Роза и можжевельник

Когда родился этот слабый, полуслепой мальчишка, я думала, что ему не прожить и пары суток, он уйдет быстро и безболезненно, как предыдущие дети Дженны. Я ошибалась.

Симона айи Делакарма, «Принцы и бастарды»

      Ради такого случая, Изар надела новые перчатки. Эти двое суток показались ей слишком долгими, самыми долгими в жизни. Несмотря на всеобщий переполох, она, как всегда, проводила время у себя, вчера она даже не вставала с кровати, чтобы лишний раз не бредить колени. Поглощенная небольшими историями, рассказанными в дядиных письмах, она снова и снова перечитывала их, пытаясь составить портрет каждого, о ком он писал. Сын лорда фор Дорха появлялся практически в каждом послании, любимый дядя королевы и герой войны, вознагражденный молодой женой, наставляющей ему рога с каждым встречным. Лорд Стоун, вассал Корвусанов, казался то старым сплетником, которого держат лишь из жалости, то шутом, каких мало. Бард Юэн из Дорха, любимец придворных, который слишком надолго оставался в одном месте для странствующего поэта. Каждого из них Изар и не мечтала встретить, но брак Артеи и господина Эскуа делал все более осязаемым. Изар он казался делом решенным.       — Ты совсем не волнуешься? — спросила Мирари, перекатываясь на ковре со спины на живот. Матушка долго укладывала ей волосы, но без присмотра младшая совсем не дорожила косой, уложенной как корона на голове.       — Я собрана, как и всегда, — Изар прикусила себя за язык за настолько некачественное вранье. Будь на месте Мирари отец или даже Биттор, они бы распознали её. Она постоянно поправляла вуаль и довольно долго утром стояла перед зеркалом, закалывая всю ткань иголками, чтобы и сантиметра кожи не было видно. Её разъедало настолько непривычное любопытство посмотреть на принца Луку, которого, по словам дяди, слишком жестоко наказали за прошлую красоту.       — А ты волнуешься? — спросила Изар, стараясь изобразить также несвойственный интерес к чувствам сестер. Да и в целом людей.       — Очень. Я почти не помню дядю Эстеба, — Мирари болтала ножками в воздухе. Если бы матушка увидела грязные подошвы дорогих туфель, то расплакалась бы и выпорола младшую дочь за то, что с самого утра та успела куда-то влезть. — Мне было семь три года назад. Я помню только, что он подарил мне куклу на первой свадьбе Артеи.       — И ты играешь с этой куклой?       — Когда началась война, мама её выкинула. Она говорила, что он предатель, я помню, — Мирари повернула на сестру голову. — Что тогда случилось, я не могу понять. Все делают вид, как будто так было всегда, но это же не так. — в голосе струилась обида. — Как будто я должна помнить. — Три года назад умер старый король Осмонд III, у которого не было прямых наследников, и началась война. Наш отец выбрал сторону проигравших, — ответила Изар.       — Почему?       — Из-за старых убеждений, — Изар пожала плечами. — Из-за веры в Четырех Разрушителей. Из-за глупости. Я не знаю.       — Папа не глупый, — прервала её Мирари.       — Но тогда повел себя, как идиот. Дядя предлагал ему перейти на другую сторону, где жило дыхание, но отец выбрал гордость. И теперь мы здесь. Мы его балласт, — она похлопала пальцами по коленям и слегка потерла их.       — Что такое балласт? — снова спросила младшая. Изар иногда так завидовала её возможности и её непосредственности, даже если ей никто не ответит. Все девочки дома да Ипар должны были быть любопытными и смелыми, но даже в детстве Изар не обладала этими качествами, предпочитая держаться за юбку то няньки, то матери. Сейчас у неё осталась только своя юбка.       — Не думала, что ты спустишься, — раздался голос Биттор из-за спины. Почувствовать её присутствие было так же просто, как и матери, её дыхание исходило из каждого угла, клеймя его. В том, что она больше других походила на отца, не было никаких сомнений. В детстве с лордом Салбатором еще сравнивали Изар, те же породистые синие глаза и спокойное выражение лица, но после перестали.       — Не могла же я пропустить приезд любимого дяди, — Изар почувствовала, как сестра приземлилась рядом с ней и крепко схватила за колено, сжимая болезненные точки. Она сжала зубы и прикрыла глаза, положив свою руку поверх руки Биттор.       — «Любимого», конечно, — была бы её воля, Биттор давно переломила бы тонкую коленную чашечку. Изар шумно выпустила воздух сквозь сжатые зубы и посмотрела на Мирари, которая замолкала в присутствии старшей. — Я знаю, что ты задумала. И папа знает.       — Так просвети меня, — Изар несильно шлепнула сестру по руке, но та продолжала сжимать. Она посмотрела на младшую и потянула перчатку на руке, чтобы вызвать у старшей чувство брезгливости.       — Ты хочешь продать Артеу такому же уроду, как ты, чтобы поехать с ней в столицу, — она наконец-то разжала пальцы, Изар благодарно вздохнула, что не пришлось снимать перчатку. Утром она тщательно осматривала свои руки, почистила ногти и даже смазала их жиром, что делала крайне редко из-за неприятного контраста с перчатками. — Но этого не будет. Она не поддаться такому греху.       — Как скажешь, — Изар встала, хрустнув всем телом, и посмотрела в сторону двери.       — Ты напугала её. И маму. Не делай так больше, — Биттор вскочила за ней и схватила за руку, от чего перчатка едва шевельнулась на коже, обещая слететь при следующем движении. Изар отдернула руку, прижимая её к груди.       — Как не делать? Не говорить? — она прикусила язык, но все же выдала жесткий комментарии. Биттор сжимала кулаки, слабое дыхание Изар кричало ей об угрозе со стороны сестры, предлагало войти в связь с кошкой, которая грела беременный живот на солнце где-то в саду. Изар помотала головой. В этом же саду она слишком хорошо ощущала отца в сознании Гектора. Биттор, кажется, тоже отвлеклась на это.       — Я хочу встретить дядю, идем, Мирари.       Изар была уверена, что дядя Эстеб сделает вид, что приплыл на одном из кораблей, и будет приближаться с порта, где они и увиделись, но ощущение двух больших коней развеяло это представление. Гектор вернулся к лорду Салбатору, который оставил свое тело под присмотром жены и старшей дочери лежать в кресле, которое позже слуги поспешно унесли. Синий, помеченный связью пес стоял рядом с хозяином, который выстроил рядом своих дочерей по старшинству. От возбуждения у Изар появился прилив сил в ногах, и колени практически не тревожили. Весенние солнце падало на черные одежды и проходило сквозь вуаль.       