Роман

— Привет, — улыбнулся Субин, и Ёнджун замер на стуле, широко раскрыв глаза. — Привет, — пробормотал наконец, — а что ты тут делаешь? Субин рассмеялся. Он вел себя свободнее, чем тогда дома, нелепо шутил, теплый салат с ростбифом запивал капучино. Ёнджун сказал, что у него нет вкуса. Субин ответил, что не удивлен, иначе почему бы еще Ёнджун ему сразу понравился. Тот фыркнул под нос от смеха, но сделал вид, что обиделся. Субин улыбнулся и помог стереть с щеки соус. Может быть, был какой-то дневной Субин и другой, вечерний. У дневного трогательно торчала в сторону прядь на макушке и розовели костяшки пальцев, а вечерний извинялся, что слишком громко дышал. Ёнджун отпил мохито и спрятал улыбку в ладонях. — Прости, мне нужно на работу, — расстроенно прервался Субин, посмотрев на часы. — Не заметил, как пролетел перерыв. — Может спишемся? — неуверенно уточнил Ёнджун, и тот облегченно кивнул. — Отсканируешь? — Субин протянул телефон с QR-кодом. «Не отвечай» — высветилось на экране, и он застыл. Нервно рассмеялся. — Извини, мне нужно ответить. Я возьму твой номер у Бомгю. Ёнджун смотрел на полузаполненный профиль в приложении для знакомств и чувствовал себя глупо. В квартире тепло пахло рисом и свининой в остром чесночном соусе. Остывший чай горчил. Сквозь открытые окна доносился детский гам — это делили мяч соседские мальчишки. Шерстяной кардиган щекотно согревал голые плечи. Выставлять себя на витрину не хотелось — внутри ворочался страх не понравиться. Ёнджун знал, что с ним интересно вживую, но общаться по переписке он не любил. Гю говорил, что в интернете он звучит сухо и холодно, Кай добавлял, что еще и душно. Ёнджун громко вздохнул и удалил профиль. Не хватало еще скандала какого-нибудь — тогда Соён точно его убьет. Кико влезла на колени, и он подхватил ее под пушистую жопу, чтобы не упала. — Мне нужен роман, — сказал он вслух, и Кико больно проткнула когтями шорты, — Соён тоже считает, что мне нужен роман. Кико терпеть не могла Соён. Он погладил наглую кошачью макушку, и Кико мрякнула и подняла зад, хвостом щекотнула нос. Ёнджун отмахнулся. — Тебе лишь бы поесть и поласкаться, — пожаловался он и потянулся к телефону. — Моя девочка, — льстил он, подбирая ракурс, — самая лучшая. Отправил фотографию в общий чат, а потом, подумав, еще и отдельно Субину, которого в чате не было. «Хочешь погладить?» — написал он. «сейчас?» «Хочешь сейчас?» «ок» Ёнджун нахмурился, глядя на последнее сообщение. Субин позвонил в домофон через сорок минут, когда он уже почти собрался выйти на прогулку и сушил волосы в ванной. Было даже обидно, что тот примчался только ради того, чтобы погладить кошку. Ради Ёнджуна никто так не делал, а ради пушистой жопы — пожалуйста, на тарелочке. Он подцепил Кико под грудину и аккуратно устроил на предплечье. Шерсть щекотала голый живот. Когти больно впились в плечо. Передаст прямо в руки и досушит волосы, пока Субин будет гладить, — решил он и встряхнул мокрой головой. Субин позвонил в дверь, и Кико недовольно забилась в руках, спрыгнула на пол. Ёнджун выругался. — Проходи, — пробурчал он, — чаю? Субин выглядел взъерошенным и нервным, как будто тоже сражался с кошкой. Он оглядел Ёнджуна широко распахнутыми глазами. — Прости за вид, я только из душа. Пошли, сначала погладишь эту жопу, а потом гулять пойдем. Ёнджун направился в сторону кухни, когда Субин развернул его за плечи и, лихорадочно зажмурившись, поцеловал. В первую секунду Ёнджун даже никак не отреагировал, и тогда тот полез с языком. Целовался он по-подростковому жадно и голодно, как будто учился на помидорах. С такой охотой в двадцать девять целоваться уже попросту неприлично — подумал Ёнджун и отшатнулся. Споткнулся об игрушку Кико. Субин предотвратил падение, но смотрел с ужасом. Ёнджун вырвался и поднял руку, устанавливая безопасное расстояние. — Только не говори, что я понял тебя неправильно, — взмолился Субин и побледнел, а потом зажмурился и спрятал лицо в ладонях. Ёнджун красноречиво на него посмотрел. — Я сейчас сушу волосы и одеваюсь, а ты в это время завариваешь чай, ловишь