Срящ полуденный

      Кривич взревел и замотал головой, но Жан не отпускал, вгрызаясь все глубже, разрывая сосуды. Кровь буквально хлестала ему в пасть, темная, горячая кровь древнего упыря, от одного глотка которой можно опьянеть, даже от запаха которой прибывает силы… Наполовину обратившийся Жан утробно зарычал, они с Кривичем покатились по земле, и, конечно же, тот все-таки сумел вырваться, но такое обильное кровопускание обессилит кого угодно, даже такого древнего упыря. Жан увернулся от него и, весь залитый дедовой кровью, бросился к машине, сжимая в кулаке украденные по дороге у деда ключи. — Убил! — заметалась лисица, метнулась к Кривичу, зажимая руками рану, но густая кровь сочилась у нее сквозь пальцы, а дед Слава закатил глаза и обмяк. Лисица с полупридушенными воплями заметалась по опушке леса, заламывая руки, и, наконец, замерла. Что-то пробормотала по-своему, слизнула кровь с руки. Вздохнула и, уже вдумчиво обсасывая один палец за другим, присела рядом с Кривичем. Прислушалась к дыханию, сердцебиению, потрогала роговицу. Немного подождала. Встала, выругалась, огляделась.       И, сопроводив трансформацию еще парочкой сочных ругательств, оборотилась лисицей и поскакала к городу. Даос бродит где-то рядом, а она снова беззащитна! Надо забирать лисят и бежать, опять бежать…       Далеко Жан уезжать и не собирался. Вряд ли дед простит ему укус, но вот угон машины не простит совершенно точно. Он не знал, насколько простирается чувствительность и верность (а так же коварство и обжорство) лисы, поэтому подождал примерно полчаса. Настороженно прислушиваясь к каждому шороху и опасаясь увидеть лисицу, раздирающую тело Кривича на куски, Жан вернулся на место преступления. Лисицы нигде не было, Кривич лежал, залитый кровью, глядя стекленеющими глазами в небо, и мелкая нечисть уже начала потихоньку подползать к нему. Жан шикнул на мелкую дрянь и сел рядом с Кривичем. Кровь пахла до одурения вкусно, и он механически облизал палец, провел по руке деда, лизнул… — Ах ты, змееныш! — рука Кривича стальными тисками сжала увлеченно слизывающего с нее кровь Жана. Он замер, не дыша. Ну все, сейчас или убьет, или выслушает… — Ты что ж это, на отца своего… А Сашунька-то где? — встряхнулся Кривич, оглядываясь. — Свалила твоя лиса, — прохрипел Жан, — подлючая… — Ну рассказывай, — Кривич отпустил Жана и сел прямее, горестно разглядывая испорченную одежду, — как ты решился на меня пасть-то раззявить, нерусь поганая?! Пока я тебе башку-то не оторвал… — А как тебя еще остановить? — опасливо поглядывая на деда, сказал Жан. — Лисица тебя охмурила! Фашистка! Знаешь, что про нее даос нарассказывал?! Ты думаешь, он за ней просто так пять тысяч верст гонится?! — Да ну, врет все небось, а ты уши-то поразвесил… дурачина… — ворчал Кривич, слегка оглушенный укусом и кровопотерей. Жан его даже мимолетно пожалел, таким потерянным выглядел дед. — Может, и врет, — признал Жан, — только, дед, прошу тебя, — он подался ближе, — не надо нам этих лисьих страстей! Бредихина действительно в ужасе, боится за… — Да всё уже, оприходовал и её лис, — буркнул Кривич, — а машина где?! — Здесь, здесь… Я на обочине оставил, не полез сюда. И так вся подвеска к херам… — Ах ты ж аспид! — прорычал Кривич и бросился на Жана — но тот был готов и метнулся вбок. Трещал подлесок, двое вампиров метались тенями по лесу, и