Сокол с синими перьями прибыл раньше всадников. Давным давно, словно в другой жизни до войны, дядя Эстеб рассказывал, что в начале принял птенца за девочку, поэтому решил называть «её» Голубка, вполне логичное имя для птицы, но позже он осознал свою ошибку, но сокол принял имя. Изар ругала себя за то, что сразу не узнала своего гонца с письмом. В голове сразу возник вопрос, как часто дядя с помощью связи с Голубкой самостоятельно доставлял письма на родину. И что он мог видеть в таком случае. Изар обещала себе спросить, но не при всех, разумеется.       Первым на землю приземлился дядя Эстеб, скидывая с себя плащ. Он всегда прыгал с лошади еще на ходу, от чего у Изар рефлекторно начинали зудеть колени и ступни. В прошлый раз они виделись три года назад, у него были короткие волосы и забавные усы, которые делали его невероятно похожим на старшего брата, из одежды она вспомнила, как он любил домашний синий цвет. Сейчас перед ними стоял совсем другой мужчина. Черная рубашка под цвет плотным кожаным брюкам должна была бросаться в глаза другим, но Изар заметила изобилие колец на руках из серебра и белых алмазов, родовых камней Корвусан. На шее болтался амулет с розой из розового кварца, символизирующий дом да Ипар, но и он был слишком броский. И довольно женственный. Теперь дядя Эстеб носил длинные волосы, которые заметно успели растрепаться, пока он ехал, но и они отливали золотом, как у Артеи, которая предпочитала прятать свои в косы. На губах играла хитрая лисья улыбка, а само лицо было гладко выбрито.       Изар заметила, что только леди Оррига была увлечена братом мужа, все остальные, как и она сама, сверлили взглядом второго путника. Он не снял капюшон, но даже из-под него можно было видеть шрамы на подбородке и губах.       Принц выпрямился и снял капюшон. Артеа и Биттор синхронно вздохнули, одна скорее испуганно, а другая удивленно. Мирари рядом с Изар ощутимо дернулась. А она сама смотрела в лицо человеку и не чувствовала отвращение. Она ожидала худшего. Что-то вроде того, что было у нее самой.       Черные длинные волосы в отличии от Эстеба, были собранны в низкий хвост, он доходил принцу до середины спины, когда волосы дяди едва ли лежали у него на плечах. Такое же гладко выбритое лицо, несвойственное жителям да Ипар. У Эскуа не было правого глаза, очевидно пустую глазницу закрывала кожаная повязка. От глазницы шли глубокие шрамы крестом: один пересекал сломанный нос и заканчивался у целого голубого глаза; два других пересекали бровь и уходили на лоб и на висок, сталкиваясь там с более мелкими; а самый глубокий пересекал скулу и уходил по шее под одежду, не теряя своей глубины. Другая щека так не была лишена порезов, но они не шли ни в какое сравнение с остальными. Мелкие шрамы окружали и пересекали губы, но они зажили лучше всего, а небольшой крест на подбородке выглядел даже мило со стороны Изар. Она могла щуриться сколько угодно, под вуалью не заметить. Единственный глаз принца смотрел на её отца.       Она ожидала, что у принца не будет носа и щеки, она видела таких людей в порту. Линии шрамов были довольно аккуратными, а повязка даже по-своему манила загадкой. Хотя Изар догадывалась, что под ней круглая стекляшка, разрисованная под настоящий глаз. Очень мудро с его стороны прикрыться ради поездки к дамам. Биттор бы точно в обморок упала, а Мирари еще долго бы мучили кошмары. Женщины лорда Салбатора да Ипар такие чувствительные.       — Брат мой! — голос дяди отвлек всех от практически непристойного разглядывания принца. Эстеб стоял внизу небольшой лестницы, он церемониально поклонился и вытянул руку в перчатке, чтобы Голубка красиво спикировала на неё. Гектор напрягся и гавкнул, как только птица довольно села на хозяина. Эстеб откинул волосы в одну сторону, пересаживая любимицу на плечо, чтобы поклонится родному дому. Принц кланяться на стал.       — Давно не виделись, Эстеб, — Салбатор приказал псу сидеть и спустился к брату, заключая того в неловкие, но крепкие объятия. Рядом с располневшим за годы правителем да Ипар, младший брат казался тонкокостным юношей.       — Какой он урод, — негромко сказала Биттор Артее, но слышать это могли все сестры. Изар в отместку незаметно ударила её по руке. — Ау… Ну тебе-то не привыкать.       — Принц Лукений, — Салбатор расцепил братские объятия и посмотрел на принца, с которым они были одного роста. Изар знала, что Эскуа около двадцати пяти, но шрамы делали его куда старше, как и суровый взгляд. — Север рад приветствовать посланца дома Корвусан и Эскуа короля Александра III.       — Дом Корвусан благодарит вас за гостеприимство, — произнес он негромко в ответ. Изар мысленно в который раз прокляла отца, его небольшая издевка не осталась незамеченной ни ей, ни принцем. Правильно говорить «Эскуа Нашего священного короля Александра III», но ведь Салбатор не считает брата принца своим королем, а тем более священным.       — Как добрались? — задал сам себе вопрос Эстеб, опираясь на плечо брата. — Великолепно, знаешь ли. Южнее снег уже полностью растаял, но промерзшая земля не может впитать всю воду, лужи страшные, ни одна карета не проедет. Наш принц говорил мне добираться водой, но я, дурак, настоял. Едва не опоздали, знаешь ли. Хотел уже с Голубкой послать, что опаздываем.       — Не стоило спешить, — Салбатор убрал руку брата показательно брезгливым движением. Эстеб махнул рукой и направился по лестнице вверх, широко и почти не наигранно улыбаясь, словно и не заметил пренебрежение брата.       — Оррига, милая! Ты так же прекрасна, как и в день, когда мы виделись последний раз! — восторженно заявил Эстеб, протягивая обе руки, чтобы взять маленькую ручку женщины и поцеловать. Изар хмыкнула, но потом подумала, что зря. Годы шли, а красота леди Орриги не меркла разве что благодаря чуду. — И тебе привет, кровожадная псина! — дядя на свой страх и риск протянул руку, чтобы почесать Гектора, но тот показательно оскалился, не отрывая взгляда от Голубки.       — Дядя, — Артеа рядом с матерью улыбнулась, и Эстеб крепко обнял её и покружил на месте, от чего та немного ойкнула. На ней было бледно-розовое платье, которое так и жаждало какого-то украшения. Дядя словно прочитал мысли Изар и снял с себя амулет, надевая на уже краснеющую Артею. Потом он прошептал ей что-то, от чего старшая хихикнула.       С Биттор приветствие вышло куда более скупым, она даже не дала поцеловать себе руку. Изар ожидала, что Эстеб обменялся с ней понимающими кивками и сразу перейдет к изнывающей от нетерпения Мирари, но дядя резко обнял её также сильно, как Артеу, давая обнять себя в ответ. Изар давно не чувствовала теплого тела рядом с собой, и была благодарна ему, что он не стал поднимать её над землей. От него приятно пахло мятой, которую было крайне сложно найти в том кабаке, где они увиделись. Голубка заинтересованно перешагнула на плечо Изар, от сокола несло дыханием дяди так сильно, что у неё чуть не закружилась голова.       — Ты ему всегда нравилась, — Эстеб расцепил объятия и положил руку на щеку Изар сквозь вуаль. Она вздрогнула, но не стала отстраняться. — Охранять, Голубка.       — Охранять себя, — Изар сделала шаг назад и повернула голову на наглую птицу. Вес отдавался в колени лишней нагрузкой, но сокол принципиально не замечал дрожи под ним. Он гордо смотрел глазами на Гектора.       — Моя любимая племянница! — Эстеб закинул хихикающую Мирари к себе на освободившееся плечо, а потом подкинул, держа за талию.       — Осторожно! — негромко сказала Оррига, но младшая уже заливалась смехом.       — Голубка! — позвал принц. Сокол на плече Изар недовольно переступил с ноги на ногу, но все же хлопнул крыльями и спустился на землю, все также не отходя от цели охраны. Принц о чем-то перекинулся с лордом Салбатором, когда оба не соблюдали вежливость улыбок. Отец все еще считал его врагом. Может в чем-то он был прав, но злодеи ведь не побеждают.       — Поставь её уже, Эстеб, — раздался суровый голос лорда, заставивший дочь сдержать смех радости. Дядя еще один раз подкинул её, а потом наконец позволил её ногам опуститься на землю. Мирари не была этому очень рада, но старалась так широко не улыбаться в глазах бдительных родителей.       — Я привез всем моим дорогим племянницам подарки, — Эстеб указал на своего коня, с которого свисали два довольно больших мешка. — И от короля тоже есть кое-что для моей прекрасной невестки…       — Вы устали? Ужин скоро будет готов, — заверила всех Оррига, но смотрела она, конечно, на принца. Изар не читала на лице матери брезгливости, а скорее нечто напоминающее жалость и понимание. Также она смотрела на Изар, от чего она начинала злится. По собранному лицу принца она не могла прочитать никаких эмоций кроме легкого раздражения.       — Отличная идея, Оррига! А сейчас подарки, конечно! — Эстеб спрыгнул с лестницы и подошел к своему коню. Сокол рядом с Изар расправил крылья и резко поднялся вверх. Гектор не сдержался и громко гавкнул на улетающего Голубку. Принц подозвал двух заинтересованных конюхов движением пальцев. Изар заметила, что все они на месте, что не могло не радовать.       Эстеб небрежно порылся в мешке, а потом снял его с коня и закинул на плечо.       — Лучше это вручать в помещении. Пустишь меня в дом, дорогой брат? — он поднял взгляд на Салбатора, словно тот мог отказать. Принц поступил также со своими вещами и что-то шепнул конюхам, те начали уводить дорогих и чрезвычайно послушных лошадей в конюшню. Изар пригляделась, но не увидела у них синий прядей в гривах, что означало еще большую привязанность дяди к Голубке.       Артее, как было логично, дядя подарил еще украшения, несколько браслетов и колье с жемчугом, а от дома Корвусан Лукений вручил ей брошь в виде розы с маленькими брильянтами под стать амулету Эстеба. Артеа поклонилась и холодно поблагодарила, стараясь не смотреть в лицо гостю. Эскуа едва-едва улыбнулся, но губы быстро дрогнули и снова стали холодны. Изар старалась не слишком открыто любоваться ими. Маленькие шрамы вокруг них говорили о садисткой идее их сшить. Но они не потеряли цвет, как, согласно историям дяди, цвет тех, кому приказывало дыхание дома Корвусан. Это свидетельствовало о доверии брата-короля.       Биттор получила похожие серьги с жемчугом, похожие по стилю на украшения Артеи, а дом Корсуван послал ей два кольца на большие пальцы с маленьким черным алмазом, разделенным на два. Она сразу передала украшения матери, словно они были заражены чумой. Оррига не была так категорично и примерила одно кольцо. На её тонкие пальцы было даже велико.       — Вот, — дядя достал аккуратно сложенный свиток и раскрыл его на коленях. Изар приложила руки к груди и вскинула брови вверх от удивления. Внутри лежали новые черные перчатки из тонкого шелка, которые отлично подойдут на лето. — Не слишком грубо получилось?       — Дядя, это прекрасно, — Изар не дождалась, пока Эстеб вложит искусную работу ей в руке и выхватила их сама. По краям виднелось легкое кружево, а сам шелк был настолько гладок, что хотелось приложить его к лицу.       — Примерь. Если будут малы, там есть запас, чтобы распороть, — Эстеб глядел на неё с хитрым прищуром и по-лисьи улыбался. По настоянию отца он убрал волосы в хвост, но несколько прядей успели выпасть. Изар замерла, схватив один палец, чтобы стянуть перчатку, а потом посмотрела на Мирари, в нетерпении переступающая с ноги на ногу рядом с ней. Изар отошла к стене, развернулась на каблуках и быстро сняла перчатки, гордо выпрямив спину прямо перед лицом принца.       Маленькие детские ручки с узлами старух ей никогда не нравились. Ногти так часто загрязнялись мехом из-под перчаток, что она давно не чистила их. Зимой она предпочитала даже спать в перчатках, лишь бы не видеть пупырчатую кожу и шрамы. И лишь бы не отковыривать засохшую кожу, создавая новые шрамы.       Руки вошли в блаженную ткань идеально. Изар с грустью заправила кружево в рукава и только потом размяла пальцы. Она чувствовала, как щеки наливаются краской, и скользнула рукой под вуаль, оглаживая не накрашенную щеку. Все равно её не видно, ей не к чему пудра и румяна, которыми сегодня так активно пользовалась мать и старшие сестры. Ткань была безупречна. Не успела Изар развернутся обратно, как почувствовала человека перед собой. Она подняла голову и едва не столкнулась с принцем, рефлекторно делая шаг назад.       — Господин Эскуа, — шепотом произнесла она, а затем добавила. — Ваша Милость. — она слышала сзади, как дядя вручает Мирари платья и видимо куклы, потому что младшая смеется вперемешку со всхлипами. Но отворачиваться от принца она не стала.       — Я не знал, что можно вам подарить, — он держал в руках брошь в виде мотылька с темно-синими камнями, вероятно сапфирами в крыльях. — Это идея вашего дяди. А камни принадлежали моей матери, были в её ожерелье.       — Благодарю, — она хотела сделать неглубокий реверанс, но колени отказались сгибаться.       — Позволите? — принц усмехнулся и протянул брошь иголкой в сторону Изар. Она, не двинувшись с места, повела плечами и кивнула.       — С левой стороны, пожалуйста. — она сделала к принцу шаг.       — Ваша сестра побрезговала, — пока он осторожно пытался поддеть плотно сидящий верх, Изар смогла четче разглядеть его руки. Они могли показаться обычными руками воина, с мозолями, но ровными ногтями, если бы не вытянутые шрамы, тянувшиеся от кончика каждого пальца дальше по руке и исчезали под одеждой.       — Я не привыкла ждать от людей того, чего не имею сама, — произнесла Изар и рефлекторно поправила брошь, как только принц отошел от нее.       — Вы о вежливости? Она у вас есть, не скромничайте, — принц улыбнулся ей единственным глазом и прошел обратно в зал. Изар развернулась и выждала несколько секунд, чтобы оценить обстановку.       Мирари прижимала к груди голубое и розовое платье, каждое было достаточно помятым, но невероятно объемным, так что чудо, что Эстеб вообще смог уложить все в одним мешок. От дома Корвусан она ничего не получила в силу возраста, но платьев ей было более чем достаточно. Если бы не рука отца, сжимающая её плечо, Мирари давно бы запрыгнула на дядю с крепкими объятиями. Брошь на подошедшей Изар никто не заметил, даже Биттор с её хваленным вниманием. Темно-синее на черном выглядело прекрасно с её точки зрения.       — Не хотите отдохнуть перед ужином? — Оррига обвела всех присутствующих взглядом и хлопнула в ладони.       — Было бы неплохо, знаешь ли, — сказал Эстеб, смотря на брата. Он ударил себя по колену и встал. — Изар, не проводишь меня в какую там келью меня определил дорогой братец?       — У Изар проблемы с ногами вчера были, — выскочила Мирари, прижимая к груди голубое платье. Оно было слишком летним, но никто не сомневался, что именно в нем она и явится на ужин. Изар еще показалось, что оно чересчур открытое для настолько юной леди, но потом одернула себя. В возрасте сестры она уже носила вуаль и не могла себе позволить такое, Мирари не обязана дрожать от ужаса, если кто-то увидит кусочек её кожи. — Я провожу тебя!       — Ты знаешь, куда идти, Мирари? Я покажу, — Оррига поджала губы и взглянула на мужа.       — Отлично! Мои любимые дамы, — Эстеб вклинился между ними, беря обоих под руки. Ему приходилось наклонятся и для матери, а дочь вскинула свою руку довольно высоко, чтобы он мог её взять. — Сотню лет здесь не был, знаете ли. С удовольствием прошелся бы по Сонному коридору. А после ужина всенепременно загляну в библиотеку. Признаюсь, королевская библиотека меня развратила, но…       — Ты видел Великую Библиотеку Смертных? — резко прервала его Биттор, когда они уже почти скрылись за поворотом на лестницу. Эстеб замер и повернул голову почти так же резко, как и Голубка.       — Нет, но…       — Я видел, — резко сказал принц. Он сложил руки на груди, его взгляд кружил между двумя сестрами. Изар приложила руки к своему пульсу на запястье, но тут же одернула себя. Она могла слишком увлечься подсчетом. — Мы с братом выросли неподалеку, в Осином Гнезде, это замок, принадлежащий дому моей матери. Оттуда до Библиотеки Смертных два часа на конях. Все находится в Долине.       — И часто вы её посещали? — с вызовом спросила Биттор.       — Раз в месяц. Хранители разрешали мне брать книги с собой, я читал их аккуратно, — Изар ждала ностальгической улыбки от принца, но его лицо осталось таким же беспристрастным.       — Вы успели ознакомиться с Писанием Разумного? — многозначительно попыталась намекнуть сестра, но отец оборвал её громким обращением.       — Я ознакомился с Писанием всех Пятерых, включая Гневную, — Лука поднял голову, чтобы увидеть двойной крест над входом в зал. — Если захотите поговорить со мной о вере, вы знаете, где найти меня, леди Биттор, Колючая Роза да Ипар.       — О, Биттор у нас очень колючая, — Салбатор попытался улыбнутся. — Артеа, не стой столбом, проводи гостя в его покои.       — Конечно, отец, — Артеа встала рядом с принцем, ожидая, что он предложит руку, как это сделал дядя, но не дождавшись, пошла вперед. Лука отставал от нее на два шага, и как полагает человеку знатной крови, смотрел исключительно на её спину. И должно быть видел то же, что и Изар. Артеа тряслась, как загнанная дичь.       Как только два средних сестре остались наедине с отцом, он отвесил резкий подзатыльник Биттор, от чего та чуть не упала, успев схватиться за спинку дивана.       — За что? — недовольно фыркнула она. Изар сделала шаг в сторону, глядя руку поверх подаренной броши.       — А ты сними эту дрянь, — отец указал на перчатки на счастье. — Они точно упадут с тебя в самое неподходящее время. Ткань такая.       — Я приготовлюсь к ужину, — Изар развернулась и положила руку на пояс, за который заткнула старые перчатки. По сравнению с новыми они казались такими тяжелыми и сковывающими. На этот раз подъем по лестнице дался ей проще, ноги сами спешили избавиться от всего. И поговорить с дядей до ужина, разумеется.       Отец разместил брата в его детской спальне, той, где когда-то умерла их мать, бабушка дочерей лорда Салбатора, которую те никогда не видели. Не сказать, что они и дедушку видели. Изар помнила только мать их матери, полную женщину, глядя на которую, начинаешь понимать, почему леди Оррига так зациклена на своей внешности. Леди Мелания да Сурри родила семерых детей за свою тяжелую жизнь, из которых до совершеннолетия дожили только двое, но и она исполнила свой женский долг и подарила лорду да Сурри сына, о чем постоянно писала своей дочери, вплоть до одинокой смерти в достопочтенном возрасте в разгар войны Черного и Золотого. Одно письмо бабушки было способно вывести мать до состояния соплей и ненависти к судьбе, что лучше было ей не попадаться на глаза. Только их жреца это не останавливало.       