Одержимость

Чонвон открыл глаза, улыбаясь Джею, сопящему ему в макушку. Парень слегка отстранился, чтобы лучше вглядеться в расслабленное лицо. Ресницы Джея слегка подергивались, а уголки рта приподнимались. Старший приоткрыл один глаз, расплываясь в улыбке и притягивая Чонвона к себе, заставляя того улечься сверху. Вон захихикал, расставляя руки по бокам от головы Чонсона. Джей рассматривал черты лица Чонвона, а затем резко согнул колени, тем самым подкидывая младшего ближе к своему лицу и ухмыльнулся. Сон тонул в чужих глазах, не в силах отвезти взгляд. Парень приподнял голову, прикасаясь к чонвоновым щекам губами, оставляя опаляющие кожу поцелуи. -Ну, что, котик, как себя чувствуешь? – вскидывая брови в усмешке спросил старший, намекая на события прошлой ночи, от чего Чонвон залился краской, прикрывая лицо ладонью. -Как можно такое спрашивать? – смущенно-возмущенно пропищал Вон. -А что такое? Вчера ты совсем не стеснялся! Умолял меня, чтобы я начал действовать – еще один поцелуй в нос –Был такой горячий и разнеженный только для меня! – чмок в сухие губы. – А твои стоны…мм...рай для ушей. –хрипло смеялся Джей, визжащему от смущения Чонвону, а у самого улыбка до ушей. - Да ладно, котенок, я же шучу. Ты просто такой милашка, когда краснеешь – Вы думали он прекратит? Не, никогда… - Так, все, стоп! –пытался сделать грозное лицо Ян, но лишь сильнее раззадоривал Сона, получая новые чмоки в лицо. -Хорошо-хорошо, как скажешь. – вновь обнажая белые зубы произнес старший и наконец, прикоснулся к губам напротив в вязком, мокром поцелуе. Язык потихоньку проходился по зубам Чонвона, почти толкаясь внутрь, но неловкий кашель вывел их из транса. Чонвон оттолкнулся от Джея, вскакивая с чужого тела и сваливаясь с кровати, больно ударяясь о деревянную поверхность. -Бля-ять, моя задница… - прошипел Чонвон, поднимаясь с пола и усаживаясь обратно на кровать, неловко потирая ладони друг об друга. Слегка помятый спросонья Джей прищурился, глядя на стоящего напротив них Чонина, что раздраженно смотрел на парочку. – Кхе, Чонин? – неловко посмеялся Чонвон, пытаясь подобрать слова. – Так…Как давно ты здесь стоишь? -Мм, где-то с описание произошедшего вчерашней жаркой ночью. – поджал губы Чонин, специально выделяя последние слова, а где-то слева послышался скулеж Чонвона. -Почему ты не постучался? – возмутился Ян старший. -Да ты что? Поменьше бы миловался с Джей-хеном, услышал бы, что я стучался и не один раз, у меня кулак болит, я уж подумал, что вы там умерли от жесткой еб… -Ян Чонин, следи за базаром! – Вскинул бровь Джей, который кажется не имел и капли смущения от сложившейся ситуации. -Да что я-то, Джей-хен? – сразу подлизался Чонин, подставляя голубую макушку для поглаживания, на что старший сразу смягчился, заливаясь смехом. – Мелкий, знаешь, что это работает только когда у меня хорошее настроение? Ты не сможешь вечно подлизываться! – сощурился Джей, глядя в хитрые глаза мальчика. -А я буду подлизываться только тогда, когда ты с Чонвон-и, у тебя с ним всегда настроение хорошее! – хихикнул Чонин, впихиваясь посередине между Чонвоном и Чонсоном, вызывая у двоих недовольные возгласы. -Вот мелочь! Самый сообразительный типа? Ну-ну, посмотрим… - хмыкнул Пак, притягивая Чонина к себе и натирая костяшками кулака чужую макушку. -Ай-ай-ай, хен-хеен, стой, хватит – смеялся, пытаясь увернуться от боли Чонин. -Ладно, так уж и быть… Пожалею на этот раз, но это только потому что твой любимый братишка поднимал мне сегодня настроение ночью. -Пфф, только ли настроение, Джей-хен? – с нотками недовольства, скорее утвердил, чем спросил Нин, на что тот ярко улыбнулся, играя бровями. -Нинни, ты зачем пришел? Хотел что-то сказать? – вступил в их диалог Чонвон, напоминая, что он все еще здесь и что он все еще слышит, о чем они трепятся. -Да так, просто соскучился и хотел с Джеем поздороваться. – поднял уголки губ Ян. -Эу, я все еще твой хен, бейб! – присвистнул Чонсон -Ничего не попутал? Твоя бейб чуть левее – скривился Чонин, кивая головой в сторону Чонвона -Так, может вы не будете говорить обо мне, пока я, черт вас дери, сижу рядом с вами?! – не собираясь больше выслушивать всякую дичь, сказал Вон -Ну, Чонвони, не обижайся, мы же любя – обнял того