Далеко нет. Она делает вид, что дела у неё идут хорошо, но реальность не так радужна. Из всех сенши у неё есть только Минако и Мако. То есть те, которых, по сути, некому защитить. — У Минако, вроде, была семья… — Была. Мать. Но последние годы она жила с Кунсайтом, а тот сам знаешь какого мнения. — А Мако? — Она тоже жила с Нефритом. Но даже если бы и не жила, а она долго не хотела с ним съезжаться… — Почему? — в представлении Сейи все иннеры были теми, кто легко прощал своих возлюбленных и, подобно Усаги, летели к ним по первому зову. А потому позиция той же Рей, которая с Джедайтом сходиться вообще отказывалась, была для него удивительна. — Так пил же, как собака. Встречаться одно дело, а жить в таких условиях Мако не хотела. Только когда бросил и за бабами перестал волочиться — тогда переехала. Но даже если бы осталась, она сирота. Никто бы её не защитил. Что тогда, что сейчас. Мако было жаль. Всю жизнь никому не нужна была, так ещё и мужчина любимый отстаивать не стал. Просто отдал. Оставил прозябать во сне. Неудивительно, что она была одной из тех, кто наиболее преданно следовал за Усаги. Ведь у неё самой никого не было. Никого, к кому бы она была привязана и кто дорожил бы ею. Никого, кто бы её ждал. Интересно, не будь этого сна, сама бы она пошла за Усаги? Добровольно? Подобно Харуке. — И вот только они двое у Серенити и есть, — произнёс Зойсайт, вырывая Сейю из собственных мыслей, которые начали заходить куда-то не туда. — Рей дед не отдал. Хино, как ты помнишь, сходиться с Джедайтом отказалась, да и прощать отказалась тоже. Хотя если бы и сошлись, непонятно, как Джед повёл бы себя. — Он же твой друг. Я думал, что ты хорошо его знаешь, — недоуменно проговорил Сейя. — Про Кунсайта я тоже так думал, — огрызнулся Зойсайт. Довольно резко, отчего девочка на его руках недовольно захныкала и сильнее вцепилась в отцовскую футболку. Но проснуться — не проснулась. Коу пожалел, что упомянул про это. По Зойсайту было видно, что вся эта тема отношений с его товарищами для него болезненна. Он переживал больше, чем показывал, а храбрился явно напоказ. — Значит, дедушка Рей… — произнёс Сейя для того, чтобы отвлечь лорда и вывести разговор из тупика. — Рей, как и прежде, жила с ним при храме, — Зойсайт уцепился за эту нить, продолжил рассказывать, словно ничего и не произошло, но на лбу у него осталась глубокая морщина. — Когда она заснула, Серенити пришла туда за ней, а дальше все, как в сериале. Дед мало того, что отдать Рей отказался, так ещё и метлой Нефрита огрел. Гонялся за ним по всему парку. Ох, это был самый лучший день в моей жизни… — он утер якобы выступившую от счастья слезу. — Серенити, видимо, этим так впечатлилась, что больше к деду не лезла. Так что да — Рей до сих пор в храме. У Серенити её нет. — Неужели она и к тебе осмелилась прийти? — Сейя приподнял брови. — А чем Ами хуже? Да, приходила, конечно. — Нет, просто после того, как ты её чуть не убил… ты рассказывал… — Серенити здравостью мыслей никогда не отличалась, — спокойно заметил Зойсайт. — Поэтому конечно — припёрлась. — И что ты сделал? — Всё ей высказал. И пригрозил, что если приблизится — то спущу с лестницы. А Кунсайту дал по морде. — Она ещё и Кунсайта с собой притащила? — поразился Сейя. — А что, она сама бы Ами поволокла, на своём горбу? Да и зачатки мыслей у неё всё-таки имеются. Понимала, что если придёт одна, с лестницы я её все-таки спущу. А ты-то как, не обернулся? — Нет. С выдержкой у меня получше, чем у тебя. — Один-ноль, — Зойсайт хмыкнул. Сейя замолк, как если бы ему в голову пришла мысль. Качнулся пару раз туда-сюда. — Зойсайт, мне вот тут что подумалось… если дед Рей помешал её забрать, то почему Усаги не отправила его в сон? Понятно, я подданный Оливии. Ты друг Мамору и важен для