Цепная реакция (Chain Reaction)

Канаме не смотрел свои драмы в следующий день. Он также избегал чата со своим братом и телефона в целом, занимая вместо этого свою голову делами в реальной жизни. В перерывах от практики, когда он обычно использовал свой телефон, он предпочёл ответить на некоторые письма. На обеденном перерыве, он быстро закончил с трапезой и вернулся на практику. Даже в скучном пути на работу Канаме перечитывал текст своей новой песни, даже если он уже его запомнил. Всё ради того, чтобы не думать о прошлой ночи. Это сработало, но какой ценой. День проходил мучительно медленно, словно издевался над его усилиями. Канаме чувствовал себя в три раза более уставшим к вечеру: и физически, и ментально, но это было ожидаемо, учитывая, что весь день он заставлял работать себя без перерывов. Когда он наконец добрался до своей комнаты, он просто хотел расслабиться в тёплой воде, зарыться под одеяло и спать как убитый, а затем закончить свой день, будто бы этого никогда не случалось. Чёрт с ними с домашней работой, приготовлениями к завтрашнему дню и со всем остальным. Итак, приняв долгую тёплую ванну и высушив волосы, Канаме притворился, что ему больше не нужно ничего делать и подготовился ко сну. Возможно, если он перейдёт сразу к следующему дню, будет немного проще игнорировать это завтра, а ещё будет немного проще и на следующий день, и на следующий. Пока он не сможет игнорировать это полностью, притвориться, что этого никогда не случалось, и вернуться обратно к нормальной жизни без того, чтобы изматывать себя и занимать свои мысли. В момент, когда его голова коснулась подушки, Канаме расслабился впервые за день, какое облегчение. Он выдохнул и растаял на подушке, позволяя себе наконец перестать беспокоиться о своей собранности. Наконец-то он может побыть в покое. Но, без этого постоянного давления на его плечах, его мысли начали витать без его согласия. И, естественно, они вернулись к тому, чего он избегал. Это была та самая подушка, которую он обнимал прошлой ночью, когда... — Агх, только не снова это! — Громко и вслух пожаловался Канаме, злясь на себя. Зачем он прилагал усилия, чтобы отслеживать свои мысли, если в итоге ночью он их не контролирует?! Он просто наступил на те же грабли, ну же, как он мог быть таким слабым! Вообще, Канаме очень легко мог сказать, что он не был таким уж слабым. Если подумать об этом получше, то у него был достаточно хороший самоконтроль. Смог ли слабый человек сдерживаться весь день, как смог он? Пока работал и практиковался без передышки, не меньше! Когда к нему пришло это осознание, он задался вопросом, а почему я вообще злюсь на себя? Почему он должен винить себя? У Канаме просто было немного грязных мыслей, он практически сделал то, что каждый подросток делает, и сейчас он должен находиться в таком стрессе из-за этого. Он не совершил никакого преступления, как убеждал себя Канаме, пытаясь успокоиться. У него просто встал по какой-то неправильной причине или ещё что. Ему правда не нужно было ещё что-то, из-за чего нужно испытывать давление, его жизнь уже была гораздо более нервная, чем она должна быть, спасибо. И теперь он выматывает себя, просто чтобы избегать каких-то похотливых мыслей? Честно, ему стоило просто сделать то, что ему было нужно прошлой ночью, и избавиться от этого груза с его плеч. Если бы он знал последствия воздержания, он бы- БРРРРР. БРРРРР. Ну и что сейчас, у этих продюсеров совсем манер нет что ли, раз они звонят ему в такой час? Канаме нетерпеливо взял трубку. — ХиМЕРУ слушает. У меня заполненное расписание на завтра, так что я надеюсь, что у вас есть очень хорошая причина беспокоить меня в моё время отдыха. — Канаме. — Ох. Ещё раз, который сейчас час? Канаме так усердно избегал мыслей о своём брате, что он совсем забыл про их отчёт. Вообще, если бы Химеру не позвонил, они бы так и провели весь день и словом не перекинувшись. — Б-братик! П-прости меня, я- я забыл про отчёт... — --Я полагаю, что у тебя был ужасный день. Ты мне ни разу не написал. Я переживал. — Я, ах... Да, можно сказать, что у меня был плохой день... — Что случилось? Ты в порядке? Как Канаме должен был это объяснить, не объясняя ему? Он знал, что ему станет легче, если он откроется Химеру, но... — Я был занят даже в мои перерывы. Я пытался, ум... Проверить, как много я могу сделать за день. Если бы я закончил со всеми задачами сегодня, то, возможно, я мог бы расслабиться на остаток недели. Но я не думал, что это будет так изнурительно... Я даже не знаю, как у меня получилось дойти на ногах до своей комнаты... Я извиняюсь, я забыл написать тебе, братик. — Секрет убедительной лжи в том, чтобы говорить немного почти правды, как выяснил Канаме. Он действительно в течение дня пытался занять себя всем, чем было возможно, просто не по той причине, о которой он рассказал Химеру. — Так ты переработал сегодня. — Он, кажется, был убеждён, какое облегчение. — Чрезмерная работа будет иметь только противоположный эффект тому, чего ты хочешь, Канаме. И даже если ты выполнишь все свои задачи за один день, ещё больше точно появятся в завтрашний. Я знаю, что тебе нужен перерыв, но продвижение твоего нового сингла почти закончилось. Я говорил, что сохраню тебе некоторое время для отдыха после этого. Это было совсем не то, но он не мог даже ничего отрицать. Лишь в этот раз, Канаме просто хотел, чтобы их разговор кончился, чтобы он смог прекратить притворяться. — Да... Прости. Сейчас было то время, когда Химеру обычно желал ему хорошо отдохнуть и завершал звонок. Так что Канаме хотел этого. Но по каким-то причинам Химеру молчал. И после того как он немного подумал, он попытался: — ...Есть что-то, чем я могу помочь тебе? Видеозвонок, сразу же мысленно ответил Канаме. Но в его состоянии сейчас? Ни за что. Он едва ли видел своего брата вчера, и с ним уже случилось это. Канаме не хотел узнавать, что с ним будет, если он увидит братика вживую, в этом измотанном, почти сдавшемся состоянии и после ночного «инцидента». Давление уже делало его слишком чувствительным в эти дни. Вероятно, просто говорить с его братом уже было рискованно, он не мог рисковать ещё больше. Но как он мог отказаться от такого редкого шанса получить внимание? Почему за всё время братик решил побыть заботливым именно сейчас... — Я, ах... — Выбирая между тем, чтобы без рисков повесить трубку и между поиском некого рискованного комфорта, Канаме решил действовать по импульсу. — Ты можешь... Поговорить со мной? — О чём...? — О чём угодно. Я не знаю. — Канаме звучал настолько подавлено, что это даже не было похоже на простую усталость. Это звучало как что-то абсолютно другое, чего Химеру не мог понять. — Ты можешь... рассказать мне историю или ещё что-то? О тебе, или о твоих книгах, или о чём, что ты захочешь. Химеру, как обычно, пришлось некоторое время подумать перед ответом. Он знал, что Канаме просто хотел слышать его голос, так что содержание не было важным. — Я читал книгу по философии. Тебе интересно это? — Мм-хмм. — Верно. ...