Auto racing. ver. 2.0

***

      Мурашки, дрожь. Это всё холодный ветер, что с удовольствием закрадывается за шиворот, обнимая тёплую шею своими ледяными лапами и напоминает, что совсем скоро наступит зима.       Два часа ночи. Антон курил одну за другой, слушая звенящую тишину в своей голове. Понимая, что нереально перестать думать обо всём, что произошло.

Вот и нахрена они сюда поехали?!

                              Зачем?!

                                          ЗАЧЕМ?!

      В носоглотке щекочет не то пером прохлады, либо от приступа долго сдерживаемых эмоций, всё чаще вынуждая жмуриться и подёргивать носом. Молодой мужчина закрывает глаза, чтобы прислушаться к своему дыханию и музыке в надетых наушниках и проникнуться идеей того, чтобы всё катилось к чёрту. Ему всегда было плевать, так откуда вдруг взялись все эти бесполезные эмоции с чувствами?

Это кажется невозможным: снова начать терпеть то, что было позабыто, оставлено в прошлом. Для чего вообще париться? Он не хочет потерять привычный, размеренный темп своей жизни из-за каких-то там несчастных людей. Они ведь совершенно никакой роли в его жизни не играют. Забыли и всё, ни разу не вспомнив, хотя бы просто потому что Антон есть где-то там.

      Сигареты перестали иметь какой-либо привкус, как и жизнь, которую высосали из парня без предупреждения этим вечером. Настолько часто приходилось вылезать на улицу, пытаясь унять зуд в душе за курением, что даже оно потеряло свою суть.       Антон, едва сдерживая внутри себя порыв злобы, раздражённо выдыхает последнюю долю дыма и злобно пялится на окурок у себя в пальцах: и почему же ты такой противный?       Сильные эмоции — двигатель процесса. Но Антону привычнее на топливе, в составе которого серый пепел и одержимость своей целью. Он считает, что самостоятельно может дать тому мальчику всё, о чём он мечтает… Зачем ему кто-то другой?       Сейчас одновременно хотелось перевернуть весь мир, придти уже к какому-то общему знаменателю, захлопнуть эти тяжёлые страницы семейной летописи и наконец вернуться к своему будничному спокойствию, оставив пылиться на дальней полке эти бранимые книжки. Но также не хотелось ровным счётом ничего. Или хотя бы просто остаться стоять под начавшимся ливнем, ощущать, как он размывает тебя по частям, будто сахарные крупицы, растворяя медленно.       Шастун простоял в этом своём одиночестве, впервые за долгое время, порядком около часа и сам не заметил, как замёрз. Снова почувствовал себя тем маленьким мальчиком. Ни внимания, ни взглядов, сам по себе.       Руки, что он стал растирать друг о друга, саднило от низкой температуры. Лицо отлилось красным, контрастным на фоне пара от тёплого вздоха. Непривычное всё вокруг заставило на мгновение потеряться. Он настолько долго был сам у себя в мыслях, что и вовсе забыл, в какой вселенной находится. Когда зелёные глаза вновь смотрят на мир, на этот двор, заполнившийся тьмой и пустотой, Шастун осознаёт, что далеко ещё не конец. И всё дерьмо только начинается. Опять.       Прозрение падает сверху бременем, тяжелейшим крестом.       Спортсмен прижимает кисти рук к своему лицу, активно начиная затирать слезящиеся глаза запястьями, будто те закатятся обратно назад и измученно взвывает от этой неподдельной, готовой преломить колени к земле, усталости. Но даже в такой момент мысленно проносится то, что будет жалко джинсы.       Приходится вернуться в дом. Дальше всё, как в старом фильме: покадровая сепия.

Стащить с поникших плеч тяжёлую ветровку. Оставить на крючке. Включить свет в ванной. Отмыть руки от холода. Вернуться на расправленный диван. Отвернувшись к Арсению спиной, укрыться тошнотворно холодным одеялом.

