Срящ полуденный

— Жан, Кривич не всесилен. Ты сам себя запугал его могуществом. Да, он стар, да, он опытен, он знающий, но и такие твари ошибаются. Поверь. Все делают глупости. Даже Кривич, — положив пьющему кровь Жану руку на колено, втолковывал Генрих. — Его слабость это Бредихины…       Жан переводил взгляд с Глеба, который, кажется, искренне воспринимал все происходящее как захватывающее приключение, на других пассажиров. Благо, их было немного, и окружающим они интересовались мало. К словам Генриха Жан особо не прислушивался. Если бы тот что-то понимал! Живет в своей Москве, горя не знает! У нас тут всё по-другому. Кривич не просто силен, он плоть от плоти смоленской земли, он и есть — Смоленск! И если он чего-то не хочет… Жан вздрогнул.       Поезд дернулся и встал. — Приехали, — сказал Жан, тщательно высасывая последнее из пакетика. — Напомни мне рассказать, как дед загубил бронепоезд. Если выживем. Его, кстати, так и не нашли. Поезд, я имею в виду. Правда, потом пришли эти гады из Аненербе… — Если бы нас при советской власти так не трепали, так и мы были бы не хуже этих аненербышей… — проворчал Генрих. — Пойду, узнаю, что случилось.       Жан молча кивнул, и подумал, что, вообще-то, вполне можно спрыгнуть с поезда и уйти в лес. Не то чтобы ему очень этого хотелось, но, кажется, другого выхода нет. Никуда его дед не отпустит.       У Глеба завибрировал телефон. — Катя, — шепнул он. — Они тоже встали. — Авария? — всполошился Жан. — Нет, какая-то дикая пробка. Дорожное полотно просело. Пропускают по одной полосе, то в одну сторону, то в другую…       Жан покачал головой. — Мне надо возвращаться, Глеб. Иначе никто из вас никуда не уедет… — Дерево упало на пути, — сообщил Генрих, возвращаясь. — Ну, ничего страшного… — Пока ничего страшного. Однако, все понятно. Генрих, я пойду, — Жан встал. — Сядь! — прошипел Генрих.       Жан вздохнул и присел на краешек скамьи. — Генрих. Это бесполезно. Поверь. Давай не будем доводить до… жертв. Дед не желает меня отпускать… — Жан. Он что сказал? «Уходи». Ну и всё. Иди! — Он просто хочет, чтобы я его снова умолял о прощении. Ему это доставляет особое удовольствие. Дед становится ягненочком, стоит поваляться у него в ногах, — процедил Жан. — Ну, если тебя устраивают эти садомазохистические игры, то не вижу причин тебе мешать, Жан, но сначала давай составим протокол. Подпишешь показания — и иди. Надеюсь, засадить Бредихину ты не передумал?! Притравливать на связанного вампира охотников это уже чересчур! — Справедливости ради, я не был связан… Хотя и слегка обдолбан чем-то… — Вот, пожалуйста, под протокол, — сопя, сказал Генрих и полез в одну из сумок за планшетом и ручкой. — И под запись, Глеб, держи диктофон! Итак, сегодня у нас две тысячи двенадцатый год, июль, какое сегодня число, Глеб? — Я что-то уже запутался… — А нам тут… ничего не мешает? — Жан оглянулся на остальных пассажиров, нет-нет да и косящихся на них с любопытством.       Генрих обвел взглядом вагон и вздохнул. — Сейчас. Он полез в карман и достал губную гармошку. Продул от табачных крошек, облизал губы. Сосредоточился, и высвистел простенькую последовательность из нескольких нот. — Ну и что, сейчас все крысы соберутся и пойдут за тобой? — скептически хмыкнул Жан. — Не мешай, — опустил гармошку Генрих. — Глеб, если захочется уйти, сиди, смотри в окошко, дыши. А еще лучше, если есть наушники…       Генрих возобновил свое насвистывание. На месте заерзал не столько Глеб, сколько Жан. — Генрих, прекрати, нервируешь, — воскликнул он. В это же время одна из пассажирок, бабка с баулами, подхватила весь свой скарб и поковыляла в другой вагон. — Я помогу! — подхватился Глеб. Генрих продолжал. — Черт, Генрих, я что-то вспомнил, как… — начал было Жан. Тут встал еще один мужик, взял свой рюкзак и по дороге обматерив вампиров, ушел. Последним сдался подросток неопределенного пола в наушниках.       Вагон опустел. Жан ерзал, вставал, садился, облизывал губы… — Не выдумывай, минхерц, — Генрих протер гармошку платком и сунул в карман, — давай, начинаем. Итак, июль две тысячи двенадцатого года, — он глянул на телефон, — двадцатое число, время четырнадцать десять… Начата запись допроса обращенного вампира Жан-Клод Дешама. Представьтесь.       