Твоя душа такая чёрная

Порой, пара случайно выранинных слов из поганого рта могут ранить больнее острого лезвия. Парни никогда не следили за языком. В этом была их особая никому непонятная свобода. Но они не позволяли себе затрагивать действительно больные темы. Это, знаете, когда ребёнку запрещаешь, он сделает назло. Так вот, они ничего друг другу не запрещали и в итоге были друг другу не хуже родных братьев. Их дружбе завидовали многие у кого не складывалось. А в особенности завидовали Саше. Девочки готовы вцепиться в её тёмную копну волос лишь за то что она с первого класса подружилась с парнями. Ведь девушки у этих оболтусов приходили и уходили, а не в компании, не в сердце никто не задерживался надолго. Кроме неё. День города обещал оставить красочные воспоминания. План "набухаться в одиночестве" у Венгер провалился вместе с приходом сообщения: „Герыч, смею пригласить вас на небольшой уикенд по парку, а после культурно выпить. Как вам идейка?”. И конечно же она не в силах отказать. Парни хоть и дураки, но как-никак родные, с первого класса вместе, помогают Сашке чем, могут, а Сашка им чем может. И всё так вот душевно в их компании что ли, что Венгер не решилась променять злую Кису, господина поэта-меланхолика, мечтающего о дуре-Анджелке, "старшего братца" с моторчиком в жопе и конечно же легавого сварщика, на кого "покруче". И сейчас она торопится к ним, закрывает квартиру на все замки, надеясь что мать потеряла ключи и забыла дорогу. Отношения в семье параллельны. Саша - Мать. Всё. Родительница являлась заядлой алкашкой и наркоманкой, а про остальных членов семьи она не знала абсолютно ничего. Раньше было странно, а сейчас всё ровно как то. Она семью получше нашла, зачем ей про старую узнавать. Новая ждала её и она бежала в парк на встречу. На пасмурном небе светились серые тучи, заслоняющие солнце. Прохладный ветер посвистывал вокруг девушки, заскакивал под куртку, продувал тонкий свитшот и закопошился мурашками по коже. Погода была обыденной для родного города. И если честно Сашу уже заебал климат и его последствия. Насморк - главное дерьмо в жизни Венгер. И если с одной стороны её очень умиляло как Кислов шмыгает носом всё свою жизнь, из-за хронического насморка, то если такая пакость настигает её, увольте. Двойные стандарты они такие. Быстрые ноги были уже за воротами парка развлечений, старого и единственного на весь город. Все зеваки собрались в одном месте и обсуждают друг друга. Шлак всея города собрался в одну сплошную мусорку. Венгер относилась положительно к своей родине, но те кто здесь жил оставляли желать лучшего. Глаза бегают по толпе, но не успевают обнаружить нужных подростков, как её окликнули. На девушку налетел ураган в виде трёх человек, сбивая с ног и тут же удерживая в объятьях. Тёплые прикосновения и улыбки на лицах каждый раз делали Александру чуть счастливее. Она чувствовала любовь от каждого. Это грело душу. -Ну что, приступим. - Из кармана рука аккуратно достаёт самокрутку и Киса уже предвкушающе вдыхает запах травки. -Кис, менты. - Чеканит Меленин, смотря за спину друзьям. Все одновременно оборачиваются, натыкаясь на служебную машину. Компания напрягается, намереваясь уйти в другое место, но не Кислов. Стоит как вкопанный, глаза карие щурит, всматривается. А потом на лице кудрявого расцветает кошачий оскал. -Да у нас тут потрахушки. - С детским восторгом проговорил Ваня и закончил фразу, привычно шмыгнув сопливым носом. Киса ментов теперь не мог, наверное поэтому вся эта ситуация его радовала, ведь он доказывал сам себе что эта шайка пидорасов только и может что заниматься всем кроме работы. Он сорвался с места, а все последовали за ним, хотя и не разделяли любопытства парня. Под подошвой кроссовок податливо хрустели ветки деревьев и всякий прочий мусор, валяющийся