План А

Когда я впервые увидела свою новую соседку по комнате, с её цветными блондинистыми локонами, голубыми, словно лёд, глазами и не в меру быстрым и громким сердцебиением, я поняла — ближайшую вечность, вплоть до самой смерти и после неё, я буду принадлежать лишь ей. Мне нравилось, как болезненно реагирует на молодую волчицу моё тело: постоянный жар, покалывания в области сердца, необъяснимый трепет в животе и головокружение от её запаха. Кажется, теперь я поняла почему маму так сильно тянет к ядовитым цветам. Их пыльца, проникая внутрь тела человека, вызывает, хоть и частично, все эти ощущения. Но, теперь мне не ясно, почему новоиспечённые парочки, как, впрочем, и пары в годах, не дарят друг другу именно ядовитые букеты. Ведь их запах намного больше напоминает влюблённость, чем просто приятный запах, от тех же к примеру роз. Подумаю об этом позже… Я сразу осознала, что причина моего недомогания вовсе не в моей «аллергии на цвета», которую я выдумала, чтобы избавить себя от чужих нежеланных касаний. Причиной была Она сама. Я буквально не могла свести с неё глаз и отворачивалась только тогда, когда она сама на меня смотрела. Я старалась не идти на поводу своих желаний, но ни одна из этих попыток не увенчалась успехом. Старалась не слушать её вечные разговоры о том — о сём, но всегда как губка впитывала всю информацию. Иногда даже доходило до того, что я подслушивала их разговоры с Йоко и Дивиной… Ничего не могла с этим поделать. Её вечный смех, музыка, лёгкость, слёзы, эмоциональность, печаль, её гиперактивность, вездесущесть и доброта. Всё это вкупе с нашим непосредственным соседством было похоже на… проклятье? Да, проклятье, индивидуально подобранное сугубо для Среды Аддамс. Хотя из нас двоих потомственная ведьма именно я. И пока я злилась насчёт своей исключительной невезучести, меня словно током пробила одна мысль — а ведь это действительно проклятье… Проклятье семьи Аддамс, заключающееся в нерушимой и слепой любви к своей второй половинке, которую выбирают духи умерших членов нашей необъятной семейки… Уверена, им было до пены изо рта весело выбирать для меня мою полную противоположность в качестве пожизненного союзника. Так или иначе я готова сделать для неё всё. Жить, умереть, убить кого-то и даже оставить в живых, если она этого захочет. Теперь она моя Богиня и я буду рабом божьим. Но, доколе об этих чувствах известно только мне, я буду всеми силами прятать их, успокаивая себя приятной болью невзаимной любви. Потому что я уверена, Энид никогда не посмотрит на меня тем же взглядом, каким смотрю на неё я.

***

Как я и думала, Энид интересен противоположный пол. Её новый парень — Аякс… Руки так и просятся взять самое острое… нет… самое ржавое и тупое лезвие из моей коллекции и медленно, с толком и расстановкой снять с него скальп, чтобы он никогда больше не смел думать о ней и уж тем более касаться неё. Но, я не могу сделать этого. Мои руки связаны, так как я не хочу расстроить моего щеночка. Не могу лишить её радостей жизни из-за своей пресловутой ревности и злости. Вся школа то и дело шепчется, глядя на новоиспечённую парочку. А я не могу смириться с тем, что с недавнего времени взгляд отводит она. Даже когда я отвечаю на её же вопросы… Но, наверное, так и должно быть, ведь мои родители точно так же ищут друг друга глазами, если не находятся рядом. А, учитывая, что я далеко не объект симпатии Энид, то логично считать, что её взгляд не заинтересован во мне. Зная страсть волчонка к фотографиям, я предположила, что её блог уже пополнился снимками с этим вечно накуренным горгоном, будь он неладен… Как оказалось, я попала в точку, увидев на её страничке серию фотографий с её недалёким бойфрендом. Спросите откуда у меня доступ к её соц.сетям? Я одолжила телефон у Ксавье. Этот несчастный чуть не выпрыгнул из штанов от радости, не подозревая, что всё это только ради Неё. Но, если эти сентиментальности были более-менее ожидаемы, то остальное стало мягко говоря ранить.