Чонсон, перетаскивая через Чонина и поглаживая ушибленное место. -Все, отстань, вы тут здоровайтесь, я пойду в душ и приготовлю нам что-нибудь поесть! У кого какие предложения насчет завтрака? – внимательно смотрел за реакцией Чонина на вопрос о еде Вон, гулко сглатывая. -Можно что-то на подобии уличных тостов? – легко спросил Чонин, следя за рвано выдохнувшим Чонвоном. -Да, конечно, без проблем. – Широко улыбнулся Вон, промаргиваясь и смотря на Джея, что кивнул ему в ответ. –Окей, я быстро помоюсь и приготовлю, пока поболтайте, ладно? – Парни закивали и Чонвон скрылся за дверью, а после и в ванной комнате. Джей проводил Вона взглядом и взглянул на серьезного Чонина, тяжело вздыхая. -Так, мелочь, а теперь рассказывай, для чего на самом деле пришел? Уж точно не для того, чтобы я тебя погладил по голове. Если за сигаретами, ты знаешь мой ответ. Две пачки на два месяца, итак недавно брал. Я тебе все сказал, мне не нужно, чтоб ты помер где-то там, окей? Все, если вопросов больше нет, то свободен. –Нахмурено твердил Чонсон. - Нет, хен, я не…не за этим… - помялся Чонин, поджав губы. – Я хочу...в другую школу! –Глаза Чонсона поползли на лоб, он хотел что-то сказать, но лишь подавился слюной, начиная откашливаться. - Чонина~а? С тобой все хорошо? – прикоснулся рукой к чужому лбу Джей, проверяя наличие температуры, но Чонин откинул ее. -Джей-хен! Я правда хочу…я не…я решил, что нужно это закончить, пока моя привязанность не привела к чему-то похуже изнаси…. – Чонин оборвался на слове, понимая, что сморозил и закрыл рот рукой. Нин клянется, что никогда в жизни не видел такого Джея. -Чонин!? Это уебище тебя изнасиловало? –Джей почти никогда не плакал, но сейчас его глаза были словно хрустальные, в любую секунду готовые разлететься на осколки, стекая по щекам. – Ян, мать твою, Чонин, ты сейчас же говоришь мне, кто, этот больной ублюдок и это все закончится раньше, чем тебе потребуется переводиться. Какого хера ты вообще не обратился в полицию, какого черта ты не сделал это еще после первого избиения?!- Джей злился. На Чонина, что не рассказывает, кто этот уебок и на себя, что полностью беспомощен, не зная кто этот человек – Чонсон тряс младшего за плечи, пытаясь добыть хоть какую-то информацию, но тот молчал, роняя слезы. -Джей…пожалуйста!.. –совсем тихо прошептал Чонин- перекладывая руку на чужое предплечье. – Прошу…я хочу просто уйти, оставим это в прошлом, ладно? – Всхлипнул Ян, умоляюще глядя на растерянного Пака. -Как, Чонин? Это животное причинило тебе столько боли, как ты можешь просто оставить это? - шкала превысила отметку в двести градусов и стекло в чужих очах лопнуло, скатываясь по скуле горячей слезой, что сразу же была стерта тыльной стороной ладони. Джей рвано вздохнул, бегая взглядом по комнате, пытаясь обдумать происходящее. -Я прошу, хен! Позволь нам просто мирно разойтись!.. Не думай о плохом, я теперь буду в безопасности, как вы и хотели, так как решение мое, оставь это! – не унимался Чонин, крепче сжимая руку старшего. -Хорошо. Завтра мы подадим документы в новую школу, она недалеко места, где я работаю, буду отвозить тебя туда. Если он найдет тебя и там, я сделаю все, чтобы этот ублюдок сел за решетку! – строго разъяснил Чонсон, откидываясь на спинку кровати. -Хорошо…-кивнул Чонин, заползая к Джею в объятия. Ян зарылся в плечо старшего. С Паком всегда уютно, безопасно. Чонсон заменил мальчику отца, даря им с Чонвоном заботу, которую они не получали ранее. Чонин не знает, что бы было, если бы не Джей. –Спасибо, хен, за все, что вы с Воном делаете для меня… - Нин всхлипывал, глотая слезы, понимая, что все эти года приносил лишь неприятности. – Простите меня…прости, хен. -Ну, все, малыш, теперь все будет хорошо, верно? Переставай плакать, у вас это семейное рыдать мне в плечо? – старался разбавить обстановку Джей, поглаживая мальчика по спине. Чонин усмехнулся, кажись сильнее начиная плакать. – Чонин~аа, братишка, перестань, а то сейчас придет Чонвон и у него будут вопросы. –Ты же…не расскажешь ему про то, что со мной случилось? Я не хочу, чтобы он волновался об этом, у него полно своих проблем, можешь только сказать, что я перехожу в другую школу. Пак снисходительно улыбнулся, стирая соленые дорожки с красных щек