Твоя душа - моё спасение 2. Кровь

      Чонгук сидит на полу, прижав голые колени к груди. Плачет, не в силах сдержать слёз. Не понимает своего состояния, не понимает, почему плохо видел буквально недавно, а теперь зрение снова стало чётким. Не понимает, почему плохо слышит и не может ничего сказать. А сказать хочется много чего. Особенно Тэхёну.       Тэхён…       Мужчина приходил. Дважды. Но только один раз Чонгук чувствовал его запах. Самый родной, чистый, насыщенный, самый приятный и надёжный. В этом запахе хотелось потеряться, хотелось нырнуть и не возвращаться. Хотелось прижаться к Тэхёну и не отпускать, чтобы запах не прошёл, чтобы пропитал полностью. У Гука, когда он почувствовал этот аромат, появилось ощущение того, что хозяин запаха способен его защитить. И ведь это правда. Тэхён может его уберечь от всего зла, может спрятать от этого жестокого мира и подлых людей. Чонгук это знает, он уверен, для него и доказательств не надо.       Вот только, Ким не способен защитить его от самого себя. И это бьёт по Чонгуку гораздо сильнее, чем что-либо другое. Момент, когда он увидел и почувствовал отвращение Тэхёна, навсегда запечатлелся в памяти. Он осел где-то внутри и теперь постоянно всплывает, заставляя Чонгука прятаться и плакать. Этот момент впился в мозг, словно пиявка, и не отпускает, высасывая все жизненные силы.       А хочется ведь совсем по-другому. Хочется, чтобы Тэхён пришёл, чтобы обнял и позволил утонуть в его запахе. Чтобы просто находился рядом, и тогда Чонгуку уже будет намного лучше. Хочется, чтобы мужчина не ненавидел его, чтобы принял и подарил ласку, которой Гуку так не хватает сейчас. Ему очень хочется ещё хотя бы раз почувствовать его запах, который даёт ощущение комфорта, тепла и дома.       Но всё происходит совсем иначе. Вместо Тэхёна каждый день приходит мужчина с совершенно чужим запахом. Чонгуку этот человек совсем не нравится, но он приносит еду. Слишком нужную и приятно пахнущую, поэтому Чонгук просто не может отказаться. Такое чувство, что эта жидкость имеет тот же запах, что и Тэхён. И только поэтому Чонгук готов её принять. На каких-то диких инстинктах. И после каждого приёма пищи становится лучше. Но ненадолго.       Почти всё время Чонгук сидит в углу, отвернувшись от двери. Чтобы снова не увидеть разочарование, страх и отвращение в родных глазах. И без того слишком больно. В комнате нечем заняться, а Гуку и не хочется. И выходить тоже не хочется. А ещё он слишком слаб — не смог даже ручку двери дёрнуть в первый день, когда пытался выйти. Только щупальца себе напряг.       Щупальца…       Чонгуку так непривычно никогда ещё не было. Щупальца, по сути, те же пальцы, но они такие тонкие, слабые и неокрепшие. Такие странные на вид. И по ощущениям — тоже. Они чуть длиннее пальцев и не такие твёрдые. Но они гибкие, хотя это и необычно. Чонгук может сгибать их в разные стороны, чего не мог делать раньше пальцами. Он может обхватывать ими тонкую вещь на несколько раз. А на нижней поверхности щупалец есть небольшие присоски, они забавные. Но всё же Чонгук хотел бы вернуть прежний свой облик.       Он не видел себя полностью, но примерно представляет, какой он. И поэтому понимает, почему Тэхёну от него противно. Тот и раньше белоглазых не воспринимал, а Чонгука, наверное, никогда не примет. Он уже не принял… А Гук не хочет, чтобы Тэхёну было плохо. И поэтому просто плачет, сидя в углу комнаты. Не устраивает истерик и не обращает ни на что внимания. Не просится наружу и не пытается даже обследовать комнату. Смысла нет. И желания тоже.       