Обычные странности

Хёнджин может и был бы не против помириться. Может он был бы не против даже сделать первый шаг, зная, что Сынмин не останется в долгу. Может, Хёнджин был готов извиниться даже за то, в чём себя виновным не считал, потому что отношения с Сынмином важнее какой-то там гордости (о том, что сам Ким подобного подхода не одобряет и считает, что в дружбе важнее честность и умение отстаивать мнение, Хёнджин решил на время подзабыть). Может быть, помириться было бы не так уж и сложно, вот только, придя на следующий день в университет, Хёнджин заметил кое что очень неприятное: его избегали. Писать вечером сразу после ссоры Хёнджин не решился сам, и Сынмин, видимо, это делать тоже не торопился, но это не страшно, так бывает: после мелких стычек они обычно в какой-то момент просто возвращались к нормальному общению, не злясь друг на друга и не извиняясь, вообще забывая о каком-то незначительном споре, а вот после крупных ссор... А что после крупных ссор? Хёнджин не знал, потому что таких конфликтов у них, оказывается, никогда и не было, чтобы обыденное приветствие утром не сработало, чтобы сообщения даже не читали, и чтобы Сынмин, когда Хван с Феликсом зашли в аудиторию, только коротко с Хёнджином поздоровался и игнорировал, пока не сбежал до самого конца перерыва. А Хёнджин, как дурак, до самого конца и ждал, прежде чем Феликс всё-таки утащил его в их лекционную. Чувствовал он себя от этой ситуации прескверно. Неужели всё настолько плохо? Разве не Сынмин всегда стремился решать проблемы прежде, чем они приобретали вселенский масштаб? Значит ли это, что Хёнджин задел его сильнее, чем думает? Вопросов в голове крутилась уйма, и каждый приближал к падению в бездну самобичевания, но больше всего расстраивало то, что Хёнджин действительно, сколько бы не пытался, не мог понять, правда ли облажался так сильно. Домой Хёнджин вернулся ожидаемо убитым, но сдаваться не хотел: ему бы в пору опять разозлиться на такое к себе отношение, и, наверное, так и произошло бы, если бы Хёнджин, каждый раз думая обо всей этой ситуации, не вспоминал всю серьёзность Сынмина. Злиться не выходило, только загоняться о том, что он не просто обидел близкого человека, но ещё и признать это толком не может. Противное чувство, просто ужасное, сподвигающее разобраться в ситуации и избавиться от назойливых мыслей. С этим намерением Хван и попытался до Сынмина дозвониться, хотя созваниваются они на удивление редко. И каково же было его удивление, когда вместо длинных гудков пропиликали короткие с "убедитесь в правильности набранного номера" в конце. Это так теперь ЧС в записной книжке звучит? Хёнджин не ожидал. ✭✭✭ Сынмин был искренне уверен, что старается для Хёнджина, стремясь не попадаться ему на глаза и дать отойти, ведь он не виноват – только Сынмин. Сам напросился. Он ничего не мог поделать с тем, как себя чувствовал: никчёмно и жалко. Злиться Сынмин перестал почти сразу, но теперь ощущал себя виноватым во всём – буквально во всём – и оттого старался спрятаться ото всех с удвоенной силой. Особенно от Хёнджина, который так легко постоянно заглядывал в душу, словно не такая уж для него и помеха кропотливо выстраиваемые Сынмином годами стены, за которыми скрываться всегда замечательно выходило. Он никого не трогал и его, такого невзрачного, тоже никто не доставал. Когда же Сынмин понял, что вернулся в, как он это называет, депрессивный эпизод, он подумал, что на долго это не затянется, да и запихать куда подальше свои "не хочу, не буду" никогда не было проблемой за всеми нескончаемыми делами. Сынмин старательно игнорировал все тревожные звоночки, а никакущий аппетит который день подряд, плохой сон, постоянную тревогу и непонятное желание сбежать к ним вообще не относил – это ерунда. Это просто постоянные сопровождаемые эмоциональным напряжением выискивания в толпе Хёнсу и игнорирования его попыток достучаться с левых аккаунтов и даже левого номера выматывают, так теперь ещё и дурацкая ссора с Хёнджином, после