Яна. –Ладно, пойдем? Чонвон там наверно уже приготовил все. -Угу… Чонсон натянул на себя штаны и покинул помещение, оставляя Чонина приводить себя в порядок. Когда дверь комнаты закрылась, Чонин достал телефон, набирая нужный номер. Гудок. Второй. На той стороне послышалось звонкое, совсем родное «да-да, мой свет?» -Сынмин~а, нам надо поговорить! Встретимся в парке, возле набережной… **** -В смысле ты уходишь? – удивленно воскликнул Ким, тут же сбавляя тон – Нет, я не то чтобы против, просто почему я узнаю об этом в самый последний момент? Ты не мог раньше сказать? Я бы хоть подготовился, не знаю там… -Минни, все окончательно решено было только сегодня, если б это было раньше, я бы обязательно тебе сказал… Но ты не переживай, я буду видеться с тобой, когда ты захочешь! Можем также гулять после школы, я же не в другом городе теперь живу, все будет хорошо! – подбадривающе улыбался Чонин -А если я хочу видеть тебя каждый день своей жизни? – снова непривычно серьезный Сынмин. Это действительно заставляет Нина чувствовать себя неспокойно. Так странно сказано. Что принято отвечать на такие фразы? Чонин прокашлялся и натянул улыбку, неловко отшучиваясь. -Ну, мы можем гулять после школы каждый день…да и…вот – заламывал пальцы Чонин. Сынмин тяжело вздохнул, устало улыбаясь, поджимая губы. -Да…я…именно про это и говорил… - притупляя взгляд на своих кроссовках чуть слышно произнес Сынмин, ожидая каких-нибудь действий Чонина. И тот действует. Хватает его руку, сжимая в своей. -Все хорошо, Минни, я не брошу тебя, просто для меня так будет правильнее. -Я понимаю, Чонин, но вдруг что-то может случиться? Я не смогу тебя защитить… - с беспокойством в глазах спросил Ким, следя за улыбающимся Чонином. -Так волнуешься за меня? – пощекотал под подбородком Кима Ян, будто гладя кота. -Конечно, ты самое дорогое, что у меня есть, я очень волнуюсь! –Чонин вновь посмотрел сквозь Сынмина, пытаясь придумать, что сказать, но слова сами вылетают из горла и он выбирает сделать вид, что не услышал ничего кроме последних трех слов. - Ладно-ладно, ну, хочешь я буду писать тебе на каждой перемене? -Хмм… - наигранно задумался Сынмин, а у самого улыбка ярче солнца в знойный день. – Согласен, но! -Ненавижу этот союз…- прошипел Чонин, ожидая чего-то страшного, но лишь услышал привычное -Ты должен хорошо кушать! Будешь мне присылать фотоотчеты! Понял? – пытался нахмуриться Сынмин, но улыбка пересилила, ведь перед ним стоял Чонин, мило закатывающий глаза знакомой фразе и передразнивающий черноволосого. –Чонин~а! Я серьезно! -Да понял я, понял, я согласен! -Умница! – глядел Ким в чужие глаза, мягко прикасаясь рукой к чониновой щеке, поглаживая ту большим пальцем. Но Чонин отстранился, хватая выпавшие из кармана наушники и быстрее начиная идти по брусчатке, неловко потирая ладони. Кисть Сынмина так и застыла в воздухе, медленно опускаясь вниз, как и уголки рта. Парень закусил щеку изнутри и последовал за Яном. **** -Чонин~а, я за напитками, что тебе взять? – вставая с облезшей краской лавочки, спросил Сынмин, указывая в сторону небольшого ларька. Чонин не особо задумываясь ответил: -Черный кофе, без сахара. -Фу, дрянь, как ты можешь такое пить? Часто такой употребляешь? – скривился Сынмин, косясь на Чонина -Ну, да в общем-то, почти каждый день, а что? -Боже, у меня только от названия уже бессонница, повышенное давление и сломанные кости. Жуть… -Да много, кто такое пьет, но живы же – пожал плечами Чонин, жестом показывая, чтобы старший уже топал. -Ага, и много ты знаешь таких людей? – поднял брови Ким. - Да такую поеботу только Джин льет в себя литрами. – Под нос пробубнил Сынмин, направляясь в магазинчик. -Чего? – не расслышал Чонин, провожая глазами уходящего Кима и пожал плечами. –Ну ладно… -Он сказал, что такую поеботу только я пью! – Прозвучал над ухом чуть хриплый мелодичный голос, совсем, как в тот день у Джея в табачном. -Хенджин? – резко обернулся Чонин, отшатываясь на пару шагов. – Ты чего здесь делаешь? –Хван хмыкнул, смотря в очи напротив. -Если скажу, что слежу за тобой, насколько ты испугаешься? – хищно ухмыльнулся Хенджин, цапая Чонина за руку и наваливая на себя, прислоняясь спиной к дереву. Но продлилось это недолго, в следующую секунду Хван