него, — Зойсайт как-то хмыкнул. — То почему она деда не убрала? — Черт его знает, конечно, — Зойсайт пожал плечами. — Не может, что ли? — он думал, что сну подвластны не только сенши. Ведь в будущем она целую планету в него погрузит. — Может. Черт его знает, почему не убрала. Понимаешь, Воин, она вынуждена действовать с оглядкой на Эндимиона. Он бы не одобрил такие вещи. А для неё важно выглядеть для Энди белой и пушистой. Идеальной. Той девочкой, которую он встретил. Так что возможно из-за него. А может, просто решила подождать. Деду-то Рей много лет. — Убьёт его что ли? — Нет, — Зойсайт покачал головой. — Цукино говно, как человек, но до прямого убийства не опустится. Скорее всего, решила подождать, пока дед не преставится сам. Заняться пока другими, а там… и дед может до нужной ей кондиции дойти. Девочка на руках у Зойсайта заворочалась, и тот покрепче прижал дочь к себе. — Может, мне тебе куртку дать? — Файтер кивнул на ребенка. — Завернешь её. — Не, — тот помотал головой. — Проснётся. От того, что запах не мой. — Даже так? — Угу. Файтеру было жаль ребенка. Он, конечно, не относился к тем типам, которые боготворят детей, но не пожалеть ребёнка который сжимает футболку отца так, будто он вот-вот исчезнет, было бы верхом черствости. Неужели, Усаги, неужели оно того стоило? Лишить ребёнка матери, только чтобы собрать сенши в месте силы? Потому что якобы так появится Хрустальный дворец? Сейя хотел спросить об этом Зойсайта. Об этом месте силы. Рассказать. Даже рот открыл. Но почти сразу же передумал. Он сам себе не мог объяснить этот порыв. Они договаривались ничего друг от друга не скрывать, но внутри словно что-то щёлкнуло. И он промолчал. Совершенно неожиданно для себя. Не понимая собственных чувств и тех эмоций, что копошились у него внутри. Неприятно, словно черви. Зойсайт на этот его порыв не обратил внимания, разговаривал с дочерью, которая опять беспокойно вертелась. — А Мичиру? — спросил Сейя. — Остальные аутеры? — он неожиданно понял, что за все время разговора Зойсайт ни разу не упоминал о них. Да и сам Сейя, чего греха таить, за всей этой суматохой, за всеми своими страданиями и злостью, ни разу о них не вспомнил. — Что с ними? — Ну, у Серенити их нет. — Нет? А где они? — Если бы я знал, Воин, то я бы тебе сказал, — Зойсайт хмыкнул, а в груди Сейи снова закопошились неприятные ощущения. Те самые, которые понять он пока не мог. — Но у Серенити их действительно нет. У неё есть только Мако и Мина. То есть только те, до кого она на данный момент смогла добраться. Как видишь, две из восьми — не слишком впечатляющий результат. — Да уж, — пробормотал Сейя. А ему Усаги говорила совершенно об ином. Положа руку на сердце, Усаги, конечно, не говорила, что у неё есть все сенши. В том числе и аутеры. И только Харуки и Ами ей не хватает. Но она преподнесла это таким образом, что звучало всё именно так. — А тут ещё мы с тобой со своим упрямством. Надо признать, что мы, похоже, здорово её нервируем. — Почему она не забрала их? Я имею в виду аутеров? — Сейя поднял на Зойсайта глаза. — У них же подобно Мако никого нет. — Да кто ж знает, — Зойсайт пожал плечами, на ходу продолжая укачивать дочь. — Встретишься с ней — задай сам ей этот вопрос. Я полагаю, что она просто не знает. Где они живут. — Не знает? И в этом вся причина? — Сейя поразился. — А ты сам-то знаешь? — спросил Зойсайт, и Сейя потупился. — Вот то-то и оно. — Но она же с ними общалась, подругами считала! — А ты вообще с одной из них спал. Но тем не менее не знаешь, где живут остальные, — поддел Зойсайт Файтера справедливо. Да, Сейя встречался с лидером аутеров, спал с ней. Но о жизни остальных не знал ровным счётом ничего. И узнавать не стремился. — К тому же, думаю, ты меня поддержишь, что несмотря на все пылкие