Если Тэхён решил, что ему без Чонгука будет лучше, пусть будет так.       Но Чонгук и не предполагает того, что Тэхён сейчас смотрит на него из кабинета Лорда. И не просто смотрит. Волнуется и думает, как ему самому побороть эту ненависть, которая засела внутри, и подойти, наконец-то, к мальчишке, который стал дороже всего в этой жизни.       — Где щенок? — Тэхён внезапно оборачивается на Эбада, поражаясь тому, что эта идея пришла ему в голову только сейчас.       — Щенок? — Лорд в непонимании хмурит брови, а Ким в излюбленной манере закатывает глаза.       — Локи. Его волчонок, — Ким чётко помнит, что Локи бежал за ним, когда они пошли в город. Вряд ли белоглазые оставили его за воротами. Хотя, всякое могло быть.       — Он в клетке, в отсеке для животных.       — Пусти его к Чонгуку, — Тэхён видит, что выражение лица Лорда меняется. Тот, очевидно, хочет возразить. Но Ким опережает, — он нужен ему. Или ты так и хочешь, чтобы пацан не реагировал ни на что?       — Ты решил заменить себя волчонком? — Эбад склоняет голову вбок, щупальца сзади подрагивают, а глаза прищуриваются, — но ему нужен ты, а не животное. Волчонок не заменит родителя. Или ты решил так загладить вину?       — Следи за языком, Лорд, — Тэхёну никогда не нравилось, когда ему тыкали носом в его же ошибки. И Лорд, зная об этой его черте, делает именно это, — я всё ещё хочу его вырвать и затолкать тебе обратно в глотку.       — Твои угрозы неуместны, Тэхён, — Лорд всё ещё спокоен и никак не реагирует на чужие слова. Знает, что пока Тэхён прикован к стулу, ничего не произойдёт, — я не отказывал тебе. Но у нас не принято помещать опасных животных с детьми.       — Локи его не тронет, — это даже не поддаётся сомнению. Волчонок очень предан и не станет нападать на Гука, даже если тот будет в другом обличии.       — Хорошо, — Лорд прокашливается, в который раз держась за горло.       Он совершенно не уверен в том, что предлагает Тэхён. По его мнению не стоит пускать волчонка к мальчику, пусть Гук и растил его. Локи — дикое животное. Тем более, что у них не принято подпускать животных к детям. Уже были случаи, когда дети травмировались. Тем более, что они не могут переносить некоторые запахи, исходящие от животных. Но, с другой стороны, у Локи и Чонгука совершенно другой случай. Те животные, которых подпускали к детям, не были им так близки. А Гук волчонка буквально спас…

***

      Чонгук, почувствовав новый запах, мгновенно оборачивается на дверь. Зрачки сужаются неосознанно, становясь ещё тоньше, чем были. Ноздри раздуваются. Щупальца мелко подрагивают от напряжения во всём теле. Гук вдыхает приятный запах, не отрывая глаз от волчонка. Локи…       Мальчишка, сидя на полу и опираясь на щупальца, поворачивается всем корпусом к двери. Там стоит уже знакомый мужчина, запах которого Гуку не нравится. Волчонок, находясь около ног мужчины, беспокойно рвётся к Чонгуку — его удерживают на поводке. Тот впивается в шею, из-за чего Локи поскуливает. Гук приоткрывает рот, пытаясь что-то сказать — не может, из-за чего тут же поджимает губы. Он двигается всё ближе, бросая боязливые взгляды на мужчину.       Первое, что делает Локи, когда Чонгук осторожно подбирается прямо к нему, лижет его щёку. А после ещё и ещё, совершенно не обращая внимания на внешний вид мальчика. Волчонок сразу признаёт в нём своего любимого маленького хозяина. А Чонгук улыбается, впервые за это время. Обнимает волчонка, прижимая его к себе и зарываясь в шерсть.       