повсюду. Когда ребята подбегали к машине, Кислов уже во всю рассматривал в ней происходящее. Оставаться незамеченным у него не получилось. С губ Кисы слетает звонкий мат, ударяющийся об окно машины. Его изумлённое лицо говорит за него, но эмоции на нём слишком быстро сменяются на гнев. В машине начинается копошение и из задней двери появляется наспех одетый Хенкин старший. Из окна выглядывает перепуганная Кислова. Напряжение ложится на плечи не только Ване. Хенк становится безжизненной амёбой. Глаза опускаются в землю, капая взглядом могилу для их счастливой семейной жизни. Борис точно и раньше догадывался, а может и точно знал. Ему больно. Эмпатичная Саша уловила состояние друга сразу, подошла ближе, за руку взяла, поддержку оказала. Киса давит на ситуацию, метает молнии в обоих Хенкиных. Для него виновны все и всюду. Мел чувствует себя не в своей тарелке. Это не его ссора и присутствовать на ней он точно не должен. Как и Герыч. Константин был упрям, он не спешил терять статности перед Кисой, даже будучи обнаруженным в такой щекотливой ситуации. Он ставил себя выше других, наверно, это главная его ошибка. На собственного сына он не обращал абсолютно никакого внимания, будто не он почти на его глазах изменил его маме. Будто он не видит ничего страшного что Борис запомнит это надолго, удостоверится что ничего полноценного в их семье нет. Это понимали все кроме него. Даже Киса, какой-то фиброй своей души улавливал, несмотря на то что он полностью состоял из гнева. Кучерявый сыпал неосторожными словами, стрелял ими, пытался ранить Хенкиных, как они ранили его. "Они" лишь потому что фамилия одна, кровь одна. -Иди жену родную трахай! -Закрой свой рот, сука! - Блондин не выдерживает, стоит дружку упомянуть Борькину мать в ссоре. -Чё бля? - Рука с размаха мажет по бледной скуле. След точно останется. Венгер отшатывается от Хенка, в страхе что прилетит и ей. Грубые мужские руки тут же заламывают Кислова, крепко держат, шансов выбраться не дают. А он брыкается как молодой жеребец. Мел сзади Борю придерживает. Он тоже злой, тоже молнии метать хочет, но остывает быстро. А Киса не остывает, всё время мужчину за спиной пытался ударить, вырваться. Сашкины холодные руки ложатся на чужие щёки, прямо голову ставят. -Кис, успокойся, пожалуйся. - Он не слушает, отбрыкивается уже от неё, но начинает тухнуть. - Отпустите его! - Обращается Гера уже к менту. Он не слушает. -Слышал? Пусти, заебал! - Он дёргается всем телом последний раз и почти валится на землю от неожиданного освобождения. Мусор кидает Кису, словно мешок с помоями, брезгливо. Хотя, кто вёл себя отвратительно можно было поспорить. Киса снова взрывается, хочет нанести удар ёбаному старшему Хенкину. Боря не даёт, успевает схватить за руку и в живот не сильно пихнуть в Сашкину сторону. У блондина в глазах волны зелёные бушуют, шторм предвещают. Венгер понимает всё без слов, Кислова за торс хватает, окольцовывает и уйти уговаривает. Он злится продолжает, но послушно уходит вместе с подругой. -Кис, на Хенка то за что? - Сашка осторожничает, но любопытства не скрывает. Ответа не было. Но Кислов крутил в голове: "За что Хенка?". Он не знает, сам себе ответить не может, но уверен, что так правильно. Венгер настаивать не стала, дала Ване покопаться в себе, а позже он и сам начал говорить первый. -Да бесит меня это всё. - Он с силой сжимает челюсть. - Вот какого хуя этот мусор яйца к мамке катит?! - Он зло всплёскивает руками и смотрит на девушку, как будто и впрямь ждёт от неё честного и главное правильного ответа. -Ты обижен на то что тётя Лариса твоего папу предала или тебе просто Хенкин в роли её хахаля не нравится? - Саша ответа не дала, только вопрос новый задала. -Да хуй его. - Отмахивается Ваня. Не хочет копаться, потому что это всё сложно. Это всё связанно с