***

Никогда бы не подумала, что мне может быть мало времени, проведённого с Энид, до того момента, пока мне снова не стало одиноко, как в тот раз, когда она чуть не переехала вместе со своей красной сумкой к Йоко…долгая история. Она стала часто задерживаться после занятий, порой даже не возвращалась в нашу комнату. А во время занятий всё чаще пересаживалась к этому змееголовому, оставляя меня либо в гордом одиночестве, либо с вечно поникшим Торпом, который всё занятие мог неотрывно глядеть на меня… идиот. В какой-то момент мне вовсе показалось, что я всё же умерла тогда, в склепе Крэкстоуна, и стала призраком, заблудшей душой без физической оболочки, такой же незаметной и обречённой на несчастье. Однако, убийственным для меня стал именно этот день. Я стою и смотрю на конверт, лежащий на самом видном месте моего стола. Опять эти маньяки, со своими посланиями и желанием показать народу свою значимость, когда внутри себя настолько боятся этого мира, что в попытках защититься нападают первыми…скукота. Хотя, нет, это не маньяк. На конвертике изящно выведено «Для А» и это почерк Энид, ни с кем не спутаю. «Для А», лежит на моём столе, значит «Для Аддамс», точно Энид со своей фамильярностью. Жаль, что эту фамилию она делит со мной лишь в мечтах… что ж. Я взяла конвертик в руки и аккуратно распаковала его. Внутри не оказалось письма, как я ожидала, лишь несколько Полароидных фотокарточек, а на них… а на них Она… В горле пересохло мгновенно, потому что это не обычные селфи, это целая обнажённая фотосессия, с Энид в главной роли… Почти полностью обнажённая, хотя даже голышом она не смотрелась бы так же горячо, как в этом белье…хотя откуда мне знать… боже. Простояв молча долгую минуту, за которую я успела запомнить снимки, бережно закрепив каждый в своём сознании, я поняла, что письмо попало не тому адресату и что «Для А» вовсе не значит «Для Аддамс», ведь помимо меня есть ещё один «потрясающий» кандидат, претендующий на расположение Энид — Аякс. Неужели этому накуренному простачку дозволено видеть Её такой? Нет! Он недостоин моей прекрасной волчицы. И сегодня я открою ей глаза на мир… Поговорю с ней об этом… Как подруга с подругой конечно же…