Локи валит его на пол, принимаясь облизывать ещё яростнее. Он слишком скучал. Как и Чонгук. Волчонок скулит и трётся об лицо мальчика мордой, выражая так свою любовь и искреннюю привязанность. Гук улыбки не сдерживает. Слёзы больше не идут, а на душе становится пусть и немного, но легче. Он даже не замечает, как мужчина уходит из комнаты, снова закрывая дверь на замок.       — Я же говорил, — Тэхён удовлетворённо улыбается, глядя на экран, — Локи его не тронет.       — Беру свои слова обратно, — Эбад тоже доволен. Он переводит взгляд с экрана на Тэхёна, замечая на лице того, на удивление, тёплую улыбку. Такого Кима Лорд ещё не видел. Видимо, Чонгук действительно сильно на него влияет, — волчонка стоило пустить к нему раньше.       — Что, подвёл тебя твой анализ личности? — Тэхён хмыкает, глядя теперь на Эбада. Белоглазые так гордились своими технологиями, но не смогли увидеть, что пацан и волчонок невероятно близки.       — Мы не анализируем животных, Тэхён. А по одному Чонгуку мы бы не поняли, можно подпустить к нему Локи или нет. Анализ это сложный процесс…       — Расскажи про него. Или тебе есть, что скрывать? — Тэхёну важно знать, в чём заключается этот анализ. Что именно про них знают белоглазые? Всё до мелочей или только основные моменты?       — Мне нечего от тебя скрывать, Тэхён. Я уже говорил, мы не враги, — Эбад пьёт из своей бутылки, после немного откашливаясь, — в процессе подготовки вас подключают к специальным датчикам, а после вы сдаёте анализы. Так мы узнаём основные параметры о вашем организме, а в базу вносится ваша внешность. Ваши воспоминания проверяют специалисты и оставляют только самые важные и те, что подвергают риску общую безопасность. Остальное удаляют, их нет в общем доступе.       — Но о них знают те специалисты? — Тэхён напрягается, но, признаться честно, это лучше, чем если бы все его воспоминания хранились в общем доступе.       — Нет, не знают, — Лорд внезапно закашливается, наклоняясь вперёд и сотрясаясь всем телом. Тэхён уже начинает привыкать к подобному, — они… они стирают эти элементы у себя из памяти. Поверь, — мурриец выпрямляется, вдыхая полной грудью и успокаивая дыхание, — никто не хочет знать точную информацию о каждом человеке. Так можно с лёгкостью сойти с ума.       — Белоглазые могут сойти с ума? — Тэхён схватывает на лету. Если муррийцы могут сойти с ума, это ещё одна их уязвимость.       — Могут, как и люди. В природе нет существ, полностью неуязвимых.       Ким закатывает глаза на эти слова, с раздражением проходясь языком по верхним зубам. Нет неуязвимых… И это говорит тварь, способная регенерировать с невероятной скоростью. Тварь, которую почти ничем не убить. Тэхён лишь раздражается сильнее. Неужели, Эбад не понимает, что они изначально в разных позициях, и что для людей муррийцы буквально неубиваемые создания?       — Ага, только у вас, чёртовых тварей, есть регенерация, которой нет у нас, людей, — Тэхён говорит со злостью в голосе. Он пропитан желчью, ядом. Ким этим ядом готов плеваться. Жаль, что в борьбе с тварями не поможет…       — Наша регенерация развивается только после совершеннолетия, — Эбад вздыхает, готовый посвятить Тэхёна во все тонкости. В конце концов, если они хотят завоевать доверие людей, они должны быть честными. Особенно с Кимом, который ненавидит их, кажется, больше всех, — у детей она крайне слабо выражена, поэтому мы их так оберегаем и даже не пускаем к ним некоторых животных.       — Это я уже понял, — Ким неотрывно смотрит на Лорда, глазами словно пытаясь проделать дыру в его черепе, — скажи лучше про взрослых, их обращение и их регенерацию.       — У нас низкий болевой порог. Ниже, чем у большинства людей, — Эбад открывает очередную тайну, начиная громко кашлять. Звук гортанный, хриплый и сухой. Но Тэхён снова ждёт, пока тот придёт в себя.       Ким отворачивается, снова смотрит на экран, где мальчишка своими тонкими щупальцами зарывается в шерсть волчонка. Они оба довольны, по ним видно. Локи виляет хвостом и прыгает вокруг пацана, не зная, как ещё выразить свою любовь. А Чонгук то и дело обнимает его, иногда даже целуя в мохнатую морду. Это выглядит до жути мило, Тэхён никогда раньше не обращал внимания на такие сцены. Но сейчас, когда это Чонгук, задерживаться на таких моментах получается само собой.       — Из-за низкого болевого порога мы испытываем ужасные мучения, — Эбад продолжает говорить, когда приступ кашля проходит, — но боль быстро проходит. Это защитная реакция нашего организма. В один момент мы получаем невыносимую боль, а в следующий уже начинается регенерация, которая помогает отойти от болевого шока и восстановить силы.       — Невыносимую боль? — Тэхён раздражённо хмыкает, не веря, — вы даже не особо-то кричите, когда вас режут или пытаются подстрелить.       — Мы кричим, просто вы не слышите, — Лорд уже давно понял это. Человеческий слух не улавливает криков муррийцев. Не те волны. Поэтому, наверное, те и думают, что белоглазые — бесчувственные твари, неуязвимые и опасные, — у солдат порог выше, поэтому вы и не видели, как они мучаются. Но у обычных муррян всё куда хуже. От особо сильной боли мы можем сойти с ума. Мозг просто перестанет выполнять функцию регенерации, а наши умственные навыки будут атрофироваться, — Эбад произносит это очень тихо. Глаза устремлены в сторону, словно он вспоминает что-то, — после отключится и сам мозг, полностью, а мы умрём. И обратной дороги уже не будет, вылечить такое мы не способны, сколько ни пытались.       Тэхён переваривает полученную информацию. Невольно вспоминается лаборатория военных и опыты над белоглазыми. Выходит, тем действительно было плохо, просто это никак нормально не фиксировалось, потому что военные ничего не знали об этих процессах. Возможно, белоглазые в той лаборатории уже давно ничего не соображают и сходят с ума от боли и отсутствия еды. Жалости в Тэхёне к ним всё ещё нет, но теперь хотя бы открываются некоторые важные детали.       Но тогда, возможно, вот такие сумасшедшие белоглазые и были теми монстрами, про которых говорил Ильсан? Что, если военные своими инъекциями изменили что-то настолько, что действительно могли создать жестоких убийц? Ещё более жестоких, чем сами муррийцы?       — А обращение? Почему у взрослых всё проще? — Тэхён снова спрашивает, ожидая ответа.       Ему не нравится то, что Эбад настолько честен. Верить ему не хочется и не получается. Да и не понятно, лжёт он, открывая выгодное для себя, или говорит правду. Какая ему выгода рассказывать правду? Какая выгода лгать? Мотивы Лорда не понятны. Да даже если бы и были понятны, поверить врагу всё равно не получится.       — Не проще, — Лорд щупальцами потирает свой лоб, отчего Тэхён морщится. При виде щупалец это мгновенная реакция, — у взрослых всё быстрее, но фазы все те же. Но их мозг уязвимее.       — В каком смысле? — Ким чуть хмурится. Он этого не знал, как и другие люди. Другие пока и не узнают — Тэхён не станет распространяться об этом пока не убедиться в достоверности слов Эбада.       — Из-за быстрого обращения мозг может не справиться, может произойти сбой в организме, генетическом коде. И здесь уже играет роль естественный отбор, — Тэхёну тошно это слышать. Естественный отбор — так Лорд оправдывает множественные убийства? Прикрывается природой? Решил не брать на себя вину и спихнуть всё на внешние и внутренние факторы самих людей? — Чем сильнее морально и физически человек, тем лучше воспринимаются изменения. В противном случае могут начаться необратимые последствия и мурриец может начать убивать людей.       — То есть, ты признаёшь то, что твой народ истреблял землян? — Ким, как и всегда, вычленяет нужное для себя. Ему глубоко плевать на все ранее сказанные слова. Он немигающим взглядом смотрит на Лорда, мысленно всаживая ему нож в череп. Он чертовски зол и контролировать себя не может. Не хочет.       — Только в ряде случаев, Тэхён, — Лорд взгляда не отводит. Смотрит в бешеные глаза Кима, прекрасно понимая, что информацию до него нужно доносить осторожно. Он всё переиначивает и понимает по-своему, извращая истинный смысл, — я говорю не про всех муррийцев, а про некоторых людей, которых обратили. Это происходило слишком редко.       — Но происходило ведь.       — Мы устраняли это практически сразу.       — Вы…       Стук в дверь прерывает диалог, который становится напряжённей с каждой секундой. Тэхён вскидывается, зыркая на вход, где появляется Алонзо. Мужчина непринуждённо заходит внутрь, кивая Лорду и закрывая дверь. На Тэхёна он словно и не обращает внимания, меланхолично скользнув по нему взглядом.       — Лорд… — Алонзо ничего больше не говорит, а Эбад кивает ему, после нажимая что-то на панели. В кабинет заходят ещё двое белоглазых, после чего Тэхён понимает — от него что-то скрывают. Поэтому и пришёл Алонзо, поэтому и его хотят выпроводить из кабинета.       — Секретики? — Ким пренебрежительно морщится и смотрит на Лорда, когда к нему подходит охрана, — думаете, какую ложь выдать дальше?       — Я не вру тебе, — Эбад снова убеждает, потому что у него нет никаких причин для лжи, — верить мне или нет — твой выбор.

***

      В душевой Тэхён становится рядом с Хосоком. Намджун встаёт рядом, как и Джин с Немцем. Тэхён краем глаза замечает злые взгляды Скотта и Ильсана. Странно, что Юнги с ними нет. В прошлый раз ему было сложно мыться вместе со всеми из-за отсутствия ноги. Видимо, сейчас белоглазые придумали для него что-то другое. Чимин, Лу и Уилл прибиваются рядом, как и всегда. Они, словно хвостики, постоянно трутся рядом с мужиками, но их можно понять. Они слишком юны для того, чтобы самостоятельно противостоять тварям в их же городе. Тут и старшие не знают, что делать, а парни и подавно.       — Рассказывай, — тихо произносит Тэхён, включая воду своего душа и не глядя на Хосока.       — Я беглый зэк.       Тэхён резко оборачивается на Хосока, который невозмутимо намыливает голову. Он ожидал чего угодно, но не такого. Чёрт, даже не понятно, как на это реагировать. С одной стороны они все здесь убийцы и не самые примерные граждане, но с другой — почти всех вынудила ситуация в мире. А Чон, получается, был таким ещё до всех событий. Теперь понятно, почему он всегда был отстранён и молчалив. Осуждать его Ким не станет, он сам не лучше. Но теперь, пожалуй, и отношение своё к Хосоку пересмотрит.       — И как это связано с белоглазым? — Ким отворачивается, вновь принимаясь за мытьё. Он уверен, что сейчас все, кто слышал, крайне удивлены. От Хосока этого, пожалуй, не ожидали.       — С ними не связано, но я видел корабль.