С мыслями о том, почему «женский долг настоящей леди», как писала бабушка, всего лишь способ манипулирования неугодными женщинами, Изар добрела до комнаты и поняла, что сил дойти до дяди у нее не хватит, тем более если она хочет еще присутствовать на ужине. Изар упала спиной на кровать и раскинула руки в стороны, успев только стащить вуаль. Теперь поток мысли привел её к принцу.       Ни один шут не рискнул бы назвать его красивым. Шрамы на лице были лишь отражением того, что скрывалось под одеждой, и Изар не завидовала Артее, которой придется это наблюдать. Остается надеяться, что господин Эскуа произвел на неё правильное первое впечатление, и он окажется достаточно разумным, чтобы не докучать жене. Младшую особо не заботило счастье Артеи, ей скорее показалось странным, что отец позволил им остаться наедине. Конечно, лорд Салбатор не дурак, ему нужен свой агент при дворце, так как Эстеб да Ипар служит только себе, и его явные нападки на независимость Вольного не могли нравится националистическим идеям самого лорда да Ипар. Независимость…       Она не имела ничего против, но в отличии от отца видела проблему. Север не способен прокормить себя сам на этом участке времени, ему нужна поддержка и армия семьи Корвусан. Ему нужно дыхание других домов. Связь с собаками да соколами из излишней сентиментальности с одними и теми же хороша, но без приказа Корвусана или крови Делакарма, у них не так много шансов выдерживать наплывы пиратов, да и торги и без того затруднены блокадой. Недавно гостивший Сандор Алия придал уверенности лорду Салбатору, но Изар видела всего лишь авантюриста и мошенника, не без доли разума, но с ним и ему подобными нужно держать себя.       В дверь вошли без стука. Изар попыталась резко встать, чтобы поприветствовать незваного гостя, но спина отдалась ноющей болью. Она не чувствовала его присутствия, это ей уже не нравилось. Дядя каким-то образом ускользал от нее точно так же, как и Артеа, не желавшая того. А вот Эстеб делал это вполне умело и разумно.       — Мне прикрыться? — спросила она, кружа рукой вокруг лица. Дядя плотно закрыл дверь и для уверенности подергал за ручку, но потом прошел к окну, не обращая на племянницу не малейшего внимания. Он открыл дверь на балкон, и с ветром в комнату ворвалась Голубка, садясь на руку хозяину.       — Как хочешь, — он пожал плечами и оперся спиной о стол, стоящий напротив кровати. Изар практически чувствовала, как он разглядывал её, и опустила руку, давая ему смотреть. — По моему ты драматизируешь, Изар. Я видел женщин и пострашнее, знаешь ли.       — Мне проще, если люди сами придумывают мерзости, а не видят их, — Изар опустила ладони на лицо и закрыла глаза. Дрожь в теле скрыть было невозможно, но она была благодарна, что дядя не обращал на это никакого внимания. Нежная ткань прикасалась к бугристой коже щек, а пальцами она надавила на глаза, которые уже начали слезиться.       — Ничего ты не мерзкая, — Эстеб фыркнул. — Как тебе перчатки? Подошли? Нравится?       — Спасибо, — она подняла руки и оглядела ладони. — Действительно, спасибо, мы не можем такие позволить.       — Я вижу, что и брошь пришлась кстати, — Изар приложила руку к груди и прошлась по тонкому узору, а затем и камням. Принц закрепил её достаточно плотно. — Но это не все, — продолжил Эстеб, вытаскивая из кармана металлическую квадратную банку, а потом кинул в неё. Голубка недовольно переступил с ногу на ногу. Изар не успела её поймать, она пролетела дальше и ударилась в изголовье кровати, но не открылась. Она дотянулась до нее, вес сильно отдавался в руку, что пришлось положить просто рядом с собой.       — Внутри мазь, которую изготовили по приказу Дженны Делакармы и привезли с востока, — он обвел взглядом комнату. — Лука пользуется такой же, у него тоже ноют суставы, как у тебя. И шрамы этим тоже можно мазать.       — Это от тебя или от принца? — Изар привстала на локтях, чтобы разглядеть банку. Без рисунков, только очень плотно закрытая с помощью маленьких гвоздиков.       — Считай, что от нас обоих, — Эстеб ухмыльнулся. — Мы не хотели вручать это при всех.       — Я попробую сегодня вечером, — она кивнула и снова легла. На языке крутились сотни мыслей и несказанных слов, Изар понятия не имела с чего стоит начать. Дядя тоже умолк, а потом присел рядом, оставив сокола на спинке стола. Она почувствовала, как прогнулась кровать рядом с ней, затем — мятное дыхание рядом с собой. Из груди вырвался только легких стон, который она скрыла, сжав зубы. Даже Артеа брезговала находиться так близко к ней, несмотря на все её заверения.       — Каково это, летать? — спросила Изар, когда запах начал её душить, а подвинуться сил не было. Да и не хотелось.       — Летать? — дядя поднял руки вверх и изобразил квадрат, будто они лежали под небом. Еще до болезни дядя любил баловать сестер этим летом. Он позволял им валяться в свежескошенной траве и бегать босиком по песку, от чего у матушки могла случится истерика. Это было так давно, что Изар едва не задохнулась ностальгической волной. — Летать, бегать, быть с Голубкой, это одинаково прекрасно. Это способ отпустить свое человеческое тело. Я не знаю, как это описать. Ты уже входила в связь с птицами?       — Я много пыталась, но ничего, — она вспомнила слова отца, которые ранили её несколько недель назад. — Рожденный ползать летать не может. Сознание птиц для меня закрыто.       — А чье не закрыто? — Изар хотелось верить, что она слышит искреннюю заинтересованность, а не притворство, которым жила сама.       — Две… три недели назад я ненадолго вошла в связь с кошкой, — она пыталась испытывать гордость, но ничего не выходило. — Это было ужасно. Я случайно убила её. Мне захотелось перепрыгнуть с одной башни на другую. Не смогла.       — Ты опустила её в последний момент? — дядя взял её руку в свою и медленно стянул перчатку. Она могла воспротивиться в любой момент, но не стала, позволила ему смотреть, ощущая, как передает дрожь другому телу. — Ты же знаешь, что если умрешь в теле животного, умрешь и в своем теле.       — Я опустила её в полете. Я поняла, что не смогу, и сбежала. Бросила её, а потом стояла и смотрела на кусок плоти, что от неё остался, — Изар пожала плечами и сглотнула. — Я учусь сама. Отец занимается с Артеей и Биттор, даже иногда с Мирари, когда она достает расспросами. У меня есть только я. Ты знаешь.       — Ты могла написать мне, — оживился голос дяди, пока его руки разминали холодные пальцы Изар. Она чувствовала его жар, но он действовал скорее успокаивающе. — Я бы прислал тебе еще книг.       — Я пыталась. Но отец слишком хорошо контролирует все потоки информации из Ипар, — она усмехнулась. — Он решил, что ответит Дорху и Калмасинте блокадой. Как будто им это как-то повредит.       — Дурацкая затея, — Эстеб опустил её руку и навис над ней. — Я надеюсь, ты высказала ему это?       — Постаралась, — Изар почувствовала, что потеряла контроль над своим лицом и начала улыбаться. — Но в том, что касается национальной идеи, он крайне самоуверен… Поэтому я пыталась научится летать, чтобы передавать письма хоть так. Как ты с Голубкой. Дурацкое имя для сокола, знаешь ли. — она с удовлетворением увидела, как губы дяди дрогнули и он рассмеялся, снова падая рядом. Он щелкнул её по носу, и теперь она не смогла сдержать радостных эмоций, которых не испытывала очень долго. Три года, если быть точной.       Голубка, услышав свое имя, приземлилась на кровать над их головами, разрывая когтями постельное белье.       — Иногда я забываю, как ты похожа на Салбатора, знаешь ли, — он сам не заметил, как включил любимый оборот в речь, и снова залился смехом, а Изар смахнула выступившие слезы и размяла скулы, не привыкшие к такой активности лица.       — Я похожа на сгнившую вишню, — она смогла сесть на кровати, поправляя вуаль, которая снова оказалась на лице. — Когда-то была дочерью Салбатора да Ипар, а сейчас я даже не могу называться одной из Роз Севера. Или как у вас называют нас?       — О, в столице очень ценится северная красота. Сейчас она в моде. Когда Артеа приедет, ей будет сложно отделаться от ухажеров, — Эстеб сел рядом, не пригладив растрепавшиеся волосы. — Калмасинтские красотки теперь считаются слишком смуглыми, как бы Делакарма не пытались это отрицать.       — Артеа? — Изар повернула на него голову, и Эстеб стратегически подмигнул.       — Конечно. Я думаю, ты знаешь, что этот выбор сделан. Хотя, скажу тебе по секрету, Лука склонялся в сторону Биттор, но я с Дженной и Александром смог его переубедить. Простить их, он никогда не простит, но пусть его подогревает некая «месть», если ты понимаешь о чем я, — он снова подмигнул, а Изар не сдержала цок языком. — Да брось. Тебе все равно, что они будут делать в постеле, если ты поедешь с ней в столицу.       — Если, — она встала, опираясь на кровать и расправила складки платья. — Если. Ты не хочешь, чтобы я ехала.       — С чего ты взяла? — он продолжил валяться, а Голубка переступил на его грудь и топтался на чем-то более жестком, чем старый матрас. — Я хочу для тебя того, что ты сама хочешь для себя. А ты хочешь уехать как можно дальше отсюда.       — Ты не хочешь терять осведомителя дома, — она подошла к столу и поправила бумаги, которые потеряли свои места из-за ветра, создаваемого синими крыльями птицы. — И да, ты прав, я не хочу гнить здесь. Я могу больше.       — Не только можешь, но и заслуживаешь, — Эстеб переставил птицу на руку и потрясающе быстро вскочил на ноги. — И ты ошибаешься. Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Шпионов здесь у меня достаточно.       — Причешись, перед тем, как уйдешь, — она вытащила из ящика деревянную расческу, которую хранила для особых случаев.       — Ты не хочешь, чтобы все знали, как я валялся с тобой в постели, любимая племянница? — предсказуемо пошло ответил любимый дядя, но расческу взял в свободную руку.       — Ты назвал любимой племянницей Мирари, а теперь меня? Как ты падок на любовь, милый дядя, — она смогла выпроводить его и захлопнула дверь. Расческу он предсказуемо забрал с собой. Изар оперлась рукой и стену и посмотрела на часы, до ужина оставалось не так много. Смятая кровать с порванными простынями манила сесть снова, но она подозревала, что если опуститься на поверхность, то больше не встанет, а такой роскоши сегодня она не может себе позволить.       Стоило еще поговорить с принцем. Изар старалась, чтобы с языка срывалось лишь «господин Эскуа», но в своей голове она могла позволить себе назвать его принцем. Она догадывалась, что не стоит этого делать вслух. Ведь принц он по праву рождения, а роль Эскуа он заработал себе сам. Судя по письмам дорогого дядя, его роли был крайне недоволен дом фор Дорх, который испокон веков занимал эту должность. Изар предстояло с этим разобраться. Хотелось бы разобраться с очень многим, а не гнить здесь.       Изар оставила дядины перчатки на столике у кровати, надела свои и долго поправляла вуаль. Когда ей было девять, она противилась носить то, что закрывало бы её лицо. Изар любила, когда ветер щекочет кожу на лице, как горят щеки на морозе и обветриваются губы, это позволяло хоть немного чувствовать себя обычным ребенком. Но Оррига приходила в состояние истерики каждый раз, когда видела дочь, а Мирари однажды заплакала, только увидев сестру. Тогда Изар заперлась у себя и занималась тем, что сейчас терпеть не могла: плакала, жалела себя и обвиняла всех вокруг, как будто это могло помочь. Мать пришла к ней, когда девочка не спустилась на ужин. Изар не могла ей не открыть. Оррига, возможно, уже тогда понимала, что дочь имеет куда больший умственный потенциал, чем её сверстницы и даже старшие сестры, поэтому говорила с ней, по её мнению, «как со взрослой». Много лет позже Изар спрашивала об этом разговоре, уже научившись скрывать каждый кусочек своей изуродованной кожи, но мать только пожимала плечами и заявляла, что не помнит.       