Forest tales

Голова Фёдора по прежнему запрокинута назад, удивительно, как шея ещё не затекла, А глаза прикрыты, на губах расцветает довольная улыбка. Пальцы сами находят натянутые струны и зажимают все новые и новые аккорды, смычок плавно движется влево-вправо и инструмент продолжает петь, переливаясь, подобному соловью, на все лады. За своим занятием парень вовсе теряет связь с этим миром - он и музыка едины. Его тело, руки, пальцы - все, все слилось воедино. Он сейчас это мелодия последнего дня весны. Он провожает её на свой манер, вкладывает свой смысл, никому более непонятный - оно и к лучшему. А вот и раздаётся приятный, бархатистый и немного хриплый голос. Вот черт, нужно было сначала распеться. Но так тоже очень хорошо, в лёгком хрипе его голоса есть нечто особенное и от этого и вечер становится более атмосферным. Сумерки медленно опускаются на город. Они укрывают его подобно покрывалу : сначала темень начинает застилать левый край небосвода и практически сразу и правый, А затем небо становится тёмно-синим, с лёгкой чернотой. Все, все, все, что существует уже накрыто этим покрывалом и на нём постепенно появляются первые желто-белые брызги - звезды - и начинают застенчиво подмигивает всем, кто устремляет взор ввысь : "Привет-пртвет! А ты спешишь домой? Хорошей дороги!". Или так : " А ты почему ещё не дома? Скорей-скорей беги к своей семье! " . Музыка замолкает на совсем. Вот смычок уже убирают на место, виолончель идет следом, стул убран с середины аккуратной комнаты и её обладатель уже в прихожей. — Федор, столбом не стой и помоги мне с пакетами. - женщина произносит это с тяжким вздохом - сразу понятно, что она очень устала за день. Спрашивается, а кто бы не устал от такой жары? Разве, что черт какой-нибудь.. Дважды повторять не нужно, у Фёдора с пониманием и слухом все хорошо. Пакеты он быстро подхватывает за ручки и несёт на кухню, ставя оба на стулья, пока следует будничный разговор с матерью и её привычные вопросы : "ты обедал?", "как дела в школе?", "позанимался на виолончели? ". На все эти вопросы ответ один - краткое и спокойное "да, мам.". После небольшого расспроса и позднего совместного ужина Мария Фёдоровна исчезает в своей комнате, пожелав сыну заранее спокойной ночи и в коридоре слышится голоса из телевизора - мать включила какую-то передачу. А парень стоит перед окном на кухне. В доме напротив потихоньку загораются тёплым или холодным светом окна, а где-то их закрывают шторами - чтоб не глазели всякие.. Не очень то и интересно. Пойти почитать что ли? Помнится "Морфий" Булгакова до сих пор ждет своего прочтения, всего половину сборника осталось прочесть, но брюнет видимо забыл о книге, закинув ту в ящик стола. На подоконнике хотя бы не пылится. А кстати, о подоконнике - его бы не мешало вытереть. Уборка на ночь глядя? Почему бы и нет. Набрать воды в маленький зелёный тазик и взять тряпку в тон труда не составит, что собственно Фёдор и делает. Ткань, смоченная в тёплой воде, приятно ощущается в руке - мягкая, хоть и цепляется за заусенцы на пальцах - и та касается пластиковой поверхности. Фёдор плавно проводит от края до края, сверху-вниз, и ополаскивает тряпку, отжимает, протирая подоконник ещё раз. Теперь можно и полку протереть, заодно и стол. Через пару минут и на столе чисто и влажно, а вода приобретает немного сероватый оттенок из-за пыли, хотя её и не много. Уже совсем поздно - на настенных часах половина двенадцатого. Вот черт, он пыль столько времени вытирал? Глаза немного слипаются и оно не удивительно. Фёдор уносит тряпку с тазиком обратно в ванну и вскоре сам там пропадает на добрый час. Зеркало в ванной покрывает пар и мелкие капли влаги. Вода вместе с пеной струйками стекает по спине и ногам, становится намного легче. Фёдор подставляет лицо под воду и поначалу та попадает в нос, заставляя фыркать и чихать, но стоит немного по-другому наклонить голову и вот оно - тебе больше не нужно давится водой. Кожа понемногу начинает краснеть - горячо, но ещё несколько минут он стоит