Четырнадцать лет назад

      — Хо, как ты? — Ёнджун, сведя брови, смотрит на брата в тюремной форме. Всегда яркий Хосок посерел и осунулся.       — Я в норме, — Чон смотрит на брата в ответ, выдавливая из себя улыбку. Ни к чему ещё сильнее доводить родных.       — Мы придумаем что-нибудь, я клянусь тебе.       — Ёни, не смей, — Хосок обращается ласково, но в то же время в голосе есть строгость, которой не противятся. Потому что он старший. И его младший брат уж точно не должен страдать из-за него, — побереги погоны, они тебе пригодятся. То, что ты коп, не даёт тебе права что-то придумывать, понимаешь? Это наказуемо. Я и без того испортил вам жизнь, я сижу заслуженно…       — Но она твоя дочь! Любой бы так поступил! — Ёнджун повышает голос, сжимая кулаки. Ему тяжело оставаться в стороне и со связанными руками.       — Не любой. Лучше скажи, как там мои девочки? — спрашивает про жену и годовалую дочь, которых оставил из-за своего преступления. Однако, он ни о чём не жалеет.       — Наён восстанавливается. Часто плачет, но она под присмотром. Джису и врачи от неё не отходят.       — Присмотри за ними, ладно?       — Хо, я вытащу тебя отсюда, слышишь? — Ёнджун говорит почти шёпотом, но уверенным, потому что он будет бороться за брата, — ты не виноват в том, что вас сдвинули в этом идиотском списке. У тебя не было выбора, Наён нужно было сердце…       — Да, но я не имел права угрожать другим людям.       Несколько месяцев назад Корею потрясла новость о том, что некий Чон Хосок держал в заложниках нескольких врачей, пока те делали операцию на сердце его дочери. Девочка была в очереди первая. Её уже готовили к операции, потому что появилось донорское сердце. Но девочку внезапно сместили, когда за сердце заплатили главному врачу больницы. Тот пришёл рано утром и сказал отменять операцию, потому что на операционный стол ляжет другой ребёнок.       Хосок тогда пришёл в ярость. Он отдал почти всё, чтобы его единственная дочь первой получила донорское сердце. И когда ему сообщили, что их место стало вторым, он почти обезумел.       В то утро он взял в заложники нескольких врачей. Прямо в операционной. Пока его дочь оперировали, он держал на прицеле того самого главного врача и ещё нескольких человек. Двери в операционную были заблокированы, но Хосок знал, что за ними его будет ждать наряд. И он знал, что сдастся добровольно. Всё ради того, чтобы его Наён осталась жива. Он сдался только после того, как узнал, что операция прошла успешно.       В тот день он лишился погон, звания, друзей и свободы. Но он знал, что его дочь жива.       — Послушай, здесь всё неоднозначно, понимаешь? — Ёнджун упрямо мотает головой, потому что дело Хосока не такое простое, как кажется, — главного врача больницы, считай, поймали на взятке. И твой случай не первый. Появились люди, готовые дать показания против него. Возможно, тебе смягчат срок, Хо.       — Я в этом сомневаюсь, Ёнджун. Я убил другого ребёнка, а это непростительно, — в тот день умер мальчик. Именно ему хотели сделать операцию, а Хосок не дал. Мальчик по возрасту был таким же, как и его дочь, но ситуация у него была, кажется, хуже, — его родители это так не оставят, ты ведь понимаешь?       — И ты смиришься с этим? Виноват не ты…       — Я. Я убил другого ребёнка и вину свою признаю, — Хосок встаёт из-за стола, не желая больше разговаривать на эту тему, — присмотри за ними, Ёнджун. И не вмешивайся в дело, не надо… — Хосок разворачивается, направляясь к двери.       — Оставишь свою дочь без отца? — Чон останавливается, поджимая губы, но не оборачиваясь, — думаешь, Наён нужно, чтобы ты сидел в тюрьме? Ей нужен отец рядом. А Джису нужен муж, особенно сейчас. Они без тебя не справятся. Им и так летят угрозы с каждой стороны. Думаешь, будет лучше, если ты останешься здесь?       — А у меня есть выбор? — Хосок всё ещё не оборачивается, сверля взглядом пол.       — Мы придумаем что-нибудь, Хо. Мне только нужно твоё согласие, — Чон, выждав несколько секунд, едва заметно кивает. Он должен быть рядом со своей семьёй…