Жан выдохнул и начал рассказ. Через несколько минут вернулся Глеб. — Не хочу вас отвлекать, но, кажется, в поезде что-то неладно, везде какие-то ссоры… Генрих поднял голову. — Драк пока нет? — Сейчас будут, — мрачно предрек Жан. — Драки в транспорте. Все, как я люблю. Генрих, тут мы не сможем спокойно… — А где, в лесу?! — Генрих обвел рукой окружающее. — Там нечисть на нас слетится, как комары! От них уже одной гармошкой не отобьешься! Глеб, что там у Кати? — Всех заворачивают. Летит вертолет МЧС. — К ним?! — Нет, на место провала. Вроде как земля еще просела, и что-то прорвало… Поднялся не то дым, не то пар… — Генрих! — Говорил я… Так. Нам надо закончить допрос!       Тут откуда-то из соседнего вагона донеслось «Россия для русских!» и ответный клич. — Тааак… — протянул Жан. — Вы как хотите, а я пошел! — К-куда! — Генрих выбросил лапу с когтями. — Все вместе! — Слушайте, у меня же ведь тут дача недалеко, и ее даос заклял от всякой дряни, — сказал Глеб, пока Генрих, сдавленно ругаясь по-немецки, собирал свои сумки. — Жан, возьми рюкзак и сумку! — Что у тебя там за кирпичи?! — Ты вампир, не притворяйся. Оборудование. Шум драки приближался, стекла уже, кажется, били в соседних вагонах. — Надо будет помощь оказать… — сказал Жан. — Без тебя большевики обойдутся, кровосос, — огрызнулся Генрих. — Иди, дерни стоп-кран и двери открой.       Жан спрыгнул на насыпь, Генрих спустил ему Глеба. — Так. По путям обратно, — решил Генрих, — в лес не углубляемся. Глеб, садись ко мне на закорки, — он присел, — уцепись как следует… — И представь, что упитанный черт несет тебя в преисподнюю, — усмехнулся Жан, - что, в общем-то, недалеко от истины, потому как меня приносили в жертву как раз там, в соседнем доме, и портал в ад… — Halt! Потеряешь хоть что-нибудь из поклажи — будешь деньги отдавать! — рявкнул Генрих. — Вперед!       Да-а, такого путешествия еще в жизни Глеба не случалось! Он и впрямь почувствовал себя кузнецом Вакулой. От вампирских скоростей захватывало дух!       Они забрали машину, Генрих начертил на ней, справляясь с методичкой, какие-то знаки своей кровью, Глеб сел за руль, и, не считая мелких неприятностей вроде вылетевшей под колеса собаки, они почти благополучно добрались до дачи Глеба. — …дед этого и хотел, — нудил Жан всю дорогу. — Потерпи еще немного, — процедил Генрих, — дашь показания и сольешься с ним в вашем садомазохистическом экстазе. — Ты так говоришь, как будто я этого хочу! — не выдержал и взвыл Жан, — Генрих, нет выхода! Я не... я не рад! Но это… ничего невозможно сделать! Это мой персональный ад! Что я могу поделать?! Что?!       Глеб переживал из-за Кати и то и дело отвлекался на телефон. — Я поеду за ними, — стоило им подъехать к участку, сказал Глеб. — Да, пожалуй, — согласился Генрих. — Зачем ты его отпускаешь?! Кто его защитит?! Катя — хотя бы спец, а он?! — возмутился Жан.       Вампиры шли к дому, и вдруг уперлись в невидимую преграду. Жан сразу осел на землю, обхватывая голову руками, а Генрих еще некоторое время побарахтался, как оса в варенье.       Он отступил на пару метров и оттащил Жана за шкирку к себе. — Х-харошая защита… Глеб! Пригласи нас! — крикнул Генрих. — А даос-то этот… не такой уж и лошара… — задумчиво добавил он, когда наконец они с Жаном попали в дом. — Глеб, знаешь, я не уверен, что эту защиту надо разрушать, но и находиться в доме без тебя мы, вполне вероятно, не сможем… — Давай быстрее бумаги твои заполним, — переживал Жан. — Генрих, да что мы тут кочевряжимся?! Давай пустые листы, я подпишу и все, — Жан взял планшет, написал внизу листа «С моих слов записано верно», расписался. — Не надо корчить из себя идиота, — у Генриха прорезался акцент, — мне действительно надо понять, что это за лисы, а не выбить из тебя признание!       Но лист, тем не менее, в папку убрал, стоило им отвлечься на перебранку. — Лисы как лисы! С лапами, ушами и хвостом! — орал Жан. — А ты в курсе, чьей женой была лиса?! Слышал про такого Масадзи Китано?! Отряд семьсот тридцать один?! — прорычал Генрих. — Тот самый?! — Да! Тот самый! И откуда знать, что эти хвостатые притащили с собой! — Надо деду сказать, — выдохнул Жан и осел на табурет. — Я поехал, Генрих Адамыч, дай ключи, — заявил Глеб. — Даоса обязательно притащи сюда, — попросил его Генрих, вручил ему ключи от машины и хлопнул по плечу. — Ну что, Жан, кончил истерить?! Тогда давай работать…       Кусты по краям участка подозрительно шевелились, раскачивалась береза, хотя ветра и не было.       Под прерываемую помехами передачу местных новостей, — приемник включил Глеб, пытаясь узнать, что там такое случилось на трассе, — Жан с Генрихом сели писать протокол допроса.