Я - другой

Маляр в который раз опустил прицел калашникова, тихо и устало вздохнул. Уже не менее получаса он лежал в прикрытии высокого куста около ничейного дома, поджидая преследователей. Он отказывался верить, что такая профессиональная и подготовленная ко всему группировка так просто отвяжется от сталкеров, положивших двух человек из ее рядов. Но все указывало лишь на то, что хвоста за ними не было с самого начала: ни одна из чертовой дюжины сухих веток, разложенных им же по периметру, около всех выгодных позиций, не захрустела под ногой человека. За полчаса засады не появилось ни одной точки на мелком, видавшем виды, экранчике детектора жизненных форм. Ни одна из двух растяжек не взорвана. А холод давал о себе знать. Да еще как - ночка обещала быть морозной. Маляр успел засопливить, и стал собираться. Опираясь о приклад поднялся, лениво отряхнул комбез, слепленный, казалось, из грязи, шмыгнул носом. Еще раз обошел полянку вокруг дома, проверил растяжки, поежился. Сплюнул в трамплин, гудящий в роще, зашагал ко входу. Где-то далеко за спиной завыл чернобыльский пес, дав знать - он вышел на ночную охоту. - Погавкай мне еще, псина,- огрызнулся во тьму раздраженный сталкер, и, накинув ремень автомата на плечо, взглянул на постройку. Ничейный дом был по сути бетонной коробкой без окон, со странными конструкциями, расставленными по углам дома. Внешне они напоминали антенны. В центре южной стены - невзрачная одна-единственная дверь. Отсутствие второго, запасного хода не нравилось Маляру, но Карло убеждал, что никто и никогда не сможет попасть в дом, если этого не захотят те, кто внутри. Сам же Маляр никогда не был внутри, и сомневался в словах старого сталкера, но деваться некуда - идти ночью в лес с раненым на горбу приравнивалось к самоубийству. С порога сталкера обдал теплый воздух, он, приоткрыв рот, на мгновение замер на пороге. Внутри казалось, что дом был сколочен из бревен - самый настоящий деревянный дом чуть ли не центре Зоны. Напротив двери потрескивал камин, сложенный просто, но со вкусом. Две койки справа, да какие! По пышной подушке на каждой, белоснежная простыня, клетчатый плед на обеих. Слева - большой, достигавший потолка, книжный шкаф. Рядом массивными ножками прижимал пол дубовый невысокий длинный стол с парой кресел, на вид страшно удобных. Над входной дверью висит картина с изображенной на ней чащей. Комнату освещал яркий оранжевый свет от огня. Пахло соснами и приятным дымком костра. Уютно. - Ну, тепло-то, тепло не выпускай, чего встал?- нахмурился Карло, сидевший около Чеха. Маляр, словно выпавший из мира, встряхнул головой и поспешил закрыть дверь и поставить в пазы тяжеленный засов. И вправду, старик старался, огонь разводил, а он что? Сталкер встал посреди комнаты, уставившись в огонь. Всякое видел он в Зоне, но чтоб такое... У него в голове не укладывалось: как такой островок спокойствия мог сосуществовать с ужасной Зоной? Как старая чернобыльская старуха не нашла управы на этот чудный лесной домик? Да быть этого не может... Галлюцинации. Маляр протянул руки к огню. Лаская кожу, тепло растекалось сначала по пальцам, затем, заигрывая, полилось к локтям. Он закрыл глаза от удовольствия. Медленно, боясь пропустить хоть долю положенного ему обогрева, сбросил оба рюкзака, аккуратно положил на них автомат. Погладил грубыми подушками пальцев нагретые румяные щеки, улыбнулся. По телу пробежались мурашки. Захотелось ему сбросить этот мокрый, холодный и грязный комбинезон, надеть чистую, белоснежную как простыни, пижаму, да спрятаться под теплым пледом с толковой книжкой и горячей кружкой ароматного травяного чая. - Чай есть?