***

      Доказать невиновность Хосока не получается. Оно и понятно, он явно виноват в том, что угрожал персоналу. Смерть ребёнка, однако, тоже записывают на его счёт. Хосок винил бы себя в любом случае, но после суда — особенно. Он не имел права лишать жизни другого ребёнка, пусть и ненамеренно. Его поступок неоднозначен, в суде это понимают. Но всё же, вся вина падает на его плечи. Всем и это понятно, как и то, что родители умершего мальчика — более влиятельные нежели обычный полицейский — могли влезть в процесс, подкупив судей. Потому что те самые свидетели, готовые дать показания против, тоже куда-то исчезли.       Приговор выносят весьма жёсткий, несмотря на то, что Ёнджун и адвокаты Хосока пытаются его смягчить. Их слова против денег другой семьи — ничто. Приговор — девятнадцать лет лишения свободы. Когда Хосок выйдет, его дочь будет совсем взрослой…

***

      — Наён и Джису угрожают, Хосок, — Ёнджун снова сидит напротив Хосока, но теперь ситуация стала ещё хуже, — мне тоже. И теперь всё куда серьёзнее. Они даже из дома нормально выйти не могут. Полиция ничего не предпринимает, — потому что всем дали денег. Они оба это понимают. Доказать не смогут.       — И что ты предлагаешь? — Хосок, сидя в тюрьме, своей семье не поможет. А он должен защитить их любой ценой.       — Зиппо, — произносит негромко, из-за чего Чон хмурит брови.       — Что? Зиппо? — Ёнджун кивает, не спеша объяснять значение слова, — что это?       — Ты поймёшь. Должен понять, — Хосок поджимает губы в тонкую полосу, быстро соображая. Он уже слышал это прозвище ранее… Зиппо — серийный поджигатель, а название происходит от фирмы зажигалок, — не говори ничего. Просто жди.       Ждать долго не приходится. Через несколько дней к Хосоку приходит тюремный служащий, говоря, что он от того самого Зиппо. Чона уводят в наручниках к другой камере. Хосок всё это время не задаёт ни единого вопроса. Он молча исполняет то, что ему говорят. Зиппо, оказывается, держит в тюрьме своих людей. И по стечению обстоятельств вышло так, что он должен Ёнджуну, хотя тот совсем ещё сопляк и работать начал недавно.       Хосока проводят по слепым зонам, после давая одежду служащего и кепку с маской, чтобы не было видно лица. Его выводят через запасной выход, и охрана ничего не спрашивает. Все они люди Зиппо, который и устраивает Хосоку побег. Он слышал его историю и сказал Ёнджуну, что сделал бы с продажными врачами то же самое, если бы его ребёнок оказался в такой ситуации. Чон покидает тюрьму абсолютно спокойно, выходя невредимым, но без своих вещей. После ему суют в руки свёрнутую карту местности и говорят, куда идти.       Хосок не просто идёт, он бежит. Бежит к морю, которое располагается не так далеко от тюрьмы. И удивляется, когда в назначенном месте, далеко от пристани и людей, ждёт небольшой катер с провизией, одеждой, оружием и новыми документами. Чон сбегает, не жалея об этом, потому что его семье нужна помощь. Он держит курс на корабль, идущий в другую страну, где его опять же должны встретить. Его дочь, жена и брат будут уже там. Зиппо всё устроил…       Находясь на катере, Хосок видит, как с неба падает космический корабль. На тот момент ему было почти плевать, он скрывался от закона. Ему было важно только то, чтобы его семья была в целости, и чтобы он сам к ним вернулся. И ведь получилось…

Сейчас

