Свидание в Варанавате

— Мамашри хотел как лучше! — примирительно пробасил Дурьодхана, промокая влажным платком лоб Кунти. — Арджуна, прошу, не делай глупостей, отмени поединок. — Даже не мечтай! — последовал решительный ответ. — Мальчик мой, я не боюсь состязания. Я ведь кшатрий. За кого ты меня принимаешь? Я не трус и умею сражаться. Незачем беспокоиться! — успокоил племянника Шакуни. — Как же не беспокоиться? Против Арджуны в битве может выстоять только дед Бхишма, ачарья Дрона или Карна. Тебя убьют! — взывал юврадж к здравому рассудку дяди. — Значит, умру как воин, — не смутился Шакуни. — А отказавшись, опозорюсь, что для меня неприемлемо. — Не опозоришься, если Арджуна сам отменит схватку. — Не дождёшься, говорю! — язвительно воскликнул сын Индры. — У меня к этому… — он злобно зыркнул на Шакуни, — имеются вопросы с того дня, как он выстроил дворец в Варанавате из навоза и палок! — Дворец был из смолы и соломы, — пафосно поправил его Шакуни, — и, смею напомнить, я же вас оттуда и вывел, когда случился пожар, и вы беспорядочно метались по помещению как угорелые. А до этого с вашими лучшими половинами кувыркались в разных позах на протяжении долгих ночей. Что за свинство? Я удовлетворил ваши главные потребности и сам же оказался виноватым! — гандхарадж обиженно фыркнул. — Зачем вообще было строить здание из смолы, если не для того, чтобы однажды его поджечь и уничтожить нас?! — напирал Арджуна. — Вы, пандавы, постоянно думаете, будто мир крутится только вокруг ваших царских персон! — Шакуни описал пальцем в воздухе широкую дугу. — Но моей целью являлись отнюдь не вы. Мне необходим был большой костёр, в котором быстро сгорел бы я сам! — Зачем?! — вытаращился на него Арджуна. — Чтобы старое тело исчезло, а новое появилось. Это было нечто вроде обряда сати с мгновенным перерождением. Вас и вашу матушку сжигать никто не собирался. Точнее, может, я бы и хотел, но Дурьодхана отговорил. — Спасибо, митр, — воспользовавшись короткой паузой в разговоре, поблагодарил своего лучшего друга Карна, пожав Дурьодхане руку. — Ладно, давайте замнём, — предложил Дурьодхана. — Да, случился пожар, но уже прошло достаточно времени, чтобы об этом забыть. — Но теперь матушка лежит без сознания по его вине! — Арджуна, снова рассердившись, ткнул в Шакуни. — Твой бесценный дядя наговорил такого, что разуму благопристойной дэви вынести не под силу! — Если махарани столько времени терпела ханжеские речи Видуры, поверьте, у неё очень высокая устойчивость к вредным воздействиям, — заметил Шакуни. — Я всего-то хотел, чтобы она сразу узнала о плохом. Теперь уже ничто не способно вывести её из равновесия. Она стала сильнее, и вы скоро в этом убедитесь. — Где я? — слабо пролепетала Кунти, неожиданно приоткрывая глаза. Первыми, кого она увидела, были Шакуни, юврадж и её сын Арджуна. — В Хастинапуре! — вдруг радостно сообщил кто-то голосом Дурьодханы, хоть старший царевич, дежуривший поблизости от ложа, держал рот на замке. Кунти затряслась, указывая дрожащей рукой на кого-то, стоявшего позади всех. Присутствующие оглянулись. Из-за спины Шакуни осторожно выглядывал второй Дурьодхана. — Да здесь не опочивальня, а проходной двор, — недовольно пробормотал оригинальный сын Дхритараштры, закрывая лицо ладонями. — Вот зачем ты явился? Тень обязана сидеть в тени. — Это дискриминация по степени светимости, — возмутился двойник. — Ничего себе! Вас вообще не отличить! — восторженно воскликнул Карна. — Митр, я так рад, что тебя стало два. Чем больше, тем лучше! — Что-то я в этом не уверен, — не разделил его оптимизма Дурьодхана. — Кто он такой? — слабо поинтересовалась Кунти, начиная опасаться за здравие собственного рассудка. — Тень. Как Чхая, вторая жена Сурьядэва. Родился