Удостоверившись, что её практически не видно, Изар еще раз поправила перчатки и вышла из комнаты, разминая пальцы на ходу. Мирари часто признавалась в зависти к сестре, у которой «так забавно» хрустят пальцы, но Изар ненавидела этот звук с каждым днем. Как и все свое жалкое тело, пропитанное болезнью и слабостью. Однажды она выбрала неверно, и больше этого не допустит.       По дороге Изар была приятно удивлена, что никого не встретила, но потом поняла, что все, кроме принца, уже ждали в столовой. Обед выглядел по-настоящему щедрым, но все понимали, что это не для того, чтобы порадовать семью и гостей, а потому что лорд Салбатор хотел показать, что Ипар ни в чем не нуждается. Свечи из красного воска, которые делала Биттор, наполняли комнату удручающим запахом ладана. Гектор охранял ноги своего хозяина, а вот Голубки было не видеть. По крайней мере, Эстеб находился в сознании и с очень заинтересованным лицом выслушивал треп Орриги о вежливой ерунде.       Ни Артеа, ни Биттор не решились прийти в подаренных украшениях, но Мирари облачилась в розовое платье и довольная болтала ногами под столом, стараясь держаться поближе к дяде.       — Садись, — объявил Салбатор, как только увидел дочь. Конечно, он сидел во главе стола, мать — по левую руку, а Биттор — по правую. Артеа сидела в отдалении, чтобы принц мог сесть напротив неё. Изар опустилась рядом со старшей сестрой.       Изар встретилась взглядом с дядей, который нагло закинул ногу на ногу за столом и довольно показательно покачивался на ножках стула, слушая рассказ невестки про ткань, которую ей привез Сандор Алия. Оррига могла сколько угодно делать лицо собачей преданности дому да Ипар и лично своему мужу, но Изар видела, как мать смотрела на дядю. Так утопающие смотрят на проплывающий мимо корабль. И Изар боялась, что мать сама это не осознает. Что они все здесь тонут.       Между Биттор и отцом показательно лежало Писание Разумного. Лорд Салбатор многократно признавался в любви к этой книге, но любому было понятно, что отец не прочитал больше одной главы, в отличии от Биттор, которая гордилась способностью цитировать Писание любого из Пятерых. Только Писание Гневной она очень самостоятельно интерпретировала сквозь отрывки в других книгах, потому что никогда на севере не было её Писания. Изар единственная считала, что это большое упущение.       Она почувствовала присутствие принца за несколько минут до того, как он оказался внизу. Это чувствовали все, кроме Орриги и Мирари, поэтому и притихли. Изар чувствовала, как быстро и уверенно он идет, убрав руки за спину. Гектор недовольно гавкнул и прошелся под столом, садясь к ногам хозяйки. Оррига, воспользовавшись тем, что все домашние отвлечены дыханием, начала радостно теребить уши пса, который пускал слюни на пол, что не мог позволить себе рядом с хозяином.       — Добрый вечер, — принц прошел к столу и занял положенное место напротив Артеи. Изар почувствовала, как сестра сжала руку у нее на коленке, как будто Лука собрался колотить её. Господин Эскуа переоделся в более легкую одежду и выглядел почти так же безупречно, как и в первую встречу. Разве что хвост распустил, демонстрируя черные скорее даже калмасинтские волосы, чем корвусантские, такие непривычные для севера. Изар невольно сравнивала его с дядей, и хоть принц и был моложе, шрамы сильно его старили. Он сидел к лорду Салбатору слепой стороной, поэтому довольно показательно повернул стул, чтобы сидеть полубоком.       — Вы успели отдохнуть после поездки? — спросил лорд Салбатор, давая отмашку слугам, чтобы поскорее несли теплые блюда.       — Да. Благодарю вас за удобную комнату, — принц с холодным лицом принялся разделывать поданную на тарелке рыбу. Изар покрепче сжала нож и тоже приступила к этому внимательному занятию. Обилие еды должно было продемонстрировать, что дом Ипар ни в чем не нуждается, но в поданной рыбе было больше костей, чем мяса, а овощи и фрукты не первой свежести скорее вызывали скуку, чем любопытство. Все были так заняты тем, чтобы раздобыть неплохо прожаренное филе и не подавиться маленькой противной косточкой, что на разговоры не было времени.       — Очень вкусно, брат, — уж слишком иронично солгал Эстеб, что вызвало у Изар легкую улыбку. В кругу семьи она могла не следить за тем, как приподнимала вуаль для приема пищи, но рядом с принцем старалась контролировать каждое малейшее движение вилки. Она заметила, что уголки губ Луки тоже представляют собой небольшие шрамы, поэтому он ел довольно маленькими кусочками, дабы не открывать рот слишком. Изар немного поклевала рыбу и морковь с картошкой. Аппетит как-то улетучился сам собой, она слишком сильно напрягалась, чтобы не потревожить вуаль, и при этом не уронить ничего на колени. Голова шла кругом. Она была наслышана от недолгих гостей замка и из писем дяди, что господина Эскуа прозвали Молчаливым принцем, потому что мало кто мог выдавить из него хоть слово, за исключением его брата и матери. До войны его могли заслушиваться, а сейчас лорды были вынуждены вымаливать у него хоть намек на личное мнение.       — Вы уже поели? — вдруг раздался его голос. Изар была слишком увлечена разделением картофеля на ровные квадраты, поэтому резко вздрогнула и сразу повернула голову на Артеу, которая как раз прожевывала кусок. Сестра дрожащими руками взяла бокал и отпила, а только потом ответила:       — Я не так быстро ем, к сожалению, — она смогла дважды сглотнуть, пока говорила это. Изар выпрямила спину и с удивлением обнаружила, что на тарелке принца остались только идеально очищенные кости.       — А вы, леди Изар? — он перевел взгляд на нее. Она кивнула, и опустила руки на стул, чтобы помочь себе встать. Когда-то она читала, что самые сильные из рода Корвусан могли обладать способностью к чтению мыслей, но учитывая покойного отца принца и отношения того с будущей матерью, Изар надеялась, что внимание к ней обусловлено лишь очень напряженной обстановкой.       — Она поела, — ответил за нее лорд Салбатор. Голова принца мгновенно повернулась в его сторону, словно готовясь принять сражение.       — Тогда она может показать мне Сад Северных Роз? Я наслышан, — Лука встал из-за стола, положив одну руку на пояс под пальто. Изар не заметила, но слегка приглядевшись, смогла увидеть легкое очертание кинжала. Если бы они находились не в столь бедственном положении, то могли бы возмутиться, что принц недовернет одному из четырех Великих Домов.       — Конечно, — ответила Изар раньше, чем отец успел.       — Это я рассказал господу Эскуа про Сад, — вставил Эстеб, пока Изар медленно разгибала колени. Принц оказался рядом, она не могла понять, как он смотрит. В светло-голубом глазе она видела лишь отстраненность, но хотя бы не брезгливость. — Помню я, когда мне было семь…       Изар поспешила покинуть столовую, выпуская из головы треп дяди. Лишь оставшись наедине с принцем, она поняла, что совершила огромную ошибку. Ноги и без того слабые, грозились сломаться под тяжестью неповоротливого тела. Быстрый закат уже миновал и только оставшиеся фонари освещали тьму сада. Хотя, подумала Изар, к лучшему, что он не увидит того, что осталось от Сада. Когда-то каждую из дома да Ипар было принято называть Розой. Оррига в некоторых документах фигурировала, как Вечномолодая Роза, а Артеа — Нежная, вот теперь Биттор стала Колючей. О себе Изар думала, что она скорее сорняк, чем благородный цветок.       — Вы не сняли брошь, — заметил принц, когда тишина стала уже непозволительной. Он протянул плечо, Изар с неким облегчением приняла его, но старалась не переносить на Луку слишком много веса.       — Я не знала, что в коллекции госпожи Дженны айи Корвусан есть такие темные камни, — дорожки старательно убрали от жидкого снега, но Изар продолжала смотреть под ноги.       — У неё много что есть, — расплывчато ответил он и указал на скамейку. — Не хотите присесть?       — Нет, все в порядке, — Изар прикусила щеку изнутри и остановилась. — Сколько вы планируете быть здесь? Не сочтите за грубость.       — Не сочту, — Лука всматривался в темноту, где должен быть Мертвый. — Эстеб настаивал на двух неделях, но думаю, что должен заехать еще к дому да Сурри и да Альба, так что не больше недели. Надеюсь, вашей сестре хватит.       — Вы приехали за Артеей, верно? — Изар продолжила идти. Принц был выше её на голову, она не собиралась задирать подбородок, чтобы смотреть на него.       — Да. Но начинаю присматриваться к леди Биттор. Скажете, что это ошибка? — голос принца успокаивал. Изар цокнула языком.       — Нет, не думаю. Для дома Корвусан они практически равнозначны, — она хмыкнула своим мыслям и решила их озвучить. — Но шанс получить нож в сердце от Биттор намного больше, чем от Артеи. Я не наговариваю на свою сестру, а скорее горжусь. Но, к сожалению, дому да Ипар, сейчас не стоит провоцировать дом Корвусан еще больше.       — Да, я заметил, — он усмехнулся. — А что насчет вас?       — Меня? — тут уже она остановилась и посмотрела на него из-под бровей.       — Вас, леди Изар, — он остановился рядом и наклонил голову, заговорщически улыбаясь. — Эстеб все уши мне прожужжал. Думаю, он хочет жениться на вас. Это ведь не запрещено.       Она кивнула и продолжила идти, вытащив руку из-под локтя принца. Она сотни раз перечитывала странные строчки в Писании Здорового, где он запрещал браки между братьями и сестрами, отцами и дочерьми, матерями и сыновьями, но ничего не писал про дядь и племянниц, теть и племянников, хотя не забыл упомянуть про запрет на брак между молочными братом и сестрой. Даже Биттор находила это странным, а она не привыкла сопротивляться и вообще задумываться о том, о чем написано в Писаниях.       — Если бы дяди не женились на дочерях своих братьев, Великие дома давно бы вымерли, — Изар выдавила из себя улыбку и расправила плечи, стараясь чувствовать себя увереннее. Она слышала и чувствовала шаги принца за её спиной. Он держал достаточную дистанцию, чтобы Изар начинала бояться обернуться. — Но отец не позволит ни одной из нас сочетаться браком с дядей, не говоря уж о том, что их выбор падет на меня. Для меня нет большего счастья, чем отправиться грузом за одной из сестер, вызывая лишь жалость и нотку интереса.       — Могу вас понять, — сказал он через какое-то слишком тягучее время. Изар ощущала, как колени закованы в ледяные кандалы, которые помогают сохранять свежесть рассудка. Возвращаться в душные покои, где успела наследить наглая птица, совершенно не хотелось. Дыхания Изар не хватало на то, чтобы чувствовать эмоции принца, чем могла похвастаться Артеа, отец и дядя, но она слышала в голосе довольно много иронии, в каждой фразе Изар ощущала её, кроме последней. Это заставило её обернутся. С лестницы в дом за ними пристально наблюдал Гектор, его глаза светились сапфиром в темноте.       Принц обернулся за ней и губы треснули в усмешке. Он быстро слизал проступившие капли крови, но от Изар не укрылся этот жест.       — Слух у собак почти так же хорош, как их обоняние, — принц снова предложил ей руку на расстоянии. — Вы пока не подобрали себе щенка по старой ипарской традиции?       — Нет, — она покачала головой и сделала шаг в сторону дома. Игры в светские беседы она любила всей душой и была готова перечитывать мемуары дипломатов сотни раз только ради этого, но собственное нетерпение подводило. — Я не так придирчива к выбору животного. И не так сентиментальна, чтобы выбирать одного на всю жизнь.       — А какие вам ближе? Мне кажется, вы скорее кошка, — принц вновь расслабил лицо, но на этот раз шел рядом с ней, убрав руки за спину. Изар осознала, что едва доходила ему до шеи на своих небольших каблучках.       — Вы правы, — она кивнула, ощутив невероятное удовольствие от правильной лжи. «Мужчинам нужно угождать» — говорила леди Оррига, «мужчинам нужно понять, что они правы» — писала дипломатка-убийца с Южной Аэлиты. Изар понимала обеих, но следовать старалась только второй. Кошки становились лишь временным пристанищем, самым удобным и простым, птицы не подпускали её близко к своему сознанию, но лишь крысы и мыши, снующие по всюду без каких-либо ограничений в теле, становились настоящим блаженством для Изар в те редкие попытки, что получалось наладить связь. Сказать об этом отцу она не могла, он не признавал такого «низкого животного», как однажды выразился, а дядин Голубка питается ими.       — Зная хваленную верность дома да Ипар, однажды вы найдете себе котенка, такого же черного, как ваши перчатки, — последнее, что сказал принц.       На следующее утро она не смогла подняться с кровати.