просто с закрытыми глазами, потому что шум капель помогает сосредоточиться и расслабиться. По итогу вода перестает шуметь, махровая ткань касается распаренной, раскрасневшейся кожи плеч и спины. Полотенце оказывается на бедрах, влажные пряди едва касаются линии плеч, они облепили шею. Сквозь тонкую молочно-белую кожу, местами отмеченную гематомами неизвестно откуда появившимися, проступали ребра и позвонки. Плечи чуть ссутулены, живот впал - болезненная худоба и она не зависит от того, сколько Фёдор ест. Возможно стоит пойти в зал? Мышцы лишними точно не будут. Он привычно задумчив и сказочно красив, даже с мокрым гнездом на голове. Хорошо, что окно было оставлено на проветривание и засыпать будет намного приятнее в прохладной комнате и кровати. Кажется только голова окажется на подушке и ты мигом провалишься в сон без снов. Сон без снов - это когда перед глазами просто темнота и ты настолько устал и измотан, что мозг не хочет ничего тебе показывать, а может это просто 'белые сны' и все это лишь кажется. Вот так от любой темы можно уйти в философию. Не сказать, чтобы Фёдор питал к философии какое-то отвращение, но о "смысле жизни" и "предназначении" предпочитал разговаривать не со всеми. Не всем нужно знать его реальные взгляды на этот мир. Стоит только оказаться в объятиях прохладной постели, простыни, тонкого одеяла, а голове на подушке - неведомые силы смыкают Фёдору веки и они же уносят его в царство Морфея. Что? Снова этот сон.. Снова мёртвая тишина, она ассоциируется у Фёдора только с одним произведением его тески : "Мёртвый дом". Название у произведения говорит все за себя. Поначалу темно и в голове даже закрадываются сомнения - а может это и вовсе никакой не сон? просто игры разума.. - и, словно специально, слышится пение. Это пение.. Оно такое знакомое.. Голос кажется женский, звонкий, переливистый и наверно его можно сравнить с трелью соловья или звоном тысячи маленьких колокольчиков. Раз это всего лишь сон, то можно спокойно двигаться.. хоть куда-нибудь.. Глаза уже привыкли к темноте и способны различать очертания : он находится в комнате, довольно просторной и кажется полностью пустой.. Ну ничего, он же уже видел этот сон не раз, верно? Значит сейчас все будет как и всегда. Наверно.. Под прохладными пальцами ощущается не менее холодный кафель. Не земля, не бетон, не паркет или еще что-то, а именно кафель. Интересно, какого он цвета? Имеет ли какой-то узор? Фёдор опирается о пол и пытается приподняться - в темноте это не так-то легко, а затем принимается беспорядочно водить ладонями в воздухе, "похлопывая" его. Наверно слепые себя так же ощущают на протяжении всей жизни? Вот он идет на голос и, кажется, его обладательница становится ближе. — Фёдор, а Фёдор. ~ Какой красивый голос, чарующий каждой своей ноткой, сладкий словно мед и тягучий, как нуга.. Это точно сон. По прежнему блуждая в темноте он старается двигаться в ту сторону, откуда его позвали. — Федо-о-ор. ~ Ты близко. Вдруг слышится звонкий смех, словно где-то разбили хрустальную вазу. Достоевский готов поклясться, что слышал, как по кафелю рассыпались осколки. Не дай, боже, наступить хотя бы на один, ведь потом замучаешься доставать пинцетом злоебучий микроскопический кусочек стекла. Или ему показалось, будто он услышал.. Теперь Фёдор больше ни в чем не уверен. Шаг вперед и еще один.. ничего не впивается ему в ступни - показалось - он продолжает двигаться туда откуда слышал смех. Видимо в этот раз все будет немного по другому, потому что обычно на этом моменте он просыпался в холодному поту и с чувством неясной тревоги. Глаза отчаянно цепляются за тусклый свет. Похоже, что он исходит откуда сверху.. но.. Куда же без блятских "но". Фёдор попросту не уверен в том, что видит, но упорно продолжает идти, когда его снова окликают : — Федо-о-ор.. ~ Что же ты так долго? Заставляешь ждать.. ~ Да что же там такое происходит? Что же его ждет там? И когда вообще появилось это таинственное "там"? Как много вопросов, но ответов, увы, не будет. Либо