которой, Сынмин уверен, ему нужно время, чтобы отойти, и кто Ким такой, чтобы это время не предоставить. И он точно не делает это, потому что ему всё ещё хочется куда-то от кого-то сбежать. Разве что от нервирующих взглядов друзей, которые очень пытаются делать вид, что не начали внезапно к Сынмину относиться иначе – бережно. Как будто он, блин, сахарный и вот-вот растает из-за лишнего подкола. Как будто им его жалко. Да, если Чонин думал, что Сынмин не замечает, как они с Феликсом переглядываются, когда кому-то кажется, что их младший сказал лишнее, то он был не прав; если Минхо полагал, что большая снисходительность к его вечной жертве была не видна, он тоже ошибался; и если Джисон был уверен, что хорошо скрывает свой сочувствующий взгляд с его-то природной экспрессией, это тоже было не так. Если Сынмин был подавлен и загнан в угол, это ещё не значило, что он ослеп, а жаль. Лучше бы это действительно было так, ведь, будь Сынмин слепым, тогда, разговаривая с Хёнсу в университете, он не увидел бы снова эту улыбку – слишком притягательную для этого человека. Сынмин слишком любил её, чтобы сейчас не вспоминать с тяжестью на сердце и не сражаться вновь со всеми демонами, которые твердят, что выбор он сделал не верный, что лучше так – одному – не будет, а будет только больно и одиноко. ✭✭✭ На следующий день Сынмин пришёл в университет, зачесав рыжую шевелюру назад так, чтобы открыть лоб. И, боже, Хёнджин на секунду почти забыл о своей обиде, когда увидел его у дверей в аудиторию с какими-то девушками, вроде, из его группы. Сынмин выглядел замечательно в объёмном бомбере поверх рубашки со свободно завязанным чёрным галстуком, прямых широких джинсах и конверсах на высокой платформе. Кажется, он был слишком увлечён беседой с девушками, одна из которых уж через чур кокетливо накручивала бедный локон каштановых волос на палец, а Хёнджин отчего-то почувствовал укол где-то под рёбрами, когда Сынмин ей улыбнулся. Он закатил глаза и, уткнувшись в телефон, побрёл в свою аудиторию, на самый нужный ему, как дизайнеру, предмет – философию. Наверное то, что Хёнджин не подошёл ближе, было к лучшему, так он не заметил аккуратного слоя тональнька, которым Сынмин пользуется редко и в основном чтобы не пугать никого синюшными мешками под глазами после бессонных ночей; как не заметил Хван и вымученности по сути дежурной улыбки, которую Сынмин давил, потому что, наверное, слишком сильно цеплялся за свой образ. Подойди Хёнджин ближе, он рисковал не отойти от секундного помутнения рассудка и не вспомнить о своей обиде, засевшей где-то под ложечкой. Интересно, что почувствовал бы – и что сделал бы – Сынмин, если бы знал, в какую кашу превращает мысли Хёнджина и какую власть имеет над его сердцем? Возможно, он не мучил бы его сегодня и пришёл не параднее обычного, в толстовке и с опущенной чёлкой, однако Сынмин в курсе не был, поэтому, лёжа рано утром и тупо таращась в потолок, решил заняться хоть чем-то, чтобы тревога не сжирала так сильно, раз уж уснуть снова не выходило. Чувствовал себя Сынмин соответственно внешнему виду: помято и уныло, так что решил исправить хоть что-то. Выбор пал на внешний вид, ведь, как там говорят, то, как ты выглядишь, влияет на то, как ты себя чувствуешь. Вроде того. Сынмин надеялся, что сработает. Увы, не прокатило. Спасением от до подозрительного сильно заинтересованных одногруппниц стал Джисон, который в наглую Сынмина у них утащил (так и сказал: "Я у вас украду нашего старосту, не скучайте"). А Сынмин и не был против, даже наоборот, очень признателен. Вот только, хоть рассказывать о том, как смешно вчера за просмотром фильма Минхо уснул в обнимку с одним из своих котов, закинув ногу на подлокотник, а вторую оставив в тапочке на полу, Джисон и пытался с умным видом, выглядел он слишком забавно, чтобы Киму удавалось полностью сдерживать улыбку с таким же умным выражением кивая, дабы ни у кого точно не возникло подозрений в том, что парни обсуждали какие-то важные университетские