Этот философ, автор книги, что я читаю, развивает теорию о том, что... Химеру начал своё эссе или ещё что, но ни он, ни Канаме никакого внимания не обращали. Он говорил на автомате, пока пытался понять, что же могло случиться, что так сильно потрясло младшего Тоджо. Тем временем, Канаме просто закрыл свои глаза и дал голосу его брата обволакивать его. Слова проходили через уши Канаме, словно бы они были на иностранном языке, но он не возражал. Братик понимал, чего он хотел, и шёл ему навстречу, и этого было более чем достаточно. В определённый момент, пока Химеру говорил, Канаме подключил свои наушники, выключил свет, кроме настольной лампы, и комфортно лёг, готовый наконец-то расслабиться после этого долгого, долгого дня. Лежа с закрытыми глазами, Канаме представил, что его брат был прямо рядом с ним, читал ему сложную книгу, которая его не волновала. Канаме стал мастером притворства в конце-то концов. Это было просто для него. Он мог представить, что пальцы Химеру гладят его по голове, пока его низкий голос проникает глубоко в его уши. Если бы Канаме вытянул руку, он мог почти почувствовать, что может коснуться руки брата. Вообще, с надетыми наушниками Химеру казался даже ближе, чем просто сидя рядом с Канаме... Чувствовалось, будто бы он шептал в уши Канаме. Возможно, лежал рядом с ним. Обнимал его, даже, и говорил с ним сзади. Да, это было лучше. Или всегда нарастающая жажда физического контакта Канаме была слишком сильной? Но сейчас, изнурённый и нуждающийся в ласке, уставший сдерживаться, он позволил себе насладиться этой сценой в своей голове. — ...Ты всё ещё здесь? — Проверил Химеру спустя пару минут. — Мм... — И Канаме ответил мягким, но уставшим звуком. — О чём ты говорил...? После того как Химеру убедился, что Канаме не заснул, он продолжил свой монолог, даже не давя на него. Канаме был благодарен. Братик был сегодня на удивление учтивым. Это разливало тепло в его груди и даже помогало ему забыть о грузе за спиной. Он знал, что быть ласковым это не что-то, что умел Химеру, так что он попытался не ожидать больше, чем бы его брат мог дать ему, но он также не мог врать, сказав, что ему не нравилось, когда он показывал эту заботливую сторону. Канаме нравилось чувствовать себя важным для него, даже когда Химеру ненавязчиво показывал это. Если лишь звучание голоса братика уже заставляло Канаме чувствовать объятия, заботу, то это только добавлялось к его фантазиям. Боже, Канаме так сильно жаждал физического контакта. Это начинало становиться невыносимым. Его лицо исказилось мукой, и внезапно попросить братика поговорить с ним уже не казалось хорошей идеей. Канаме любил слышать его голос, но он любил это слишком сильно. Ему стоило знать, что это только усилит его нужду. И сейчас он не знал, как остановить то направление, которое приняли его мысли: от воображения невинных и нежных объятий, до более крепких и требовательных. Это было неконтролируемо; его отчаянный разум превратил эту сцену в что-то более интимное без его согласия – Химеру оглаживает его тело, трогает его грудь, и Канаме не может остановить этот поток мыслей. Чёрт, он даже не может его замедлить. Его тормоза в голове слишком износились, чтобы работать снова. Спина и затылок Канаме покрывались мурашками и ощущались холодными в тех местах, где он представлял поцелуи братика. Его лицо казалось в сравнении невыносимо горячим. Он представлял, как его брат проводит руками по его бокам, груди, притягивает их тела ближе, и всё это с шёпотом, звучащим сзади – и не понадобилось много времени, чтобы его неясные слова стали сладкими речами в ушах Канаме. Химеру говорит ему разные милые вещи, льстит ему, пока это как-то не перерастает в более грязный разговор... В один момент, горячим становится не только лицо Канаме. Знакомый жар начинает нарастать в его нижней части тела, и он его сразу узнаёт. Канаме тихо вздыхает. Он был таким, таким отвратительным. Он чувствовал, что почти плачет. Братик пытался помочь ему, и посмотрите-ка на него – снова встаёт без причины, в присутствии его брата и с мыслями о нём. Было ли то количество стресса, которое хоронило Канаме заживо, неким божественным наказанием? Если это всё и было причиной, Канаме мог принять это. Он заслуживал наказание за то, что был таким испорченным. И ещё больше за то, что не был способен контролировать себя. Это было слишком тяжело. И он не был настолько силён. Пожалуйста, прости меня, братик, извинился Канаме внутри себя, как он сдался и прекратил терпеть. Вот и оно, он достиг своего предела. Он будет разбираться с виной позже, но сейчас его тело просто отчаянно хотело разрядки. Канаме вздрогнул под прикосновением своей собственной руки между его ног. Его касание было неохотным, но отчаянным, когда он небрежно погладил себя через штаны. Даже если у него теперь было личное пространство в его комнате, его рутина не позволяла ему такое свободное времяпрепровождение; Канаме был особенно чувствителен после того, как он так долго не дотрагивался до себя. Ему стоило уделить некоторое время, чтобы разогреться, но он никогда не был хорошим примером терпения. Канаме второпях спускает штаны, обнажая свой член. — Хх- — Он невольно вздохнул, когда его пальцы коснулись чувствительной плоти. Канаме замер, словно бы проверяя, услышал ли это братик, но к счастью, Химеру продолжал невозмутимо говорить. И раз Химеру не слушал, Канаме продолжил. Он в нетерпении провёл рукой пару раз, пока его член не затвердел полностью, и, долго не ожидая, он вернулся к своим сценариям. Химеру не был таким нетерпеливым. Он бы спокойно обращался с Канаме, медленно, словно пытая его. Он бы целовал затылок Канаме, пока настраивался на нужный ритм, чтобы держать его на краю, не давая ему слишком