психикой, врачами, хуями и подобной ебатнёй о которой сейчас точно задумываться не хотелось. Неконтролируемая агрессия, причём и активная и пассивная, отсутствие отца, мать в какой-то момент просто забила, плохая компания, алкоголь, наркотики. Всё шло от матери и отсутствующего отца. Тут они с самой Герой ебать как похожи. Отца то у неё тоже тюти, а мать - одно название. Да и Сашка вспылить тоже любила, но относилась к этому серьёзно, чаще всего до активной агрессии не доходит. Сашка о людях вокруг думает, любит она людей. Любит так же как ненавидит. Просто не всем её любовь нужна, у некоторых людей просто не переносимость любви, они сами по себе мудаки. Киса не мудак. Он любит когда его любят. Он любит быть в центре, любит внимание, он просто в нём купается, тонет, захлёбывается и кайфует от нехватки воздуха в лёгких. Он любит когда его Саша любит, когда заботится, по голове гладит, Ванечкой называет и говорит что-то умное, морально помогает, по полочкам раскладывает. Но Венгер любит не только Ванечку. Нет, как его, больше никого. Только он об этом не знает. В её сердечке плотно поселились ещё три оболтуса. Кислов это знает и не скрывает что ревнует, бесится когда Сашка кого то тоже по головке гладит, заботится, помогает. Ревность была только с ними, потому что, знал Ванька, что на других фиолетово, до фонаря, похуй, поебать кристально, насрать. Когда на Рауля ей не всё ровно было, парень кипел от одного упоминания и сейчас так же. Не понимает как можно было потерять такую девушку. Она же с него пылинки сдувала при всей своей вредности характера, любила, прощала, а он мудаком продолжал оставаться. Ужас. Киса, конечно, тоже не ангел, но Герыч он бы не обижал. -Кис, - Сашка зовёт парня, заставляя вынырнуть из мыслей. Они почти дошли до гаража. - ты не скидывай всё на Хенка. - Она не смотрит в глаза, почему-то боится. -Да чё ты преебалась ко мне со своим Хэнком?! - А Кислов вскипел моментально. Не зря боялась. Ревность кольнула. -Да то что ты только о себе и думаешь! - Венгер не выдерживает. Заебал этот детский садик. - Прикольно ему думаешь?! Ахуенно, да? Что его отец матери изменяет, что ты его обвиняешь в этом, вообще заебись? Сука! - Она сплёвывает неприятно вспенившуюся во рту слюну и заходит в помещение, хлопнув железной дверью. Парни, уже давно просиживающие штаны на стареньком диване, одновременно повернулись на источник звука, удивлённо проследив за, прошмыгнувшей к старым матрасам, Сашей. Девчачая тушка с психом сиганула на кучу матрасов. В дверь вошёл Кислов, посмотрел из под нахмуренных бровей и перевёл глаза на светловолосого. Боря сидел, оперевшись локтями с трясущиеся колени, пряча лицо в ладошках. Он нервничал. Всё было слишком слишком. Хотя от отца можно было ожидать чего-то подобного, как и от Кисы. В затылок заточенным колом упирался озлобленный взгляд Вани. Давил, мешался, не давал покоя. -Ты долго сверлить меня будешь? -Сколько захочу, столько и буду! - Шипит, как кот, которому на хвост наступили. -Да , что ты от меня, то хочешь?! - Хенкин честно не понимает, какого хуя он винит во всём его. За отца отдувается, по-любому. -Отца своего на поводке держи, ментёныш! - Темноволосый подрывается с места резко, грубо впивается пальцами в воротник синей толстовки и от злости жмёт челюсти ближе друг к другу, сквозь зубы говорит. -С какого это? - Боря пытается вывезти на спокойствии, но все прекрасно понимают, что так не выйдет. С Кисой не получится. -С такого, что бы жён чужих не трахал! - Киса упомянул именно "жена". Саша сразу смекнула, в отце дело. -Ну пусть хоть кто-то трахает. - Намёк был понят всем, но это нихуя не хорошо. Если до этого Ванин демон шептал на ушко пакости, то сейчас он начнёт действовать. -Сука! - Парень с криком вмазал куда-то по лицу. Друг тут же слетает с дивана, кровь хлещет на