      Хосок заканчивает рассказ, не обращая внимания ни на кого. Историю он рассказал лишь в общих чертах, опуская все подробности. Рассказал о причине того, почему его посадили, рассказал о побеге, который устроил авторитетный человек. И о космическом корабле, который упал в воду, сбитый корейскими войсками. Про Хосока и корабль никто не знал, потому что они находились на воде нелегально, поэтому их и не искали. А видели ли остальные то падение, Чон не знает. Они это не обсуждали, все спасали свои шкуры.       А после их и не искали, потому что в Корее и во всём мире начался полнейший хаос. Даже левые документы не понадобились. Сейчас документы в принципе никому не нужны. Они давно утеряны и у всех. Хосок хотел бы для своей семьи нормальной жизни, но, увы, не смог этого обеспечить даже с поддельными документами и постоянными переездами. Он даже не знает, живы ли они. Чон давно утратил веру в то, что он найдёт их.       — Даже если корабли были, я ему не верю, — Тэхён знает, что времени у них сейчас мало, придумать что-то явно не успеют. А Хосоку верит. О таком не врут, Хосок поступил правильно по мнению Тэхёна. Он проводит аналогию с собой. Ради Чонгука он бы сделал то же. Он уже сделал подобное, придя в город. И ради своего ещё нерождённого ребёнка — тоже. Наверное…       — А у тебя что, выбор есть? — Скотт подходит ближе, обходя Немца и Джина. Краем глаза следит за белоглазыми, но те особо не дёргаются. Мужики часто ходят по душевой, — как по мне, тебе нужно узнать у них больше информации.       — Я этим и занимаюсь, Скотт, — Тэхён зыркает на него, не желая сейчас вступать в распри. Тем более, что их сразу остановят.       — Плохо занимаешься. Что с нами будут делать дальше?       — Я откуда знаю? — это, конечно, тоже важно, но Ким про это и не спрашивал. У него в приоритете был Чонгук и вопросы о нём.       — Так узнай. Мы здесь уже который день, а все сидим в камерах. Даже кровь у нас не берут. Что им вообще нужно?       Ноа раздражён, почти как и все здесь. Они совершенно не понимают, что белоглазым от них нужно. Они просто сидят в камерах и питаются их едой. При этом их никто не трогает. Хотели бы убить — давно бы это сделали. Скотта раздражает и то, что они не могут выйти и исследовать территорию. Ему нужно больше, чем просто одно здание.       — Мы для них слишком опасны. Из камер нас выпустят только тогда, когда уровень опасности будет меньше.       — Значит, нам нужно, чтобы нас выпустили, — Ноа предлагает, потому что это единственный выход отсюда, — будьте паиньками, выйдем из этого дерьма и посмотрим, как действовать дальше.       — Вот только учти, что они всё равно читают мысли и знают все наши действия, — Тэхён напоминает, хотя выйти отсюда и он не прочь, — сымитировать хорошие отношения не получится.       — Попытаемся, — Скотт лишь жмёт плечами. Выхода особо нет, — иначе мы не сможем искоренить мерзких существ с лица Земли.       Тэхён с ним согласен в этом, поэтому кивает. Сидя в тюремном отсеке они не смогут ровным счётом ничего. Значит, пора перестроить тактику и сменить ярость на мир. Это почти невозможно, особенно в такой ситуации, но Ким постарается. В конце концов, для переговоров выбрали именно его, а это значит, что именно он должен постараться и вытащить своих людей из тюрьмы, чтобы после они смогли действовать вместе. А такие, как Скотт, им пригодятся, пусть они с ним и не в самых лучших отношениях.       — Тэхён, — Немец нагоняет его после звукового сигнала, выглядя при этом крайне обеспокоенно, — скажи, как быть Чонгук и Моника с ребёнок? Они жить? Ты их видеть?       — Нормально они, — Ким понимает, что Немец волнуется, но это не отменяет того, что он его раздражает, — я их видел, они живы, — Клаус заметно выдыхает, даже расслабляясь. Для него их безопасность тоже на первом месте. И в этом они с Тэхёном похожи.       — Ты передать им, что я волноваться и хотеть их видеть?       — Им это ничего не даст, окей? — Тэхён качает головой, потому что Чонгук в принципе его не поймёт, он к нему пока и не подходит. А Монике эта информация ни к чему. Только переживать больше будет, — и увидеть ты их не сможешь, как ни старайся.       — Это быть поддержка, Тэхён, — Клаус, одеваясь в чистое, легко улыбается, — это быть важно людям…       — Заткнись, окей? — Ким закатывает глаза, потому что только нравоучений от Клауса ему не хватало.