многого, но достаточно, чтобы заставить жаждать большего. Поэтому Канаме выдохнул и замедлился, копируя то, какими он думал были бы прикосновения братика. Это было странно трогать себя так медленно. Но Канаме сжимал руку так же, как бы по его мнению сделал бы братик. Просто мысль о том, что рука брата заменяла его собственную, заставляла мурашки пробегаться по его телу, которые заставляли пальцы на ногах скручиваться у простыней. Канаме начал тяжело дышать в какой-то момент и, сам того не поняв, потерял контроль над дыханием. Голос его брата прозвучал для него; Ты так заведён лишь из-за этого? Он дразнил, близко к его уху. Канаме снова сбавил темп, давя большим пальцем на головку круговыми движениями, размазывая предсемя вверх и вниз. Он плотно закрыл глаза и представил, как братик говорит шёпотом, ты такой чувствительный, Канаме... Как ты собираешься сделать что-то большее, если ты закончишь так быстро? — Хах- — Канаме выдохнул, волна удовольствия заставила его голос дрожать. — Ты сейчас тяжело дышал какое-то время. Что происходит, Канаме? — Он замер. Химеру до этого продолжал монолог, так что Канаме понадобилось некоторое время, чтобы понять его слова. Химеру слушал...? Почему он ничего не сказал раньше?! Канаме бы сдержался, если бы знал! Он позволил себе так громко дышать лишь потому что думал, что Химеру не слышал его! Канаме был парализован. Химеру пришлось надавить на него после нескольких долгих секунд молчания. — С тобой сегодня что-то не так, и ты мне не всё рассказываешь. Я не смогу помочь тебе, если я не буду знать, что тебе нужно. Что ты скрываешь? — Это был будто бы не вопрос: словно он уже знал, что происходило, и хотел лишь подтверждения Канаме. И младший Тоджо не мог найти в себе сил, чтобы ответить должным образом. — Я- Я... — Он заикался. В его глазах уже ощущалась влага от того, что он не видел выхода. Отчаяние стало нарастать и размыло его способность здраво судить. Он был уверен, что Химеру знал. Его брат был проницательным, он мог улавливать малейшие детали, которые даже Канаме не видел, он никак не мог не понять ситуацию. Вот и всё, он был пойман на своих мерзких деяниях, и его брат точно никогда больше с ним не заговорит. — Мне.. Жаль... Пожалуйста, прости меня, братик, ах- — Простить тебя? — Химеру звучал недоумённо, но шестерёнки в его голове быстро зашевелились и заставили что-то осознать. Он звучал более серьёзно после того, как детали собрались воедино. — Что ты делаешь, Канаме? Канаме прикусил губу. Возможно, это осталось без внимания Химеру. Возможно, он думал, что что-то случилось с Канаме в этот день, что он заболел или ещё что-то. Возможно, он не обязательно подумал, что он мастурбировал, но что-то определённо кликнуло в его голове после такого ответа. Отлично, Канаме только что сам себя сдал с потрохами, и от осознания этого ему хотелось умереть. — Что ты делаешь...? — Ты знаешь, что я делаю!! — Громко сказал Канаме, повышая свой дрожащий голос. — Пожалуйста, не ненавидь меня, я не хотел, я правда не хотел- Но всё так тяжело, и я, я не знаю, я не знаю. Это было сильнее меня. Пожалуйста, не ненавидь меня, братик, это не моя вина! Хотя это была ложь – это была исключительно его вина, и Канаме знал это, так что он остановился и только ныл, будто бы он вот-вот заплачет. Его руки начали трястись от приближающейся катастрофы, что он только что учинил. И чтобы всё стало хуже, Химеру вошёл в своё задумчивое состояние, в котором он молчал, что для Канаме выглядело так, будто бы у него не хватает слов, чтобы описать свою злость или отвращение. — Я не хочу разрушить всё... Я не знаю, что я буду делать, если ты возненавидишь меня. Если ты меня бросишь, тогда я- — --Успокойся. У нас контракт, я не могу тебя бросить по каким-то тривиальным причинам. — Техническая речь Химеру означала, что он перешёл в режим защиты, но Канаме был в слишком огромном стрессе, чтобы заметить это. — Прежде всего нам стоит убедиться, что мы с тобой на одной волне. --Ты говоришь так, будто бы ты сделал что-то неправильное, или как минимум что-то, что заставляет тебя чувствовать вину. Что-то, что возможно заставляет тебя злиться на себя. И раз ты тяжело дышал, я полагаю, ты- — Не говори это. Ладно, он не сказал это. — Как минимум, мы думаем об одном и том же? — ...Вероятно да. — Он жалко признал и добавил, — Пожалуйста, не ненавидь меня. Химеру подумал ещё немного, словно просчитывал маршруты. Это была... неловкая ситуация, мягко говоря. Он понятия не имел, как он должен себя чувствовать. По крайней мере он попытался успокоить Канаме, прежде чем продолжить. — Я не злюсь на тебя. Это естественно, особенно в твоём возрасте. — Химеру с осторожностью продолжил, звуча технично и медленно говоря. — Но я не понимаю, почему именно во время нашего звонка. Может быть, потому что у тебя больше нет никакого свободного времени? Я помешал тебе? — Не поэтому... Не заставляй меня произносить это. Ты знаешь, почему во время нашего звонка. — Не знаю. Это то, почему я спрашиваю. — У него была догадка, на самом деле, и становилось всё труднее притворяться, что его предположение было необоснованным. Он не хотел полагать, что его искажённое видение действий Канаме могло быть на деле не таким уж искажённым. — ... — Канаме думал, стоит ли ему просто сдаться. В первую очередь он дошёл до этого переломного момента благодаря давлению из-за постоянного скрывания чего-то, у него не было сил делать всё для себя ещё хуже. Кроме того, если Химеру вдруг ещё не понял причины, он узнает это рано или поздно. — ...Твой голос... — Мой голос...? — Да. — Он говорил тихо, полный стыда. — Я чувствовал себя странно. Эти... Мысли... Оставались в моей голове весь день, поэтому когда я услышал твой голос, я... Кажется, Химеру больше не мог отрицать своё видение. Он чувствовал, как покрывается холодным потом. Его мысли стали возвращаться в те прошлые пару месяцев, гадая, до какой степени восприятие, которое он отрицал тогда, было действительно необоснованным. — Так ты трогаешь себя на мой голос. — Гмннхг. — Именно на мой голос? — Прекрати это!!! — Дистресс Канаме было видно, и он потряс головой от стыда. Его брату нужно было тыкнуть его этим в лицо?! Если это требовалось, чтобы заставить Канаме чувствовать стыд за свои действия, то в этом не было нужды, ему уже было достаточно стыдно. — Нет, я хочу понять. Чувствовал ли ты себя так, и я был первым человеком, с которым ты заговорил, или ты начал себя так чувствовать, потому что ты заговорил со мной, это совершенно разные вещи. — Возможно, он был не готов услышать ответ, но он собрал всю свою смелость и всё равно спросил. — ...