Противоположности притягиваются (ver 2.0)

      Ночь окутала Дерри тьмой и прохладой. Ярко светили звезды, а полная луна мягко серебрила воды Канала.       Берсеркеру больше всего нравились ночи, подобные этой — завораживающие своей красотой и манящие сумраком. Они словно звали его раствориться в тенях, бродить никем незамеченным по окраинам города и паркам, любоваться чарующим великолепием ночной природы.       Правда в этот раз легкая прогулка омрачалась невеселыми мыслями.       Прошло уже несколько дней с того времени, как он расправился с теми много о себе возомнившими ублюдками глубоко под городом. Дерри все еще стоял на месте. Гроза прекратилась, центр города слегка затопило разлившимся Каналом, однако уровень воды быстро понизился до приемлемого. Пострадало довольно много зданий и даже погибло несколько людей, но полномасштабной катастрофы не случилось.       Это значило, что Оно до сих пор живо и в ближайшее время умирать не собиралось.       В то же время Слуга во всех подробностях помнил, в каком состоянии была Паучиха, когда он покидал логово. Та была тварью крайне выносливой, но ведь у всего и всех есть предел, не так ли?       Хватит ли такой здоровенной туше того мяса, что она пожрала? Достаточно ли той оставшейся в логове полумертвой женщины, чтобы поддержать восстанавливающийся организм до той поры, пока Оно не сможет вновь охотиться самостоятельно? Она выглядела довольно тощей. Даже слишком.       Берсеркер брел вдоль Канала, пока впереди не показался мост.       Привычно оглядевшись по сторонам и убедившись, что вокруг ни души, он быстро добрался до моста и замер на середине, опершись руками об ограждение и задумчиво глядя на плещущуюся далеко внизу воду.       Может, стоило притащить Паучихе еще мяса, хотя бы того же оленя или нескольких?       Да только такой его поступок запросто могут расценить как оскорбление. Сам Берсеркер бы, по крайней мере, точно решил, что его держат за слабака, раз порываются столь беспардонно опекать.       Торопить события было ошибкой, чутье подсказывало ему это, но и выбросить все случившееся из головы тоже не выходило.       Из горла Слуги вырвалось негромкое рычание, больше похожее на ворчание рассерженного леопарда. Неопределенность злила.       Неожиданно он ощутил легкое, едва заметное движение за спиной, больше похожее на слабое дуновение воздуха.       Берсеркер замер. Стараясь не делать резких движений, он осторожно покосился сначала в одну сторону, затем в другую. Улицы все также оставались пустынны. Никаких сторонних звуков, кроме мерного стрекота ночных насекомых. Ни одного нового запаха.       Словно это и правда был всего лишь ветер…       Нет, что-то находилось сейчас за его спиной, в этом Слуга был твердо уверен. Что-то, чего секунду назад там не было.       Медленно и плавно, готовый в случае чего молниеносно ударить когтями, Берсеркер повернул голову, заглядывая себе за спину. И замер, на миг расширив глаза в удивлении.       К одному из шипов на его хвосте, расположенном ближе к середине, оказался привязан большой красный воздушный шарик. Он как ни в чем ни бывало покачивался от дуновений легкого ночного ветерка, словно находился здесь всегда.       Шарик плавно и даже несколько величественно повернулся вокруг своей оси, и Берсеркер различил намалеванное на его боку большое, аккуратное сердечко.       Слуга моментально нахмурился и недовольно пробурчал, сверля шарик хмурым взглядом:       — Ну что за гребанные шутки.       После он отвернулся, продолжив созерцать посеребренную лунным светом воду и не отцепляя пока что шарик от шипа.       Быстрым движением руки Берсеркер натянул свой капюшон сильнее, почти закрывая глаза, и в этот момент на его губах играла легкая, довольная улыбка.