Тигр на равнине, дракон на мелководье

Шло время, потревоженные курганами великие ордена несколько раз приходили к подножью Луанцзан, но так и не смогли прорваться сквозь кровавые обереги. Те сияли красным с каждой яростной атакой и становились сильнее, поглощая чужую энергию. После первой разведки отряда вход на гору был закрыт, а курганы укрылись под печатью столь сильной, что даже глава Вэнь, на тот момент самый могущественный из совершенствующихся, не смог ничего сделать. Земли, затронутые ранее негодованием могильника, спустя время очистились сами собой, будто все было миражом. Бывшая черная территория, сегодняшней весной зеленела и была плодородной. Жители, что покинули свои дома из-за всплеска негодования, снова вернулись и принялись готовить поля к посадке разных культур. Лишь один Илин остался заброшен. Наконец вырвавшиеся из бедного селения народ не хотел возвращаться, тем более так близко к проклятой горе, где как говорят поселился могущественный демон. Так прошли весна и лето, а за ними и осень, пришла зима и снова по кругу. 3 года затишья на проклятой горе ослабили напряжение в мире, а глаза орденов все ещё внимательно следившие за могильником были готовы к самому разному развороту событий. Однако печати стояли все так же крепко, а патрули посылаемые сектами в окрестностях были все реже. На территории Орденов, граничащих с Илинон, выстроили несколько десятков смотровых башен. Земли те стали тщательно избегаемы всеми. Никто не хотел скорой смерти быть разорванным на части мертвецами или другим каким гулем, что все так же притягивались к горе, ведомые чем-то невидимым. Культиватор, что запечатал земной ад так и не был найден, никто не знал его имени, не узнали они и то кем тот был, откуда и метод его совершенствования тоже остался загадкой. Некоторые думали что он бессмертный, другие утверждали что странник из далёких земель за пределами Цзянху. И слух превратился в легенду о Старейшине Илин.

***

Белый покров прошедшей зимы таял под солнцем, лучи которого золотом пробивались сквозь темные тучи обиды. Негодование змеем оплетало гору Луанцзан, под трель призрачной флейты очищало земли, собирая испорченную ци в один клубок. Сам игрок на дицзы сидел на камне посреди красного пруда и красивой мелодией повелевал своим окружением. Ранее темная, покрытая страшной аурой смерти, что почти осязалась кожей, пещера преобразилась. Стала светлее не только камнем, обработанный клинком янской ци, но и добавленным декором и вещами бытовыми, мебелью и тканями. На полу же то и дело можно было найти жёлтые расписанные киноварью да кровью талисманы, чертежи проектов да безделушки блестящие темным железом из сердца горы, добытое маленьким хозяином. Тот случайно обнаружил после взрыва, в обваленной части пещеры уровнем ниже, где темная руда, точно как меч Сюань-у, поглотила тысячи душ и их обиды. Сильный материал к оружию, ранее не прирученный, сейчас ласково мягкий в руках бывшего взрослого, что очистил одержимый рудник и отпустил чужую злобу, оставив только чистую инь серебряных жил темной горы. Усянь ковал из руды колокольчики, защищённые чарами иллюзий, что сейчас висят на голых ветках деревьев и поддерживают неприступный барьер. Лишь изредка слышен их звон, растревоженный ветром да обиженными призраками. Те отгоняют их и усмиряют, не дают спустится злобным душам с горы и заманивают обратно, в барьер курганов. И сами курганы вторят им и поют, очищаются. Маленький Старейшина хорошо поработал над этим местом, пробудил чистое сознание когда-то священной земли. Обида здешняя, странно добрая к нему, была превращена в холодную энергию инь, созидательную и подобно ручью чистую, морозную в силе и характере. Сложно прирученная она хлестала своего господина кнутом неповиновения, пока тот не смог правильно хранить ее и принимать в свое тело, смешивая с жизненной энергией без последствий разрушения, следя за чистым балансом. Сейчас, восстановленные поворотом назад времени, ранее обрубленные каналы меридиан переполнены двумя природными силами, Инь и Ян его ядра не конфликтуют, лишь иногда вредно щипают кончики пальцев искрами треска молний, когда темный магистр прыгает выше головы и истощает и так хрупкое детское тело. Вэй Ин, сколько бы лет ему не было, так и не смог нормально заботится о себе. Пренебрежение стало ему подобно яду в новой жизни, одинокий в своей обители и отдавший все силы на развитие крохотного огня в даньтян, Усянь не следил за питанием и сном. Это же и мешало ему в росте, огорчая Старейшину сильнее. Он учился и упорно работал над собой. Привыкший десятилетиями блуждать неприкаянным призраком в пустоте, Вэй Ин вновь стал вспоминать о человеческих нуждах и жизни. Детское тело капризничало и порывалось бунтовать, путая сознание срывами и редкими истериками. Снова чувствовать себя теплым, с горячо бьющимся сердцем и кровью в венах было освежающе страшно и радостно непонятно одновременно, ведь когда-то доведенный до грани он сам оборвал свою жизнь, и сейчас боялся самого себя этого снова лишить. И так он стал затворником, кому компанию на горе составляли лишь птицы несущие неудачу, да цветы, черным бутоном распустившиеся в мертвой земле. Лишь изредка тот спускался в совсем опустевший Илин, жители которого сбежали, страшась кончины от когтей демонов могильника. Только старики да молодняк остались, близкие к своей смерти и одинокие без семьи. Маленький темный магистр оградил жилой район барьером, отпугивая нечисть и сбивая с толку недоброжелателей. Местные знали об этом, повесив на двери серебром звенящий колокольчик они подкармливали маленького А-Ина, в благодарность. Приносили ему овощей и фрукты с мясом, сбор чая с молоком. Одна из старушек и помогла ему когда-то подобрать ткань для одежд, шелк спрятанный в сундуках был честно выкуплен мальчиком своим трудом, защитным талисманом да разговором за теплым чаем. Появившийся с крохотной улыбкой солнца на губах ребенок, не совсем разговорчивый, он иногда навещал и помогал им. Жители его любили, знали что ребенок необычен. Хрупкий на вид тот был силен, не уступая взрослому мужчине. А иногда и появлялся будто из ниоткуда, черным вороненком вылетевшим из тени. Думали, мелкий призрак поселился, сбежавший из курганов и сейчас прячется среди людей. Да только добрый характером и поступками, его не спешили гнать. Никто не знал его имени, и сам мальчик не назывался, а потому все и стали обращаться к нему А-Ин. Тот краснел и дёргался каждый раз, но с ласковой рукой на темной макушке таял и дарил драгоценную улыбку, с парой лун в счастливых глазах.

***

Чэньцин торжественно играла, командовала темной энергией и направляла ту во вне, очищала души. Мелодия покоя день и ночь разносилась над мрачными курганами, поднимая тусклые огоньки со дна мертвых земель и сопровождала ласковой нотой на перерождение. Те хрупкие и слабые после долгого пребывания на Луанцзан, мягко качались на ветру и со звоном колокольчика гасли, уходя. Тоска и серость в груди тоже уступала месту надежде, и маленький Старейшина улыбался искренне больше. Белая тень поднималась от самых кончиков все выше по волосам, и красный огонь горел в грозовых глазах. Тьма рассеивалась, смерть уступала место жизни. А меч, дремлющий в логове чудища вновь пробудился и смолк, ожидая.