Ты думаешь, ты бы сделал то же самое, если бы ты говорил с кем-то другим? Это было так унизительно для Канаме. Он хотел провалиться под землю и исчезнуть. Но почему-то Химеру не звучал осуждающе...? Да и отвращения в его голосе тоже не было слышно. Канаме не мог выразить словами, как он звучал, но его чувство стыда скорее было из-за него самого, чем из-за его брата. Нехотя он признал. — ...Нет. Только с тобой. Химеру глубоко вдохнул. Да, бежать было некуда: Канаме мастурбировал на него и только на него. В то же время Химеру и не знал, о чём думать: множество вещей резко стали иметь смысл. То, как Канаме присылал провокационные фото. То, как он хотел держаться за руки, ходить куда-то и спать вместе. Как он настаивал на том, чтобы получить советы по поцелуям лично от Химеру. За всем этим стояла очень простая причина, та, которую он категорически отрицал с самого начала, потому что это не могло быть так, но так и было. Как он должен реагировать на это... Узнать, что его младший брат был, что, влюблён в него? Можно ли это вообще назвать влюблённостью? Или это просто влечение? Что бы это ни было, Химеру должен чувствовать отвращение и хотеть положить конец этому поведению. Но он нет. — Откуда у тебя появились подобные мысли? — Спросил он медленно, пытаясь всё понять. — Ммн, я думаю... Тогда, когда ты мне сказал посмотреть те драмы. — Канаме отвечал неохотно. То, что Химеру реагировал скорее понимающе, чем расстроенно, заставляло думать Канаме, что вероятно открыться не было такой уж ужасной идеей, но уверенности ему всё ещё не хватало. Старший Тоджо снова надавил: — Эти драмы заставили тебя думать об этом...? — Да... Ум... Я смотрел их как обучение для моей работы, как ты и сказал. Но когда они, ты знаешь... Когда они целовались. — Канаме съёжился и прошептал это как какое-то запретное слово. — Ты всегда возникал в моей голове. Я не контролировал это, я не знаю, почему это происходило, но я просто думал о тебе, мне, будто- Будто мы оба- — --Были на месте персонажей. — Он логично завершил. — Мм. — Ясно. — Химеру хотел бы, чтобы он мог отвечать быстрее, как обычно, но это был один из тех моментов, если не единственный момент, когда он был больше всего потрясён своим младшим братом. Он не мог понять, что сказать. — Агх, это так тупо. Ты, должно быть, думаешь, что я ребёнок, который представляет, что он в телешоу. — Выпалил Канаме, злясь на себя. — И который представляет, что... Что он делает это с кем-то вроде тебя... Я чувствую себя таким грязным. Я чувствую отвращение каждый раз. Ты тоже думаешь, что я отвратительный, братик? Я знаю, что это неправильно, поэтому я пытался остановиться, но я такой слабый. Я даже не могу себя сдерживать. — В одну секунду Канаме от своего расстройства почувствовал, что он снова вот-вот разрыдается. — Я не хотел, чтобы ты ненавидел меня, поэтому я пытался скрыть это, но я всё разрушил, так ведь? Ты был так добр ко мне, а я не могу даже.. — Этого достаточно. — Химеру прервал его. Канаме не осознавал этого, но не одному ему было больно от того, что он был так груб к себе. — Я понимаю, почему ты чувствуешь себя противоречиво, но то, что ты винишь себя за что-то, что случилось против твоей воли, никак этого не решит. Кроме того, как я и сказал, я не злюсь. Я здесь не чтобы осуждать тебя, а чтобы поддержать. Хорошо? — Как ты можешь вести себя так естественно... — Собранность его брата также расстраивала Канаме, потому что он не мог быть таким же хладнокровным, как он. Он заставил всё это казаться таким простым, будто бы Канаме всё слишком утрировал. Канаме хотел, чтобы он мог быть менее эмоциональным и плаксивым, и быть чуть более похожим на него. — --Более того, если ты позволишь мне, я бы хотел узнать природу твоих мыслей. Так я смогу найти лучшее решение для этого. — Сердце Химеру билось быстрее. Он знал, куда всё это шло, но он всё равно предпринял тщетную попытку отрицать это. Ох, что ж. — Что значит «природу»...? — Тот сценарий, о котором ты думал. Он тебя беспокоит? Нежеланные мысли, от которых ты хочешь избавиться, но они застряли в твоей голове без твоего желания- Это их природа? — Ум, я чувствую вину каждый раз, когда они всплывают, и затем я пытаюсь избавиться от них часами... Так что да. — Хм. Это не совсем то. — Химеру глубоко вздохнул и попытался выразить мысли словами. Боже, это не должно было быть так тяжело. Он бы смог решить подобные проблемы с точки зрения наблюдателя, но то, что он был вовлечён в это, делало всё гораздо труднее. — Твоя вина, кажется, исходит от страха осуждения – да, от внешнего влияния. Если бы ты убрал эту вину; судя только по себе, как бы сильно это тебя беспокоило? — Ум... — Возможно, это многое меняет. — --Или вернее. Ты бы посчитал это скорее навязчивыми мыслями или фантазированием? Это ближе к созданию приятных сценариев, чтобы убежать от реальности, или к неприятным мыслям, которые сложно прогнать, – вроде насилия, сексуальных или катастрофичных сценариев – что заставляют чувствовать тревогу? — Я не понимаю почему это важно... — Канаме уклонился от вопроса, и каждое его действие всё больше убеждало Химеру в его ответе. Что ж, он знал, что он спрашивал просто чтобы в последний раз безрезультатно попробовать уйти от очевидного заключения. — Потому что если это последнее, мы можем поработать над этими мыслями. Они абсолютно нормальны, хотя и проблематичны. Молчание. Молчание, значение которого Химеру понимал. Ответ Канаме прозвучал почти шёпотом, — А если это первое...? Тихий и долгий вздох от старшего Тоджо. Он не знал, чего он ожидал – или вернее, глубоко в душе, он точно знал, чего он ожидал. Возможно, не спрашивать и дать себе повод для сомнений было лучшим вариантом, но теперь, когда он уже спросил, бежать было некуда. — ...