в резко упавших сумерках весь лес отзывался на их метания гулом и стонами… — А поди сюда, а поди! — прогудел дед. Жан выдохся, но и Кривич был не в лучшей форме. — Вот видишь, — со всхлипом выдохнул Жан, — как она тебя истощила?! Раньше бы ты меня одним пальцем… — Я и сейчас тебя! — булькал и хрипел Кривич, — Падаль! — Мучитель! Они немного покружили вокруг куста малины. — Ладно, — махнул рукой Кривич, — коза тебя дери… Лягушатник… Помилую уж… — Дед, — Жан снова упал на колени, — прости, но как тебя еще было остановить?! Святослав Вернидубович, подумай сам, прошу тебя! Видит Бог, не хотел я тебе вредить! — Ой, врешь, ой, врешь. Так где китаец-то?! — рявкнул дед Слава. — Не знаю! — честно сказал Жан. Ну и впрямь, разве ж он знает, где даос?! Мало ли где они сейчас с Глебом, может, в пробке стоят под Москвой, а может, уже у Генриха чай пьют… — Тьфу! — плюнул Кривич и ломанул к Жану прямо через куст. Тот сжался, ожидая укуса, но дед лишь рванул его за шкирку, поднимая на ноги. — Пойдем, гадючий сын, дома помозгуем, что делать будем… Аннушку тоже спросить придется, и она с лисом загуляла…       Хотел было Жан сказать всё, что думает по этому поводу, но воздержался. Они дошли вместе с Кривичем до машины. Жан похлопал себя по карманам. — Дед, кажется, я ключи потерял… — Идиотина! — щелкнул его по лбу Кривич, — хорошо, дедушка не в тебя запасливый… — он вытянул из кармана длинную резинку, к концу которой была привязана связка ключей.       От ремарки по поводу того, где до этого хранил их дед, Жан тоже смог удержаться. «Москвич» обиженно зачихал, но завелся, и дед с Жаном, относительно мирно переругиваясь, покатили к дому.       …даос повторил с Глебом ту же шуточку, что и с Жаном. Выскочил на первом же светофоре, стоило ему завидеть впереди окраины Смоленска. Но это еще полбеды! Вместе с ним рванул и кот! — Генрих Адамович, ваш номер мне дал Жан-Клод Дешам, — Глеб подумал, съехал на обочину, отложил свой смартфон, неспеша достал старорежимный кнопочный телефон и набрал оставленный Жаном номер. На том конце трубки недолго помолчали. — Глеб Васильевич! — наконец, бодро отозвался Генрих. — Как же, как же! Жан о чем-то таком предупреждал, правда, я не совсем его понял… У меня ваш номер определился, — предвосхитил вопросы Генрих, — помнится, некоторое время назад мы с вами общались. На тему возможного сотрудничества. Однако, возникли затруднения, а потом вам стало неактуально… — Да-да, — покивал Глеб. — Я тоже помню наши встречи. Жаль, что… не сразу тогда на вас вышел… — Увы, увы. Но, может, оно и к лучшему, знаете ли. — Да. Тоже порой об этом думал. Так вот, возвращаясь к дню сегодняшнему… — Да? — Я вез даоса в Москву. Даос сбежал, не доезжая Смоленска. Преследовать его я не решился, знаете ли, так что сообщаю вам… — Прискорбно, но ожидаемо. Восьмой отдел по Смоленску, увы, несколько не дорабатывает… — Нихрена не делает, как обычно. Зачем, если всю нечисть Кривич держит и воли ей особо не дает? — Группа из Москвы, в принципе, собрана. — Вот если бы она была уже в пути… — Мечты, мечты. Господни мельницы мелют медленно, но и они стремительны по сравнению с темпами бюрократической машины. — Я немного удивлен, что этих лис не пасут с самого Владивостока. — Бардак. — Насчет смоленских хранителей и моего статуса… — Глеб, я уже на пути к вам, но, увы, пока никак не выберусь за