Кровь и Пламя

      Кель шёл. И пламя следовало за ним.       Он ступил в Первые Врата, и крепость высших эльфов мгновенно вспыхнула, словно стог сена. Казармы и стойла крылобегов обратились в пепел, едва только Кель бросил на них свой взгляд. А колодец во дворе взорвался столбом пара, стоило Келю немного к нему приблизиться. Зачарованные стены и донжон держались куда лучше, но и они чернели и обугливались, когда Кель проходил мимо. И даже сама земля полыхала под его неумолимой поступью.       Но всё это было только началом.       Следом Кель вышел в приграничные леса Кель’Таласа. Полные жизни они встретили Келя чириканьем птиц и шелестом листвы на кронах деревьев. Краем глаза Кель даже мог наблюдать за пробегающими то тут, то там животными. Как крупными, так и не очень. А уж сколько его взгляду попадалось украшенных ягодами кустов и поросших цветами полянок…       И всё сгинуло.       С появлением Келя огонь поглотил своими бесчисленными языками каждое проявление жизни, что смело оказаться у него на пути. Да и не только на пути. Пламя расползалось сразу во всех направлениях, сжигая абсолютно всё. Трава, деревья, животные или насекомые. Разницы не было никакой. Огонь был безжалостен и неотвратим. Он уничтожал всё живое, а неживое окрашивал в пепельно-чёрный цвет.       Переходя реку, Кель заставил вскипеть её воды, убив за секунды всю обитавшую в них рыбу. Сотни и тысячи речных обитателей сперва сварились заживо, а затем и просто сгорели, опав на высохшее дно горстями праха.       Затем настал черёд Лесов Вечной Песни.       Прекраснейшее место, где никогда не утихало пение птиц. Пение вездесущее и необычайно органичное. Волшебное. Кель помнил, как в детстве мог часами вслушиваться в эти звуки, раскинувшись лениво под сенью вечно осенних деревьев. И все мирские заботы сразу же улетучивались куда-то прочь.       Но пения больше не было.       Осталась лишь повисшая в воздухе смесь мук и отчаяния всего животного царства, аккомпанировал которой треск сгорающих деревьев. Могучие стволы ломались и падали, сотрясая землю, а от агонизирующего воя животных разверзались сами небеса. Пошёл дождь. Настоящий дикий ливень. Да только что с него было толку, если каждая капля испарялась, не успев огня даже коснуться? Из борьбы двух стихий пламя выходило безоговорочным победителем.       Начали попадаться деревни.       Поселения тех высших эльфов, что посвятили свои жизни возделыванию почвы и выращиванию скота. В обществе людей представители крестьянства считались низшим сословием и расценивались исключительно как источник пригодного к употреблению и продаже сельскохозяйственного продукта. Форменное варварство. В Кель’Таласе ценился каждый эльф без исключения.       Да, в Кель’Таласе имелись собственные правящие дома, представителей которых другие народы нередко именовали аристократией. Однако такая оценка была в корне неверной и порождалась глубочайшим непониманием общества высших эльфов. Они потому и именовались высшими, что все в той или иной мере были аристократами. Высокорожденными, как их всех именовали в стародавние времена. Абсолютно каждый эльф Кель’Таласа превосходил своим происхождением выходцев из самых знатных родов прочих народов. Такова была истина.       И теперь Кель принёс пламя погибели на их земли.       Обработанные поля сгорали в его присутствии, как сгорал и весь вложенный в них эльфийский труд. Плуги, мотыги, серпы и косы. Все эти неотъемлемые части сельского быта сгорали в следующих за Келем огнях, что не видели меж природным и рукотворным никаких различий. И правда, какая пламени должна была быть разница? Оно просто сжигало. Всё.       Не счесть было сгинувших из-за Келя домов к тому моменту, как он достиг наконец Луносвета. Столица поприветствовала своего принца со всей присущей ей красотой и величием.       Настал её черёд.       Войдя в город, Кель мгновенно поджёг все улицы. Уличные лавки и двери домов обращались в пепел едва ли не в ту же секунду, как огонь до них добирался. Базар, Путь Старейшин, Площадь Странников и Площадь Солнца. Все они пали под натиском бушующего пламени. Белокаменные строения почернели, а всё остальное попросту сгорело дотла.       