Человек без лица

      Двенадцать лет спустя.       Денис с трудом медленно разлепил глаза. Вроде и поспал пару часов, а ощущение, что лучше бы и не ложился вовсе. Воистину, бухать в середине учебной недели было не самой блестящей идеей. Ден мучительно простонал, страдальчески прикрывая глаза. Бошка раскалывалась, во рту словно кошки нассали. Заебись день начался! Снилась ему какая-то дичь: Титов во сне всё время носился по развалинам родного универа, спасаясь от зомби-преподов, которые норовили проверить его черепную коробку на наличие мозгов, попутно отбиваясь от зомби-воронов, пытавшихся сожрать его лицо и выклевать глаза.       — Кар! — где-то над ухом послышалось угрожающий карканье и раздражающий шелест крыльев.       — А вот и спонсор моих кошмаров, — невесело усмехнулся Ден.       — Кар! — Титова бесцеремонно дёрнули за отросшую чёлку, а затем потянули.       — Отъебись, fucking bird! — Ден отчаянно накрылся подушкой, раздражённо сгоняя белую ворону. Наглая птица продолжала бесноваться, резво прыгая по спинке кровати, недовольно пуша белоснежные перья и громко каркая.       — Разум, блять! Убери от меня свою сраную птицу!       — Морок просто жрать хочет, — донёсся ехидный голос из кухни.       — Так накорми! — Ден страдальчески стонет, откидываясь на подушку, проклиная Макса, собственное неуёмное либидо, новую «Обитель Зла» и грёбаное расписание, натурально делающее из студентов вечно голодных не выспавшихся зомби.       Серёжа с утра выглядел подозрительно бодро, аж бесит. Хотя справедливости ради нужно заметить, Титов ненавидел с утра абсолютно всех, пока кофе не выпьет. Из кухни пахло слегка подгоревшей яичницей и свежезаваренным кофе. Желудок предательски заурчал. Будущий программист выполз из своей сычевальни на запах, неизящно приземляясь на жёсткий стул. Мысленно матеря Макса.       — Выглядишь отвратительно. Что, опять кутил всю ночь? — усмехается Разумовский.       Рядом с ним на столе материализовались стакан с алкозельцером и тарелка с разогретым в микроволновке кусочком вчерашней пиццы.       — Иди в задницу! — Ден красноречиво демонстрирует рыжему средний палец.       — О, с такими щедрыми предложениями тебе к Максу, — Разум бесстыдно ржёт.       Ден вылакал воду, облегчённо выдохнул, когда спустя несколько минут голову потихоньку начало отпускать. Он бы сейчас предпочёл завалиться в кровать, но препод его с говном сожрёт.        Серёжа вытягивается, ставя банку с кофе на верхнюю полку. Титов невольно залипает, любуясь красивым прогибом спины. Его сосед по квартире всегда был возмутительно красив, абсолютно не осознавая этого. Высокий худощавый с восхитительно длинными ногами и узкими упругими бёдрами. Ден часто залипал на острых скулах и выразительных небесно-голубых глаза, блестящих словно арктический лед, когда Разум увлечённо спорил с ним о будущем кибернетики, развитии ИИ и нейросетей. Невольно любовался россыпью золотистых веснушек на бледной коже и остром прямом носу Серёжи, залипал на тонких красиво изогнутых губах. Яркие вечно искусанные губы невольно притягивали взгляд. У Разума была отвратительная привычка не только кусать губы, когда он нервничает, но и грызть кончик ручки или карандаша, когда он что-то обдумывал. Серёжа делал это неосознанно, совершенно не замечая, какой эффект его абсолютно невинные действия производят на Титова. Длинные огненно-рыжие волосы спадали на лицо, и Разум часто поправлял их чуть нервным жестом. Серёжа вообще был немного нервным, дёрганным, слегка социофобным, чувствуя себя среди скопления людей явно не в своей тарелке. В отличие от Титова, он не любил шумные вечеринки, а всеобщее внимание его больше напрягало, чем радовало. Всем, чего он хотел, было просто желание, чтобы его не трогали во всех смыслах, оставили в покое и дали спокойно сосредоточиться на учёбе.       