с помощью магии из сердцевины моей адхармы и из неё же полностью состоит, — пояснил юврадж. — Протестую! Это злостный поклёп на моё происхождение. Я брамин, махарани, — и двойник вежливо поклонился царице. — А ещё я люблю вашего сына Юдхиштхиру. И мы с вами вчера встречались и беседовали о тантре, помните? Глаза Кунти закатились снова, и она опять перестала подавать признаки жизни. — Ты зачем припёрся? — нахмурился Дурьодхана, обращаясь к двойнику. — Мы едва-едва царицу в сознание привели! А ты опять всё испортил. — Да… Манго от мангового дерева не слишком далеко укатывается, — недовольно процедил сквозь зубы Арджуна, одаривая Тень осуждающим взглядом. — Как зачем? — удивился двойник, отвечая Дурьодхане. — Рассказать о том, как мило мне довелось побеседовать с Кришной после приветственной церемонии, устроенной нашим батюшкой. — Ты беседовал с Кришной?! — выдохнули все в один голос. Только Кунти молчала в силу объективных причин. — А что? — Тень пожала плечами. — Я тоже юврадж. — Ты лишь копия! — взбеленился истинный сын Дхритараштры. — Неправда! — горделиво выпрямился двойник. — Мы оба подлинные. Всё то, что есть во мне, совсем недавно содержалось в тебе. И ты не считал своё содержимое плохим или второсортным. — Зачем ты отправился в сабху? — Дурьодхана никак не мог успокоиться, несмотря на все усилия оставаться сдержанным. — Слуги сказали, что батюшка ждёт. Кришну встречать надо. Я и пошёл. — Тебя не должны были видеть! — рявкнул Дурьодхана. — Я же сказал сидеть в покоях у святоши… у Юдхиштхиры, — мгновенно поправился юврадж, заметив, с каким неодобрением поглядели на него Арджуна и Тень. — Встречать Кришну обязан был я. — Но у меня неплохо получилось, — примирительно заговорила Тень. — Можно ли услышать подробности? — заинтересовался Шакуни, пробираясь вперёд и становясь между племянником и его двойником. — Само собой, мамашри! — благодушно ответила Тень и улыбнулась. — Только мне кажется, в нашей ситуации самое лучшее — дождаться, когда махарани придёт в себя, — он указал на Кунти, — затем позвать сюда остальных, кто в курсе наших дел, и только потом обсуждать случившееся. Но скажу коротко — в первой схватке я победил. И выиграл для нас немного времени. А теперь приглашайте всех, кто собирается восстать против божественных лил! — И Бхимасену звать? — задумался Арджуна. — Да, — кивнул двойник. — И даже деда Бхишму. И чем скорее, тем лучше, ибо враг не дремлет. — Схожу за обоими. Только присмотрите за матушкой, — Арджуна хмуро обежал глазами присутствующих и остановил потеплевший взгляд на Карне. — Я одному тебе доверяю, — он коснулся рукой плеча Радхеи. — Побудешь с ней? — Конечно. Не беспокойся. Арджуна вышел. — Надеюсь, сын Индры вернётся в точности таким, каким покинул нас, — пробормотал Шакуни, проводив Арджуну встревоженным взглядом. — Вы о чём, мамашри? — удивился Дурьодхана. Шакуни потрогал свой гладкий юношеский подбородок. Он всё ещё не мог привыкнуть к новым ощущениям. Колючая растительность на лице исчезла вместе со старым телом, но Шакуни пока не знал, скучает ли по этой конкретной особенности прежнего себя. — Когда-то в прошлых манвантарах Арджуна был близок с Кришной. Память прошлого непросто преодолеть, а наш прекрасный флейтист отступать явно не собирается, даже если сделал вид, будто сдался. Он не привык терпеть поражение. — Погодите! — подал голос Карна, занявший место рядом с бесчувственной махарани вместо Арджуны. — Что вы имеете в виду, гандхарадж? — Что сказать вам, юноша, чтобы не сильно расстроить? Я бы изложил все подробности бывших отношений сына Индры и сына Васудэвы, но, во-первых, не желаю вас огорчать, а во-вторых, зачем поднимать пыль прошлого? В этом цикле времени всё совершенно иначе. Думаю, вашим