Чувство прекрасного (из цикла "Игра теней" - 11)

В то самое утро, когда Лютик запланировал начать ремонт в Корво Бьянко, в его замысел вмешиваются архиспоры. А если точнее, то едва он открывает рот за завтраком, чтобы сообщить ведьмакам, что пора бы заняться благоустройством поместья, как в столовую, грохнув дверью, врывается Рон. — Милсдари, — выпаливает он, — там по вашу душу заявились! Геральт, не донеся до рта кружку, удивленно смотрит на парня. — Что случилось? — Понятия не имею, милсдарь ведьмак. Орут, как потерпевшие. Вы вышли бы к ним, пока нам двор не разнесли. — Доброе, блять, утро, — мрачно говорит Ламберт, вставая и швыряя ложку. — Что за ебаная делегация? Геральт, пошли, выпишем им пиздюлей? — Людям, может, помощь нужна, — встревает Лютик. — А ты хамло. — И тебе выпишем, — обещает Ламберт, не оборачиваясь, берет Геральта за рукав, и они выходят из столовой вслед за встревоженным Роном. Лютик пожимает плечами, тянется за виноградом, кладет на кусок хлеба огромный ломоть сыра и зачерпывает кашу. Снаружи доносится гул возбужденных голосов, но рык Геральта снижает накал страстей до минимума. Жуя, Лютик подкрадывается к окну и распахивает его. Несколько крестьян — крепких мужиков с вилами — окружают ведьмаков и о чем-то с жаром им втолковывают. Один из делегатов описывает руками круги, как ветряная мельница, по всей видимости описывая масштаб проблемы. — Да ебитесь вы конем! — вдруг рявкает Ламберт. — Из-за вашего жлобства теперь плачетесь. Кто вам мешал покупать отраву у Майлина? Ах, дорого?! Да едрена кочерыжка, я с ним в прошлом году столько сил угрохал, чтобы уговорить скинуть цену за опт, а вы решили всех наебать и свою отраву замутили?! Да ваше варево — говно! Сэкономили, блять?! Сколько вы уже не травили поля? Лютик слышит невнятный бубнеж, после чего Ламберт начинает орать пуще прежнего: — Три месяца?! Ебанись через пупок, три гребаных месяца вы лили туда свое дерьмо? А сейчас приходите и рыдаете, что архиспоры вымахали в три аршина и растут как на дрожжах? Геральт! Геральт, ты видел когда-нибудь таких недальновидных жмотов? Лютик перевешивается через подоконник и напрягает слух. — Видел, — отвечает Геральт. — Но, пожалуй, обойдусь сейчас без подробностей. Так, народ, замолкли все. Сами виноваты, Ламберт прав. Колдун отраву заговоренную варит, а вы намешали конского навоза с повиликой и думаете, что и так сойдет. Архиспоры… Ламберт, когда в Туссенте последних архиспор извели? — Да уже год как. Пока эти умники не запороли все. — Вы нам поможете? — робко спрашивает огромный бородатый мужик в соломенной шляпе. — Мы заплатим. — Лучше бы Мейлину платили, долбоебы, — рычит Ламберт. — Ладно, хер с вами. Пошли одеваться, Геральт. А вы, — он обращается к крестьянам, — валите по домам и нос не суйте. Как разделаемся с архиспорами, живо двигайте к Мейлину, бухайтесь в ноги и закупайте отраву на год вперед за сколько попросит! Делегация уныло покидает поместье, Лютик шустро отбегает от окна и садится за стол. Ведьмаки заходят в столовую мрачные, Ламберт так вообще злой как черт. — Ведьмачий заказ? — невинно интересуется Лютик, отщипывая виноградину. — Хуячий, — бурчит Ламберт. — Эти идиоты… — Я слышал, слышал… Не понимаю только, почему ты ворчишь, как краснолюд с бодуна. Это же ведьмачий заказ! Сколько вы уже этим не занимались? Неужели не хочется тряхнуть стариной, чтобы кровь кипела, мечи свистели, зелья рекой… Вы чего — собрались всю оставшуюся жизнь просидеть в беседке у реки, попивая вино и потрахивая бедного барда? — Звучит как план, — ухмыляется Геральт. — В жопу иди. Вы и вправду отошли от ремесла? Это же ваше призвание, ваша жизнь! Ламберт закатывает глаза. — Уймись, Лютик. Меня бесит не необходимость идти убивать архиспор, а человеческая тупость и жадность. — В зеркало на себя полюбуйся иногда… Ой! — Лютик не успевает увернуться и оказывается зажат в железных объятиях Ламберта. Горячая ладонь ныряет ему в штаны и сгребает яйца в горсть. Лютик пытается вырваться, но Ламберт