Вот только сейчас с ним находился явно не Серёжа. Ден понял это, едва переступив порог кухни.       Таблетки от тревожности так и остались лежать на столе, Птица не нуждался в них. Даже стиль одежды у них был совершенно разный.       Птица стоял перед ним в фиолетовой футболке с короткими рукавами и чёрных скини джинсах.       — I don't need sex, government fuck me everyday, — гласила стёбаная надпись на груди. Ден оценил постиронию, секс Разумовскому и правда не был нужен. У Птицы с Серёжей было нечто общее — гаптофобия: оба ненавидели, когда к ним прикасаются, даже случайно. Разум натурально от любых прикосновений шарахался, как от огня. Серёжа не переносил разговоров о сексе, Разум кривился от отвращения, стоило одногруппникам начать обсуждать свою бурную половую жизнь, и старался сразу же уйти, иногда отпустив парочку язвительных комментариев.       Однажды Ден решил вечером посмотреть с Разумом артхаусное кино, долго искал в сети. Сам Титов такие мозговыносящие фильмы не любит, просто хотелось сблизиться с нелюдимым, но чертовски умным и весьма привлекательным соседом по комнате. В конце концов, что ещё в общаге делать, раз Разум не пьёт и не курит. На рейтинг и наличие откровенных сцен в описании фильма Ден внимания не обратил. Титов оказался совершенно не готов к тому, что произойдёт. Серёжа же вдруг побледнел, его натурально затрясло, на лбу выступил холодный пот. Его лицо было мертвенно бледным, а глаза словно остекленели, смотрели будто сквозь него.       — Выключи это, — еле слышно прошептал Разум, затем отмер, резко срываясь в ванную. Его полоскало в течение часа. А Ден беспомощно стоял под дверью, впервые не зная, что делать. Что он вообще сделал не так?       Когда Серёжа выполз на кухню, выглядел он хуже некуда, бледный, словно неживой, Ден видел, как Разумовский дрожащими руками достаёт таблетки и с трудом глотает, пытаясь глубоко дышать. Его всё ещё била нервная дрожь.       — Сейчас отпустит, Ден, — устало шептал Разум, обхватывая себя руками.       То, что проблемы его тихого, умного и чертовски привлекательного соседа, намного глубже гаптофобии и отвращения к сексу, Ден просёк достаточно быстро. За этим явно стояла какая-то отвратительная детская травма. Однажды он случайно увидел жуткие шрамы на теле Разума, достаточно старые.       Титов часто задавался вопросом «Какой изверг мог сотворить такое с маленьким ребенком?!».       Денис, конечно, тщательно делал вид, что ничего не знает о шрамах, о криках Разума по ночам, о том что, он горстями глотает таблетки от тревожносности и, чёрт знает, от чего ещё. О том, что Разум к мозгоправу ходит, как минимум, два раза в неделю.       С Птицей Ден познакомился намного позже. И тогда всё сразу стало на свои места. У его соседа по квартире самое настоящее, диагностированное ДРИ. Денис никогда всерьёз не думал о том, как в одном человеке могут одновременно уживаются две совершенно разные личности, пока не увидел собственными глазами. В голове сразу возникали все эти странные фильмы про Билли Миллигана, может ещё, Сплит. На киношных клише его знания и ограничивались. В кино это выглядело чертовки странно и крипово.       С Птицей они нашли общий язык удивительно быстро. В отличие от социофобного Серёжи, Ворон легко шёл на контакт, был уверенным, харизматичным собеседником. Острым на язык и язвительным, без страха отстаивающим точку зрения перед преподавателями. Птица был опасным и притягательным и порой Дену казалось что он тонет в пламени янтарных глаз. От него так и веяло скрытой угрозой, хаотичной энергией и внутренней силой. В отличии от Серёжи Птица не боялся проявлять себя в социуме. Одеваться Птица предпочитал ярко смело и даже эпатажно. В отличии от Серого он никогда не боялся выделяется из толпы.       — Хочешь? — Птица усмехается, слегка склонив голову, протягивая Денису раскрытую пачку.       