отношениям ничего не грозит. Если, конечно, Кришна не вздумает воспользоваться своими сверхспособностями. Я вдруг подумал о том, что Вишнудэв может иногда превращаться в прекрасную Мохини. Полагаю, если очень надо, для Кришны подобное также не составит труда. А уж сопротивляться чарам Мохини ни один дэв не может, не говоря о смертном. — Вот же… задница пишача!!! — Карна подхватился с места и, мгновенно забыв, что обещал присматривать за Кунти, выскочил из дверей опочивальни. — Неплохо, — тонко улыбнулся Шакуни и склонил голову набок. — Я всегда считал, что вовремя сказанная фраза спасает миры. — Дядя, зачем вы солгали Радхее? — спросил Дурьодхана, плюхаясь на сиденье у изголовья Кунти и снова кладя ей на лоб смятый, почти высохший платок. — Зачем напугали моего друга? — А я не врал, — многозначительно произнёс Шакуни. — С некоторых пор, мальчик мой, кажется, я стал видеть и понимать больше, чем прежде. Пусть твой друг присмотрит за Арджуной. Большой беды не случится. А наша задача — не допустить третьего обморока у махарани. И на сей раз я не оплошаю. *** Арджуна сам не понял, как забрёл в совершенно незнакомую часть дворца, идя по привычному пути. Сказать по правде, он вообще не мог вспомнить, чтобы когда-либо видел эту просторную галерею, оплетённую густыми лианами. По необычной винтовой лестнице, выкованной из чистого золота, можно было спуститься в сад, где разгуливали гордые павлины, били фонтаны, нежно журчала вода в каналах. Будто ведомый чужой волей, Арджуна направился в сторону этого чудесного места. Внезапно из-за ближайших кустов раздался переливчатый женский смех. Мелькнула длинная коса, украшенная многочисленными подвесками и жёлтыми цветочными бутонами. Звякнули крохотные бубенчики на щиколотках. — Кто здесь? — на лице Арджуны сама собой появилась улыбка. — Дэви? Красавица явно играла в прятки, забавляясь его недоумением. Она позволяла увидеть только край накидки, увитую драгоценными нитями косу или маленькую изящную ножку. Чем дольше Арджуна искал незнакомку, тем больше разгоралось желание увидеть, кто вздумал играть с ним. Побродив среди высоких деревьев, он выбрался на поляну, залитую столь ярким светом, что невольно пришлось зажмуриться. Когда же он приоткрыл глаза, то увидел полулежавшую в траве апсару изумительной красоты. Арджуна невольно ахнул. Подобного очарования и изящества он, пожалуй, не видел никогда! Красавица лукаво улыбнулась ему. — Могу я… присесть? — охваченный внезапной робостью, негромко спросил Арджуна. Девица кивнула, принимаясь поигрывать ожерельем и делая вид, будто не обращает внимания на своего поклонника. Усевшись в шаге от неё, Арджуна ощутил вдруг, словно всё пространство вокруг стало источать мёд. Сладкая, тягучая субстанция окутывала его разум, проникала внутрь, заставляя испытывать невыразимое блаженство. Ещё несколько мгновений спустя он понял, что источник сладости заключён в этой удивительной апсаре. Придвинувшись ближе к прелестной дэви, Арджуна позволил себе дотронуться пальцем до края её накидки. Незнакомка не возражала. Только ямочки на щеках обозначились чётче. На скулах появился нежный румянец. Она была так хороша и выглядела столь соблазнительно, что в следующий миг Арджуна не выдержал. Он сжал красавицу в объятиях и повалил в траву, склонившись сверху. Незнакомка не сопротивлялась. Весь её вид выражал полное согласие с происходящим. «Она же царевна! Возможно, чья-то невеста», — мелькнула последняя здравая мысль. — Кто вы? Как ваше имя? — дрожащим голосом спросил Арджуна, борясь с раздирающим его изнутри вожделением. — Какая разница, если я с начала времён была твоей, — мелодичным голосом пропела незнакомка. — Мы предназначены друг другу. Не бойся своих