Дуся на Улице Людского

В самом деле, куда же она ведёт? Ещё несколько вперёд прошлась наша крохотная собачка, взбудоражено осматриваясь по сторонам. Переход был, в самом деле, захватывающим дух, но вот дальше не было ничего, что могло бы сшибить с ног, точнее, в нашем случае, с лап. Дорожка так и оставалась дорожкой. И пахло вокруг всё обыкновенными кустами и городской пылью, волочащейся по воздуху, словно бы листья, поддуваемые лёгким ветром. Не было перехода ни направо, ни налево. По крайней мере, так показалось на первый взгляд и первый нюх. Изрядно протоптав земляной асфальт дальше, Дуся даже загрустила. "Ну вот, и что, это всё? Будет, конечно, интересно рассказать Мирославу о произошедшем, но разве это назовёшь столь захватывающим приключением? Ладно, я себя проявила, доказала свою храбрость, можно и возвращаться!" -- раздосадовано она проскулила. Как всегда бывает в таких случаях, именно с этого момента и начало происходить что-то оживляющее сюжет. Улочка зашевелилась. Защебетал нежный гул пыли, плавно раскачивались, уподобляя себя водяным кружочкам, появляющимся, когда в речку запустили "блинчик", и тропинка, и кустовые ограды. Фонарь лопался и обратно возвращался к своему стабильному состоянию, ни на секунду при этом не переставая светить и заливать улицу своими фотонами. Вечер застыл, а приближающаяся гамма не отравленного посторонними объектами космоса укатилась сама-в-себя. Лучи Шемеш, казалось, научились то ли огибать поверхность земного шара, то ли просачиваться сквозь его слои и корки: серо-пасмурное небо образовалось на месте гаснущих сумерек. Наконец, показался он. Согнувшийся мужчина в сером плаще и чёрной длиннорукавной рубашке будто бы вылез из самого фонаря или из пространственной складки возле него -- а есть ли, в таком случае, существенная разница для внешнего восприятия физического мира нами? Квантовый мир запутан, и перенос его законов в границы трёхмерного пространства, определяемого (как говорят учёные) физикой Ньютона да Эйнштейна, не сделают картину более понятной. Да и всё равно, этот новоиспечённый персонаж был так похож на саму тропинку и так органично вышел из ниоткуда, что создавалось лишь то впечатление, что сам он сросся со всем происходящим и окружавшим его. Только сейчас Дуся услышала, что где-то, в далеке, раздался тихий голосок часовой башни. Но в Туле не было часовых башен! А звук слышался так хорошо, что было очевидно, что ему не препятствовали ни кусты, ни стены. Его тишина была обусловлена не расстоянием, а временем, которое лишь только настигало, но ещё не пришло и не заслужило поэтому громких перезвонов. И только стоило это осознать, как тропинка перестала быть ограничена собственной структурой. Её бока словно прочесал скатывающийся по наклонной валун. Они освободились от нелепого замыкания. Казалось, что было возможно расслышать вздох их облегчения. Тропинка превращалась в распутье, и было очевидно, что оно не ограничивается этой парочкой угловых ответвлений. Из головы человека выросла, точно также, как он сам возник из фонаря, шляпа. Плащ под игрой пылевых клубеньков, переплетающихся с отблесками старинного источника света и образующих посему тускло-сверкающих зайчиков, приобретал тёмно-сиреневые оттенки. Некто начал распрямляться и было понятно, что он долгое время находился в спячке. Ему не было нужды потягиваться, чтобы прохрустеть слипшимися косточками: для этого ему достаточно было и просто распрямиться. Раздалось характерное тресканье, залившее пустоватый шум тропинки и после обернувшееся птичками, улетевшими неведомо куда. Подобно воде, переливающейся из кувшина в кувшин, светлячки-фотончики хаотично резвились и кувыркались, нацепляясь на пространство вокруг незнакомца. Из них выделялись и светлячки вполне настоящие, напоминающие микроскопические лампочки, одни из которых горели синим, другие жёлтым цветом. Кустовые ограды преклонились перед этим человекообразным существом, как слуги замирают в поклоне, если в комнату заходит их господин. Ещё немного, и они растаяли бы как снег, но вот -- таинственная личность полностью выгнулась и зелёные охранники тропинки обернулись вертикальными сторожами встречи. "Я... проявился... опять... Кто... тут... ещё... интересно?" -- с вязкой хрипотцой, обычно проявляющейся у некоторых людей после переедания, проворковал этот мужчина. "З-здесь - я!" -- не стала тянуть с ответом ошарашенная Дуська, виляя от восторга хвостом-круассаном. Её голосок пытался выразить зрелость и спокойствие, но задумка провалилась: и хвост, и взбалмошные нотки собачьего лая выдавали детское восхищение происходящим. Умилился и незнакомец. "Много кто забредал к нам, но чтобы домашняя собачка, да ещё и мопс! За все пятьсот лет такого не видел я" -- похоже, его лицо расплылось в улыбке, один из светлячков стал зелёным. Дуся насуплено гавкнула: "Ничего я не маленькая! И... и не домашняя я! Сама по себе я! Я особая!". "Что особая - это может быть.. Ещё ни одна собака не обнаруживала сюда дороги" -- весёленько, но задумчиво протянул человек. Несколько мгновений существовала пауза. Затем он продолжил беседу, хотя правильнее было бы сказать, что она наконец-то началась: "Ну, что же. Давай знакомиться, моя гостья!". Так произошла самая важная встреча в её жизни.