МКАД. Пробки! Давайте-ка лучше мы на полдороге пересечемся. На всякий случай покиньте пределы Смоленской области, выйдите из-под их юрисдикции. Бредихины никогда ни деловитостью, ни адекватностью не отличались, однако мало ли. До Ирины Витальевны я вообще уже полдня дозвониться не могу, «восьмые» делают вид, что ни при чем, им сигналов не поступало…       Глеб с Генрихом ещё поговорили, а потом Генрих позвонил Аннушке. — Анна Петровна? Вас беспокоит Виттенбург, Генрих. Друг Жан-Клода… Да-да. Скажите, у вас всё в порядке? — А что? — Аннушка прижала трубку плечом. — Жан куда-то запропал… Опять с ним беда? — Это само собой и уже не новость. У вас лично все в порядке, дома всё ли хорошо? — М-м, ну-у… — Аннушка оглянулась на Аркашу, который, высунув кончик языка от усердия, заполнял длинную экселевскую таблицу для будущего отчета. — Скажем так… не совсем обычно. Сейчас! — Она встала. Аркаша поднял на нее взгляд. — Сиди-сиди, — мимоходом потрепала его по голове Аннушка, — не отвлекайся… — Анна Петровна, когда домой… Я уже есть хочу, — Аркаша слегка наклонил голову и глянул умильно. — Господи, уже весь отдел обожрал, — буркнула Аннушка, — ну возьми еще Доширак, вон, в столе, завари! — Ну я не про то, — вздохнул лисенок, но лапшу достал. Человеческая его оболочка была довольно-таки упитанной.       Аннушка фыркнула, слегка покраснела и вышла в коридор, прикрыв дверь. — У нас дед влюбился, — переходя на заговорщицкий шепот, сообщила Аннушка, — притащил в дом лису-оборотня с лисятами. А Жан его от Хранителей типа прикрывал, но те все равно приперлись! — Анна Петровна, а вы, простите, сейчас при лисе? — Ну сейчас нет, — смущенно хихикнула Аннушка и устроилась на подоконнике. — Я на работе. — Кривич, м-м, не говорил вам о своих матримониальных планах? — Расписаться с ней? — снова смутилась Анна и поскребла ногтем зеленую масляную краску, которой до половины было закрашено стекло. — Не обязательно заключать официальный брак, но как он представляет дальнейшие совместные перспективы? Святослав Вернидубович не делился? — Ну-у… Вроде они останутся… Дед им регистрацию оформляет у «обормота»… — У кого? А-а, уполномоченного по оборотням… Ага… Ага. Видите ли… Вслед за лисами появился и охотник. Неуправляемый даос, борец с нечистью из Китая. Если лисы где-то рядом, учтите, он разницы между аномалами не видит. Будьте осторожны, его методы эффективны и против нас! — Он и на вампиров охотится? Но мы же не нарушаем! — возмутилась Аннушка. Лампа дневного света над ней противно замигала. — А ему плевать, — лихо заявил Генрих. — А что же Хранители?! — Они людей от нас защищают, а не нас от людей, Анна Петровна. Вампирам следует полагаться только на свои собственные клыки… Будьте осторожны! И при самообороне тоже. За убитого китайца никого не поощрят, дипломатический скандал не нужен. Буде что случится, потребуют выдачи виновного. — Поняла… — задумчиво протянула Аннушка. — Но задержать-то его хотя бы можно? — Нужно! И лучше бы это сделала милиция… Хранители уже попытались его… использовать по назначению. — Ясно, — протянула Анна, соображая, как бы так поднять своих на поиск китайца. — А Жан?! — ахнула она, осененная догадкой. — Жив, но не в безопасности, — вздохнул Генрих. — Вас не затруднит позвонить мне по результатам? — Принято, — Анна соскочила с подоконника на пол и пошла обратно в отдел.