дела, а не просто сбежали от надоевших людей. –Ну так и что Минхо? Я фоток дождусь? –Обижаешь,–самодовольно хмыкнул Джисон, уже выуживая из кармана телефон в чехле с потрёпанной временем наклейкой рыжего котика. Однако не успел он открыть галерею, как отвлёкся на уведомление из конфы с названием настолько странным, что принадлежать она могла только их в равной степени странной компашке. –Не подглядывай,–Джисон демонстративно прижал телефон к груди, локтём отталкивая Сынмина, а тот, вообще-то, подобное отношение терпеть не был намерен, так что начал лезть с удвоенной силой, хватая друга за руки и плечи и наваливаясь на него чуть ли не всем телом. И, если бы не громкий чёткий смех Сынмина вперемешку с высокими почти писклявыми криками Джисона, это можно было бы принять за реальную потасовку. А нечего какие-то там секреты от друзей хранить, особенно когда речь об общем чате, в котором Сынмин тоже есть. Второе уведомление пришло, когда у Джисона уже почти отобрали телефон и, удивительно, парни быстро успокоились, всё-таки открывая чат. –Если хён узнает, что он подписан у тебя "Чанбибини"... –Он обрадуется, что не коротышкой, как у Чонина,–на осуждающее покачивание головой Джисон ответил закатанными глазами. –Ну, по факту,–возразить Сынмину было нечего. "Короче, шушара, кто сегодня хочет собраться на поминки моего проекта, заруиненного стараниями препода?" "Сам ты шушара,–первым ответил Минхо,–но я буду, мне тоже есть что поминать." Сынмин не сдержал ехидного смешка, когда поднял взгляд и увидел ровно то, что ожидал: Джисон расплылся в широченной улыбке, стоило Минхо замаячить где-то на горизонте. Вероятно, он уже был в курсе, что именно его парень собирался поминать, и рассказ, как обычно, обещал быть забавным. Разве может Сынмин такое пропустить? В конце концов, сам великий Ректор послал их курсу всего две пары в пятницу, и те днём. "Мы с Сынмо тоже подтянемся."–ответ Джисона отправился быстрее, чем Сынмин успел сообразить. –И с какого это фига?–Ким комично (в основном для Джисона) округлил глаза в недовольном выражении. –Чтоб не втыкала. Или ты хочешь сказать, что планировал отказаться? Сынмин, конечно, не планировал, и Джисон был уверен в этом на девяноста пять процентов. На остальные пять Сынмин потом сам отказался бы в случае чего. "Я пас" Внутри что-то неприятно вздрогнуло, когда на экране всплыло короткое сообщение от Хёнджина. Во-первых, потому что Сынмин моментально вспомнил о нерешённой и, вообще-то, серьёзной проблеме, а во-вторых, потому что на секунду он был уверен, что ответил Хван так из-за него. Джисон коротко глянул на друга и с сожалением отметил, что ему не показалось, будто парень поник, хоть Сынмин и большой любитель подобное скрывать. –Так а... что у вас с Хёнджином-то?–Хан заблокировал телефон и с искренним беспокойством заглядывал Сынмину в глаза. Под этим взглядом хотелось сжаться до микроскопического размера, до бактерии, которую при всём желании не увидели бы и оставили в покое. Эта участливость смущала и раздражала. –Хан Джисон, хотя бы ты не лезь а душу, а?–фыркнул Сынмин, сверля недовольным взглядом стол перед собой. Он опять это делает. Он опять не прав. –Эм, окей,–Хан неловко хохотнул и прочистил горло. Вообще-то, он привык иметь дело с Минхо, который может начать дуться в шутку или из вредности, но таких отторжения и холода он не ожидал,–я понял, не лезу. Сынмин насупился ещё сильнее прежнего, пряча руки в карманах бомбера и сползая на стуле вниз. Джисон наблюдал за ним ещё несколько секунд. –Но в следующий раз я обижусь,–Хан решил справиться с нависшей неловкостью так, как умел лучше всего, потому тут же принялся тыкать пальцами Сынмину в лицо якобы с укором,–ясно тебе?! –Да понял я, понял, Джисон, угомонись,–Сынмин тут же вступил в баталию, уворачиваясь и спасаясь как только мог,–прости. Спастись не удалось, пришлось капитулировать и вплоть до звонка выносить тактильную агрессию Джисона. ✭✭✭ Феликс неохотно перелистывал конспект в ожидании