А это первое? — Стал бы ты меня ненавидеть, если бы это было так? — Поторопился спросить Канаме. — Я не стану ненавидеть тебя, Канаме... — Химеру почувствовал себя практически оскорблённо от того, насколько бы просто он мог по мнению Канаме бросить его. — Просто... Если тебе не не нравится иметь такие мысли обо мне, это может быть совершенно другой случай. — Тогда, я думаю... Если я буду игнорировать вину, то мне не не нравится думать о... Ты знаешь. Если бы мне это не нравилось, я бы не хотел- — Трогать себя осталось недосказанным, и Химеру это понял. Слабо, Канаме признался, — Я-я... Даже думал, что я не хотел играть в той драме, потому что мне бы пришлось целоваться с актрисой, и я... Я хотел, чтобы мой первый поцелуй был с тобой... На той стороне трубки Химеру закрыл глаза, словно восстанавливаясь от критического удара. Если у него и был какой-то план, хоть какая-то шаткая идея о том, как вывести ситуацию, всё теперь пропало. — Это то, чего ты хочешь? — Ммнхг. — Канаме зарылся лицом в подушку. И все неподобающие мысли, которые у Химеру были о Канаме пару месяцев назад, снова возникли в его голове. И думать, что он был не один... Думать, что оба Тоджо случайно оказали друг на друга одинаковый эффект, оба чувствовали вину, сдерживались и прятали это. У Химеру был самоконтроль лучше, чем у Канаме, но теперь, когда всё снова и сразу вернулось к нему, он тоже ох как хотел сдаться. Блять, они были сделаны из одного и того же материала, и даже в своих различиях они работали точно одинаково. Хотя здесь было отличие: Канаме был импульсивным подростком в пубертате, который не мог сопротивляться, возможно, первым грязным мыслям, которые у него возникли о ком-то. Химеру был рациональным взрослым, который чётко осознавал, что он делал. И в итоге, даже если Канаме довёл до этой точки, поистине испорченным здесь был Химеру. Потому что полностью понимал ситуацию и всё ещё не сопротивлялся – именно его нужно было винить. Он выполнял роль поддержки для Канаме, чтобы загладить свою вину. Неудовлетворённые потребности могли негативно сказаться на жизни и карьере Канаме, так что это было лишь работой Химеру позаботиться об этом. Да. Капля эгоистичных причин, что у него были, была такой маленькой, и он никогда не действовал ради них, так что он хорошо мог притвориться, что их не существовало. — ...Поскольку ты трогаешь себя, Канаме, я полагаю, что твоё воображение зашло дальше простых сцен поцелуев? — Эх? — Канаме был застигнут врасплох. — Д-да, зашло, но... — Мог бы ты мне рассказать более детально? Он обрабатывал это какое-то время. Его брат спрашивал, какие развратные фантазии у него были? Какого вообще...? — Братик, я-я не думаю, что это хорошая идея заставлять меня вспоминать это сейчас. Ты знаешь, что это делает со мной... — --Да, в этом и идея. — Эх?! — Я должен обеспечить твоё благополучие. Подавление этого лишь повлияет на тебя, а как следствие на твою жизнь и карьеру, так что очевидным решением будет выпустить это и дать твоему телу то, что ему нужно. ...Если это поможет, ты можешь также использовать мой голос. Пожалуйста, не сдерживайся. — Братик...?! Его брат обезумел? Он что, только что попросил Канаме продолжить мастурбировать на него, пока он с ним говорит по телефону?! Это значило, что Химеру дал Канаме явное согласие на то, чтобы он предавался своим грязным мыслям, и даже предложил свой собственный голос в помощь...? Это был какой-то сон, бред или что? Голова Канаме была забита вопросами, но его телу не нужно было глубокое понимание, чтобы среагировать. Его обмякший член снова дёрнулся лишь от мысли, что его фантазии исполнят. Его брат... Братик понимает его желания, принимает их и помогает ему с ними. Это ни за что не может быть взаправду. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Да ты не серьёзно... — Продолжай. — Химеру терпеливо попробовал снова, и не имеет значения, каким грязным это заставляло чувствовать себя Канаме, он выкинул каждое волнение из его головы. Если это был лихорадочный сон, он был готов насладиться им до самого конца. — Л-ладно, тогда- — Канаме закрыл свои глаза, позволяя всем сценам, о которых он мечтал, заполнить его голову. — Это началось с простых сцен поцелуев из драмы, которую ты порекомендовал. Я, ах... Я уже представлял нас с самого начала... Это всегда было вне моего контроля, это просто случайно всплывало в моей голове, сцены вроде того, как ты целуешь меня. Но мне стало любопытно, и я хотел увидеть больше, так что я полагаю, что это также моя вина... Я нашёл другие латиноамериканские телешоу и тоже посмотрел их. Но, ум... Их сцены с поцелуями были немного... Чересчур. О-они застряли в моей голове. Каждый раз, когда я думал о нас двоих, я чувствовал холод в животе, знаешь? Ты, вероятно, не знаешь, как это ощущается, ты никогда не нервничаешь, да ведь, братик~? — Канаме хихикнул. Он так высоко превозносил Химеру. Не всё он знал. — Тебе становится нервно, жарко и волнительно от просмотра. Так что, когда я представлял нас в каждой сцене с поцелуем, где я мог, м-мне захотелось увидеть ещё больше... И вчера я поискал латиноамериканские драмы для взрослых вместо подростковых. И пара... Там показали, как они, а-ах... Занимались любовью... Даже показали как их тела двигаются и... Химеру приподнял бровь и спросил не осуждающим, но заинтригованным тоном, — Ты смотрел порнографию? — Н-нет!! Я не смотрю такие вещи! Это слишком вульгарно для айдола! — Химеру закатил глаза, но с любовью улыбнулся. Канаме оказался в ситуации, которую остальные люди никогда и не испытают, и тем не менее так волновался о чём-то настолько обыкновенном. — Это тоже было телешоу, но там показали, как они снимают свою одежду, ложатся в кровать, и, ты знаешь. Не заставляй меня говорить это снова. — Нет, я правда хочу, чтобы ты сказал это. — Было ли это воображение Канаме, или его брат звучал дразняще? Его лицо и уши горели красным. — Братиик... — Он мило всхлипнул и увереннее сжал руку, которая едва колебалась на его полувставшем члене. Канаме начал гладить по длине, проверяя себя и реакции своего тела. — Просвети меня в то, что ты смотрел и о чём ты думал. В деталях, пожалуйста. — Браааатиииик.... Почему ты это делаешь со мной... — Несмотря на жалобы Канаме, смешок Химеру: дразнящий и весёлый, возымел на него огромный эффект. То, что его брат смеялся, уже было редким событием, но таким вызывающим образом... Его дыхание стало острее и заметно громче, когда он нашёл в себе уверенность продолжить мастурбировать как следует. — Я просто копировал то, что я смотрел... Это была короткая сцена, так что мне пришлось продолжить с того места, где она оборвалась, но... Я был на месте девушки, и ты был парнем. Мы перекатывались в кровати, целовались, как они - ц-целовались с языком, пока ты был надо мной, прижимал меня к кровати, как и тот парень. Я думал, как ты, ах... Целовал мою шею, моё тело, не давал мне двигаться... И-и здесь, внизу, между моих ног ты... — Ебал тебя. — Ххг- — Канаме громко вздохнул. Откуда, чёрт побери, у его брата появилась такая дерзость?! — Ты сказал, что ты продолжил сцену в своей голове...? Мне любопытно, какую сцену ты представил сам, Канаме. — И кроме дразнящего тона и неожиданной дерзости, не звучал ли голос братика более чувственно...? Возможно, опьянённый разум Канаме заставлял его это слышать. Или не он один стал настраиваться на нужный лад. — Здесь не очень-то много можно сказать... Ты знаешь, что проиходит потом. — Вообще, кое-что вернулось к нему – мысль, которая у него была во время его фантазий вчера. — ...