заявления Серенити о том, что они с аутерами лучшие друзья, внешние всегда держались от неё и иннеров в стороне. — Как будто предчувствовали, — да, в этом Зойсайт был прав. Усаги не раз говорила о том, как она дорожит своей дружбой с Харукой, но на самом деле назвать её и Харуку друзьями было сложно. Вот Мичиру — да. С ней Тено действительно была в таких отношениях, что Коу порой ревновал. — Кто знает, — это была шутка, но Зойсайт пожал плечами. — Так что я думаю, что она действительно просто не знает, где они живут. Иначе бы давно их уже забрала. — А ты? — Что? — Не знаешь? — На кой? Если уж не знаешь ты, то уж я то тем более. Мне с моим зажигательным прошлым пересекаться с ними вообще не рекомендовалось, — девочка, почувствовав изменения в настроении отца, беспокойно захныкала. — Так что если кто и знает, то точно не я. — Интересно, — Сейя с тревогой наблюдал за поведением Зойсайта, но тот оставался спокойным. Он с поразительным терпением укачивал дочку, успокаивал раз за разом, хотя сам был вымотан до предела. Но в его действиях ни разу не проскочило ни толики раздражения. Сейя сомневался, что сам бы так смог. — Что Усаги ещё говорила? — А что она могла говорить? — непонятно с чего, но на Сейю накатило раздражение. Он попытался скрыть это, неловко поведя плечами. В груди снова зашевелился тот самый непонятный клубок. — Требовала отдать Харуку, пугала Джедайтом. — А, так она Джеда, притащила, что ли? — Его самого. — И что он? — Равнодушен, безразличен. Ему вообще все равно. — Я ж говорил. Его будет сложно убедить помогать нам. Поскольку причины у него нет. — Знаешь, Зойсайт, — медленно и неуверенно, словно вообще сомневаясь, стоит ли это произносить, проговорил Сейя. — Нам он, конечно, не помощник, ты прав. Но на твоём месте я бы переживал о Джедайте гораздо больше. Равнодушие и безразличие ещё никого до добра не доводили. Они замолчали. Зойсайт ничего на это не ответил. Сейя бы подозревал, что ему все равно, если бы видел, что это не так. Зойсайту было далеко не все равно на своих товарищей, как бы тщательно он это ни демонстрировал. Поэтому он был на сто процентов уверен — сейчас Зойсайт обдумывает его слова. — Ами тебя сразу простила? — Что? — спросил Зойсайт, выныривая из собственных мыслей и подтверждая тем самым правоту Сейи. — Когда… — Коу вдруг стало неловко расспрашивать Зойсайта. Быть может, для него это неприятные воспоминания или ему в принципе, как Нефриту, было сложно вспоминать Ами. Но он продолжил. Потому что слова Усаги, непонятным колючим клубком засевшие в груди, никуда не делись. И ему нужно было это услышать. — Когда ты возродился. Ами тебя сразу простила? — Да, — несмотря на опасения Файтера, Зойсайт улыбнулся. Да ещё и так мягко, тепло — сразу становилось понятно, что Ами для него не источник горести, как для Нефрита, а наоборот — самое важное в жизни воспоминание. Самое счастливое. — Что, правда? Ну, ничего другого он от Ами и не ждал. Она, в отличие от той же Рей, букетом роз по морде дать не способна. Интересно, а Хару бы его вот так простила? Впрочем, ответил он на свой вопрос с легкостью — нет. Харука не та, кто прощает предательства. Возможно, именно в этом и уникальность иннеров — в умении прощать. — Ну, начнем с того, что я к ней долго не подходил. Энди смог вернуть нас, да. Я пошел к ней в тот же день, но… подойти так и не смог. Стыдно было. Смотрел на неё из-за угла, на такую жизнерадостную и живую, а у самого в голове только то, как я её убивал. Было стыдно, страшно. Потому что понимал — прощения я не заслуживаю. Потом следил за ней. Тайно. Наблюдал за светом в её комнате, следил в университете. Как дурак, честное слово. И подойти не могу, и отпустить тоже. Разумеется, Ами знала. Что я ошиваюсь неподалеку. Но, думаю, что она тоже не