Титов не дурак отказываться, стреляет одну, довольно жмурится, чувствуя, как сигаретный дым медленно заполняет лёгкие. Птица курит ментоловые и жутко дорогие. Ден уверен, курение для Птицы никогда не было вредной привычкой и тем более зависимостью его скорее привлекала эстетика. Птица любил огонь, Титов часто замечал, как тёмный двойник Разума играет с зажигалкой, открывая крышку, бесцельно залипая на пламя.       Ден невольно залипает на изящных запястьях и тонких музыкальных пальцах Птицы. Руки Ворона невероятно сильные с красивым рельефом мышц. Ден знает, что под безразмерными толстовками, в которые вечно Разум кутается, скрывается сильное и сухое тело.       В отличие от Серёжи, Птица уделяет много времени физическим тренировкам и, как с удивлением узнал Ден, не первый год ходит на борьбу. Серёжа не раз жаловался Дену, что после тренировок у него буквально болит всё тело. Сам Разум предпочитал более интеллектуальные виды отдыха.       Денис скашивает глаза, рассматривая непривычно открытые руки своего странного соседа. Не перекачанные, но сильные, с красивым рельефом мышц. Зелёные стебли обвивают запястье, поднимаются выше, до локтевого сгиба, обвивают предплечье, алые цветы ликориса распускаются на бледной коже, словно напитавшись кровь, создавая яркий контраст. Татуировка радует своими реалистичностью, глубиной цвета, выглядит эстетично и завораживающе.       Птица набил рукава в прошлом году сразу после закрытия сессии, перекрывая ненавистные шрамы. Это была ещё не самая выдающаяся из них. Ден знает, что всю спину Птицы украшают огромные чёрные крылья. Потрясающая проработка, игра света и тени. Аспидно-чёрные перья переливались различными оттенками ночи, выглядели пугающе реалистично.       Птица выглядел потрясающе горячо, правда Ден предпочитал своё мнение держать при себе.       — Смотреть, но руками не трогать, — Титов давно выбрал для себя самую верную стратегию.       Наверное, это было чистым безумием запасть на тёмную личность Разума.       Морок пикирует сверху, осторожно перебирает лапками, устраиваясь на плече, тянется к уху Птицы, несильно дёргая блестящее кольцо пирсинга.       Двойник Разума улыбается мягко и незаметно, касаясь подушечками пальцев белоснежных перьев, гладя на своего необычного питомца.       — Нам пора, — Птица резко выкидывает сигарету в открытую форточку, разворачиваясь к Дену, оказываясь непривычно близко, янтарные глаза смотрят пронзительно и слегка насмешливо. — Сегодня у нас Колесников первую пару ведёт. Не хочу опаздывать.       — С каких пор ты стал таким пунктуальным? — Ден закатывает глаза, туша сигарету. По его наблюдениям, пары Колесникова всегда вызывали у Птицы живейший интерес. Да и сам Разум искренне уважал прогрессивного молодого препода.       Виктор Колесников преподавал у них основы кибербезопасности и шифрования. Также вёл несколько факультативов, которые Птица исправно посещал. Колесников внедрял современные подходы в обучение, был в курсе всех самых перспективных западных разработок в сфере IT. Много лет работал в Кремниевой долине в одном известном научно-техническом институте.       И зачем он вообще вернулся? Что заставило его бросить обустроенную стабильную жизнь в США и променять солнечную Флориду на вечно холодный и дождливый Питер?       Колесников также являлся дипломным руководителем Разума.       Кто ж знал, что из дипломного проекта Сергея Разумовского родится перспективная соцсеть? Когда Разум делился с Деном своими мечтами создать уникальную соцсеть с абсолютной защитой персональных данных, «последнюю свободу рунета», Титов отнёсся к этой идее скептически.       В отличие от него, Колесников неожиданно решил поддержать своего талантливого студента, поверив в его смелую идею.       