кошку, которую приехал гладить… — Так ты говорил про кошку, — просипел Субин. — … а потом рассказываешь мне все с самого начала. Вполоборота, как будто опасаясь повторного нападения, Ёнджун проскользнул в ванную и закрыл за собой дверь. Подумал о том, как хорошо, что Субин слишком шокирован, чтобы обращать внимание на детали, и опустил взгляд на ширинку. Вздохнул: — Ну что за херня? — и потянулся за феном. Ёнджун накапал себе в чай коньяка, посмотрел на Субина и накапал ему тоже. Глотнул немного с горла и присел на табурет напротив. — Ну, вещай, — взмахнул рукой он, и Субин судорожно вздохнул. Глаза у него были розовые, щеки и уши пунцовые. — С моей стороны это выглядело так: мы флиртовали с твоего дня рождения, случайно встретились на свидании в мой обеденный перерыв, потом ты прислал мне свою фотографию с вопросом, хочу ли я тебя потрогать, полуголый открыл мне дверь и сказал «гладить жопу». Ёнджун очумело посмотрел на него и заржал: — Если Бомгю узнает, нам не жить. Вечерний, кажется, Субин улыбнулся тоже и понемногу оттаял. Возможно, в этом был виноват коньяк — Ёнджун накапал еще немного. Расслабившийся Субин очаровательно жмурился и смущался, когда вспоминал о ситуации, из-за которой они оказались на кухне. Краска заливала его щеки и шею. Может, спускалась и ниже, но за футболкой не было видно. Они взрослые люди, подумал Ёнджун. Субин по-человечески ему нравился. — Посмотрим что-нибудь? — спросил он и вдруг осознал, что если тот согласится, то может — он оборвал эту мысль, но Субин кивнул. Его взгляд опустился на губы Ёнджуна и вернулся обратно к глазам, удостоверяясь, что в этом раз он понял все правильно. Ёнджун моргнул и встал с табурета. Прошли через гостиную в спальню. — Здесь нет телевизора, — тихо сказал Субин, и Ёнджун хмыкнул. — Ты прав, — ответил он, — нет. И закинул руки на шею. У него еще никогда ни с кем такого не было — искреннего до дрожи. Субин вздыхал, вздрагивал, лизался, как щенок, и все-таки именно от того, как ярко он это воспринимал — будто истончилась кожа, Ёнджун тоже чувствовал больше, чем думал, что способен. — Ну куда ты такой, — шептал он в губы, — не торопись, дыши. И себе повторял тоже, потому что так не годится, ему уже тридцать, у него собственная квартира и репутация. Субин неловко притягивал ближе и снова открывал рот для поцелуя, и Ёнджун опять целовал, весь в слюне. Жарко — он оторвался и потянулся за пультом от кондиционера, поставил на двадцать три. Субин лежал, распластанный на постели. Грудь поднималась и опускалась, горловина футболки сбилась набок, и волосы торчали в суматошном беспорядке. Внутри накатила такая нежность, что Ёнджун приложил к груди руку, проверяя на месте ли сердце — стучало бешено. Заря заливала постель, превращая ее в картину, лунный пейзаж покрывала выставил напоказ кратеры неожиданной страсти. Ёнджун огладил взглядом лицо Субина и подумал: «Кармин зацелованных губ», коснулся щеки. Субин прижал пальцы ко рту. Это все была такая ужасная пошлость, тривиальность, банальщина — он никогда о таком не писал, его бы пронзили критики и общественность, спустили до ранга бульварного чтива. Кармин зацелованных губ! Он потянулся к губам Субина и почувствовал их мягкость и теплоту, влажное дыхание. Смотрел на Субина, когда тот перевернул его и подмял под себя, когда стащил с них футболки и стал мокро целовать грудь и шею — правда же как щенок, фу, — когда тот расстегнул его джинсы и обхватил член ладонью. «У меня есть смазка, не надо больше слюны», — хотел сказать Ёнджун, но только смотрел, и смотрел, и смотрел, и стонал, кажется, сжимая в кулаке покрывало, расставив колени по сторонам. И впервые в жизни глаза слезились от ощущений, хотя вообще-то ничего такого тут не было. Даже не полноценный секс. После второго захода перебрались в гостиную, заказали пиццу, включили какой-то ромком. Он выбрал, что не жалко будет пропустить, и с чистой совестью ничего не запомнил — в памяти не отложилось даже название. Ночью Субин уехал домой, к Бомгю. Ёнджун развалился звездочкой на пустой кровати и совсем не жалел об этом. Ни чуточки.