чувств, Арджуна… Остатки разума ухнули в бескрайнее ничто. Осталось только обжигающее, нестерпимое желание и уверенность в том, что эта царевна, и правда, принадлежит ему. — АРДЖУНА!!! Возмущённый до предела возглас Карны вырвал его из глубин иллюзии. Опомнившись от наваждения, сын Индры внезапно обнаружил себя лежащим на полу чужой опочивальни. Внизу под ним, придавленный тяжестью его тела, пахнущий благовониями, умащённый дорогими ароматическими маслами лежал его обнажённый двоюродный брат Кришна. Оценив ситуацию, Арджуна мигом вскочил на ноги, будто ужаленный ядовитым скорпионом. — Я… Я не хотел! — беспомощно глядя то на Кришну, то на стоящего в дверях взмыленного, запыхавшегося Карну. — Это вышло случайно. — Я видел, насколько случайно ты зашёл сюда! — кипел Карна. — Ты знал, куда идëшь! Ни разу даже не свернул с пути! — Нет! Я спускался в сад, клянусь! — оправдывался Арджуна. — И я не знаю, как вообще тут очутился! — Вы сговорились, это очевидно, — Карна указал рукой на ложе, усыпанное белоснежными лепестками лотосов и на свисающие с потолка цветочные гирлянды из гибискуса, бархатцев и жасмина, поразительно похожие на свадебные. Не обращая внимания на перепалку влюблённых, Васудэва медленно поднялся с пола и принялся невозмутимо облачаться в шаровары и пояс. — Я правда вышел в сад. Там была девушка! — Очередная развесёлая служанка с бхангом?! — негодовал Карна. — Нет! Царевна. Такая вся… как мёд, — произнося последнюю фразу, Арджуна начал запинаться, а потом и вовсе умолк. — Тебя ведь называют Мадхавой? — он вдруг повернулся к Кришне, смутно догадавшись о чём-то. — Бывает, — без намёка на улыбку подтвердил тот. — Почему? — подозрительно прищурился Арджуна. — Это означает: «Тот, кто явил династию Мадху», — Кришна укрепил пояс на талии и принялся облачаться в уттарью. — А я подумал о мёде или мадхвике! — Напрасно. Связи нет. — Тем не менее… как я очутился в твоей опочивальне? — продолжал расспрашивать Арджуна. — И где девушка из сада? — Партха, — Кришна повернулся к двоюродному брату, приобнял его за плечи и обеспокоенно посмотрел на него, — ты переутомился. Отдохни. Потом, когда вернёшься во второй раз, думаю, уже не свалишься на меня в изнеможении, будто сто ночей не спал. Передавай привет той, которая делит с тобой ложе. Судя по тому, как сильно ты устал, она горяча и неутомима! Арджуна с ужасом смотрел на пол, с которого только что поднялся. — И всё же… Почему так вышло? — Васушена, отведи Партху в его покои. Пусть поспит, — обратился Кришна к красному от гнева Карне, которого всё ещё трясло от увиденного. — Идём, — Радхея приблизился к Арджуне и дёрнул его за руку, вытаскивая следом за собой за пределы комнаты. — Больше никуда без меня не пойдёшь! — отчётливо выговаривая слова, произнёс он, в упор глядя на Арджуну. — Буду следить, чтобы такое не повторялось. — Но я даже не знаю, как это произошло! — Арджуна всё ещё никак не мог прийти в себя после случившегося. — Зато я начинаю догадываться, — лицо Карны выглядело так, словно он готов кого-то убить. — Этот Кришна… куда опаснее, чем я о нём думал! *** Семейный совет состоялся в покоях Дурьодханы за две мухурты до того, как слуги пришли звать всех на вечернюю трапезу. Все сидели на полу в позе лотоса и поначалу никто не мог решиться заговорить. Потом инициативу перехватил Шакуни. После него своими мыслями поделились Великий Бхишма, Дурьодхана и Тень. Пришедшая в себя Кунти, успевшая съесть пару ломтиков манго и залить горе мадхвикой, то слушала рассказчиков, то тихо плакала. Обсуждаемые темы казались царице чем-то чудовищным. Она поняла одно: благие боги, которых её с детства учили почитать, оказались на поверку монстрами, заключившими всех в вечное кольцо бессмысленных перерождений, лишь