— Давай ходи

      Ренгоку, на самом деле, уделял вопросу любви больше времени, чем могло показаться на самом деле. И даже больше того отчёта, который себе в этом давал.       Кажется, у него вообще не было этой "вспышки" за всю жизнь, потому что, скорее всего, он бы это запомнил уж точно. Ему нравится смотреть на ухоженных людей, в ком-то он подмечает красивые для себя черты, но ещё никогда он не испытывал тряску внутренних органов и плавления от одного только взгляда на кого-то конкретного.       Смирившись, сам для себя Кёджуро решил, что либо нужное время ещё не наступило, либо ему попросту не дано такого чувствовать. Он чувствует любовь к семье, которой дорожит и которую будет защищать при любых обстоятельствах; чувствует взаимное уважение и доверие товарищей по службе; да даже чувствует привязанность к ничирин или к завсегдатому бродячему коту, что часто разгуливает у их дома и подкармливается лично самим Ренгоку. Но, наверно, это было совсем не то, что испытывает один незнакомый человек к другому.       И да, вообще-то Столп Пламени верил в судьбу.       Как же не верить в то, что именно его выбрала эта самая судьба для того, чтобы сражаться с демонами и защищать простых людей? Что именно судьба направляет его жизненный поток и подкидывает испытания на прочность почти каждый день? Значит, он достоин пройти их так, как считает нужным.       И значит, что к знакам судьбы стоит иногда прислушиваться больше, чем вполуха.       Например, пионы розово-белого цвета за эту неделю он видел уже не в первый раз. В деревне, в которой он уничтожил мутировавшего демона, что музыкой завлекал людей выходить ночью из своих домов, эти пионы цвели чуть ли не на каждом шагу. Он ещё подметил про себя, что это редкое явление, когда все соседи единогласно приняли решение высаживать один и тот же сорт одних и тех же цветов. Странно...       А ещё например, про ойран он начал слышать часто именно в этот промежуток времени. На одной из пересадок поезда с ним разговорились пожилая дама, которая горевала с того, что соседскую девушку продали в Цветочный квартал. Как она ей помогала часто, а какие кимоно и ципао делала своими же руками! Не отличить было их от покупных, и все с узорами такими диковинными. Больше всего женщине запомнился вышитый снег у подола одного кимоно, о котором она рассказывала с придыханием, а потом снова заплакала от того, что жалко было её соседку, молодую и талантливую.       Кёджуро начал хмуриться больше обычного. Ему в руки как будто дали пазлы неизвестной картины, имеющиеся детали которой даже не складывались между собой. Он уже начал сомневаться, не стал ли больше параноиком, чем фаталистом.       Но этот вечер действительно помог расставить всё по своим местам.       Музыка сямисэн была единственным звуком в помещении ресторана "Кой-кой". Игроки новой партии ханафуда, компания пьяных молодых ребят и такая же пьяная компания, но уже Столпов, замерли в одно мгновение, затаив дыхание. Лишь официанты лавировали с закусками и выпивкой по залу, своим присутствием напоминая, что они, вообще-то, не в картиной галерее и что жизнь не остановилась.       Хотя, в данный миг, в это поверить было трудно.       Со второго этажа медленно спускалась знаменитая ойран Варабихиме. Её волосы были чёрнее безлунной ночи, алые губы ярко выделялись на бледном припудренном лице, а дорогое и изящное кимоно с узорами цветов кричали о высоком статусе. В отличие от обычных куртизанок, которые опускают глаза в пол при ходьбе, а зачастую и при общении, Варабихиме смотрела прямо, гордо подняв голову. Она знала себе цену и знала ту власть, которую имеет в своих руках. Ойран спускалась по лестнице подобно кошке, окидывая презрительным взглядом присутствующих в ресторане и, видимо, считая, что делает им огромное одолжение своим появлением, которое даже коллегиально они не в состоянии оплатить.       Ренгоку пробило током от одного только взгляда на эту женщину. Своим видом она внушала восхищение одновременно с желанием обороняться и защищаться. Хотелось отвернуться, отвести взгляд и дальше продолжать веселье, но будто что-то демоническое удерживало и сковывало внутри. Выворачивало наизнанку.       