Зелёная колла в бутылке

      Руки холоднее льда. Он трет их, тщетно пытаясь унять тревогу. Он всегда так. Либо трет руки, бессмысленно пытаясь согреть, либо просто прижимает к груди, словно пытается защитить себя от жестокого мира. На улице холодно и густой, вязкий туман спускается на поля, окружённые болотом: Нелсен сопит едва слышно, осторожно присаживаясь.       Уилл спит.       Нелсен смотрит на него: лицо его бледное и уставшее с дороги. Ощутив его присутствие сквозь сон, Уильям чуть жмётся к Нелсу в поисках тепла. Кудри разбросаны по подушке, чернеют нефтяными потеками.       Нелсен невольно путается в них пальцами. Думает: как так вышло, что он здесь, почти на другом стороне мира? С ним в одной постели.       Нелсен немного откидывает одеяло и льнет ближе, почти прижимаясь к нему кожа к коже в попытке согреться, и дышит куда-то в грудь. Всего несколько часов до того, как он снова уйдёт куда-то, и Нелсен останется ждать его, глядя на часы над камином. Уилл рукой касается плеча Нелсена и обнимает его.       Нелсен замирает, словно боясь его спугнуть. Они всё ещё не слишком близки, ведь прошло так мало времени, но всегда, когда Уилл говорит или делает что-то теплое, нежное, мягкое, Нелсен замирает.       Он боится. Боится, что в этот момент он расплачется от переизбытка чувств.       Конечно, Уилл ничего не скажет. Не скажет, что это плохо или недостойно — он всё поймёт. Он погладит тёплой рукой и сотрёт слезы. И скажет что-то тёплое на понятном только ему языке.       — Щекотно, дурак, — он чувствует, как его пальцы касаются поясницы Нелсена, чувствительной к прикосновениям. Обычно он сам подставлялся, расслабленно отдавшись чувствам, но ранним утром такие прикосновения словно сладкая пытка.       — Сам дурак, — засмеялся Уилл и открыл глаза, просто уставившись на Нелсена. Им тесно на этой маленькой кровати. Их ноги сплетаются в крепкий узел, они невероятно близко.       Но в этой близости ни грамма опасности, пошлости или похоти — они просто близки. Нелсен грустно смыкает веки, а затем целует пальцы Уилла, тянет его руку к губам.       — Я любя, котёнок. Я любя.       Он говорит это, и смеётся. Крохотный лучик касается, его лица, рассекая утреннюю пустую мглу.       Небо синее, кобальтовое, с редкими вкраплениями багряного, желто-зеленого у самой линии горизонта.       Занималась заря.       Нелсен молча смотрит. Он впивается взглядом в черты лица напротив, стараясь рассмотреть детали: его глаза цвета спелой травы, его лёгкие морщинки в уголках рта от улыбки. Нелсен, кажется, чувствует себя таким счастливым, пока где-то на улице тихо кричит птица и где-то у соседних домов лает собака.       Он чувствует, как его грудь наполнялась теплом лёгких прикосновений, когда Уилл поглаживал его щиколотки пальцами ног.       В этом жесте столь же много доверия и нежности, столько в том, что он спит с Нелсеном в одной постели. Что он делит с ним каждый свой кошмар. Что по ночам, задыхаясь от криков, он позволяет разбудить себя и говорить: всё хорошо…       — Сегодня ты уйдёшь? — он говорит это. Знает, что Уиллу нужно заниматься делом. Он не вникал особо и не мешал его работе, наслаждаясь тем, что мог прекрасно провести время в этой забытой Богом пустоши.       — Совсем не надолго. Нужно ещё кое-что уточнить. И потом я вернусь.       — Правда? — он загорается каким-то совершенно детским восторгом. — Сходим к озеру? Давай устроим прогулку верхом? Мне обещали одолжить лошадей. Да, они толстые добрые булочки, но я так соскучился по верховой езде, — и хотя прошло всего ничего с момента, как они уехали из Англии, Нелсен был буквально создан для верховой езды, жил и дышал этим, и от того, что он долго не был в седле, ему тосковалось.       — Конечно. Всё что угодно, — он шепчет это.       И дальше говорит: «Засыпай. Пожалуйста, засыпай. Я скоро вернусь».       И Нелсен слушается, пока тот гладит его волосы, и целует его плечи, покрытые красными пятнами-полумесяцами от ногтей. Он впивается в плечи, когда сильно переживает. Когда ему снова кажется, что кто-то может ему навредить. Или что он в чём-то виноват. Слишком много мыслей.       Уилл тянет его пуловер и прикрывает худое плечо, а затем кутает уснувшего парня в пуховое одеяло. Целует в лоб.

«Спи, пожалуйста, спи, Пока жив ещё тот, Кого ты так боишься».