Нельзя.

      — Не ври самому себе, Олег. Сколько ты этого хочешь? Полгода, год, пять лет?       Сеанс психотерапии подобно веренице, идущей в обратную сторону. В качестве человека, готового залечить раны — Саша, оставить новые шрамы — тоже. Олег чувствует, как алкоголь и размеренное дыхание брата погружают его в забытьё. Голос Саши очень похож на подлинный, но таковым не является. Голос Олега всегда естественен.       — Я хочу, чтобы эта хуйня закончилась, чтобы всё было, как раньше… — бедный напуганный самим же собой мальчик судорожно хватается за голову и, стараясь отвлечься, начинает рассматривать всё вокруг. Белые стены — как жаль, что четыре; пол из бежевого мрамора и он. Для него не требуется характеристик, потому что каждую черту Олег устал помнить наизусть.       — Как раньше? — смеётся демон в теле Саши. — Как раньше ничего уже не будет.

✕ ✕ ✕

      — Я здесь.       Тот самый «он» и вытаскивает Олега из пьяных иллюзий, навеянных его переживаниями. Он — Саша. И он громко произнёс два слова, вернувших загнанного в угол зверя в реальность. Как жаль, что произошедшее нельзя отрицать. Очевидно, за спасение от тихого ужаса высокая цена. Саша ждёт, ждёт и улыбается снисходительно ласково, а в глазах плещется вожделенная власть, которая должна отталкивать, но сейчас притягивает.       — Блять, Саш, пока не поздно, давай…       — Поздно.       Что в мыслях, что во снах, что в реальности Олег боится преступить запретную грань. Что в искаженном восприятии, что в настоящем Саша — бес, от чьего искуса невозможно отказаться.       Саша приближается к неживым губам снова, но замирает в каком-то несуществующем миллиметре от них. Да, он издевается и одновременно хочет помочь. Только Саша обладает таким талантом: убивать и воскрешать, убивать и воскрешать, убивать и… Хватит.       Олег целует так, будто бы для этого ему даётся единственный в жизни раз. Его ладони с фальшивой уверенностью хватают Сашу за скулы, чтобы тот не мог никуда деться. Всё происходящее похоже на действие морфия. Боль осталась, но она притупляется. Сердце разрывается на части, но в крови разливается чувство кайфа.       Саша оказывается сильнее. Он резко размыкает объятия, снимает с кожи холодные пальцы Олега и встаёт со стула, делая шаг назад. Его обречённую ухмылку и закусанную на мгновение нижнюю губу Олег вспомнит потом. Это не сон.       Олег, видя, как брат поднимает две руки вверх, хочет помотать головой, но вместо этого желание отрицать становится похожим на немое согласие. Свои сверкающие вампирские глаза и дикое желание обладать Олег вспомнит потом. Это не сон.       Олег не спотыкается об этот чёртов стул, хотя мог. Тогда быстрее бы оказался около цели. Края чёрной футболки Олег грубо и спешно наматывает на пальцы. Прежде чем потянуть их наверх уже не бедный мальчик, а счастливый мужчина останавливается для того, чтобы ощутить мгновение. Саша с ним и Саша его.       Вывернутая футболка летит куда-то в сторону.       «Как в фильме», — думает Олег, доставая мысли из затуманенного разума. Впрочем, он всегда так хотел.       Если Саша помог почувствовать себя увереннее — Олег не удивится. За это брата можно будет только поблагодарить.       Страдают оголённые ключицы. Олег жалеет, что не может подступиться к безумно эстетичным костям, но наслаждается тем, что имеет. Почти что забывает о том, что вот-вот прокусит нежную кожу, но от детской обиды, наверное, мог бы разгрызть шею до крови. Саши будто бы нет, теперь он почему-то неровно дышит. От него это единственный след присутствия. Наедине с собой Олег оставаться боится.       Страх уходит вместе с Сашей, который неторопливо отходит от кухонной столешницы. Его манящая спина скрывается в коридоре и ведёт за собой, в одну из комнат. Олег понимает, что последовать за силуэтом, значит, принять один факт: ничего как раньше точно не будет.       Он готов.       Олег чувствует, что в квартире жарко. У дверного косяка Сашиной комнаты он снимает белую футболку, которая оказывается скомканной под ногами. У Саши футболка — чёрная, у Олега — белая. Символично.       Олег снова хочет прикоснуться к музейному экспонату, который по праву должен стоять на Олимпе, но для него не менее важно почувствовать в искусстве жизнь.       Саша почти что исполняет это желание. Он показывает в себе ту самую жизнь, жизнь губительную, когда толкает Олега на кровать и нависает сверху. Поцелуи становятся мятыми, нужными только для формальности. Саша не хочет напугать забитого зверька. Он с осторожностью касается резинки домашних штанов Олега, вместе с ними цепляясь и за последний элемент одежды. Прикосновения к чувствительной коже заставляют пламя вспыхнуть. Олег помогает Саше во всём.       Всегда. И даже сейчас, когда языком по-идиотски касается Сашиного бедра. Он всегда так хотел сделать. До скульптур тоже запрещается дотрагиваться, но, если нарушать запреты, то до конца.       Пусто. В комнате становится пусто. Не существует ничего, кроме тихих скрипов старой кровати, белоснежного пота и глухих стонов. Олег боится посягнуть на святую тишину, но небрежно разрушает любые её проявления. Пусть весь мир узнает о том, что ему хорошо. Хорошо по-настоящему. Так, как никому никогда не было.       Олег достигает точки наивысшего наслаждения раньше. Это он помнит хорошо. Сколько проходит перед тем, как они оказываются лежащими рядом на измятом бежевом покрывале, Олег предпочитает забыть.       Олег боится думать, боится говорить и даже дышать. Уставшими руками он подтягивает штаны и утыкается в родное плечо. От Саши пахнет одеколоном и той же надеждой. Сашины руки теперь — обличие страсти, прошедшейся по всей верхней части тела Олега. Их было мало.       Чувства стыда? Завтра. Все слова? Завтра. Только разве что…       — Саш…       — М? — какое-то неестественное раздражительное вязкое мычание в ответ.       Секс, по мнению Олега, всегда про любовь. Секс — это процесс близости, который предшествует трём словам, которые в тысячу раз лучше самого кайфового оргазма.       — Я люблю тебя. — шепчет пока ещё счастливый Олег. Он способен произнести это всего один раз. Один раз для обозначения не братских тёплых чувств, а для обозначения запретной любви, которую теперь остаётся начать принимать.       Саша молчит. Олег терпеливо ждёт. Да, такое тяжело решиться сказать. Но Олег же смог. Значит, тем более сможет Саша. Саша всегда был самым сильным и смелым… Он…       Молчит.       Олег зажмуривает глаза и мечтает больше не просыпаться.