Сейчас Vmeste успешно тестировалась внутри института, приложение даже появилось на плеймаркете, и количество скачиваний явно имело позитивную динамику. Конечно, для полноценного запуска Vmeste Разумовскому не хватало мощности серверов и дополнительных грантов, но Ден был уверен, что это лишь вопрос времени.       Откровенно говоря, в последнее время и сам Титов начал всерьёз задумываться о создании собственного приложения.       Не только интересная подача актуального материала заставляла многих нерадивых студентов посещать факультативы Колесникова, буквально ловя каждое его слово.       Молодой препод не только обладал прекрасными чувствами юмора и стиля, умел нестандартно и интересно подать материал, но был просто дьявольски горяч.       Высокий, почти двухметровый, блондин с пронзительным взглядом небесно-голубых глаз сразу привлёк всеобщее внимание, выгодно выделяясь среди стареющего и занудного преподавательского состава. К радости студенток, Виктор соблюдал дресс-код весьма поверхностно, в институт являлся в белой рубашке без галстука, синих потертых джинсах и белых кроссовках. Колесников носил стильные круглые очки в тонкой металлической оправе, собирал длинные светлые волосы в высокий хвост и даже не думал избавляться от пирсинга.       Денис, скучая на паре, насчитал на ушах препода более десяти проколов, не считая блестящего пирсинга в брови.       Рубашку он обычно расстёгивал на пару пуговиц так, что Ден иногда скучающе рассматривал мощную шею препода, его красивое, но мужественное лицо, чёткую линию подбородка, чуть пухлые губы и выразительные лазурно-голубые глаза. Такой красивый оттенок он видел только однажды, холодный арктический лед.       Ден переводит глаза на увлечённого лекцией Разумовского.       Титова никогда не тянуло к мужчинам постарше, но Виктор Колесников… Да, с ним бы он не отказался замутить при других обстоятельствах. Подкати он к нему, к примеру, в ночном клубе.       Виктор активно вёл свои соцсети, которые наглые студентки отыскали достаточно быстро. Раньше фото в инсте и фейсбуке пополнялись регулярно. Живя во Флориде Виктор увлекался серфингом, на одном из фото стоял на пляже с доской, одетый в зелёеные шорты чуть выше колена и модные солнцезащитные очки. Титов заценил широкие плечи и сильное, но не перекаченное тело, залип на стальных кубиках пресса. Препод явно уделял много времени активному отдыху и находился в отличной физической форме. В свои сорок четыре он выглядел максимум на тридцать два.       В повседневной жизни он явно предпочитал неформальный стиль одежды. Ден заценил яркие гавайские рубашки и замысловатый узор татуировок, покрывающих сильные руки. Различные фенечки и кожаные браслеты на запястьях.       На одной из ранних фото Титов с удивлением обнаружил Виктора с длинными изумрудно-синими волосами, переливающимися на ярком солнце. Похоже, естественный цвет своей шевелюре он вернул лишь по возращении Питер. Ден обречённо вздохнул, да, во Флориде преподаватели могут себя позволить на работу с синими волосами ходить, всем плевать на твой внешний вид, даже очень известные корпорации приветствуют самовыражение сотрудников. В скрепной России о подобном уровне лояльности оставалось только мечтать.       Очевидно, Колесников являлся общительным и ярким экстравертом, открытым миру и новому опыту. На многих фото он видел Виктора в окружение друзей и коллег по работе. Калейдоскоп привлекательных девушек и парней на страницах его соцсетей сменяли друг друга с поразительной скоростью. И хотя на прямые вопросы от наглых студенток он уклончиво называл их друзьями, Ден чувствовал, что их связывало нечто большее. Виктор Колесников определённо был бисексуалом и, как минимум, склонным в молодости к определённым смелым экспериментам.       Прогрессивный, красивый и явно не гомофобный препод, поощряющий в своих студентах критическое мышление, свободомыслие и стремление к самовыражению. Хоть кто-то по-настоящему интересный в нашем закостенелом болоте.