бы оставить мир в неизменном виде и властвовать над теми, кто обитает в нём. Никто не мог исправить столь ужасающее положение вещей. Не было нигде ни снаружи Лок, ни внутри истинно благостных богов, способных прийти и побороть злодеев. Что-то предпринимать предстояло её сыновьям, ювраджу, гандхараджу, Великому Бхишме и неизвестному кшатрию, как две капли воды похожему на Дурьодхану. Тому, кто согрешил с её вторым сыном на столе для игры в чаусар. Не к месту вспомнив об увиденном ночью, Кунти мгновенно пожалела, что так рано встала из обморока. Стоило ещё немного полежать без чувств или испить до дна мадхвику, чтобы стыд и сожаление утопились на дне опустевшего сосуда. Поглядывая на Бхиму, которого тоже пригласили на совет, царица замечала, что и сын Вайю почти ничего понимает в обсуждаемой теме. Бхима хмурил брови, кряхтел, раскачивался, чесался, вздыхал и заметно страдал, слушая то, для чего не был предназначен его истощённый голодом разум. Однако сейчас Кунти испытывала невыразимую нежность именно к среднему сыну. Бхима остался последним оплотом праведности. Он не поддался греховным искушениям, жертвой которых пали все остальные её сыновья! Что бы там ни говорил двойник ювраджа про тантру и объединение душ, Кунти всё ещё не верила в возможность спасения для тех, кто ищет утешения в объятиях представителей своего пола. «Им бы жён найти. Тогда бы и спаслись вместе из сансары, а то это слишком! — с болью в сердце размышляла она. — Даже Великого Бхишму совратили. Вот негодные! Куда катится мир?» Её мысли словно передались Карне. Внезапно первенец Кунти тоже заговорил о недопустимости греха. — …таким образом, последовав за ним, я полагал, что всё под контролем, но потом вошёл в покои гостя и обнаружил Арджуну лежащим поверх раздетого Кришны, — неожиданно громко пожаловался Карна, и в комнате наступила мёртвая тишина. — И эти двое даже не объяснили, что происходит! Арджуна всё валил на девицу из сада, где он на самом деле не был, а Васудэва делал вид, словно ничего не произошло. — Нда, — только и смог вымолвить Шакуни, оглядывая вытянутые лица собравшихся и поглаживая по руке Бхишму, который, несмотря на собственный опыт, с трудом терпел детальные описания чужих непотребств. — Честно признаться, юноша, — обратился он к Карне, — я не удивлён. Я предупреждал, что Кришна так просто не отступится от своего, а Арджуну он считает своим. — То есть, как это — «своим»? — беспомощно прошелестела Кунти, чувствуя, как сдавило горло. — Да! — громыхнул Бхима, вскакивая с места. — Что значит «своим»?! Арджуна наш! Он не может быть больше ничьим! Шакуни, игнорируя всех, повернулся к Дьяусу, лаская того влюблённым взглядом. — Ну вы-то хоть скажите, друг любезный! Мне ли одному, превозмогая стыд, рассказывать такие подробности? — Самая подходящая работа для тебя, — буркнул Бхишма. — Ты из всех нас самый бесстыжий. Впрочем, нет. Есть и другой, не менее бессовестный, — дед вперил взор в Дурьодхану. — Отрицаю! — засмеялась Тень. — Самый бесстыжий — я. — Про тебя слов нет… Порождение бхутовой магии и нездорового вожделения одного из моих внуков! — махнул рукой Бхишма. — Не доводи до греха. Уйди в лес. — Только вместе с Юдхиштхирой. — А он согласен? — Я всегда согласен! — выпалил Юдхиштхира и тут же стыдливо потупил взгляд. Уши его горели. — Всё ясно… Адхар-рмики, — но прозвучало последнее слово беззлобно. Даже ласково. — Давай, говори, что хотел! — вспыхнул Дурьодхана, совершенно не испытывая благодарности к двойнику за его своевременное заступничество. — Да, собственно, что говорить? — вздохнула Тень. — Если некогда Кришна завладел частью души Арджуны и влепил туда свою печать, то, Махадэв свидетель, избавиться от такого клейма будет