бетонный пол. - Уёбок, сука! - Он начинает лупить по лежащему Хенкину, придавив его собственным весом. - Грязный ублюдок! - Венгер ненашутку перепугалась, она не узнала голоса друга, а Гена и Егор попытались оттащить его от Хенка. - Я пристрелю тебя! Слышишь?! Я пущу пулю в твой лоб, сволочь! - Он брыкался, пытался вырвать свои руки из рук Мёда и Гены. А Венгер все-так же сидела, наблюдая за этим со стороны. Было больно видеть на месте идиллии между друзьями такой ужас. -А давай! - Вдруг выкрикивает Хенк, поднимаясь и отплёвываясь от крови. - Ты де можешь, я знаю. Давай! Убей меня нахуй! Дуэль. Прямо здесь и сейчас. - Он вальяжно прошёл к столу, достав из чемодана два гарнитура, показательно зарядил, пока все вокруг пребывали в шоке. - Отпускайте. Чё вы его держите? - Говорит так будто не его он только что избил до фарша на лице. Киса, ожидая подвоха, взял из рук лучшего друга второй ствол. Они стояли смотря друг на друга пока не раздался оглушительный выстрел. Хенк пальнул в пол и теперь всё зависело от Кислова. Саша сразу смекнула что вся эта идея с пистолетами до добра не доведут, но никогда бы не подумала что кто-то из них будет стреляться на дуэли с единомышленником, другом, братом, членом, мать её, "чёрной весны". Да и дуэлью это сейчас она бы не назвала. "Убийство". Это убийство чистой воды. Киса представил дуло прямо ко лбу светловолосого. И закричал. Все ринулись ближе, но страх что если влезут, то он точно нажмёт на курок, останавливал. Голосовые связки уже не выдерживали яростных криков и голос становился ужасно хриплым. Киса уже не слышал просьб друзей прекратить, не слышал как Саша молилась стоя перед ним на коленях. Он умирал, было больно, всё гнило внутри него. Неужели он пристрелит своего лучшего друга? До чего дожил, нарик ебаный. Он не улавливал уже даже своих мыслей. Дьявол завладел им, почувствовал вседозволенность, окутал своим безграничным гневом и ненавистью. Он очнулся когда под прицелом стояла Венгер, держа гарнитур своей дрожащей ручкой. Слова вдруг перестали литься изо рта. В гараже вдруг стало совсем тихо, даже в ушах звенело. По розовым от холода щеках текли обжигающе горячие слёзы. Киса стоял неподвижно, смотрел на решительное выражение лица Саши, на напуганное парней и на Борину руку, которая так крепко сжимало свободную кисть спасительницы. Смотрел и плакал. Он чудовище. Он желал убить друга, человека с которым они прошли через многое и даже похоронили в воде режиссёра. Он мог выстрелить совсем не в того, на кого был обозлён. Он мог убить Герыч. Свою любимую Геру, которая так любит, как не любит никто. Киса швыряет гарнитур в сторону, падая на пол. Он рыдает, захлёбываясь соплями. Саша упала на колени следом, из карих глаз хлынули слёзы. Руки девушки дрожали и Ваня чувствовал это своим телом, которое она так трепетно сейчас обнимала. Мудак. Только недавно думал что не стал бы обижать Сашу, а она роняет слёзы по его вине. Он утыкается ей в шею, пряча новую волну рыданий. "Прости" единственное, что он может выдавить из себя. Саша вдруг отстраняется, целует его в губы, медленным коротким чмоком и подзывает ребят движением руки. -Борь... - Ваня громко шмыгает забитым носом, пытаясь собраться с мыслями. -Я прощаю тебя - Хенк не даёт договорить, отвечает сразу же и присаживается рядом обнимая темноволосых девушку и парня. -Да, Кис, вот это ты конечно дал. - Сверху на них падает Зуев, хватая в охапку. -Да, я чуть не пересрался. - Мел говорил в своей манере и кажется он до сих пор не отошёл от такого представления. Никто не отошёл. Все лишь делают вид. Такое впервые. Впервые Киса настолько далеко заходит. Голова забита копошащимся под кожей страхом. На улице уже начинает темнеть. Время близилось к восьми вечера. -Ну что, по домам? - Интересуется Меленин. Да, сейчас только домой. Уже не