поменял их местами, впечатывая младшего в царапающую кору. – Я смотрю вы с Кимом совсем сладились! – жилистая рука начала медленно ползти по талии вверх, обводя грудь и останавливаясь на шее, слегка сдавливая ту. –Забыл, кто ты такой? Посмел ослушаться? Ты же просто ничтожество! Моя шлюшка, наметился в парни к Киму? Страх потерял? -злобный оскал и рука начала сильнее сдавливать шею, перекрывая дыхательные пути. Чонин пытался отцепить чужую руку от шеи, но делал лишь хуже. –Я же, по-моему, уже преподал тебе урок. Разве, когда я втрахивал тебя в свою кровать, ты не понял, что принадлежишь только мне? -Хен…джин, прошу…- пытался вымолвить хоть что-то прохрипел Чонин, лишь сильнее раззадоривая Джина. -Что? Я ни-че-го не слышу-у! Давай-ка почетче! – еще сильнее надавливая рукой на горло. Чонин пытался что-то сказать, но лишь беззвучно сипел. Он надеялся, что Сынмин вернется скорее или прохожие помогут, но всем было все равно, никто даже не посмотрел в их сторону. Воздуха катастрофически не хватало и Чонин застучал слабыми руками по плечам Хенджина, пока тот наконец не разжал кисть. Ян свалился на землю, наполняя легкие воздухом и растирая шею ладонями. – Скучный ты, правда, но ничего, я научу тебя веселью! Чего развалился? Вставай, а то сейчас твой Минни придет! – скривился на имени черноволосого Хван, пиная Чонина по груди. -Больной ублюдок! – выплюнул Чонин, скалясь на Хенджина, сворачиваясь в комок и хватаясь за грудную клетку от распирающей боли – И почему я люблю тебя? За что…? – Глаза сухие, их застилала пелена песка, хотя плакать все же хотелось. Боль невыносимая, будто он попал под машину, а не ногу Хвана. В ледяных глазах не было кажется даже намека на удивление, а вот Чонин растерялся не слабее бисера. Но Ян увидел приближающегося Сынмина и поспешил подняться, хотя больно было пиздецки. -Хван? Ты че тут забыл, отойди от него! – нахмурился Сынмин, ставя картонные стаканы на лавку и подходя к паре. – Тебе чего? Не надоело еще хуйней страдать? Заняться нечем – побегай! Опять срывы, сходи к маме, может хоть угомонишься, нервный ты наш, что угодно сделай, только отъебись уже от Нина! Если тебе больше нечего сказать, иди своей дорогой! -Это. не. твое. дело. – с яростью прошипел Хенджин, толкая Сынмина в плечо. – За собой следи, а то смотрю губа разбита? Что, ощутил наконец прут на вкус? Он же не бьет лицо, неужто ты и мачеху взбесил? Бедное дитя… - ядовито выплевывал слова Хенджин. -Закрой свой рот, Хенджин, пока я не напомнил тебе, как он скинул тебя из окна! Упс, уже сказал… – твердо, словно вольфрам, сквозь зубы говорил Сынмин. Хенджин заткнулся, отводя взгляд за Кима, пялясь в одну точку. Его глаза щипали, и он часто моргал, рвано выдыхая. -Да, Ким, ты прав, пойду к маме. – отлипая от объекта сзади, сказал Джин, шмыгая носом. Сынмин бросил мимолетный взгляд на Чонина, на шее которого виднелись темнеющие отметины и прижал мальчика к себе, мягко поглаживая метки. -Тебе бы не помешало к психиатру зайти, пора лечиться, Хенджин, смерть матери не оправдывает твои поступки. - Сейчас Ким был чем-то схож с Хенджином. Ледяной взгляд, жесткий голос и безжалостные слова. - Давай ты не будешь лезть в мою жизнь? Я сам решу, что делать, окей? - Я твоя семья, Джин! - Ты никогда ей не был. Не ты, не отец. Ей была мама, но теперь ее нет, и ты ничего с этим не сделаешь! -Вот именно, Хван, я ничего не сделаю с этим, не я, не ты, не кто-то другой! Это уже случилось и это нужно просто принять! Я не думаю, что она хотела бы видеть тебя таким жалким уебком. -Если ты думаешь, что после фразы «она не хотела бы меня видеть таким-то» я поменяюсь, то это смешно. Я слишком далеко зашел, теперь это просто я, все это. Драки, насилие, оскорбления, это и есть Я! -Нет, Хенджин, то, что ты делаешь сейчас это сугубо твой придуманный мир, который ты хочешь видеть. Невозможно так изменить себя, где-то в мозгу все равно останется мальчик, который любил какао, был против насилия и обожал арахисовое печенье, которое готовила мама. - Он умер, Ким, еще тогда, когда узнал, что его мать почти невозможно вылечить. Теперь он пьет черный кофе. Является олицетворением насилия, а на орехи у него аллергия! -У него аллергия на воспоминания, а не на арахис. А еще ему