непросто. Конечно, благодаря тому, что Карна и Арджуна вместе, эта печать изрядно ослабела. Приехав сюда, Кришна понял, что не сможет воздействовать на разум бывшего возлюбленного напрямую. Не удалось ему никак воздействовать и на меня. Тогда Кришна решил применить уловку. Создал правдоподобную иллюзию, заманил Арджуну к себе и обновил печать. Я бы на твоём месте теперь был осторожнее, — обратилась Тень к Карне. — Если сознание твоего возлюбленного снова под контролем, то ожидать в будущем можно чего угодно. — Я не под контролем! — рассердился Арджуна, хлопнув себя ладонями по коленям. — И не собираюсь поддаваться! — Прежде ты верил каждому его слову, — вздохнул Бхишма, сокрушённо качая головой. — В прошлых циклах, хоть и не помнишь. В рот глядел, называл Мадхавой. Ему это нравилось. Он мог уговорить тебя на что угодно. На войну, предательство… Ты добровольно отдал свою волю ему, потому что почитал Кришну как любимое божество. Но, растворяясь в нём, конечно, ты не мог знать о его сути. Ты видел лишь то, что он показывал. Дэвы сильны в наведении иллюзий на чей-то разум. Невозможно описать ту меру наслаждения, которую они готовы пролить на своих преданных. Но это наслаждение является на самом деле кровавой росой, извлечённой из разорванных душ. Ты не знал, откуда берётся сладкое, медовое блаженство, которое ты испытываешь, сливаясь с ним. Только это извиняет тебя. Кровавую амриту, извлечённую из тех, кто умер в муках, ты впитывал под видом «любви избранного божества». И ты с благодарностью принимал её. Сейчас ты не такой, но «не таким», дорогой внук, ты нравишься мне намного больше. — Это ужасно! — простонал Карна и закрыл лицо руками, не в силах даже представить, что когда-то с Арджуной могло происходить подобное. Бхима сидел с отпавшей челюстью и больше не чесался. Да и не шевелился вовсе. Кунти выглядела не лучше сына. — И что же нас ждёт? — перешёл непосредственно к сути собрания Дурьодхана. — Сахадэва, есть видения о будущем? — обратился он к двоюродному брату. — Что-нибудь грядёт в ближайшее время? — Туман один, — отозвался младший пандав и развёл руками. — Всё в серой пелене. — В самые критические моменты толку от твоего дара, как обычно, нет, — шутливо поддел его Арджуна. — Вот не скажи, — надулся Сахадэва. — Я предупредил вас с Карной, что Кришна будет давить на кровное родство, хоть это и неправда. — Благодарю! Но что мне будут «показывать» девиц в саду, не предупредил. — Там были не девицы и даже не сад, — снова вставил свою мрачную реплику ревнивый Карна. — Я видел только голого Кришну. — Простите меня оба. Когда-нибудь я научусь лучше управлять своим даром, чтобы предупреждать обо всех бедах заранее, — попытался оправдаться перед Карной и Арджуной пристыженный Сахадэва. — А до этого времени наша общая задача — не принакрыться сандаловыми брёвнами в результате божественных игр! — справедливо заметил Накула, и сидящий рядом Духшасана с ним согласился. — Если уж кого-то желаете обвинять, можете начать с меня, — подал голос Деваврата. — Я многое знал и мог бы что-то изменить, если бы не был болезненно привязан к брату, непростую историю отношений с которым я вам сейчас рассказал. Наверное, именно мне пришла пора что-то предпринять, — ощутив его волнение, Шакуни крепче сжал руку Бхишмы. — Я способен убрать Патриархов из этой Вселенной, не затронув целостность воплощающихся душ. Этот мир, наконец, прекратит вращаться по кругу и начнёт развиваться. Он станет таким, каким был изначально задуман. — Но какова цена, дедушка? — тихо спросил Юдхиштхира, уловив неизбывную грусть в голосе Бхишмы. — Развоплощение и уход за пределы всех Лок, мои дорогие, — печально выдохнул Гангея. — И уйду я не один. Гандхараджу придётся последовать за мной.