Столп Пламени сам себя уверял, что эта женщина определённо красивая, а, скосив взгляд на своих друзей и увидев в них самые настоящие и искренние ноты восхищения, решил, что он должен восхищаться тоже. Наверно. Потому что он не знал, как реагировать и как описать парадоксальный наплыв чувств внутри, которые не бабочками порхают в животе, как это было описано во всяких лёгких чтивах, а от которых застывает кровь в жилах. И если бы он сейчас закрыл глаза, концентрируясь на внутренних ощущениях, он бы сделал вывод о том, что точно такие же чувства он испытывает при встрече с врагом.       Или он переутомился. Ему мерещатся озлобленные и кровожадные существа даже при взгляде на олицетворение ночной роскошной красоты. Знаменитая и самая изящная женщина не пробудила внутри Столпа Пламени ничего, кроме настороженности и опаски.       И эти чувства усилились с момента, когда ойран направилась прямо к их июньскому столику. — Рады принять в наше заведение охотников на демонов, — женщина улыбнулась самой миловидной улыбкой, пока в глазах не читалось ни намека на доброжелательность. Они отдавали холодом и режущей пространство сталью. — Видимо сама судьба свела нас сегодня в этот вечер.       Она посмеялась, прикрывая рот ладонью. Звук её голоса и смеха был мелодичен, казалось, что щебетание птиц в летний день и то звучит уродливее, чем то, что издает ойран Варабихиме. Она была... Идеальна. Идеальна по всем критериям. Ренгоку, к своему стыду, подумал про себя и то, что, скорее всего, у неё и телосложение идеальное, без каких-либо шрамов, ожогов, родинок, чего у него самого было с лихвой и больше. Почему-то это не привлекло, а оттолкнуло ещё дальше, подсознательно воспринимая ойран не больше, чем красивая высеченная кукла.       Но, конечно же, это лишь первое постыдное умозаключение. Кёджуро никогда и ни за что не скажет этого вслух.       Варабихиме во всё том же милом, но приказном тоне велела своим слугам и ученицам развлечь всех присутствующих в зале, подзывая за столик Столпов, как она выразилась, "лучшую из лучших для почетных гостей". Тенген в ответ выразил ей искренние, немного кривоватые от спиртного, благодарности, переключая своё и всех остальных внимание на пришедшую за их столик даму. Прелестное создание, лишь немногим отличавшаяся от своей госпожи, но её аура источала больше светлого, а не демонического, как...       Демоны. Определенно точно сейчас в ресторане "Кой-кой" присутствовал демон.       Ренгоку протрезвел в мгновение ока от предложения, которое и так витало вокруг него. Демоническая аура точно была не просто легким забытием от саке и точно не являлась паранойей, что мерзким чувством не давала расслабиться окончательно. Голова начала гудеть. Ойран, которую подослала Варабихиме, вместе с восторженными расспросами его коллег о жизни, занятиях и времяпровождении дамы, превращались в белый шум, за стеной которой Кёджуро плыл всё больше. Его первой мыслью было предупредить об этом всех остальных, поднять на уши всю улицу и действовать незамедлительно, пока сам неизвестный демон не начал вытворять нечто ужасное.       Но на всё, что ему хватило сил, это встать из-за стола и выйти в уборную. По крайней мере, здравая и трезвая часть мозга твердила о том, что ему нужно привести самого себя в порядок и не тревожить всех раньше времени. Да, демон определенно был здесь, но панике он не должен поддаваться не только потому, что не выяснил, где и кто прячется за личиной злобного существа, но и потому, что он вообще-то Столп. Пьяный, красный, немного дерганный из-за нахлынувшего адреналина, но Столп.       Он точно не ожидал того, что долг будет преследовать его даже в пусть и не совсем скромное и точно не тихое времяпровождение, но всё ещё во время отдыха. Умывшись холодной водой и разглядывая мутным взглядом бешеные огненные глаза в отражении, Кёджуро тихо признает самому себе как же он устал. Смертельно устал. Нечеловечески устал ловить, выслеживать, истреблять, спасать, защищать и так по нескольку раз. Без перерыва и, похоже, без выходных.       Усмехнувшись мысли о том, что его жизнь можно описать слоганом круглосуточной забегаловки, Ренгоку напоследок выдохнул и окончательно собрался с мыслями. Он сам избрал этот путь и действительно готов пройти его достойно. И сейчас он выйдет за дверь, вернется к своим товарищам и они будут все вместе предпринимать необходимые меры по новому спасению людей.       