- тихо спросил Маляр, не отводя взгляда и рук от камина. - Перевязочный пакет нужен. У Чеха не осталось,- будто не заметил вопроса старик, задумчиво погладив бороду. "Свой бы отдал"- раздражился Маляр тем, что придется ему отойти от камина. Потянулся к рюкзаку, быстро открыл молнию, достал перевязочный пакет, подошел к койкам. Молча протянул его Карло, пробежался глазами по бледному Чеху без сознания, задержал взгляд на открытом от бинта колене. Сглотнул ставшую в горле слюну. На вид все было более чем серьезно. - Медицина кончается. Если завтра не дойдем до Василёвки... не знаю, что с ним делать,- снова нахмурился Карло, забинтовывая изжеванную студнем ногу. - Да там идти-то осталось. В шесть выйдем, в двенадцать - будем уже на месте. - Не загадывай наперед. - Я подежурю до трех, дальше - ты,- не обратив должного внимания на замечание, сказал Маляр. Хоть и не любил он первым в дежурства становиться, но в этот раз хотелось ему подольше насладиться уютным домом, треском камина и теплом, будто боялся, что это последний раз, когда он видит огонь. - Забудь о дежурстве, поешь, и иди спи. Я ведь говорю - в этом месте бояться и стеречь некого. Чех вдруг дернулся, огляделся полуприкрытыми глазами, расцепил сухие, потрескавшиеся губы. - Мужики... по гроб вам обязан... спасибо вам, родные... спасибо...- захрипел он. - Не трать силы, потом. Все потом,- протянул флягу с водой Чеху старик и еле слышно вздохнул, словно отец переживающий за болеющего сына. Тот цепко схватился за нее, как утопающий за тростинку, обхватил губами горлышко, стал хлебать короткими судорожными глотками, часто закашливаясь. Карло скормил ему таблетки против температуры, еще антибиотики, заботливо накрыл пледом. Чех, которого пробивало на дрожь, закутался по самый нос, устало моргнул вместо слов благодарности. - Морозит,- со стучащими зубами прохрипел он, посильнее натянув на себя плед. Ободряюще похлопав сталкера по плечу, Маляр вернулся к камину. Желание хлебнуть горячего чая только возросло. Будто мороз, атакующий Чеха, перебросился и на него. Быстро нагрев воды в железной походной кружке, он, спрятав пальцы под свитер, чтоб не обжечься, поставил ее на стол, и заварил пакетик второсортного чая, любезно предостваленного ему Карло. Сам старик, подкинув дровишек в огонь, сел в мягкое кресло рядом. Чех уже забылся во сне. - Спасибо за чай,- кивнул ему Маляр, лихорадочно размышляя: стоит ли поведать ему то, что знал сам? - Не стоит. Вы еще молодые, вам жить да жить...- тот дернул уголками губ, открыл саморазогревающуюся банку тушенки, зачерпнул ложкой дымившееся мясо. - Из твоих запасов, всё-таки. - Чего уж там. Мы здесь, в Зоне, друг за друга хвататься должны, чтобы выжить. Считай, и имущество почти что общее. Да чего рассказывать, сам ведь знаешь. Маляр сделал глоток, улыбнулся от чувства разливающейся по желудку теплоты, причмокнул. Как-то наивно звучали слова Карло. Хоть и, по сути, правда. - Никогда бы не подумал, что в Зоне существует такой курортный уголок. - Многие про него не знают,- задумчиво начал Карло, снова подхватив тушенку,- А кто знает - те боятся, обходят стороной. Я как-то рискнул зайти. Пришлось. Давно это было. Помню, как сейчас. Глубокая осень. Дело к ночи близится. На хвосте бандюки-головорезы Каштана. Был такой у них воевода, может слышал,- Карло на секунду призадумался, подхватил новую порцию еды, и лишь прожевав, продолжил тихим бархатным голосом,- Идем, значит, от лесопилки в сторону болотца. Тогда еще аномалий здесь не было. По крайней мере, так много. Из пятерых в строю осталось трое нас - одного прямым попаданием в голову убило, второго пришлось бросить - ноги оторвало,- старик уставился в одну точку, словно мысленно снова оказался в ноябрьском леске около лесопилки, внезапно продолжил,- В воронку на полном ходу влетел. У третьего тогда уже пулевое в бедре, в общем, грозилось дело для нас очень плохим концом обернуться. Как вдруг выбегаем к домику. Мы с Калиной, помню, стояли, не решались зайти. Мишка Черпак первым забежал. Потом вышел с улыбкой, окликнул. Так здесь и заночевали. Бандюганы до рассвета пытались дверь открыть, кричали громко, ругались на чем свет стоит. Мы всю ночь, как на иголках. Калина уже гранату достал, часу в третьем, когда они решили дверку-то подорвать. Решил, мол, войдут все-таки. Живым не дамся. Как