***

Я убрала снимки обратно в конверт и села за печатную машинку, надеясь написать хоть что-то, но это «что-то» будто нарочно не хотело быть написанным. А все мои писательские таланты словно испарились, оставляя меня наедине с мыслями о Ней. Будучи лёгкой на помине, моя девочка вернулась в нашу комнату. Как обычно поздно. Я собралась с мыслями, вздохнула и начала разговор. — Энид? — Господи, Уэнс, зачем так пугать? — вопросом на вопрос значит? Тогда задам ещё один. — Как долго вы с Аяксом встречаетесь? — надеюсь не слишком подозрительно. — Нууууу, мы с ним вообще не встречаемся, а почему ты спрашиваешь? — она что, издевается надо мной? — Зачем ты врёшь, Энид, я всё знаю. — Мы правда не встречаемся, Уэнсдэй, я не вру и, повторюсь, к чему этот вопрос? — ну что за игры? — А к тому, Синклер, что мне на руки попали твои 18+ фото, отправленные явно не мне… — я посмотрела на неё, ожидая реакции. — С чего ты это взяла? — ей что, доказательства перечислить? — В смысле? — С чего ты взяла, что они не для тебя? Не может быть… Мне послышалось или… Нет, она точно издевается, но зачем? — Энид, ты шутишь сейчас? Если да. то знай, что можешь остаться без пальцев после этого. — Я вовсе не шучу, Аддамс, — она подошла ко мне, — Просто ты не умеешь врать… — Что? — её запах начал выбивать землю из-под моих ног. Опять её чары вперемешку с моими мыслями… Спустя несколько секунд она наклонилась к моему уху и начала шептать. — Эти нюдсы именно для тебя. — я окончательно остолбенела, а моё сердце, кажется, сломалось, то напрочь замирая, то со всей скорости отскакивая от грудной клетки. — Потому что я прекрасно замечаю на себе твои взгляды. Очень… ревнивые… взгляды… В горле снова пересохло, и я громко сглотнула, кажется это было слишком громко, как и биение моего сердца, которое всё никак не успокоится. — Или ты подумала, что эта буковка «А» означает «Аяксу»? Камон, Уэнсдэй, Аякс гей, а мне нравятся девушки… точнее одна девушка…с такой манящей фамилией «на А». — боюсь я попаду в рай за такую сильную любовь к человеку… и, кажется, прямо сейчас, потому что я где-то на грани жизни и смерти от этого шёпота. Словно читая мои мысли Она отпрянула от меня, видимо поняла, что ещё чуть-чуть и от меня останется лишь небольшая лужица. Я взглянула на Неё, ожидая во взгляде худшее — злорадство, усмешку, презрение и, не дай бог, сожаление. Но, увидела лишь… любовь? Энид аккуратно подцепила пальцами одну из моих косичек, и стала немного теребить её в руке. — Все это время я разыгрывала нашу с Аяксом «влюблённость», — воздушные кавычки, после которых она сложила руки на груди, — а ты, не думая, шла по дорожке, которую сама же проложила ко мне своей ревностью. Моя любимая грозовая тучка. — и вновь эта улыбка, боже. Она права конечно, но разве можно так поступать? Хотя, разве можно что-либо запретить этой девушке? — Синклер…. Ты просто… ты… — кажется я разучилась говорить. — Затыкали коты, Аддамс, ты мне нравишься, очень нравишься, но я не хочу впустую тратить наше драгоценное время. Я хочу видеть ответную реакцию, а не игнор. — её лицо в миг стало серьёзным, — Но, если я не права, то скажи мне это сейчас. Я должна знать о твоих чувствах. Мне вдруг стало так стыдно. Нет, не от происходящего, ни в коем случае. Мне стало стыдно за себя, за то, что я так поступила с ней. Скрывала от неё свои чувства, порой избегая её. Так несправедливо по отношению к ней. Но, кажется она готова меня выслушать, и это самый щедрый и драгоценный жест для меня. Я выдохнула и опустила взгляд, а затем вновь посмотрела на своего Щеночка. После чего мягко выпутала Её руку из своеобразного замкА и опустила обратно на свою косичку, накрывая при этом своей ладонью. Пока Она следила за всем этим действом, я незаметно приблизилась к ней. Наши лица были в жалких сантиметрах друг от друга. И вот он, момент, который преследовал меня во снах — Она целует меня. И это чувство не сравнимо ни с одним другим. Даже невесомость кажется тяжёлой по сравнению с этим ощущением. Спустя несколько минут мы оторвались друг от друга. И я захотела узнать у моей прекрасной волчицы подробности: — ты правда провернула такую афёру ради меня? Стала врать и выводить меня из себя? Впрягла Аякса и Ксавье в это дело? — Да. Мне даже понравилось видеть тебя в таком виде…когда ты до чёртиков зла. — чёрт подери, как же мне нравится эта её сторона личности, жаждущая безобразия. — Ты точно станешь Аддамс, хотя нет, ты уже. — я крепко обняла её, — И ещё…я больше не могу видеть этого змееголового рядом с тобой. — Я знаю) — с издёвкой произнесла эта женщина, — А что насчёт моих фотографий в том конвертике? — она ещё спрашивает? — Ты восхитительна…и до безобразия горяча на тех снимках. — Правда? — она гладит мою шею своей ладонью с разноцветными коготочками, — ты так думаешь? — закусив губу она опускает ладонь ниже. — Мхххммм, Синклер, ты такая наглая, откуда в тебе столько? — Отсюда, — она взяла мою ладонь и положила себе на грудь, — из самого сердца.