Но Кёджуро не успел сделать и шаг к намеченной цели. Не рассчитав силы, он слишком резко открыл дверь, тем самым сбив идущую девушку с ног. Ему сегодня определенно точно везет вляпываться в неудобные ситуации. — Боже, простите меня, пожалуйста! Я-я не хотел, чтобы так вышло, — он буквально подлетел к лежащей, неловко помогая той встать. При первом беглом взгляде выяснилось, что девушка тоже была ойран-ученицей, потому что вновь принять стоячее положение на высоких сандалях не получалось. А ещё девушка сама отталкивала его, чуть ли не шипя сквозь плотно сжатые зубы. — Утырок, я сама в состоянии встать! Ходишь тут, Столп, ещё и бьешь всех без разбору, — дама злобно прожигала своими голубыми глазами пытающегося помочь ей Кёджуро, но быстро прикусила свой язык, будто сболтнула лишнего. Действительно лишнего, потому мгновенно замолчала и показательно отвернулась в сторону.       Ренгоку на такую яростную и агрессивную реакцию лишь тяжело вздохнул и потупил глаза в пол. За свою жизнь он не раз выслушивал негативную реакцию на то, кем он приходится и чем занимается, но людей от этого меньше любить и беречь не стал. Сколько людей, столько и мнений, однако бросать девушку на самостоятельные попытки подняться с пола он не желал, потому что чувствовал всецело лишь свою вину за случившееся. — Я искренне сожалею о том, что произошло, но позвольте мне помочь Вам подняться на ноги, — Кёджуро вновь взглянул на ойран, которая всё ещё показательно не смотрела в его сторону, к тому же теперь прикрывая часть своего лица небольшим золотистым веером. — Я даже представить не могу, как сложно держать равновесие в Вашей обуви, не то, что ходить... Это тяжелый труд, поэтому позвольте не запятнать его собственной неуклюжестью!       Все мысли о демонах и о прочих неотложных делах были в этот момент отложены без сожалений. Как минимум, он переживал и насчет того, что грохнуться с такой высоты может быть травмоопасно, и как максимум Столп Пламени внутренне воспылал с того, что его речи подействовали в правильном направлении. Девушка, всё ещё держащая веер и закрывающая им нижнюю часть лица, наконец одарила его ответным взглядом. Пусть и злобным. Но Кёджуро уже был немного счастлив.       Он отметил про себя, что этот злобный взгляд голубых ярких глаз смотрится отчасти забавным вместе с густыми розовыми ресницами. Не сочетается, но одновременно с этим подходит больше всего.       Грозно пробурчав что-то наподобие согласия, девушка вздохнула, протягивая вторую руку, чтобы "неуклюжий глупый Столп" помог ей встать с пола. Однако, когда Ренгоку встал в полный рост, вместо протянутой руки он взял недовольно пыхтящую ойран за плечи, бережно приподнимая её и ставя на ноги. Она чуть не упала снова, но Кёджуро, всё так же бережно и аккуратно придержал от нового падения ту, что стала смотреть на него ещё злобнее после проделанного действия.       Она была... высокой. На каблуках в несколько сантиметров и в полный рост девушка теперь была на полголовы выше светлой макушки Ренгоку. А ещё она была весьма крепкой. Когда происходил процесс поднятия рухнувшей башни на ноги, Кёджуро отметил, что плечи кукольной дамы были вовсе не хрупкие и костлявые, а накаченные не хуже его собственных. Девушка занималась подпольными боями? Возможно Столпа это бы насторожило, как и должно было насторожить то, что она вообще знает о его звании, видя в первый раз в жизни, но...       Она продолжала сверлить его взглядом голубых глаз, больше не произнося ни слова. Эта ойран даже не стала поправлять смятую одежду и прическу, как это обычно делают все девушки первым делом. И точно бес толкнул Кёджуро сделать это за неё.       В момент того, как он протянул руку и коснулся запутавшихся розовых мягких волос, приглаживая их за ухо и поправляя немного скосившуюся заколку, Столп думал, что ему прямо сейчас отрежут руку. Обругают, вывернут пальцы и пошлют дальше границы Японии словами, которые он за свою жизнь ни разу не слышал. Но этого не было. Как и после того, когда он решил подправить подол свернувшегося мятого кимоно, украшенного снежинками, аккуратно проводя пальцами вдоль завернутого края. Ни единого звука. Будто он на манекене в салоне красоты делает финальные правки перед выходом в свет. — Теперь точно всё, как было до этого, — вытянувшись, Ренгоку улыбнулся даме, подняв голову вверх, чтобы видеть её лицо. Он ожидал встретить смертельно убийственную бурю в глазах, морально даже успел подготовиться к новым выпадам диковатой девушки, но вместо всего упомянутого он встретился с искренним удивлением. С заломом бровей в немом вопросе. И с немного дрожащими непонятно по какой причине руками, всё ещё держащими золотистый веер у лица. — Ах, вот ты где, — в коридоре за спиной прозвучал голос Варабихиме, который под конец исказился в язвительную ухмылку и певучесть. — Заки.