самому придется додуматься, на что сейчас желания попросту нет. Взгляд опущен и Фёдор видит плитку - чёрно-белая, выложена в шахматном порядке - и посреди, предположительно, комнаты, ровно там, откуда лился свет, стоял стул. Без всяких там вычурных завитулек и мягких шёлковых подушек. Просто стул, немного покосившийся, явно старый деревянный стул. — Федя, я жутко соскучился по тебе. Не заставляй меня ждать. ~ Ох, вот досада, он ошибся с определением пола невидимого противника. Значит все-таки парень. И зачем же он его ждет интересно? А еще более интересно то, где же он.. Стул пустует и больше прятаться здесь негде. Не в воздухе же он витает, и не с полом слился. Хотя, почему бы и нет, это же сон в конце концов. Стоит ему только дойти до стула и наконец сесть, словно вечность прошла, как слышится шум прибоя, в лицо бьет жаркое солнце и дует солёный морской ветер, а под ногами песок - он обжигает и щекотит вечно ледяные стопы. Перемена обстановки сбивает Фёдора с толку, от чего-то на душе стало немного спокойнее, но отголоски неясной тревоги все еще слышатся, а подозрения насчет того, что что-то не так никак не хотят отпускать. В этот раз сон зашел так далеко.. но вместо ответов появились новые вопросы. Наверное и ответов на них знать не стоит.. Как говорится, меньше знаешь - крепче спишь. Хотя в это явно не про случай Фёдора. И вот где-то в далеке по лазурному плывет караван пушистых облаков - они такие пушистые, словно барашки - и почему-то слышится стук. Стоп, стук? Фёдор с явным трудом и неохотой разлепляет свои тяжёлые веки и пару минут лежит глядя в потолок. Это жалкая попытка прийти в себя, но через пару минут парень все же откидывает одеяло в сторону и свешивает ноги на пол - прохладный. Затем он потягивактся, трет глаза и приглаживает взъерошенные волосы. "И кого принесло в такую рань? " - вот здесь Фёдор и осекся. На часах была почти половина двенадцатого. Он никогда так поздно не вставал, даже на каникулах. Видимо родители на работе, потому что его никто не разбудил и догадка подтверждается - на столе лежит записка от матери. Наверняка там будет какая-то просьба, например, нужно будет сходить забрать заказ или в магазин. Наверняка - потому что Фёдор не читает записку, а только мельком просматривает, чтобы понять, что почерк принадлежит его родительнице - Марии Фёдоровне. За мерзким стуком последовал настойчивая трель звонка. Да кому блять в голову пришло сейчас притащится к нему домой? Ответ вроде бы на поверхности, но Фёдор после сна чувствует себя разбитым и поэтому сил на раздумья не тратит, а просто идет ко входной двери. Первым в лицо Фёдора прилетает какая-то папка, следом он слышит знакомый радостный голос и ощущает на своём плече руку его обладателя. —Заспался, Фёдор Михалыч. - усмешка Николая, как и всегда, великолепна. Он бы с радостью понаблюдал бы за выражением лица Яновского в этот момент, но, увы, обзор ему закрыла темно-синяя пластиковая папка и там явно была какая-то документация. Сразу напрашивается пару вопросов : откуда эта папка? и что в ней такого ценного может лежать, что Гоголь пропал вчера на добрую половину дня и весь вечер, а объявился только сегодня. — Николай, твою же матушку, можно не кидать вещи мне в лицо? - вопрос риторический и тон Достоевского ясно даёт понять, что кому-то сейчас прилетит подзатыльник. А может даже и два. — Дос-к-у-ун в детстве мало растишки ел? - вот гад, снова смеется, но смех у него, надо признать, чарующий. - Ладно не бухти, не буду больше так делать. У них разница не такая и большая же.. всего пол головы, а этот белобрысый клоун смеет шутить и выставлять эту разницу так, будто Фёдор и впрямь ему в пуп дышит. Папку Яновский наконец забирает и проходит внутрь квартиры, позволяя теперь закрыть входную дверь. Кеды он быстро скидывает и снова вручает бумажки Фёдору, а сам смело шагает к ванной комнате - освоился ведь, сука. Скоро будет приходить к нему, как к себе домой и вообще церемониться не будет. Когда он только пропустил такой важный