Мне было интересно... Пока мы бы занимались любовью, ты бы смотрел мне в глаза или целовал бы меня...? — Хм. — Химеру был доволен слыша фантазии Канаме. — Что тебе больше нравится. Я лишь инструмент, чтобы восполнить твои потребности. Так лучше ты мне скажи, чего бы ты хотел. — Я хочу, чтобы ты делал со мной, всё что ты захочешь. — Удивительно, Канаме ответил слегка авторитарным тоном: чёткое требование между вздохами. Затем его голос стал мягче, словно умоляя. — Это нечестно... Ты сказал, что дашь мне использовать твой голос, братик, так дай мне услышать тебя? Не можешь тоже рассказать мне, о чём ты думаешь?... Химеру не ожидал, что у Канаме есть такая требовательная сторона – даже если он требовал, чтобы над ним доминировали, он всё равно руководил. Канаме вероятно даже не осознавал всё о том, чтобы он «делал с ним, всё что он захочет», но Химеру просьба всё равно показалась заманчивой. Что ж. Раз Канаме хотел слышать его голос, он может с удовольствием вставить свои пять копеек, — Если ты хочешь знать мои предпочтения, мне бы хотелось смотреть на тебя в этот момент. У тебя самое прекрасное лицо, так что, конечно, я бы не хотел пропустить ни единой секунды. — Хах... Ты так думаешь...? — А ещё у тебя такой милый голос, поэтому надеюсь, что ты не будешь его сдерживать, Канаме. Химеру чувствовал смелость, чтобы льстить ему больше обычного, и ответ не заставил себя долго ждать. Химеру не знал, выполнил ли Канаме его просьбу, или ему просто нравилось, когда его хвалили, но звуки удовольствия младшего Тоджо становились выше и менее робкими, превращаясь в полноценные стоны. — Тебе нравится слышать мой голос таким, братик? — Нравится. — Он добавил, тише. — Любым. — Скажи больше. — Умолял Канаме в трансе, по уши окунувшись свои фантазии; сцены проектировались словно фильм в голове. Химеру думал подразнить его чуть больше, чтобы узнать, что творится в его голове на самом пике вожделения, но Канаме звучал так нуждающеся – Химеру решил дать ему отдохнуть. Да и тем более, не то чтобы у него тоже не было многого в голове. — Мне бы хотелось видеть твоё тело. — Это было практически признание, которое вышло из месяцев колебаний от тех фотографий. — Более чем смотреть на твоё лицо вблизи, мне бы хотелось смотреть на всё твоё тело, пока я бы ебал тебя. Ты же позволишь братику смотреть на тебя сверху, верно, Канаме? — Мммн. —Боже, он был таким милым, так покорно стонал. Химеру стало легче продолжить. — Ты нетерпеливый, но ты не будешь возражать, если я буду медленнее? Я хочу насладиться каждым сантиметром твоего тела. Узнать, чувствителен ли ты, как ты хочешь, чтобы тебя трогали, как ты реагируешь, когда я вхожу в тебя... Если ты мне позволишь, я бы мог узнать это всё, находясь внутри тебя. Нет нужды спешить. — Всё тело Канаме дрожало. Он схватился за простыни. Описания его брата были слишком детальными, и к его счастью он чувствовал всё слишком ярко. — Или, раз ты хочешь, чтобы я ограничивал твои движения... Тогда вместо этого я могу быть грубее. Ты думаешь, ты сможешь выдержать, если я буду тянуть тебя за волосы или кусать...? Я могу прижать тебя и ебать до тех пор, пока ты этого не вынесешь. Это то, чего ты хочешь? — Ах... Братик... — В этот момент Канаме только невнятно простонал, спешно лаская себя. Химеру чувствовал себя достаточно смело, чтобы надавить на него: — Я задал вопрос. — Д-да! Да, пожалуйста, сделай это. — Канаме поторопился ответить. — Тебе даже не нужно спрашивать, братик, ты можешь делать всё, что захочешь- Я не буду жаловаться, если ты меня полностью искусаешь. Химеру никогда не было так тяжело сдерживаться из-за Канаме. — Ты такой испорченный мальчик, Канаме... Хах... — Братик...?! — Канаме остановился и замер. Был ли он настолько опьянён похотью, что ему начало слышаться всякое, или его брат только что простонал? Это было так внезапно, что у Канаме даже не было времени внимательнее прислушаться. — Братик, ты...? — Блять. — Ругнулся Химеру. Он не планировал, чтобы Канаме заметил это. — Ты... ты тоже это делаешь... Это не было вопросом, Канаме понял, что происходило со стороны Химеру — он тоже прикасался к себе, да ведь? Честно говоря, с учётом того, что Химеру только что сказал, что он хотел бы смотреть на Канаме, пока они трахались, было не тяжело прийти к такому умозаключению, но представлять, как его брат мастурбирует его и знать, что он действительно делает это, было двумя разными вещами. Тело Канаме омыло волной жара, ещё более сильной, чем до этого. Он вздыхал как никогда, пока он говорил: — Если ты тоже это делаешь, выходит, что я не настолько грязный, да ведь, братик...? Ты бы не делал что-то настолько противное... — --Хах. Это делает нас обоих грязными, в таком случае. — Химеру усмехается, словно потешается над собой за то, что заставил Канаме думать так высоко о нём, когда в реальности он был так слаб. Заставить своего брата думать, что он никогда бы не был грязным... Каким же посмешищем был Химеру. – Ты гордишься, что заставил братика возбудиться, Канаме? Ты счастлив? — Да. — Он ответил быстро. Если у Канаме оставалось ещё хоть немного стыда, то Химеру его успешно вытряс. — Я так счастлив. Я хочу, чтобы ты тоже меня так видел, ннх-ах- Если я могу завести братика, тогда- — Он едва ли был способен составить внятное предложение; отчаянная лихорадка овладела его чувствами, когда горячее ощущение стало нарастать в нижней части тела. — Дай мне услышать больше, братик, пожалуйста- — Ты... — Химеру почувствовал, что Канаме приближается к своему пику. Он был смущён из-за того, что проронил этот