на какие тусовки и отмечания не хватает сил. Единственное, Сашин план "А" до сих пор лежит дома и дожидается её. Она планирует всё-таки им воспользоваться. Нет, опять не получится. Кислов немного неоднозначно кладёт руку на плечо Геры, еле слышно шепча:"пойдём ко мне, не хочу один". В глазах у парня бегает волнение. Неужели думает что она откажет? Нет, она не откажет. Никогда. И вот они уже идут по тёмной улице, освещаемой еле фурычущими фонарями с тусклым светом. Между парнем и девушкой царило напряжение. Кислову было стыдно(?), он боялся заговорить, боялся осуждения. Она же говорила про "не скидывай всё на Хенка" и т.д. а он его чуть жизни не лишил. Как ни странно Венгер его даже не осуждала. Возможно просто из-за шока. Молчание резало уши обоим, но никто так и не начал диалог. Только когда они зашли домой к Кислову. Ваня спросил будет ли она пить и пригласил в комнату. У Кисы было удивительно чисто, как будто только недавно кто-то раскладывал всё по полочкам и протирал пыль. Сашка уселась на кровать спиной к изголовью, устраиваясь поудобнее. Тут же в дверях появился Киса с бутылкой. Вино во рту ощущается терпко, непривычно. Саша вином не сильно баловалась, да и Ваня не знаток вин. Родное пиво, водка или коньяк на крайний случай были бы уместней. Но сейчас это единственное, что было в закромах у кисиной матушки. Бокалы им нужны не были. Зачем пачкать посудины, и так выпьют. В голову дало приятное чувство опьянения, когда бутылка подходила к концу, и Киса пополз за заначкой. Зажигалка шаркнула механизмом. Кислов обхватил губами самокрутку тягуче вдыхая в себя дым, а после выдыхая в лицо рядом сидящей. Венгер слышит запах травки, смакует его прежде чем затянутся с рук кудрявого. Он лыбится. Так растягивает губы, как будто делает что-то действительно забавное. Саша тем временем опустошает бутылку, оставляя её за бортом кровати. Ваню накрывает игривое настроение. Рука падает на чужое колено, а с губ срываются смешки. Саше видимо передалось это настроение через прикосновение. Сердечко забилось сильнее у обоих. По венам заискрилось чувство эйфории, оно будто окрыляло, гиперактивность зашкаливала, хотелось сделать что-то этакое, выплеснуть эмоции. И Ваня поддался этому ощущению, впиваясь в Сашкины губы. Сашку будто сначала окатили ледяной водой из ведра, а потом ебанули шокером для пущего эффекта. "Он делает это из-за алкоголя и травки. Он не в себе, как обычно" - об этом она подумает завтра, сама не стёклышко. Рука, которой он опирался о кровать, неприятно заныла и именно поэтому, согласовав всё с самим собой Кислов решил поменять расположение обоих тел, хватая Венгер за бедро, пересаживая её с покрывала на свои колени. Пальцами в волосы закапывается, за ушко прядку заводит, по всей длине проводит. Смотрит так пьяно, будто не вина выпил, и косячок скурил. Нет, не от веществ он пьяный, от Сашки, от волос длиннющих, до жути нравящихся уже давно, от её вида такого домашнего, растрёпанного, от того как глаза чёрные, чью радужку в темноте невозможно отличить от зрачка, бегают по всему лицу и выдают свою заинтересованность в его действиях. Губы чуть в улыбке расплываются. Киса не такой уж и пьяный, всё прекрасно осознаёт. Курил вообще только для храбрости. Читает глаза, понимает как никто другой, что Сашкино слабое место в них, помнит как раскалывал её, словно конфету, всё время нужно было только глянуть в эти две бездонные ямы. Но мало кто об этом знает, посторонним лучше вообще не знать, мало ли. Пацаны не стремятся, подкалывают её по этому поводу только когда ушей лишних не остаётся. И будто бы только сейчас да Кисы доходит то чего он хотел и боялся одновременно. Тут же в голове высвечивается табличка "stop". Нет, не надо, только не это. Кисой на секунду овладевает паника. Но все пропадает как только девичьи губы трепетно касаются скулы, даже табличка в голове. Губы вновь встречаются друг с другом. Шаловливые мальчачие руки гладят тело поверх одежды и под ней. Носом в шею втыкается, запах кожи шумно вдыхает, зубами кожу прикусывает, на пробу, осторожно, слегка совсем. Сашка же грубо кусала свои собственные губы, перебирая пальцами кучеряшки на Ваниной башке.