услыхали мы, что кричат разбойники. Страшно кричат, болезненно, и рык какой-то. Звериный. На утро вышли - все шестеро порваны с потрохами. Животинка чернобыльская постаралась. - Да-а... Будь я в том лесу - всех шестерых бы положил,- поделился мыслями в слух Маляр, уже представив в голове: как бы распределил засаду на преследующих, где бы оставил ловушки, с какой бы легкостью положил четверых, как бы гнал двух выживших назад, в леса, с позором. Старик только крякнул в коротком смешке. - Эх вы, молодо-зелено. Вам бы только повоевать погромче - да погулять повеселее. А мне пора уже истории всяковские рассказывать, да газеты по утрам читать. - Молодые вы еще для пенсии. Вместо нее вон как бегаете рысью по Зоне с ружьем на перевес, давая фору любому молодому,- с долей уважения заметил Маляр, и, улыбнувшись, допил чай. Эта беседа нравилась ему: приятный собеседник, теплый чай, потрескивающий камин на фоне, вкуснейший лесной запах. Словно и не было никакой перестрелки час назад, и не гнали они, сломивши голову, чтобы укрыться от ночного кошмара. Карло посмеялся. - Твои бы слова, Артемка, да богу в уши,- не переставая улыбаться, Карло взглянул на наручные часы, охнул,- Ох ты, время как летит. Ладно, пойду-ка я спать. Ты, Артемка, вот как поступи - стул, что возле Чеха стоит, и это вот кресло - рядом поставь, и вот тебе кровать. А я, если ты не против, на койке лягу. Больно кости ломит. Стало быть, на смену погоды. - Конечно, я не против,- улыбнулся старику Маляр. Настоящее имя сталкера в Зоне знал только Карло, и обращался к нему так очень редко: когда ситуация позволяла и другие не слышали. В памяти всплыли недавние сомнения, подозрения, и треклятый кейс. Маляр только сейчас вспомнил, что все еще сидит в комбинезоне. Поднялся, на цыпочках прокрался к рюкзакам, медленно разделся до свитера, спортивных штанов и носков. Достал почти докуренную пачку сигарет, подкурил от камина, пыхнул ароматным дымком в сторону, покосился на койки. Карло, только что легший на соседнюю кровать, тут же засопел на манер Чеха. Имел этот старый сталкер, как и большинство в Зоне, выработанную с годами привычку: засыпать как только лёг, и просыпаться от малейшего шума. Полезный навык здесь, потому что неизвестно, когда сможешь прилечь в следующий раз. Маляр подкинул пару дровишек, достал кейс, плюхнулся назад в кресло. Оставил ящик Пандоры на коленях, задумчиво изучал его взглядом, потягивая сигарету. В корпусе кейса виднелись еле заметные горбы - стало быть, проводка. Откроешь такой без использования кода на рукоятке - и весь кейс вспыхнет синим пламенем. Интересно, что же собирается с ним делать Мочилка. Мочилка... Маляр призадумался, сделал глубокую затяжку. Что же ему делать дальше? После того как распрощается с кейсом, двумя друзьями, и уйдет следующей ночью? Куда податься? Чем заняться? К Барину? К тому, кто разменял его жизнь и жизнь его друзей бумажками в этом вот сраном кейсе? Окурок обжег пальцы, Маляр шикнул и бросил его в огонь. Сначала - к Барину. Маляр поговорит с ним по душам. Поговорит о всех бедах и лишениях, собранных вокруг этого вот кейса. Поговорит о трех застреленных сталкерах на опушке кладбища техники, о трех сталкерах в сопровождении, о двух ученых в зеленых костюмах, и об одном в оранжевом, оставшимся лежать с отрезанной кистью. Поговорит о раненом в плечо Иве, об изжеванном ведьминым студнем колене Чеха, которое, вероятно, ампутируют. Поговорит о том, что сам лишился команды и размеренной жизни в Зоне. Интересно, возьмет ли мелкий зноб этого торгаша? Начнет ли прятать Барин взгляд, начнет ли потрясываться его нижняя губа? Подступит ли животный страх после осознания того, что рядом стоит обезумевший от гнева Маляр, готовый его порвать на куски в ту же секунду? Маляр, который трясет его за шиворот, без конца бьет крепким и твердым, как сталь, кулаком по круглому животу. Маляр, которому в сталкерской жизни терять нечего, а на Большой Земле - и подавно. Он обязательно доберется. Доберется...