***

      — А вот и наша сладкая парочка, — глумливо произносит Кирилл Гречкин достаточно громко, чтобы привлечь всеобщее внимание. — Интересно, если я сейчас до дотронусь до тебя, ты начнёшь визжать, как девчонка?       — Нет, просто руку сломаю, — холодно парирует Птица, янтарные глаза загораются опасным огнём. — А группа подтвердит, что ты сам упал, настолько ты всех достал.       — Ты не посмеешь! — Кирилл бледнеет, мгновенно теряя свои напускные уверенность и красноречие.       — Хочешь проверить? — Птица делает резкий шаг вперед, нависая над Кириллом, нагло нарушая его личное пространство. Мажор интуитивно отшатывается, едва не потеряв равновесия, вызывая насмешливые шепотки одногруппников.       Птица молча презрительно усмехается, собираясь направиться к своей парте, не удостаивая обдолбаного мажора даже взглядом. Тратить своё время на подобный отброс он не намерен.       Но Кирилл одёргивает его в последний момент.       — Мне вот всегда интересно было, кто из вас двоих кого трахает. По Денису же сразу видно, что он заднеприводный и любит сосать чужие члены, а что насчёт тебя? Ты же у нас вечно выебываёшься и нарываешься. Ты у нас любишь пожёстче, да? Патлы рыжие, как у девки, отрастил, — скабрёзно продолжает Гречкин. — Это ты для Олега так стараешься? Любишь быть его послушной сучкой? Нравится, когда тебя за волосы таскают и на колени ставят, засаживая в самое горло?       Денис внутренне леденеет, предвидя надвигающуюся катастрофу. Гречкин ведь намеренно Птицу провоцирует, чтобы реальный повод выставить его агрессивным неадекватом был и добиться его исключения за драку. В какой-то момент Титов действительно думает, что Птица сейчас не сдержится и врежет по ненавистной роже Кирилла.       Вместо этого Ворон медленно разворачивается, смотря на мажора с презрительным сочувствием.       — А ты, Гречкин, я смотрю, всё никак смириться не можешь, что тебя третьим не позвали? Поплачь, я разрешаю.       Птица невозмутимо направляется к своему месту, раскладывая ноут и учебники. Группа издевательски ржёт.       — Мы все безмерно счастливы, что Вы, Кирилл Всеволодович, решили почтить своим присутствием нашу аудиторию аж третий раз за целый семестр.       Низкий голос препода разносится по аудитории, подобно грому среди ясного неба.       Колесников вырос за спиной Гречкина, заставляя его подскочить на месте.       — А теперь стих быстро.       — Какой стих? — Гречкин вытаращился на препода неестественно расширенными зрачками.       — Рот закрыл, сел за парту и стих. Вы уже наглядно продемонстрировали всей своей группе пагубное влияние наркотиков на когнитивные функции мозга, — саркастично припечатывает Виктор.       Колесников невозмутимо возвращается к интерактивной доске, проводя небольшую перекличку, объявляет тему сегодняшней лекции.       Мысли Титова уносятся далеко, Колесникова он почти не слушает. Кирилл даже не представляет, что ходит по тонкому дну, что всё, что сегодня озвучил Птица, далеко не пустая угроза. Ден знает, на что он способен.       Титов невольно вспоминает их первую встречу.       Накануне они знатно посрались с Максом. Дело было на студенческой вписке, Титов заявился позже обычного, когда все уже изрядно набрались, застал, как на его Макса вешалась какая-то размалёванная первокурсница в коротких розовых шортах и открытом топике, едва прикрывавшим ее пышную грудь. Арина нагло сидела у него на коленях, глупо хихикая, едва ли не в штаны ему лезла.       Естественно, Ден психанул, без особой рефлексии посылая Макса нахер.       Кольцов поскрёбся в дверь общаги примерно через час, смотрел на Дениса глазами кота из Шрека, затянул своё «Ден, прости, люблю, не могу, я был пьян, Арина сама мне чуть на член не упала, а я так, рядом просто стоял, я же бисексуал вообще-то, прошу отнестись с пониманием».       Титову было грустно и смешно. Будущий программист захлопнул дверь перед носом уже бывшего парня, пусть валит к своей Арине. Девкам своим лапшу на уши вешать будет, а Ден себя не на помойке нашёл.       