давно пора бы отпустить прошлое -Ты все равно не сможешь изменить меня, Мин, никто не сможет. Это не детский мультик или рассказ про победу добра над злом. Это реальность. Добра не существует, лишь жалость. Здесь только два пути, либо ты, либо тебя, не сложно догадаться, по какому пошел я. Не думай, что если напомнишь мне то, кем я был когда-то в прошлом, то это меня тронет и я изменюсь. Это невозможно, Сынмин! Так не бывает, я не смогу стать тем слабаком. Да даже, если бы у тебя что-то вышло, зачем? Для чего?.. Разве это вернет ее, разве это заставит отца отплатить? Нет, тогда смысл? -А разве из-за того, что ты изобьешь кого-то, мама очнется? А этот мудак умрет? Нет, Джин, ты не сделаешь этим лучше. Кроме того, что ты стал насильником ничего не поменялось! Ты такой же слабак, который расставил себе стены, пытаясь отгородиться от мира, зная насколько тот жесток. Но это всего-навсего трусость, Хван. Ты видишь лишь то, что хочешь видеть, поэтому твои глаза пусты, как и душа, если бы ты отпустил маму, то понял бы уже, что на ее смерти жизнь не заканчивается, а потом умру я, твои друзья, ты тоже будешь так себя вести? -Для тебя она не значила столько, сколько для меня! Ты не можешь понять моих чувств. Ты думаешь, что я не пытался что-нибудь с этим сделать? Но каждый раз лишь сильнее убеждался в том, что это бесполезно… -С тобой бесполезно спорить, пока ты сам не поймешь, что ты не тот, кем пытаешься казаться, до тебя нельзя будет достучаться. Я не собираюсь учить тебя жизни, но хочу лишь сказать, что, как бы ты не пытался себя заставить верить в то, что в жизни кроме зла нет ничего, это не изменит факт того, что есть люди, излучающие добро, заботу и любовь. -Любовь? Он «влюблен» в меня уже хуй пойми сколько лет, разве ты видишь на его лице улыбку? – кивнул в сторону Чонина Хван. Сынмин бросил взгляд на Яна, видя, как тот сжался, смотря на Джина – Или, может, ты видишь его счастливые глаза? Он боится меня. Любви не существует. - Потому что ты урод, Джин. Тогда почему же так много счастливых пар? - Люди имеют общие интересы, им весело друг с другом, они восхищаются красотой тел. Они видят в обычных проявлениях внимания то, чего не существует, это и делает их уязвимыми. -Думаешь, если бы Чонин тебя не любил, то стал бы все это терпеть? -Это не любовь, он просто привязан, он привык ко мне, поэтому обманывает себя. -Ты не прав, Хенджин, любовь существует, просто кому-то она приносит счастье, а кому-то боль… - встрял, наконец, в разговор Чонин, слегка запинаясь под конец, на что Сынмин лишь крепче прижал его к себе. Хван хмыкнул, мотая головой. - Думайте, как хотите, это не мое дело, я лишь высказал свое мнение по этому поводу. Вы не переубедите меня, а ты, Чонин, - обратился к младшему Джин. – идиот, тебе бы тоже не помешало лечиться. -Ты прав, но тебе нужно из-за ненависти, а мне из-за любви… -Спорить не стану, но не думай, что после нашего диалога я начну относиться к вам по-другому. Я все сказал. Ким, я не вернусь сегодня, останусь у мамы. -Ладно, - безразлично кивнул Сынмин, но, когда Хван начал уходить, окликнул его. – это, передай, что я скучаю… Хенджин обернулся через плечо и кротко «угукнул», удаляясь с поля зрения. Сынмин тяжело вздохнул и вернул взгляд Чонину. -хен, ты разочарован? - осторожно спросил Чонин -В чем? – поднял бровь Ким. -Во мне… - прикусил губу Ян, а Сынмин громко выдохнул, аккуратно перекладывая чужие ладони в свои. -Если ты насчет того, что ты влюблен в Джина, то я знал это… - поджал губы Ким. -Но…откуда? – удивился Чонин, поднимая глаза на Мина. -Ну я же не слепой, Чонин~а, видел, как ты смотришь на него, даже после всего, что он сделал. Чонин отвел взгляд, раздумывая над ситуацией. -Если честно я влюблен в тебя с девятого класса, еще тогда я стал замечать твою люболь. Я думал, что, если сделаю первые шаги, то ты сможешь полюбить меня в ответ и ты не будешь больше страдать, но я оказался не прав. Ты уже погряз в этом любовном дерьме, а как бы я не старался, не смогу тебя заставить влюбиться. Так что мне остается просто смириться. С щек Чонина текли слезы, разбиваясь об острые скулы. -Прости, прошу, прости меня… -Эй, Нин~и, ты ни в чем не виноват, это нормально, что ты не любишь меня в