      Попов откладывает свой мобильный на подлокотник, приподнимается, чтобы нагнуться над плечом Шастуна, коснувшись ненавязчиво спину рукой. Пытается заглянуть в лицо мужчине, что прямо в верхней одежде завалился в постель.       Арс аккуратно отодвигает чёлку с глаз спортсмена и сам двигается ближе.       Антон чувствовал, как рядом с ним, за спиной проминается под весом мягкость мебели. Но продолжая также лежать с закрытыми глазами в скомканной позе, не реагировал вообще ни на что, пока Попов вдруг не оказывается перед ним, устроившись на самом краю, уже раздетый, но укутанный в белую ткань.       Гонщик только после этого поднимает взор к голубым, подобно пенному бризу, глазам. Видит лёгкую улыбку. Недолго всматривается в ровный ряд зубов, понимая, что оно эмоций не вызывает. Затем снова глазами в глаза.       Актёр прижимается ладонью к лицу любимого, очерчивает подушечкой пальца его веснушки и наклоняется уверенно ближе. Целует бесстыдно под покровом ночи, исписанные табаком вдоль и поперек губы Антона, ощутив в моменте ответную реакцию.       Арсений умудряется подмяться под него, оказываясь под широкой грудью снизу. Обнимает второй ладонью прекрасное даже в грусти лицо и впивается в его губы глубже. Отвлекает, чтобы заполнить собой опустевшую душу Антона. А второй и не против, нажимает пальцами, когда ведёт кистью по шее. Кусает одновременно как-то по-лому. Выдыхает действительно устало. И будто эхо его сбитого дыхания заполонило просторную комнату, и наконец, когда Шаст перестаёт контролировать Арсения взглядом, прикрывает глаза, позволяя себе всецело пустить дурь в виде Попова по своим венам.

      освежевав меня за гаражом филигранно,       карма не оставит от меня ни грамма.

больше ни грамма..

***

      Утро наступает неспешно, поэтому кажется, что ты выспался. Временно выстроив дистанцию, Арсений и Антон проснулись по разные края дивана. Если Арс, услышал скрип ступенек, сразу же раскрыл глаза, но остался так и лежать, то Шастун продолжал крепко спать, скрестив от холода руки на массивной, голой груди. Он прямо как бурый мишка, крупный, мягкий, насупистый.       Первым на кухне-тире-гостиной появляется Андрей. Поднявший свою прелую тушу с горизонтали, сейчас на последнем издыхании готовил себе кофе. Шумел посудой безразлично, совсем позабыв о гостях, что мирно ещё сопели в лучах едва поднявшегося в окнах солнца. Раздаётся надоедливый аромат кофе. Звон ложки по стенкам чашки заставляет всё-таки Попова подняться и начать тереть глазища не выспавшиеся. Привыкший ложиться в одиннадцать вечера явно был не в себе от происходящего, но что поделать? Пришлось натянуть на себя рваные джинсы, залезть в горчичную футболку и босым пройти в ванную, успев из сумки дорожной выцепить средства гигиены.       — Доброе утро, Андрей Николаевич, — улыбнувшись коротко в своей манере, заражает кислую мину мужчины более простым недоумением.       — Я думал, мне приснилось, что вы здесь… — подаёт голос сиплый и тут же закашливается, продолжая на автомате возиться с утренней порцией энергии.       Голубоглазый лишь усмехается шумно, пропадая за дверью ванной на первом этаже.       Дом неплохой, ремонт приятный, уютный. Арс, пока чистит зубы активно, невзначай размышляет про себя. Вспоминает первые минуты встречи с Викой и то, сколько всего она успела ему рассказать, ведь пока Антон выяснял отношения с родителями, актёр вызвался отвлекающим манёвром для младшей. Навряд ли ей было бы приятно наблюдать за напряжением и летящие искры между взрослыми.       Вспоминает о том, как «мелкая», пока Антон беседовал с отцом, отзывалась о старшем брате с не спадающей улыбкой.

«— Я считаю, что мой Антон — очень «самый» крутой. Он так профессионально ведёт машину, каждая вторая девчонка в моём классе уже успела упасть в обморок. Я не шучу! Мы ведь с ребятами в школе часто смотрим его соревнования. Это просто… Что-то с чем-то! Мои друзья-мальчики вообще всегда на него ставят по две сотни, ты представь Арсений, какого это: наблюдать за этими спорами, когда знаешь, что твой брат обязательно выиграет, — на её лице сияла выразительная, ничем не отравленная улыбка, голос звучал трепетно и уверенно. Каждое слово про Антона несло в себе яркие оттенки любви и гордости.

— Насколько сильно ты бы хотела оказаться на его гонке вживую? — сидя вместе с девушкой на её постели, по-лисьи интересуется, сощурив глазища, полные коварства.

— Ты себе просто не пр-ед-ста-вля-ешь, насколько это желание велико! Просто представить себе не можешь…

Попов не меняется в лице, лишь подбирается ближе к сестре мужа и берёт её светлые ладони в свои, заставляя вскинуть на себя удивлённый взгляд.