Разум предпочёл то тактично, то токсично молчать, напялил наушники, отвернулся к ноуту, всем своим видом демонстрируя своё отношение к их амурной драме. Его отстранённость порядком бесила.       Был бы нормальный сосед, можно было бы покурить на кухне, потрындеть за жизнь, а после завалиться в клуб на Думской, отметить своё расставание с кудрявым ебланом.       С Разумом такие варианты не проканают, он даже от сигаретного дыма брезгливо нос морщит, на дух не переносит громкую музыку и «тупые тусовки».       Бесит!       Ден, не долго думая, отрывает в своём шкафу обтягивающую водолазку и модные джинсы и сваливает в клуб.       Титов падает на барную стойку, ловя на себе восхищённые взгляды, нагло флиртует с белобрысым барменом. Музыка кажется ему тухлой, но он и не танцевать пришёл. Коктейли блондинчик смешивает ничего так, на языке растекается приятная сладость с лёгкой кислинкой. Ден улыбается, по-блядски отправляя вишенку к себе в рот. После второго напитка в будущем программисте просыпается звезда танцпола.       В клубе он цепляет какого-то смазливого парня. Его зовут Балор, у него красивое лицо, пухлые соблазнительные губы и яркие изумрудно-зелёные глаза, густо подведённые чёрной тушью, длинные вьющиеся волосы цвета вороньего пера с изумрудными прядями. Выглядит он стильно и неформально, предпочитает чёрное. Гот или типа того.       Пирсинг на языке выглядит многообещающе, губы у Балора мягкие, и целуется он соблазнительно сладко.       Ден решает ограничится влажными поцелуями и горячими обжиманиями, считая себя достаточно отомщённым.        Весь этот секс на шёлковых чёрных простынях под странную мрачную музыку, неразбавленный абсент и псевдоинтеллектуальные разговоры явно не его тема. К тому же опыт подсказывал, что Балор относится к тем парням, которые отлично трахают только мозг. Нет, спасибо, церебральный секс он предпочитал устраивать сам.       Ден уходит из клуба ближе к одиннадцати, решая пройтись до общаги пешком. Это та приятная стадия опьянения, когда тебе достаточно весело и ты ещё не начал грузиться. Ден втыкает наушники, включая музыку, вдыхает прохладный воздух, абсолютно теряя бдительность и не отслеживая обстановку. Он не успевает сориентироваться, когда его, прошедшего едва пару кварталов, хватают и резко втаскивают в ближайшую подворотню.       Видимо, его пасли от самого клуба, Ден запоздало думает, что ему следовало не рисковать и вызвать такси. В арке темно, он разглядел как минимум троих, и они явно не намерены ограничиваться оскорблениями.       — Гаси пидораса!       Первый удар прилетает слева прямо в нос, заставляя Титова пошатнуться, второй нападающий бьёт кулаком в солнечное сплетение. Ден от боли сгибается пополам, отплёвываясь желчью, ему кажется, что сейчас он выблюет на асфальт собственные внутренности. Удары сыплются со всех сторон, всё, что он может, это пытаться бестолково закрываться руками. В какой-то момент его скучивают двое, держат крепко, заламывая руки.       — Сейчас я подправлю твою смазливую рожу, а потом засуну её тебе в жопу, — лысый гопник угрожающе скалится, разбивая бутылку. Его дружки глумливо ржут, словно это удачная шутка.       И тогда Денису становится по-настоящему страшно. Титов дёргается в отчаянной попытке вырваться, трепыхается бессмысленно и бестолково, вызывая новый приступ веселья у своих мучителей.       Ледянящий страх сковывает внутрености, он не может даже кричать.       Краем глаза Ден улавливает какое-то движение. За спиной нападавшего метнулась тень, лезвие складного ножа блеснуло во тьме, полоснуло по запястью.       Мужик заорал, роняя бутылку на асфальт.       — Ах ты сука!       Двое нападавших мгновенно потеряли к нему интерес, набросились на его случайного спасителя. Ден потерял равновесие, лишившись точки опоры, сразу рухнул на грязный асфальт, отползая к стене.       