Нетронутым остался лишь королевский дворец. Шпиль Солнечных Скитальцев.       И Кель поднялся по его длинным ступеням, принеся пламя в стены своего собственного дома. Шаг Келя сжигал ковры, а от его дыхания воспламенялись занавески и шторы. Вековая мебель и изысканные картины исчезали в ярких огненных вспышках, и даже металлические доспехи вдоль стен плавились и стекали на пол.       Ворота в тронный зал пали ещё до того, как Кель успел их хотя бы коснуться. Ничто более не преграждало Келю путь. Витражные окна буквально лопались от наполнившего помещение жара, но Кель всё продолжал своё шествие к королевскому трону. Плод труда искуснейших Кель’Таласских мастеров терпеливо дожидался своего нового хозяина. И Кель занял принадлежащее ему по праву рождения место, сменив его жемчужно-белый окрас на угольно-чёрный.       Кель взошёл на престол своего королевства и окинул взглядом его пылающие просторы.       А затем он в первый раз посмотрел на собственные полыхающие руки и понял, что никакое пламя за ним не следовало. Кель и был тем самым пламенем, что уничтожило Кель’Талас.       Кель собственноручно сжёг всё, что было ему дорого.       И теперь должен был править тем, что осталось.       Огненной пустошью.       Глаза Келя резко раскрылись, и он непонимающе уставился на затянутый сумраком потолок. Сознание ещё не успело проясниться от только что пережитого, но чудовищный жар в теле уже терзал Келя так, что хотелось прямо здесь и сейчас прекратить все страдания. Любым способом.       Особенно Келя мучала правая рука и пересохшее до состояния пустыни горло. Отчаянно бегая глазами из стороны в сторону, Кель уже был готов закричать от боли и безысходности, как вдруг чужой голос разорвал окружавшую его тишину.       — Справа от тебя стоят два бокала с водой, — поведала Келю некая женщина.       Голос её показался Келю знакомым, но на размышления не было времени. Приподнявшись на локтях, он наклонился в сторону правой руки и, отыскав взглядом упомянутые бокалы, незамедлительно прильнул губами к живительной влаге.       Бокалы были большими. Весьма большими. Но первый всё равно оказался выпит до дна за считанные секунды. Да и второй продержался несильно дольше.       И даже так Келю не удалось утолить свою жажду полностью.       Но, по крайней мере, этого оказалось достаточно, чтобы вернуть Келю способность ясно мыслить. Снова рухнув на подушку, Кель, борясь параллельно с жаром и болью, принялся осмысливать происходящее. Судя по тому, что он видел прямо сейчас, находился Кель в своих покоях. Прямо в своей постели, если точнее. И раз уж вокруг ничего более не полыхало и даже не дымилось, Кель вполне логично заключил, что всё пережитое им ранее было всего-навсего сном. Чрезвычайно реалистичным, но всё же только лишь сном.       — Хвала Свету, — облегчённо выдохнул Кель, хоть особо верующим никогда и не был.       — Что, — вновь обратился к Келю женский голос, — страшный сон приснился?       На этот раз Кель смог хозяйку голоса опознать и потому резко поднялся в кровати, готовый сию же секунду разродиться атакующими заклятьями. Правая рука тут же была для этого занесена.       А напротив вальяжно восседала та самая незнакомка в капюшоне, что несколько дней назад уже проникала в его покои. Она снова как ни в чём не бывало расположилась по-хозяйски в одном из кресел и одаривала Келя снисходительным взглядом.       — Не стоит так напрягаться, Кель’Тас, — молвила, усмехнувшись, женщина. — Тебе сейчас лучше отдыхать. После всех-то твоих последних подвигов.       Вроде бы, затем она сказала что-то ещё, но этих её слов Кель уже не услышал. Нечто иное настолько завладело его вниманием, что всё остальное сразу ушло далеко на второй план. Лицо женщины. Кель прекрасно его видел. Там, где в прошлый раз он мог различить лишь непроглядную тень под капюшоном, теперь отчётливо виднелись черты уже немолодого лица. Отдельные детали ещё скрывались за полупрозрачной чёрной дымкой, но в целом Кель теперь очень хорошо видел лик своей незваной гостьи.       