ответ… - подбадривающе улыбался Сынмин, гладя Чонина по голове. -Нет, Сынмин, я очень тебя люблю, просто не так, как ты хочешь. Ты прекрасный человек, подаривший мне столько счастья, сколько я не получал за всю жизнь. Ты идеальный друг, который заслуживает лучшего, и я в жизни не смогу тебе отплатить за все, что ты для меня сделал. Я прекрасно понимаю, какого это, когда твои чувства невзаимные и это блядски больно. Мое сердце сейчас так разрывает от того, что я не могу ответить тебе взаимностью, но пожалуйста, не бросай меня! Я понимаю, что это очень эгоистично с моей стороны, но правда не могу тебя терять, ты мой луч солнца среди тьмы, не позволяй мне вернуться к началу. Все, что делает меня счастливым сейчас случилось благодаря тебе и я не могу себе позволить упустить это. Если для того, чтобы ты остался, мне потребуется быть с тобой, я согласен. Только не уходи от меня! -Чонин-Чонин-Чонин, стоп, притормози. – Сынмин поднял чужое заплаканное лицо за подбородок и стер влагу со щек. – Тебе ничего не надо делать, я никогда тебя не брошу. Обещаю. Но никогда, слышишь, никогда не говори никому, что можешь сделать все, что угодно, чтобы он остался. Никогда не смей унижаться. Я понимаю, что как бы я не пытался, я не смогу быть твоим «тем самым», поэтому пообещай мне, что ты всегда будешь ставить себя на первое место, а потом уже его… Если он захотел уйти, но согласился остаться, чтобы манипулировать тобой, то он не достоин ни тебя, ни кого-то другого. Обещай, что будешь себя ценить. Чонин больше не смог держаться, он зарыдал, прижимая Сынмина к себе и шепча миллионы извинений. Ким нежно гладил младшего по спине, успокаивая. До этого Сынмин думал, что, когда Нин ему откажет, он будет безостановочно истерить, возможно впадет в раннюю стадию депрессии, но все произошло совсем не так. Сейчас в его руках содрогается в плаче маленький комок счастья, от такого даже и плакать не хочется. Сынмин нежно целует младшего в макушку и отстраняется, улыбаясь. -Ну все-все, хватит воду терять, это вообще-то я должен плакать. Мне теперь даже кажется, что это я тебе сердце разбил, так что давай успокаивайся и пойдем присядем. Я уверен, что у тебя есть вопросы к нашему диалогу с Хенджином. -Да –шмыгнул носом Нин. – Я понял лишь самую малость, но хотелось бы, чтобы ты рассказал, если ты не против. -Конечно, я же сам предложил. – пожал плечами Ким, хватая Чонина за руку и ведя в сторону беседок. - Тебе предстоит послушать длинный, грустный и слегка ненавистный рассказ о нашей с Джином жизни. -Я готов! – уверенно кивнул Чонин, присаживаясь на выкрашенную в светло-серый цвет лавочку беседки. -В общем… Мама Джина больше не могла иметь детей, но всегда мечтала об еще одном. Мне было девять, когда меня приютила к себе семья Ким под условием, что, если, поначалу, я не смогу с ними жить, меня вернут назад. Хенджину тогда было одиннадцать, и он был обычным парнишкой, вечно зависавшим со своими друзьями. Его неприязнь началась ко мне с первого дня моего нахождения в их доме. Я долго не мог понять, почему? Начал думать, что это из-за того, что наша мама вечно совала мне его игрушки, и я стал отказываться их принимать, но хорошего отношения к себе со стороны братца так и не получил. Джин продолжил издеваться надо мной, постоянно запирал меня в комнате, всеми силами выражая свою ненависть и так далее. Я был в отчаянии. Неужели я был настолько ужасен? Прошло всего пару недель с моего прибытия к ним, когда я впервые увидел, как отчим поднимает руку на маму и Хенджина. Вскоре и моя настала участь. Он кричал за любую оплошность, как только случалось что-то не по его плану были избиты все трое. Сынмин пялился в стену, прокручивая в голове ненавистные воспоминания. - А затем у мамы нашли лейкемию. Это был удар под дых. Джину было семнадцать, тогда он начал сильно меняться. И как мы оба знаем в ужасную сторону. Отчим не стал разбираться и отказавшись от обследований забрал маму обратно домой. Она угасала с каждым днем и Хенджин вместе с ней. Помнишь тот день, когда Джин разбил телефон и долго не появлялся в школе? – Поднял, наконец, глаза Ким, смотря на Нина, тот часто закивал. – Она упала в обморок и разбила голову. Ее увезли в больницу и проведя полное обследование, врачи