Драка была стремительной и ожесточённой. Ден мало, что мог разглядеть в темноте, тень металась по подворотне, слышались звуки ударов и отборный мат. Гопники явно не были готовы к встрече с подготовленным противником.       Титов, затаив дыхание, наблюдал за дракой с относительно безопасного расстояния.       Будущий программист с едва скрываемым злорадством видел, как парень приложил лысого башкой о стену. Второму резко вывернул руку, заставляя взвыть от боли. Поняв, что силы явно не на их стороне, двое нападавших решили ретироваться из подворотни.       Неужели Макс всё же решил пойти в клуб за мной?       — Дай руку! — Титова резко дёргают на себя, поднимая с земли, чёрный капюшон толстовки парня падает на плечи, открывая рыжие волосы. В тусклом свете фонаря глаза Разума казались янтарно-жёлтыми.       — Как ты здесь вообще оказался?! — выпаливает Денис.       — С тренировки возвращался, — огрызается Разумовский, хмуря рыжие брови, словно в подтверждение своих слов поднимая с асфальта спортивную сумку. — Идти сможешь? Я тебя до общаги тащить не собираюсь.       — Вроде да.       — Эй, Разум. Почему ты вообще мне помог?! Мы ведь даже не друзья.       — Определённо нет, — Разумовский окидывает Дениса нечитаемым взглядом.       — Зачем тогда? — Денис уставился на Разумовского, такого знакомого и незнакомого одновременно.       — Просто я ненавижу насилие. А теперь пойдём, пока этот не оклимался.       Титов понуро тащится за Разумовским, сверля взглядом ровную спину.       Вопреки напускной грубости, Разум идёт достаточно медленно, незаметно наблюдая за Денисом.       Титов умел отлично читать людей. Разумовкий сейчас определённо чувствовал что-то сродни беспокойству и злился. Словно чувства были для него непростительной слабостью.       До общаги они доходят практически молча.       Разум снова хмурится, доставая с верхней полки аптечку, раскладывая на столе ватные диски и пачку обезболивающих таблеток.       Заставляя Дена жестом сесть на стул.       Подходит ближе, задирая его голову, осматривая на наличие повреждений. Длинные пальцы крепко вцепляются в подбородок, давят почти до боли. Все движения резкие, прерывистые.       Словно он не имел ни малейшего понятия, как следует прикасаться к живым людям, сейчас явно не рассчитывая силу.       Разум вертит его лицо, словно Ден был безвольной куклой, раздражённо цыкает, стирая потёки запёкшейся крови. Титов ловит на себе взгляд Разума, непривычно холодный отстранённый и властный. Дениса ведёт, такой Разум пробуждает в нём какие-то нездоровые мазохистские фантазии.       — Ты же вроде не любишь прикосновения, — замечает Ден.       — Если успел заметить, сейчас к тебе прикасаюсь именно я. И ты явно находишься не в том состоянии, чтобы навредить мне.       Ты действительно считаешь, что люди, которые к тебе прикасаются, хотят навредить?!       — Серый.       — Никакого Серёжи здесь нет. Разум спит сейчас, — раздражённо обрывает Птица.       — А ты кто тогда?       — Птица, Серёжа называл меня Птицей.       — Так значит ты что-то типа его тёмного двойника? Появляешься, когда Разум сам не вывозит? — понимающе усмехается Титов.       — Или когда Серёже грозит опасность, да, либо когда он слишком устал и вымотался.       — И ты совершенно не боишься крови? — продолжает расспрашивать Титов.       — Нет. Я к ней привык, — взгляд Птицы вновь становится нечитаемым. — Боль и кровь — это доказательства жизни.       Ден смотрит на него с явным непониманием.       — Если ты пришёл в себя, ощущая боль во всём теле, и у тебя идёт кровь, ты всё ещё жив, — раздражённо разъясняет Ворон.       — Нос, кажется, не сломан, вот, приложи, — Птица протягивает ему пакет с куском замороженной курицы.       — Я тебе нравлюсь, просто признай это, — нагло заявляет Титов.       — Нет. От тебя слишком много шуму, — Птица улыбается почти не заметно, по-лисьи.       — Эй, Птица, я тебя ещё увижу? — с надеждой спрашивает Денис.       — Думаю, да, мы ведь теперь соседи по комнате, — тонко усмехается Птица.