Поднять Паруса

Карапакс пытался сдержать армию ядожалов, уперевшись лапами в мерцающую стену, дрожащую под натиском гигантской армии. Разноцветные драконы вокруг хлопотали, в ужасе пытаясь понять что происходит. Среди них Карапакс увидел темно-синюю чешую сестры. Цунами пыталась организовать драконов, рявкая на них и рыча. - Подержи ещё, братик!- крикнула она снизу, сложив лапы рупором, и зарычала на компанию перепуганных шелкопрядов, пытающихся закопаться под землю. Карапакс кивнул, стискивая зубы, с ужасом думая о том, сколько крупинок души он потеряет после этого заклятья. Он видел через стену, как лязгают зубами в бешенстве белоглазые драконы, как клубится там едкий дым, не проницающий сквозь зачарованную стену. Драконы сверкали и жужжали прозрачными крыльями, карабкались по стене, извиваясь словно угри. Они кишели, шевелились, словно черви-паразиты на мертвом теле, сверкая желтой, оранжевой, красной, коричневой, чёрной чешуёй. Карапакс сдержал рвотный позыв - уставший и измотанный, он сотворил слишком сильное для себя заклятье. Дракомант вздрогнул, когда ядожалиха пронзительного красного цвета царапнула стену прямо перед его носом. Он снова оглянулся на шелкопрядов. Цунами все же удалось собрать их в кучку. Морской поймал ее взгляд, она подняла вверх коготь. Карапакс, поняв жест, развернулся обратно к стене, сосредоточился, собрал всю силу и тесня ядожалов. Цунами со свистом взмахнула мощным хвостом, и, что-то завопив, засверкала всеми полосками, словно молодая звезда. Шелкопряды поднялись в воздух одной большой кучей-малой, словно стая цветных бабочек. Между ними парили зелёнокрылые листики, вооруженные до зубов мешочками с чем-то таинственным и ужасным, что они сбрасывали на ядожалов. И все равно они терялись в радужном месиве оттенков и палитр. В сетках тащили яйца, молодых бескрылых драконят- Карапакс так и не понял, зачем природа изобрела и развила эту неудобную особенность в шелкопрядах. Карапакс собрал всю свою силу, помолился Лунам, чтобы те оставили его душу целой, и толкнул стену. Его тело пронзила судорога- а вдруг не сработает? Или... Однако ядожалы, как и задумывалось, остались бешено скалиться и барабанить по не пускавшей их стене. Карапакс облегченно вздохнул, и, не сдержавшись, показал врагам язык, после чего устремился за остальными. *** Переливнице всегда нравилась жизнь в ульях- никакой опасности, служи себе и все. Делай так, чтобы хозяева были довольны. Тишь да гладь. Тем более, после превращения она с сёстрами и братом была переведена в Улей Златки, где с шелкопрядами обращались хорошо. Ее хозяева были милой супружеской парой, которая любила покушать. У них был очаровательный пухленький сынок по имени Пестряк, с которым так любила гулять и играть Переливница. Хозяева даже разрешили ей видеться с родственниками, когда услышали о ее братьях и сёстрах в этом же улье. А потом у них впервые побелели глаза. Пестряк испуганно жался к Переливнице, и та тихо утешала его, поглаживая по спине. Старые шелкопряды не обращали на белоглазых никакого внимания, продолжая работать. Однажды глаза побелели даже у Пестряка. Он перестал строить замок из песка, повернул голову куда-то в бок- и зашипел на окружающих шелкопрядов, а потом пошатываясь поднялся в воздух на некрепких крыльях, и устремился вместе с желтой стаей. Переливница не хотела улетать, пока ее тормошила за плечи перепуганная сестра; даже когда ее брат был завален толпой белоглазых ядожалов, она не сдвинулась с места. Но когда к ней, шипя, устремился Пестряк, она с визгом взмыла в воздух. Вдруг Переливнице заехали крылом по носу, и она опомнилась. Дракониха летела в бесформенной стае шелкопрядов. Краски мелькали перед ее глазами, разноцветные праздничные крылья опускались и снова вздымались, внизу бушевал океан. Задевший смущённо извинился, но Переливница уже забыла о нем: она оглянулась назад, чтобы увидеть, откуда они летят: ей даже пришлось вытянутся, чтобы разглядеть пылающие улья поверх голов. Шелкопрядиха с ужасом вспомнила о ее комнатке- пусть тесной, но такой уютной и родной, с небольшой кушеткой, маленькой тумбочкой и лампой, тремя любимыми свитками из библиотеки, маленьким ящичком с украшениями, которые ей подарила однажды мать Пестряка- милая пухлая коричневатая ядожалиха, отличная хозяйка, которой Переливница часто помогала на кухне перед приходом гостей. Переливница до сих пор помнила все эти украшения- очаровательное маленькое колечко с фальшивыми стеклянными алмазами- тот ларёк проезжал по улью несколько лет назад, и был очень дешев, вот Переливница и купила на свои чешуйки колечко, которым очень гордилась. Ещё она помнила ожерельице из маленьких изумрудов, вплетенных в серебро- хозяйка подарила его, когда оно перестало налезать на ее шею. И то самое зеркальце, маленькое и треснутое посередине- хозяйка выкинула его однажды, и Переливница достала зеркало, склеила его клеем, что купила на рынке. О всех мелочах вспоминала со слезами Переливница, понимая что уже не вернётся. Вдруг она вздрогнула, шмыгнула носом, и снова заозиралась в поисках сестёр. Наконец она увидела лиловую с желтыми пятнами чешую, такую родную, пусть и не похожую на ее собственную- пронзительно-оранжевую с синими пятнами по бокам. Переливница, толкаясь, начала продираться сквозь толпу, однако ее зажали, окружили со всех сторон, и ей пришлось дождаться остановки.