сообщили, что незамедлительно нужна пересадка костного мозга иначе исход…сам знаешь какой. – Сынмин сделал долгую паузу. – Хенджин стал донором. Он ведь даже не задумывался, несмотря на возможные риски. – Усмехнулся Ким, качая головой. – Но было слишком поздно, она погибла на операционном столе. Хенджин отходил очень долго. Я до сих пор помню его обычно пустые красные глаза, смотрящие на отца, до удушающего полные ненависти и слез. Он презирает его – улыбнулся Сынмин. – как и я… -А ваш отец? – тихо спросил Нин, пораженный историей. -Хм, а что он? Он нашел себе новую любовницу. Он никогда не питал к нам чувств, думаю, что маму он тоже никогда не любил. Я не знаю его мыслей и по какой причине он так поступил, зачем мучал маму и нас всех. Но сейчас я не хочу о нем думать, он причинил нам слишком много боли, особенно Хенджину. Сынмин, некогда веселый и жизнерадостный сейчас казался таким разбитым и потерянным. - На самом деле, поначалу я мало что понимал, но с годами начал осознавать. Хенджин лишь хотел огородить меня от отца. Сначала пытался сделать так, чтобы я сам сбежал оттуда и не терпел это. Когда отчим ударил меня впервые, я увидел в глазах Джина столько жалости и раскаяния. Словно он извинялся за совершенную ошибку. Но я был маленьким, Чонин, не понимал, что он имел этим в виду. Злился, когда он запирал меня в комнате. А я ведь только сейчас понимаю, что он принимал все удары на себя. – С глаз Кима скатилась слеза. – и даже сейчас, находясь в отвратительной оболочке, он отчитывается передо мной, когда пропадает надолго, потому что знает, что отец побьет меня, если я не отвечу, где брат. Я так ненавижу его и люблю одновременно. Мне так хочется оправдать его, что он просто родился не в той семье, но понимаю, что он сам не хочет выбираться из этого состояния, не делает для этого ничего. Теперь для всех он только Хван Хенджин, холодный и жестокий неисправимый парень. И мне так больно из-за этого, Нин, потому что для меня он все еще Джинни, который оставлял мне мази от синяков притворяясь, будто это делала мама. – Сынмин уткнулся в ладони, заливаясь плачем. Чонин первый раз видит, как тот плачет. И впервые он не знает, что ответить Сынмину. Слезы катятся по его щекам, и он прижимается к черноволосому, успокаивающе поглаживая по спине. - Все хорошо, Минни. – поцеловал старшего в висок Чонин, стирая слезы с его щек, от чего Ким горько усмехнулся. -Нет, Чонин, в том то и дело, что ничего хорошего нет. Сначала он страдал из-за людей, а теперь люди страдают из-за него. Особенно ты… - покачал головой Сынмин. – У нас с ним разные ситуации. Он взял мамину фамилию и до неузнаваемого изменился, чтобы не быть связанным с прошлым. А я остался тем же потому что в воспоминаниях Ким Сынмина слишком много хороших моментов с дорогими ему людьми. Я правда старался его ненавидеть, но не смог. Если еще и я его брошу, у него не останется никого. Я презираю его поступки, насилие, особенно в твою сторону, но продолжаю его прощать. Можно ли считать, что я плохой человек, раз остаюсь на его стороне? – усталый взгляд устремился в блестящие глаза Яна. И тот завертел головой. -Нет, Минни, это не так. – Чонин схватил чужое лицо, заставляя посмотреть себе в глаза. - Ты же не поддерживаешь то, что он делает, ты просто заботишься о нем. Все в порядке, не нужно думать о таком. – Чонин вновь обнял Кима, утыкаясь тому в шею. Сынмин не ответил ничего, с грустью смотря на льнущего к нему Чонина. -Чонин, - быстро стерев слезы со щек сказал Ким. – Правильно, что ты уходишь. Никогда не приближайся к нему, он не исправится. Он не из тех людей, кого можно изменить любовью, хотя я раньше думал, что это возможно… В общем, беги отсюда и забудь его. Звучит невозможно, но со временем у тебя получится, я верю! Я останусь рядом и не позволю ему даже приближаться к тебе. - Хен, это не… - Нет ничего невозможного, Нин, мы справимся с этим вместе. – поддерживающе улыбнулся Сынмин. - Ты же понимаешь, что я не смогу дать тебе того, что ты от меня хочешь? – с непониманием смотрел Ян в чужие блестящие глаза, в которых читалось привычное спокойствие и восхищение. -Не беспокойся, Нинни, я все понимаю, мне достаточно просто быть рядом с тобой. Только прошу, продолжим все, как