И что поразило его даже больше, лик этот был ему знаком. Пускай никогда ранее ему не доводилось встречаться лично с его хозяйкой, Кель очень многое о ней слышал и ещё больше прочитал.       — Магна Эгвин? — поражённо вопросил он вслух.       И надменное выражение на лице женщины сменилось лёгким недоумением, которому на смену быстро пришла задумчивость. А после её губы вновь изогнулись в улыбке.       — Похоже, договор с Ал’аром несёт в себе больше преимуществ, чем я могла ожидать, — проговорила та, кто теперь уж совершенно точно являлась Магной Эгвин. — Приятно знать, что до сих пор существуют неведомые мне тайны.       Магна сняла с головы капюшон, одновременно с чем пропал и окутывающий её лицо дымок. А её белые, как только что выпавший снег, волосы буквально засияли в изливающемся из окон лунном свете.       — В чём дело, Кель’Тас? — продолжая улыбаться, наклонила Магна голову набок, подперев её кулаком. — Неужели моя истинная личность настолько тебя шокировала?       «Настолько шокировала?», — повторил про себя Кель, опуская так и не высвободившую ни одного заклинания руку. — «Ну, разумеется!» — едва не воскликнул он.       Магна Эгвин. Тысячелетний человек-маг, что по праву считалась одним из величайших мастеров магии в истории. Бывший Страж Тирисфаля, посвятившая свою жизнь защите Азерота от демонов. Наследница дела самого Алоди, в конце-то концов!       И мать приведшего на Азерот орков последнего Стража Тирисфаля Медива.       Конечно же её появление в покоях Келя шокировало. Ещё как шокировало.       — Более чем, — сдержанно произнёс Кель хриплым голосом. — Мне казалось, что ты уже давно мертва, — припомнил Кель последние доходившие до него на её счёт слухи.       — Смерть — понятие растяжимое, — уклончиво ответила Магна.       — Очень растяжимое, — согласно кивнул Кель. — Как показали последние события, даже чересчур.       Магна тихо посмеялась, хоть сам Кель ничего забавного в своих словах не находил. То, как легко нынче было из мёртвых вернуться, представляло для него лично и мира в целом очень большую проблему.       — Что есть, то есть, — признала Магна. — Сегодня слишком многие пренебрегают покоем смерти.       — И ты из их числа? — поинтересовался Кель.       — Я, безусловно, умирала, — ответила Магна. — И даже не раз. Но нет, Кель, — сказала она следом, — у меня нет с разорившей твои земли нежитью ничего общего. Напротив, я злейший враг Плети.       — Что ещё за «Плеть»? — потребовал объяснить Кель, ибо речь явно шла не о том, о чём он, услышав это слово, сразу же подумал.       — Плеть — это армия нежити, ведомая Королём Мёртвых, — пояснила Магна. — Во всяком случае, такое название ей дали её создатели и повелители.       — Демоны. Помню, — кратко прокомментировал Кель.       Эту часть их прошлой беседы он помнил очень хорошо. Как собственно и всю беседу целиком. Благо продлилась она тогда всего-ничего.       — Должен заметить, ты не очень-то хорошо справилась со своими обязанностями Стража, раз демоны смогли такое провернуть, — заметил с нотками укора Кель.       — Я сложила с себя эти обязанности уже очень давно, — равнодушно произнесла Магна.       — Преемник твой тоже провалился, — парировал Кель. — С треском, я бы сказал.       Взгляд Магны чуть сузился, и Кель понял, что сын был для неё больной темой. Это хорошо. Чем больше слабостей этой женщины знал Кель, тем было лучше. Слишком уж большую угрозу она из себя представляла.       — Делать из меня врага — очень плохая затея, Кель’Тас, — предостерегла Магна. — Так что не советую испытывать моё терпение.       — Угрожай кому-нибудь другому, — спокойно ответил Кель. — Может, подействует. А к себе я требую уважения. И врываясь без разрешения в мои покои, ты его точно не проявляешь.       Несмотря на чудовищную слабость и терзающую тело боль, Кель всё равно сидел прямо и с гордо поднятой головой. Лишь стекающий с него ручьями пот, которым насквозь пропиталась алая рубашка, мог выдать стороннему его болезненное состояние.       Магна вновь заулыбалась.       — Мои извинения, Ваше Высочество, — наигранно склонила она в почтении голову. — Но я вынуждена соблюдать определённые меры предосторожности. У меня много врагов, — поведала она. — И, к сожалению, далеко не все из них убеждены в моей окончательной гибели. Приходится скрываться от всех до поры до времени.       Что означало, сидящая напротив Келя Магна Эгвин была отнюдь не так сильна, как в рассказываемых о ней историях. Той Магне бояться было попросту некого.       — Так и зачем же ты явилась ко мне? — требовательно спросил Кель.       — Всё очень просто, — развела руками Магна. — Я хочу спасти мир. И ты мне в этом поможешь.       Тут уж усмехаться настал черёд Келя.       — Не ты ли только что сказала, что сложила с себя обязанности Стража Тирисфаля? — напомнил Кель. — С чего тогда такое стремление против нежити и демонов бороться?       — Я всё ещё живу в этом мире, — ответила Магна. — И вовсе не желаю, чтобы он сгорел дотла.       Улыбка на губах Келя померкла, ибо перед глазами сами собой возникли образы из недавнего сна. Пустой и охваченный пламенем Кель’Талас. И Кель, восседающий на его почерневшем троне.       — Моя ответственность — это Кель’Талас, — однозначно заявил Кель. — Его я буду защищать до последнего вздоха. Остальной мир пусть сам со своими проблемами разбирается.       — Боюсь, у тебя нет здесь права выбора, — безразлично сказала Магна. — Не объединишься со мной, и тебя сметут, особо даже не заметив, — уверенным голосом пообещала она. — К тому же, как я уже говорила, Кель’Талас мёртв. Здесь тебе защищать нечего. Особенно после того, что ты уже сделал, — закончила она с довольной ухмылкой.       — О чём ты? — напряжённо спросил Кель. — Что я сделал?       — Скоро увидишь, — заверила Магна. — Сразу, как выглянешь в окно.       Кель резко сбросил с себя одеяло и попробовал слезть с кровати, однако ноги его веса не выдержали. Он упал и лишь чудом смог удержать себя в положении на четвереньках. И даже на эту мелочь буквально уходили все его силы.       — Если желаешь спасти свой народ, то веди его к вашей истинной родине, — заявила Магна. — Только там, в Калимдоре, ты сможешь чего-то достичь. Пришла пора высшим и ночным эльфам вновь объединиться.       — … — Кель раскрыл рот, чтобы ответить, но выдавить из себя смог лишь сдавленный выдох.       Перед глазами всё поплыло. От чрезмерной натуги руки и ноги Келя дрожали так, словно Шпиль Солнечных Скитальцев сотрясало жуткое землетрясение.       — Как я сказала, — поднявшись с кресла, подошла к Келю Магна. — Не стоит так напрягаться, — подхватила она его за руку и, приподняв, уложила обратно на кровать. — Если ты сейчас ещё и умрёшь из-за собственного упрямства, то дела наши совсем плохи станут.       Кель попробовал сопротивляться её действиям, однако осилить смог лишь слабые подёргивания. А Магна тем временем накрыла его одеялом, как какое-нибудь малое и неразумное дитя.       — Не стыдись своей слабости, Кель’Тас, — словно прочитав его мысли, сказала ему Магна. — Она — это лучшее доказательство, что ты всё ещё жив. И готов пожертвовать всем, ради того, что считаешь правильным.       Магна улыбнулась, и впервые её улыбка показалась Келю чем-то приятным, а не отталкивающим.       — Тебе лишь нужно понять, где ты ошибаешься, и направить усилия в нужное русло, — Магна коснулась рукой разгорячённого лба Келя, и приятная прохлада потекла из её ладони. — Кель’Талас — это всего лишь место. Новый дом можно построить где угодно. А подлинной ценностью обладает одна только жизнь во всём её бесконечном многообразии.       Кель больше не мог видеть Магну. Его веки потяжелели настолько, что закрылись, несмотря на всё его яростное сопротивление. И сон всё активнее и активнее утягивал Келя обратно в свои крепкие объятия.       — Спи, юный принц, — очень тихо сказала Магна, когда Кель застыл на самой грани забвения. — Спи и набирайся сил. Они тебе ещё понадобятся. Они нам всем ещё понадобятся.       И Кель заснул, понимая, что совсем не хочет потом просыпаться.       Но он должен был проснуться.       Просто обязан.