начала пары, а Хёнджин рядом так же незаинтересованно листал ленту твиттера. Он, как и большинство студентов в аудитории, выглядел удручённо и удручающе, но, в отличии от большинства, первая пара, ещё и с противным преподом, не были главной причиной такого состояния Хёнджина, и он не мог отделаться от мысли, что Феликс понимает. Он вообще всегда знал первым, когда кому-то рядом с ним было плохо, но заразить Ёнбока своим депрессняком Хван хотел в последнюю очередь. Однако же он знал, точно знал, и убедился в своей догадке, когда Хёнджин отказался от приглашения их хёна. –Итак, Хван Хёнджин,–Феликс внезапно оказался сидящим к Хёнджину в пол оборота с идеально ровной спиной. Он, серьёзно хмурясь, поправил невидимые очки,– предлагаю начать нашу консультацию. –Чего? –Того. Не смотри на меня как на идиота, я не идиот. –Я бы поспорил,–шутливый тон Феликса не провёл. –Ты чего такой мрачный? Даже от предложения потусить отказался. –Это так удивительно? Может у меня куча домашки и вообще долги закрывать надо. –Что стало с моим любимым Хёнджин-и, который так отмечал зачёты, что на следующие ездил с похмельем и сушняком? Что же с ним стало? Пока Феликс утыкался лицом в ладони, изображая рыдания, Хёнджин пялился на него, пытаясь понять, когда его лучший друг превратился в такого придурка. –Хватит из меня алкаша делать, ну или по крайней мере не делай вид, что ты тогда не лез ко всем целоваться по пьяни. –Я и не делаю. Признаю, я лез. Может и сейчас планирую, а ты от такого зрелища отказываешься. Как-то ты запоздало решил стать прилежным студентом. –Да я просто не хочу, серьёзно. У меня правда полно долгов, которые нужно закрывать, а то мне и все автоматы не помогут на сессии. Феликс молча смотрел на него секунд пять, прежде чем тихо вздохнуть. Хёнджину, вообще-то, тоже было тяжело держать язык за зубами, но пока он справлялся. –Правда?–Феликс доверительно склонился ближе,–ты всегда можешь со мной поговорить, если что-то не так, окей? Даже если не помогу, хоть выслушаю. Хёнджин молча кивнул. И спустя секунд десять молчания сдался: –Он меня в чс кинул. –Что?!–Феликс дёрнулся так резко, что его цветастый шоппер, бренча значками, свалился на пол,–Сынмин?! Тебя?! Эти эмоциональные выкрики выглядели бы даже комично, если бы Хёнджину было до смеха. –Да я сам ахуел. Прикинь, я пытался позвонить, и ничего!–он грустной лужицей расплылся по всему столу, бормоча куда-то себе в рукав:–набираю, а там короткие гудки и робот мне такой "лох, ха-ха, звонит он, ну попробуй". Феликс ещё долго сидел в немом шоке. Прикрывал рот ладонью и бегал встревоженно-удивлёнными глазами по всему силуэту Хёнджина. Сынмин. Заблокировал. И не кого попало, а Хёнджина. Звучало как начало катастрофы, и Ёнбок был абсолютно уверен, что не преувеличивает. –Точно, вот прям железно, чс? Это вообще на Сынмина не похоже,–какая там стадия отрицание?.. –Да я не знаю, видимо,–а смирение какая?–вот, смотри. Хёнджин передал свой телефон другу, не удосужившись даже его разблокировать, но Феликс справился с этим и сам. Он быстро нашёл номер Сынмина и со сосредоточенностью вот-вот раскроющего многолетний висяк следователя смотрел в никуда, пока слушал короткие гудки. Хёнджин невольно и сам заразился его настроем: выпрямился и даже волосы пригладил, когда Феликс внезапно хлопнул себя по лбу. –Что? –Хёнджин, он же номер поменял!–Феликс вернул телефон владельцу и облегчённо выдохнул,–видимо, не успел тебе сказать прежде, чем вы поссорились позавчера! Ну и напугал. –А?–если бы Ёнбока попросили словами выразить всю глупость выражения, с которым Хёнджин пялился на свой телефон, у него не вышло бы,–ааа... Вот оно что... Выходит, ему опять придётся вылавливать Сынмина в коридорах для разговора? Нет, как-то это... Не то. А вот обсудить всё с баночкой пива на хате у друга – самое то. В итоге Хёнджин всё-таки согласился явить свою важную персону вечером, что охотно поддержал Феликс. Дожить бы ещё теперь без приключений и, возможно, день будет не так уж плох.