момент? Да и не суть, ведь компания Николая ему приятна. Очень интересно наблюдать за его выходками и слушать планы безумных затей, потому можно ему простить его хозяйское поведение. Достоевский пытается посмотреть, чтобы наконец узнать : что же там такое? У самого лица вдруг появляется кисть с длинными красивыми пальцами. — Фёдор Михалыч, будь терпеливе-е-е. — Да блять.. Тогда, многоуважаемый Николай Васильевич, пошевеливайтесь. Фёдор конечно отличался терпением, но сейчас оно на пределе и тон его голоса с лёгкой хиропотцой прекрасно это выдает, а чтобы этот шут наверняка ускорился, он решает укусить его маячившую перед глазами руку за пару пальцев - указательный и средний - и вот в ответ слышится шипение и недовольное "мені боляче взагалі-то.." Следом из ванной высовыается светлая макушка и пара разноцветных глаз. Хотя правый глаз Яновский привычно прячет за медицинской белоснежной повязкой, но он, Фёдор, прекрасно знает, что там скрывается именно тот самый зрачок цвета кристалла аметиста на свету, правда без единого блика, ведь он у Николая слепой, а вот второй глаз словно кусочек нефрита, который искусный мастер обработал именно так, чтобы придать форму сферы и поместил его в глзницу парню. Как ни посмотри, а все же Гоголь красив. Почти модель. Утренняя традиция Фёдора заваривать кофе неизменна, поэтому даже сейчас, встав так поздно, он стоит у плиты с туркой, помешивая ы ней перемолотые кофейные зерна, а по кухне в коридор медленно вытекает аромат этого крепкого напитка, если его не разбавлять ни сливками, ни молоком. Кажется он уже сменился с тем фактом, что ему ничего не покажут и не объяснят, пока он не закончит готовить завтрак на двоих и наконец не сядет за стол, на своё место на диванчике у окна против света. А еще удивляет то, с каким спокойствием сидит Гоголь. Даже подозрительно. Батарейки что ли сели? Навряд ли, Николай это самая настоящая живая модель вечного двигателя. Но вот будет жаль, если его батарейка все-таки сядет, он ведь смертный, хоть и обладатель весьма полезного дара. На сковороде начинает потрескивать небольшое количество разогретого подсолнечного масла, пока Фёдор, как "истинная домохозяйка" по словам Николая, обмакивает аккуратные квадратики зернового хлеба в яично-молочную смесь, чтобы потом отправить подрумяниваться на сковороду. Вот-вот слюнки потекут от столь аппетитного аромата, наполнившего кухню. Яновский по-прежнему весел и болтлив, наверное ничто не способно его заткнуть. Но может все таки способ есть? Интересно, а во сне он тоже бормочет или все-таки нет? Мысль занятная, но сейчас не такая важная, как гренки. Не дай бог, пересушить или сжечь, такой позор будет. На тарелке оказывается ровно четыре кусочка отлично прожаренных гренок и пара чашек с кофе, который хозяин дома раздавил топленым молоком - тогда напиток приобретает особенный вкус - и не забыл про пару ложек сахара для Николая. Он у него тот ещё сладкоежка. И вот когда Фёдор уже садится за стол - наконец-таки, блять - его вдруг зовет блондин : — Эй, Дост, ты какой-то вообще бледный. Бледнее обычного. Укурился что ли ночью? - голос его как и всегда звонок, но интонация выдает нотки беспокойства - удивительно - и это от первого не ускользает. Впрочем, от него ни одна подобная деталь не ускользнуть. — Знаешь, я не пыхчу, как ебаный паровоз двадцать четыре на семь. - брюнет немного хмурится, поднося к губам чашку с ещё горячим кофе. Вот только сказал и сразу захотелось, черт бы побрал эту ужасную привычку. Фёдор конечно же завозился, похлопывая себя по пижамным штанам - вдруг - и не найдя ни зажигалки, ни пачки сигарет, поднимается с насиженного тёплого места и идёт в прихожую - в карманах пальто то точно лежит и то, и другое, иначе просто быть не может. Вернувшись со своей маленькой победой он выходит на балкон - спасибо, что у них он граничил с кухней - и вот слышится щелчок, а за ним ощущается лёгкий аромат табака и шоколадные нотки. — Фёдор Михалыч, ты жизнь себе укорачиваешь. - усмешка слышится где-то над