есть сейчас, я не хочу, чтобы была неловкость. – Сынмин поджал губы и раскинул руки в сторону, приглашая младшего к себе в объятия. Чонин улыбнулся и закивал, накидываясь на Кима. -Спасибо…за все! Раньше Ян думал, что Сынмин не человек, а ангел, словно подаренный ему судьбой за столь тяжелую жизнь. Но теперь он понимает, что старший вовсе не всемогущий ангел, а лишь такой же травмированный ребенок, которому нужна забота. Они встретились, чтобы дарить друг другу любовь, но, к сожалению, не совсем ту, что им обоим была нужна. В тот день каждый из них думал о своем. Хенджин сидел на коленях возле могилы матери и высказывал свою думу, пытаясь разобраться в себе. Сынмин заперся в своей комнате, сидя на подоконнике, прокручивая в голове сложившуюся ситуацию. А Чонин пялился в потолок, думая, что будет дальше? Станет ли его жизнь лучше, если он будет бегать от проблем? И можно ли считать сегодняшний день последним, когда он видел Хван Хенджина. Побитого жизнью, но сделавшего слишком много дерьма. Разве за такое прощают? Чонин и не простит, но всегда будет любить.

****

В чистое зеркало университетской уборной комнаты глядел худой парень с каштановыми волосами и бледной, словно смерть кожей. В правом ухе блестело два прокола, а губы слегка подкрашены алым тинтом. Глаза все также пустовали, но блики счастливых дней делали их более оживленными. За семь лет Чонин очень изменился. Подрос, его лицо вытянулось, но улыбка осталась все та же, яркая, доступная только особенным людям. Крайний год университета дался ему нелегко, поэтому сегодняшний выпускной был последним шагом перед тем, как он отправиться во взрослую жизнь. В новой школе он обзавелся всего одним другом, с которым они потом на протяжении семи лет существовали руку об руку в универе. Квак Джисок случайно столкнул его с лестницы в начале одиннадцатого класса, а затем почти весь год ходил за ним по пятам и извинялся. Настойчивость парня поразила Яна и как-то так они и сдружились. Что же насчет Сынмина? Поначалу, они виделись почти каждый день, но по истечению нескольких лет отец Кима заставил того обучаться заграницей и ему пришлось покинуть Корею. Сначала расстояние очень мешало парням, но они уже свыклись и теперь общаются по переписке, иногда созваниваясь. Чонин очень скучает по другу, но понимает, что уже совсем скоро они снова увидятся. Сейчас парень выходит в главный зал, где и находится основная масса выпускников. Где-то издалека виднеется Гаон, активно машущий Яну и подзывающий к себе. Чонин улыбается, пробираясь ближе к другу, но голова резко закружилась, а перед глазами расползлись белые пятна, и Ян завалился на друга, пытаясь прийти в себя. -Чонин~а? – взволновано спросил Гаон, тряся Чонина за плечи, что понемногу начал приходить в себя. – Ты чего это? Все хорошо? - Ничего, все нормально, просто, думаю, надо на свежий воздух. - Точно? Ты уверен, что это поможет? – подводя Нина к выходу, поинтересовался Джисок. -Да, у меня такое бывает, все в порядке, не переживай. Можешь идти внутрь, я скоро подойду – поджал губы Чонин, вдыхая чистый воздух, понемногу расслабляясь. -Ничего, я постою с тобой! – улыбнулся Сок, становясь возле Нина. -Как хочешь! – пожал плечами Чонин. -Кстати, Нин, все хотел спросить, но никак не удавалось, почему ты тогда перевелся в нашу школу в конце десятого класса? -Да, там долгая история, честно говоря, но, если в общем… - Чонин устремил взор вдаль, всматриваясь в радостные лица бывших учеников и решился на рассказ своей истории, но взгляд его встретился с черными, до родного ледяными пустыми, но хранившими в себе тысячи эмоций глазами. Они были слегка прищурены и глядели в самую глубину, а Нин доверчиво давал им коснуться души. Ян много раз представлял себе их встречу, боялся, что окутает страх, сковывающий движения, но сейчас он не чувствовал ничего. Чонин мягко улыбнулся, даже не пытаясь отвести взгляд. – Любовь, Сок… -Любовь? – переспросил Гаон, пытаясь найти объект, вызвавший улыбку Яна. Нин не сказал ничего, но его глаза горели. -Я скучал… - одними губами прошептал Чонин. На лицо напротив наползла ухмылка, а затем холодный принц скрылся в толпе, оставляя после себя горько-сладкое послевкусие. Но Чонин знает, что он еще вернется…