была готова видеть меня. Нам обоим понадобилось время, чтобы осознать, что мы снова существует в мире друг друга. Но да — Ами простила. Ей пришлось долго привыкать, что я в её мире, снова — но она простила. И приняла меня. Это как-то само собой произошло, знаешь, когда люди возвращаются после долгой поездки. Ами наполнила мою жизнь смыслом. Помогла мне встроиться в этот новый, непривычный для меня мир. Зойсайт говорил и говорил, улыбался мягко и легко, ему было приятно вспоминать о ней, а Сейя мрачнел. Потому что в голове набатом звучали слова Усаги — Харука тебя не любит. Харука жесткая, Харука циничная, Харука совсем не такая, как Ами. Зойсайт с такой теплотой рассказывает про любовь Ами, но любовь Харуки ни на йоту не похожа на любовь Ами. Значило ли это, что любовь Харуки… не настоящая? А она его просто использует? Сейя мрачнел, потому что осознавал, что та любовь, про которую говорила Усаги — вот она, перед ним. Чистая, искренняя. Такая, в которой невозможно было усомниться. И она совсем не была похожа на их с Харукой чувства. — Так что, можно сказать, она не просто меня простила. Она меня вытащила. Ами, на самом деле, вовсе не нуждалась во мне. Я видел её, она жила своей мечтой и была счастлива. Но тем не менее, она не оттолкнула меня. Я… я был в крайне нестабильном состоянии. Что толку, что Энди меня вернул? Мою память и сущность? Если в этом мире у меня были только стыд и вина? Стыд перед моим принцем, вина перед Ами? Харука тоже его вытащила. Протянула руку тогда, когда он задыхался и сил у него сопротивляться в этой тьме больше не было. Поэтому Сейя хорошо понимал то, что озвучил сейчас Зойсайт. Такое может сделать только тот человек, который искренне любит. Иначе Сейя так бы и барахтался в этом болоте. — Сначала мы довольно долго привыкали друг к другу. И только потом смогли наконец-то быть вместе. Без оглядки на прошлое. Гулять в парке. Выходить вместе в свет. Как простые люди. — Прям как простые? — Сейя усмехнулся. Тяжелый жгут, который опоясывал грудь, немного ослаб. — Не поверишь, — Зойсайт усмехнулся в ответ. — Я даже одежду для парочек покупал. Ами была равнодушна к этому, скорее её это смущало. А мне нравилось. Во времена Серебряного Тысячелетия мы не могли так открыто всё демонстрировать. А мне всегда хотелось. Показать, что она моя. Мы ж даже в свет не могли вместе выйти. Кто она, и кто я, — Зойсайт говорил и словно не понимал, что Сейя ни черта не знает о тех временах. Почему-то он априори думал, что тот в курсе. Но Коу никогда это не было интересно. — Зато теперь мы можем спокойно появляться вместе. Когда я работал моделью, Ами часто сопровождала меня. Она, конечно, не особо любила такие мероприятия, но для меня это было важно. И Ами это понимала. — Почему она не может сделать это ради тебя? Но нет, Харука всегда делает только так, как комфортно для неё. Она не думает о твоих желаниях, как делал бы по-настоящему любящий человек. — А теперь Серенити хочет всё это отнять, — вспоминавший свою супругу и улыбающийся до этого Зойсайт резко помрачнел. — Забрать это всё у меня. Возможно… — Зойсайт запнулся и даже прикрыл глаза, будто бы ему больно было об этом говорить. — Если бы я на примере Джеда знал, что не нужен Ами, если бы я только понимал, что долг для неё важнее, я бы отпустил её. Но я знаю, что нужен Ами. Я знаю, что она меня любит. Поэтому я ни за что не отдам её Серенити. — Да… да, ты прав. Извини, Зойсайт, я пойду, — он попрощался с ним как-то скомкано и быстро. — Спасибо, что выслушал. — Да не за что. А ты зачем приходил то?.. — но Сейя уже шёл к оставленной в паре кварталов машине. Поэтому вопрос до адресата не дошёл. Зойсайт ещё пару мгновений смотрел парню вслед, затем поудобнее перехватил дочку и побрел в дом. На улице занимался рассвет.