головой. Вот же ж, блять, вымахал просто шкаф целый, а не будущий выпускник одиннадцатого класса. А может просто Фёдор низкий? Достоевский на такое замечание только при кроет глаза и промолчит. Можно конечно ответить или попробовать подискутировать, но Яновский именно тот человек, который при любом раскладе повернет ситуацию именно так, как будет нужно ему да и в логике его черт обе ноги переломит, и счастьем будет если не за путается в дебрях под названием "поток мыслей". Но именно этим он и интересен Фёдору. Так редко можно встретить человека, который будет общаться с тобой на равных, а не обходить за километр или пытаться арт любом случае удобном подмазаться. Если бы он только открыл глаза, а не слепо затягивался, то мог бы заметить лицо Николая в паре сантиметров от его собсвтенного. Вдруг сигарета из рук исчезает и Фёдор немного хмурится, едва заметно, а затем удивленно моргает - глаза режет из-за выдохнутого в лицо сладковатого дыма. Гоголь как всегда. — Мог бы просто попросить. - наверно спокойствию Достоевского предела нет и вот он уже протягивает приоткрытую пачку "Chapman" блондину, что весело щурил лисий зелёный глаз, а затем подал зажигалку. Теперь в окне на балконе пятнадцатого этажа высовываются две макушки. — А, да, чуть не забыл! - одна из рук Гоголя исчезает в пространственной дыре. - Дос-кун был очень терпеливым и гостеприимным, поэтому считай это моей благодарностью. - улыбка у него буквально до ушей, а ещё и зубы хот и не идеально ровные, но добавляют некую изюминку его улыбке, что любой может позавидовать. Неужели таки вспомнил. Фёдор уже подумал, что это был просто блядский предлог завалиться к нему домой, но ошибся и очень хорошо. Синяя папка при открывается и взору его предстаёт личное дело какого-то парня. Наверно это тот самый новенький, о котором им говорили. Странно, перевёлся к ним за пару недель до окончания учебного года и ни разу не показался. Фото прикреплено детское совсем, явно класс первый, может второй. Вроде самый обычный, но взгляд какой-то.. не такой, словно пустой, хотя блики прекрасно видны. Печатными буквами выведено на белом листе Дадзай Осаму. Значит иностранец. Может просто русского не занет или знает, но плохо и потому не ходил? Стоп, стоп, а почему его, Фёдора, это так вдруг заинтересовало? Ладно, не суть. Быстро пробежавшись по первой странице он возвращает документы Николаю. — На место только верни. — И это всё, что ты скажешь? Федь, я от тебя большего ждал.. - порою Гоголь напоминает обиженного ребенка, данный случай не исключение. — Мм..? Хорошо, у меня есть вопрос. - брюнет делает паузу, затягивается и вызывает дым, а затем продолжает, повернув голову к собеседнику и глядя ему прямо в глаза. - Зачем? — Чтобы ты прочёл, что за глупый вопрос. А ты только на фото посмотрел и вернул. Не уж то этого было более, чем достаточно? - Николай щурится, словно лис, да губы растягивается в улыбку. Эмоции, как и всегда, на его прекрасном лице ярко отображаются, что не может не радовать и одновременно забавлять Фёдора. Он снова берёт заветную папку в руки и открывает на случайной странице, попав именно на характеристику. Ничего удивительного здесь быть не должно, у каждого ученика такая есть, но глаза цепляются ща отрывки фраз : "крайне ассоциальное поведение", "довёл одноклассника словами до истерики", "довёл до слез социального педагога на воспитательной беседе", "явная попытка суицида, по средством прыжка с окна, объясненная : " мне было жарко и я открыл окно". Уже становится интереснее, но пока не увидел своими глазами этого "ассоциального", судить рано. — Ты только из-за этого пропал вчера? - сигарета медленно тлеет и доходит до фильтра - пора тушить, что собственно Фёдор и делает, внимательно всматриваясь в лицо товарища. — Ну да, а что? - Николай непонимающе смотрит на Достоевского, а затем начинает смеяться и Фёдор вместе с ним. На душе становится легко-легко. Может это из-за погоды, а может просто так, бывает же такое, когда вы вдвоем смеетесь. Вот и с ними так же.