стон, но если выбирать между самозащитой и помощью своему брату – он не собирается подводить Канаме. Так что он забыл про свои манеры на ещё некоторое время. — Ты такой развратный, не так ли... Так возбуждаешься просто от того, что узнал, что я делаю. Теперь ты думаешь о том, как я дрочу? Это тебя заводит? — Мнгххн- — --Но я думаю, что если ты грязный, то я ещё хуже. Мы и вправду братья, хах. Изображение того, как ты трогаешь себя, было в моей голове с твоего первого стона. — Ах, братик. — Всхлипнул Канаме, вот-вот собираясь кончить. — Хмммн, ах, я так хочу, чтобы ты это делал со мной- — Всё что ты захочешь. — Химеру ускорился в темпе, намеренно приближая свой оргазм тоже. — С условием, что ты дашь мне всё это время слышать тебя. — Нххгах, хах- Канаме достиг края; удовольствие заставило напрячься каждую мышцу в его теле, скрутить пальцы ног и хвататься руками за простыни, когда он беспорядочно кончил на свою руку и кровать. Всё вокруг помутнело, в его голове были лишь голос его брата, шепчущий ему непристойные слова, и дрожь от наслаждения, вызванного настойчивыми поглаживаниями на его члене, продлевающими его эйфорию. Он задержал дыхание и оставался в напряжении ещё некоторое время, пока наслаждался оргазмом, позволяя телу онеметь. Когда Канаме спустился с самого пика, со слегка приоткрытым ртом и прерывисто дыша, он всё ещё мог слышать тяжёлое дыхание Химеру на другом конце трубки. Если звучание его голоса помогло Канаме почувствовать себя так, может быть, он может сделать нечто похожее с ним? — Братик, твой голос заставляет меня чувствовать себя так жарко... — Сладость после оргазма всё ещё звучала в его голосе, что, намеренно или нет, возбуждало Химеру ещё больше. — Можешь дать мне услышать его...? Химеру всё ещё сдерживался, но по крайней мере Канаме теперь слышал тихие, приглушённые стоны вместе с его дыханием, пока он не вздохнул более резко, достигая своего пика тоже. Его звуки были и близко не такими раскованными как у Канаме, но младший Тоджо всё равно запечатлел их в своей памяти: прекрасные звуки удовольствия его брата, издаваемые только для него. В звонке звучала долгая тишина, пока оба брата приходили в себя. Их тяжёлое дыхание постепенно становилось спокойнее. Это не было неловкой тишиной – она была тёплой, даже комфортной, словно бы они находились в руках друг друга. Никто из них не знал, но они оба прислушивались к вздохам друг друга, представляя, что именно так бы они ощущали себя после секса друг с другом. Было спокойно. И не имеет значения, как неправильно это может быть в глазах других, для них, в этот момент, так и должно было быть. — Мм, я весь липкий... — Канаме был первым, кто нарушил тишину, чувствуя сперму на своей ладони и длине. Химеру не ответил сразу, но когда ответил, его голос звучал немного хрипло. — Ты должен привести всё в порядок перед сном. — Не хочу. Я хочу остаться здесь с тобой. Тихий вздох. Они были погружены в этот момент, и Химеру не хотел его разрушить, поэтому он был осторожен. — Я не смогу остаться здесь на всю ночь, как прошлый раз. Но, учитывая, что это особый случай, я побуду с тобой ещё чуть дольше, пока могу. Ладно? — Ты думаешь, это особый случай...? — Канаме мягко улыбнулся, пытаясь увидеть положительные стороны. Было бы неплохо, если бы братик поспал с ним, но о не хотел доставлять больше неудобств своему брату, чем он уже доставил, так что он согласился. Химеру уже дал ему гораздо больше, чем он мог просить. Поэтому вместо того, чтобы настаивать, Канаме попытался насладиться оставшимся их временем вместе. Он спросил, — Ум, все эти вещи, что ты сейчас сказал, когда мы делали это... Они действительно были правдой...? Как обычно, Химеру некоторое время подумал. Это был деликатный момент. Он не мог говорить чего-то слишком рискованного, но... — А ты хочешь, чтобы они были ей? — Мм... — Канаме неохотно, но признал. — Хочу... — --Тогда так и есть. — Столкнувшись с тяжёлым вопросом, Химеру стал будто бы роботом. — Как я и сказал, я здесь, чтобы поддерживать тебя и давать тебе всё, что тебе требуется, чтобы быть в хорошем состоянии. — Но я не хочу, чтобы ты меня просто поддерживал. — Канаме дулся, и это как-то было заметно в его голосе. — Я хочу знать о тебе тоже. Ты всё знаешь обо мне, братик, но ты всегда был тайной для меня... Я хочу знать, что ты думаешь тоже. Химеру глубоко вдохнул от того, что его снова поставили в угол. Но он не был в настроении спорить. Он вместо этого слабо улыбнулся от того, что его младший брат всегда был настолько напористее, чем он. С этим было, возможно, тяжело, но он начинал привыкать к этой стороне Канаме. — ...Если бы я ничего из этого не хотел, я бы просто не сделал или не сказал этого. Это было абсолютной правдой, быстро заключил Канаме. Будучи кем-то, кто привык вешать трубку, когда ему не нравился тон беседы, это было очень, очень непохоже на Химеру: пройти весь путь, выслушав развратные фантазии Канаме и даже мастурбировав вместе с ним, если ему действительно не хотелось. Кроме того, несколько месяцев назад он бы прямо проигнорировал требовательные запросы Канаме. Сам факт того, что он ответил на такой личный вопрос, даже в своей неясной манере, означал, что он достаточно заботился о том, чтобы отставить в сторону своё самосохранение, чтобы убедить своего младшего брата. Это было нелегко для него – быть таким уязвимым, и несмотря на то, что Канаме не понимал этого полностью, он мог точно сказать, что Химеру старался ради него. Так что он улыбнулся и принял это. — Эхех... Ты лучший братик, о котором я мог только мечтать~ Ты знаешь это? — Было время, когда Канаме уже хотелось спать, и он выплеснул наружу всю свою прилипчивость без задних мыслей. Он говорил искренне, — никакой другой брат в мире не смог бы быть таким, как ты. Я серьёзно~ Я думал, ты посчитаешь меня отвратительным... И думал, что ты повесишь трубку и навсегда возненавидишь меня, но ты принял даже мои отвратительные стороны. И ты всегда поддерживаешь меня, даже когда я тебе доставляю неприятности снова и снова. Ты лучший братик на свете~ — Канаме... Химеру почувствовал, как у него стянуло в груди. Как всегда, ему было трудно с слишком эмоциональными признаниями. Но на этот раз Химеру больше всего беспокоило, что он хотел сказать и никак не мог выразить это словами. Канаме не доставлял ему неприятности. Он никогда не посчитает его отвратительным. Он