***

Я чувствую, как под моими пальцами трепещет Её сердце и мой мозг перестаёт мыслить. Разве могла я быть такой слепой, разве могла не замечать таких очевидных вещей? Неужели наши сердца были так близко всё это время? Я провожу по Её горячей коже, не веря в происходящее. Она богиня, а я такая отчаянная атеистка, что, видимо, напрасно. Ведь сейчас мы так ощутимо близко друг к другу душой, мыслями и телом. Она целует меня, зная, что я позволяю ей. А я целую её, зная, что Она одна, кому я принадлежу. И где я была, когда этот неземной оборотень страдал по мне? Какая я дура… Надеюсь Она простит меня за это. Я буду просить у Неё прощения за свою глупость, пока Она не простит меня. Да, именно так. Я покрываю поцелуями Её щёки, нос, веки. Я не уверена, что мои губы достаточно мягки для Её божественной хрупкой кожи, поэтому я снова целую Её, чтобы они немного смягчились Её блеском для губ. Мои руки нежно оглаживают Её сильные плечи и руки, Её нежную талию. И каждый Её вздох для меня так волнителен, что я готова воспламениться. Её руки мягко сгребают меня к Ней ближе. Будто я одна из Её плюшевых игрушек, которых Она обнимает во сне. Щёки горят, будто кто-то пролил кислоту на моё лицо, наверное, этого было не избежать, раз между нами такая химия. Наши глаза ищут друг друга и каждый раз находят, вопреки смущению ощущая лишь спокойствие и защиту. — Будешь моим всем? — спрашиваю я, вновь оторвавшись от её губ. — Это лишь тебе решать… — Я уже давно решила, как ты могла заметить. — Среда, я вся твоя и готова быть твоим всем. — она улыбается, и я таю. — Взаимно. — шепчу я и ласково целую её, откидывая на цветастые подушки, пропитанные Её запахом. Она сверкает в лунном свете, словно грёбаный Эдвард Каллен. И я готова быть её тьмой, пока она будет моим светом. Мы вместе создаём смысл, теперь я это понимаю. Руки скользят по ней. Как умелый воришка я незаметно краду её самообладание, оставляя наедине со своим измученным по ней сознанием и телом. Улыбка не покидает моё лицо. Я радуюсь, как ребёнок, которому подарили щенка. Хах. — Волчонок… — губы ласкают её шею и ключицы. — Как? Как ты назвала меня? — шепчет она сквозь пелену нашего сумасшествия. — Волчонок. — я целую её ушко. — Ты такая… — она вздыхает. — такая… — Какая же? — …нежная. — Разве с тобой можно быть другой? — Раньше ты позволяла себе быть другой. — На твоём месте я бы уже жестоко растерзала прошлую меня, не оставив и шанс на выживание. А ты не только не убила, ты спасла меня… — Я бы растерзала себя следом, если бы только с тобой что-то произошло… — Ты такая… — теперь замолкла я. — Какая «такая»? — она смотрит, заинтригованная, желая узнать ответ. — убийственная… — восхищённо шепчу я и она улыбается. — Разве с тобой можно быть другой? — Ты боялась быть такой раньше. — Страх потерять тебя избавил меня от этой отвратительной привычки бояться кого-то. — Значит теперь мы обе другие? — Да… такие нежно-убийственные, знаешь? — мы обе затихли, после чего рассмеялись. — вау… — Что тебя удивило, волчонок? — Ты… смеёшься… вместе со мной. — Я счастлива… вместе с тобой. Мы замираем, не разрывая зрительный контакт, а после… После мы кажется становимся чем-то единым. Нет, не как мои дядюшки-сиамские близнецы, которые живут в одном теле невольно. Совершенно нет, тут что-то другое. Что-то обоюдное, неописуемо правильное и бесконечное. Хочется слиться воедино, не отлипая друг от друга ни на секунду. Мы как уголь с алмазом. Понимаем, что на определённом уровне мы одинаковые. Меня то и дело пытаются зажечь, лишь бы внешнюю угрюмость закрыло пламя. Её, прошедшую сквозь огромное давление, пытаются переделать, создавая острые углы снаружи ради красоты, не понимая, что она всегда была недосягаемо красивой и ценной. Не понимая, что она намного крепче всех их, включая меня. Не понимая, что её красота не зависит от количества карат. Мы целуемся, то нежно, то страстно. Касаемся друг друга. И сейчас наш наивность не кажется мне чем-то глупым или раздражающим, наоборот, я вижу в этом лишь безусловное доверие друг к другу. До сих пор не могу поверить… — Неужели это сердце так стучит именно из-за меня? — Ты просто не веришь в происходящее? Или мне стоит усомниться в твоих дедуктивных способностях? — мне кажется или мы поменялись ролями и теперь Она говорит сарказмом вместо меня? — Сейчас будет урок безопасности в почтовых переписках лично для тебя. — парирую я, вспоминая те снимки вновь. — Ох, какие мы зануды, Аддамс. — возмущается мой Волчонок, снова целуя меня. — Верно указано только «мы» и «Аддамс», а теперь советую не отвлекать меня. — я кусаю её шею, не в силах терпеть такую сильную близость. — ммм… Аддамс… — и, кажется, она не против новой фамилии, отлично…