кусает его за шею и шепчет на ухо: — А с тобой, бард, поговорим, когда вернемся. Он и Геральт обмениваются красноречивыми взглядами, закидывают в рот остатки завтрака и уходят, оставив Лютика сидеть на скамье и потирать яйца. Еще и член как назло встал, мать его. И, конечно же, рассказать ведьмакам о своем намерении начать ремонт Корво Бьянко именно сегодня Лютик забыл напрочь. Ну и ладно. Будет сюрприз. Когда ведьмаки в полной броне, вооруженные до зубов и мрачные как туча, уезжают из поместья, Лютик спешно собирается. Подозвав Рона и вытащив из кухни ни о чем не подозревающую Ленору, он сообщает им о срочной необходимости вытащить всю мебель из спален и столовой, пока он ездит в Боклер. — Всю?! — ужасается Рон. — Что там тащить, сама развалится! Не ной. Если притомишься, отправь Ленору в окрестные поля, пусть мужиков покрепче наймет за выпивку. Короче, до вечера ни меня, ни милсдарей ведьмаков точно не будет, поэтому за дело. — Вообще-то, — Рон встает в позу, — милсдари ведьмаки добро на вынос имущества не давали. — Дадут, — пыхтит Лютик, застегивая дублет. — А потом догонят и еще дадут. Положись на меня, дружище, я знаю, что делаю. Он выбегает из дома, спешно седлает лошадь и, проверив мошну, резво направляется в сторону виднеющихся на горизонте в туманной дымке островерхих башенок Боклера. У него куча дел, которые нужно успеть провернуть до вечера. Во-первых, заехать в мастерскую красильщика и выбрать краску для стен. Во-вторых, покрутиться на рынке, найти рукастых молодцов, которые способны хотя бы гвоздь забить. В-третьих, разжиться стройматериалами, штукатуркой и прочей нужной хренью. В-четвертых, навестить столяра и заказать мебель. В-пятых, выпить боклерского холодного и закусить рыбным рагу в одной из лучших таверн города. Поразмыслив, он с легкостью меняет местами пункты плана, и начинает с таверны. К сожалению, это оказывается стратегической ошибкой, которую Лютик осознает гораздо позже. А пока он садится за уютный столик в саду, заказывает бутылку ледяного вина и с наслаждением пьет, разглядывая нарядных дам и изящных кавалеров. Когда приносят рагу, у Лютика уже приятно шумит в голове, и он заказывает еще вина. По мере потребления его мысли насчет ремонта становятся все более дерзкими, и когда Лютик приканчивает бутылку, у него созревает окончательный план, как все должно выглядеть. О, это будет просто прекрасно! Куда лучше, чем те три комнаты и большой зал в его собственной таверне, которые он отремонтировал после покупки. Лютик намечает шестой пункт своего путешествия — заехать к художнику и выбрать декор для поместья. В голове шумит, в теле образуется приятная легкость. Насвистывая, он расплачивается, выходит из таверны и направляется в сторону мастерских. Через несколько часов, чуть протрезвевший и очень довольный Лютик с наполовину опустевшей мошной, выходит от столяра. Так, краску выбрал, стройматериалы нашел, работников нанял, мебель заказал… Остался последний пункт — художник. В переулке Искусств Лютик, пройдясь по выставке работ местных творцов, останавливается перед изображением обнаженной эльфийки на берегу пруда, едва прикрытой длинными волнами рыжих волос. Краски сочны, линии безупречны, чувствуется рука мастера… — Это не Ван Дер Хууй ли? — вслух спрашивает он. — Отличная копия. Откуда-то сбоку выныривает старичок, сморщенный, как жабка. — Нет, — любезно отвечает он. — Но я его ученик. Сэмиус Мортьери, к вашим услугам. — А есть еще что-нибудь подобное? — спрашивает Лютик, небрежно кивнув на картину. — Разумеется, монсьер. Прошу в мою мастерскую. Эльфки, чародейки, мазельки, мужской пол также имеется… Есть и раритеты, написанные много лет назад, пейзажи, портреты, натюрморты… Выбор за вами, монсьер, о цене сговоримся. Вам с какой целью? Гостиницу украсить, бордель? — Дом, — говорит Лютик. — Для дома у меня имеются кувшины с цветами, виноградники Сансретура и… — Да ведите уже! — не выдерживает Лютик и ныряет следом за художником в пахнущую маслом и краской мастерскую.