даже не был способен ненавидеть его. Он не был идеальным братом, он просто нашёл свой способ показать свою заботу: действиями вместо слов, служа поддержкой Канаме. Он был очень далёк от идеала – непорочного человека, которым его считал Канаме. Чёрт, он даже не мог ответить простым я люблю тебя, когда Канаме сказал это, даже если он действительно любил этого мальчика. Здесь всегда был какой-то блок, барьер, что не давал словам выйти из глотки Химеру. И всё ещё, Канаме никогда не прекращал говорить это. Канаме никогда не спорил, не жаловался и не требовал ничего в ответ. Он просто выражал неподдельное счастье всякий раз, когда они говорили, и только это уже многое значило для Химеру. Он хотел, чтобы он мог дать своему дорогому младшему брату ту ласку, которую он хочет и заслуживает, или хотя бы самый минимум, чтобы отплатить Канаме тем, что он для него значил. Хотя бы в этот звонок они нашли тип «ласки», который они могли разделить. Хотя бы в этот раз Химеру смог дать Канаме то, чего он хотел. — ...Ты чувствуешь себя лучше? — Неспособный ответить на слова любви Канаме, Химеру отклонился от них, всё ещё мягко. — Определённо. Ты всегда заставляешь меня чувствовать себя лучше, братик~ — он продолжил тихим и смущённым голосом, — Но, как ты сказал, сегодня был особый случай... Я правда счастлив. — --Да. Я могу сказать то же самое. — Признал Химеру, вероятно, это было самым личным, что он произнёс сейчас. — Тогда, смело можно полагать, что завтра твой день будет лучше? — Да~ Ты помог мне с тем, что тревожило меня всю неделю. Я должен быть в порядке сейчас. —--И если что-то случится, дай мне знать, чтобы я мог что-то сделать. — Угум~ — Верно. — Кажется, сейчас всё было на правильном пути. Канаме звучал искренне, и Химеру полагал, что значительную часть его мыслей занимала эта проблема, так что он действительно должен быть в порядке после того, как он позаботился об этом. — Тогда не забудь прибраться перед тем, как спать, ладно? И не засыпай слишком поздно. — Ты уже вешаешь трубку? — Его разочарование почти заставило Химеру пожалеть об этом, но он не мог так просто сдаться из-за нежности своего брата. — Приношу извинения. Раз ты, кажется, сейчас в порядке, будет лучше, если я дам тебе скорее уснуть. Также у меня есть некоторая работа, так что давай поговорим завтра, хорошо? — Ммн, ладно... — Хотя Канаме не хотел вешать трубку, он просто согласился, уже благодарный достаточно на всю неделю. Так что, как и всегда, он закончил их звонок в своей обычной любящей манере. — Я люблю тебя, братик~ Химеру вдохнул. Это было ожидаемо, но его это сильно ударило и заставило таять его сердце в любом случае. У него всё ещё не было достаточно сил, чтобы преодолеть свои барьеры, но теперь это казалось менее невозможным с каждым днём. Как самый минимум, теперь любовь выражалась более ясно, чем когда-либо в его голосе. — Спокойной ночи. Выспись. — Слова мой дорогой остались недосказанными, но каким-то неясным образом всё равно дошли до Канаме. — Ты тоже...~ Ах, я имею в виду- Доброе утро, не спокойной ночи!! Или уже за полдень...? — Канаме попытался посчитать, какое время сейчас было в часовом поясе его брата. К сожалению, он был плох в математике. — Аах, просто- Хорошей работы сегодня, братик! Химеру хихикнул. Как глупо. Канаме даже смог с более лёгким настроением закончить диалог. — Спасибо тебе. — Мягко ответил Химеру и наконец повесил трубку. Несмотря на то, что ему действительно нужно работать, Химеру всё ещё понадобится долгое время, чтобы снять его напряжение. Он чувствовал себя нервно, как в последний раз, когда у них с Канаме был такой близкий разговор, но сейчас с этим казалось легче справиться. Возможно, помог их пошлый обмен мыслями, или же он привыкал к ласке Канаме. Возможно оба. В любом случае Химеру всё ещё чувствовал некоторую вину глубоко внутри. Он чувствовал себя грязным, словно он воспользовался искренностью Канаме. Но сейчас он напоминал себе, что Канаме хотел этого так же сильно или даже сильнее, чем он. Да, у него будет всё время мира, чтобы чувствовать вину. В сторону рациональность – Химеру убедил себя, что он должен просто насладиться остатками тепла на душе после их звонка. Со стороны Канаме, после мытья и скорого снятия испачканной простыни, он погрузился в комфорт своей кровати и насладился таким же оставшимся теплом, как и его брат, что словно бы обнимало его и вгоняло в сон. В своём сонном сознании, он вернулся в прошлый час назад или как-то так. Только в своих извращённых фантазиях Канаме мог подумать, что Химеру примет и ответит взаимностью на его желания. Если братик не осудил его даже в такой момент, Канаме начал думать, что возможно, возможно он не осудит его в остальные слабые моменты тоже. Братик, который предложил себя, чтобы поддержать Канаме, несмотря на то, какими неправильными его потребности были – будет ли этот братик жестоко наказывать его за то, что он не справился с какими-то работами, или за то, что иногда он чувствует себя подавлено (очень часто), или за то, что он не был таким хорошим каким казался? Канаме больше не мог видеть его как такую жёсткую, холодную личность. Перед тем как уснуть, Канаме принял решение. Он и Тацуми-сэнпай строили некоторые большие планы, о которых Химеру ничего не знал, поскольку они шли против его порядков. Планы, которые бы поменяли направление их карьер. Это была одна из задач, которая сжирала свободное время Канаме и заставляла его чувствовать себя ещё более уставшим последние несколько недель. Но уже почти подошло время. Позже на этой неделе, они воплотят свои планы в действие. Так что Канаме пообещал себе, что когда это случится, он всё расскажет своему брату. Этот человек, кто дал ему комфорт, кто заботился о нём; он не хотел ничего больше скрывать. Он хотел доверять своему брату полностью и он теперь знал, что братик не бросит его, несмотря на то, каким испорченным и неправильным он был. Ему не нужно волноваться – братик примет его, невзирая ни на что, верно? Возможно, он даже будет гордиться Канаме за то, что тот способен самостоятельно управлять своей карьерой. Да, он был уверен. Лишь ещё пара дней. Лишь ещё несколько дней, и он сможет положить конец этому нескончаемому давлению. Он сможет быть счастлив и никогда больше ничего не скрывать от своего братика. Канаме заснул с этой успокаивающей мыслью в голове, мечтая об этом дне.