— А что, если я тебя украду в Москву и потом мы с тобой полетим следом за Антоном в Сингапур?»

      Сидя перед Андреем за столом, Арс гладит горлышко стакана пальцем, пока плавал в ещё полузаспанных размышлениях и будто молчаливо ждал, когда же главное препятствие пропадёт с радаров…       Вдруг мужчина обращает внимание на Арсения, привлекая к себе безмолвным жестом руки, пока губы были заняты очередным глотком дешёвого кофе.       — Слушай, Арсений, я могу спросить? Когда вы планируете уезжать, долго здесь будете? — как ни странно, разговаривал тот тихо, видимо, не хотел напороться на раздражённого внезапным пробуждением спортсмена.       — Мы только вчера приехали, а вы уже ждёте, когда мы обратно? — Арс скромно посмеивается и делает глоток кристальной воды, чтобы смочить горло, покрытое липким першением. Подминает под себя пятки и натягивает края штанов на лодыжки. Тело прошибает ознобом после пробуждения не в своём родном помещении. Да и спалось как-то, знаете, паршиво, беспокойно.       — Нет-нет-нет, — отмахивается Андрей, а затем поднимается с места. Проходит мимо Арсения за его спиной и приземляется внезапно массивными ладонями на стройные плечи актёра в давящем жесте, — Я просто хотел с вами переговорить по поводу одного дела. Я обратился к Антону не просто так.       Когда Андрей вот так нагло встряхивает Попова за плечи, голубоглазый знатно напрягается, ощутив, что мужчина умеет каким-то волшебным образом оказывать давление… У мужчины внутри все органы в миг в узел связываются.       — Что за дело?       — Здоровье подводит, возраст уже не тот. И двоих детей поднять — это тебе не шубу в трусы заправлять, — и над ухом гостя раздаётся неоднозначный смешок.       Арс прищуривается незаметно для отца Антона и с сомнением поджав губы, болтает в стакане остатки воды. Нервы натягиваются даже у Арсения рядом с Андреем.       — Что вы хотите этим сказать? Детей у меня нет, сомневаюсь, что пойму Вас до конца, — напрямую решает спросить, дабы не томить. Бирюзовая гладь цепко скользит по басовитому силуэту, стоит Андрею отдалиться к раковине, куда он буквально отбрасывает цветастую кружку, изнутри уже впитавшую добротный слой коричневы от кофе.       — Вот же-ш ты, какой! Денег хочу я у Антона на лечение попросить. Нельзя родителей так оставлять, ещё чуть-чуть и совсем загнусь, кто будет семью обеспечивать?       Честно говоря, Арсению с трудом удаётся сдержать язвительной усмешки после таких слов. Но на то он и актёр, что умело переодевает свои эмоции в подходящие тона сострадания.       — У нас есть очень хороший друг, он врач, мы могли бы отправить Вас на обследование в Москву к нему, — с козырей, однако сидит Попов непринуждённо. Хочет понять, насколько человек правдив. Насколько он действительно заинтересован в своём здоровье, о котором говорит. Ведь голубоглазый давно уже понял что к чему и даже легко угадывает следующий ответ.       — Не собираюсь я в вашу продажную Москву ехать! Ещё сумму приличную сдерут, плюс ехать дорого до туда. Столица же-ш. У нас и тут воронежские специалисты — отличные! Я уже успел разузнать, сколько у них операция стоит на щитовидку. Только собрать осталось, вот и попрошу-ка я у сыночка своего, блудного.       — А что у вас с ней? Ну, с щитовидной, — убеждённый в свои догадках Арс мгновенно покрывается непробиваемым панцирем. Делает вид, что слушает, а сам находится в предвкушении, чтобы поделиться новостью с Антоном. Сейчас его никакая манипуляция не достанет. Даже самая изощрённая, даже самая наглая.       — Ай, знаю я что-ли все эти термины? Болит — надо лечить!       Да, и поэтому ты продолжаешь гробить своё здоровье дешёвым спиртом, а как только появился на горизонте состоявшийся сын - бежишь к нему за помощью.       Внутри себя Попов даже рассмеялся, чуть дёрнув уголком губ, пока перебирал собранное оригами из салфетки в виде птички.

Как Антон и сказал: дурак имеет великое преимущество перед человеком образованным — он всегда доволен собой.

      Но актёр на это не ведётся, одурить его будет крайне сложно…