Влажный язык скользит по шее, спускаясь на ключицы. Все движения были медленными, словно каждый из них хотел распробовать ситуацию, запомнить надолго. Подушечки пальцев нащупывают край вязаного свитера, ощупывая, а позже подтягивая наверх. Киса был немного удивлён, но поддался, поднял руки вверх, что бы было удобней снять с него вещь. Пальчики касаются оголённой кожи торса, вырисовывают узоры, щупают со всех сторон. Ваня не может сдержать свою кошачью ухмылку. Ну того и гляди замурчит от приятности касаний. Сашкиных касаний. Он перехватывает чужую руку и с силой впивается в запястье горячими губами. Кожу слегка царапают острые клыки. Кислову на секунду кажется, что он чувствует пульс девушки. В голову бьёт власть над ней. Дьяволёнок шепчет на ухо укусить со всей силы, выпить солёной крови будто сраный зализанный вампирчик из слащавого фильмеца. Но вместо этого он отлипает от руки, резко начиная снимать с Венгер всё ненужное. Она не сопротивлялась, даже не думала. Кислов - её главный наркотик, она не может перед ним устоять. Он пахнет шоколадом. То ли шампунь, то ли гель для душа, но это сейчас не важно. Сейчас важны его руки, тянущиеся к резинке чёрных трусов. Дыхание спирает. Она не в силах научиться нормально дышать вновь. Она свистящей тянет воздух когда большой палец касается промежности, начинает массировать клитор. Ему нравится смотреть за реакцией. Его возбуждает такая Саша, которая закатывает глаза от его прикосновений, которая тихонько шипит, часто облизывает свои губы. А ещё больше ему нравится что она сама тянется к шнуркам на штанах, развязывая бантик. Он целует размазано, развязно толкаясь в ее рот языком, в после валит на матрас, заставив принять лежачее положение. Штаны снимает уже самостоятельно и вместе с нижним бельём. Он нависает над ней, а она прижимает ещё сильнее, закидывая руки на плечи сверху. Она ловит Кисины губы в очередной раз, давая тем самым разрешение на всё остальное. Саша слегка царапает спину, морщась от ощущений. Ваня входил медленно, аккуратно, не причиняя боли. Сашка девственницей уже не была, но и грубости бы не потерпела, всё-таки не презиков не смазки. Киса толкается размеренно, будто дразнит, но кого, себя или Сашу, тут уже не поймёшь. Визги и скрипы старенькой кровати мешались со стонами. Чаще всего Ваниными стонами. Он делал это сладко, порнушно, а Венгер выражала своё удовлетворение беззвучно открывая рот. Влажные губы захватывают в плен мочку уха, на которой болтается побрякушка, цепляя зубками. Тело парня в ответ покрылось табуном мелких мурашек. Кислов к соскам чужим припадает так страстно, как будто мстит за своё ухо. Воздуха стало совсем не хватать, Ваня уже был готов кончить, а Сашу накрыл оргазм чуть быстрее. Ноги задрожали, руки сильнее за плечи приобнимают, прижимают ещё ближе и губы целуют, последний чужой стон подавляя. Ваня вышел из девушки, устало свалившись в её объятия. Оба отдышаться не могли, лежали пыхтя, но зато друг с дружкой рядом. Думать ни о чем не хочется, да и силы не особо остались. Саша лишь выпаливает " я тебя люблю" свистящим шёпотом, который уши режет в ночной тишине, но Киса уже спит. Или делает вид. Венгер не зацикливается отрубается следом. А Кислов глаза открывает, ближе к себе девушку пододвигает и всё смотрит. Мудак. Промолчал. Не ответил ни черта. Зассал и сам себя в чан с говном опустил. Ответственности испугался. Выть хотелось, как собаке дворовой, одинокой и никому не нужной...