Доктор Уэйн

      Пробуждение было… как с хорошей пьянки. Голова трещит. Кости ломит. Во рту сухо как в пустыне Сахара, Гоби, Такла-макан и еще два десятка вместе взятых. А, главное, я чувствовал чудовищную слабость. Вот только все мои беды отошли в сторону, когда я понял, что оказался в нашей с Занни спальне, а она сама сидит на кресле и кормит Томми. Интересно, сколько я провалялся? — Занни, — хриплю и вижу, как она смотрит на меня. Мешки под глазами, усталый вид… Весь ее облик свидетельствовал о том, что она не спала. Да и взгляд такой… вроде бы и облегчения, но настолько усталый и печальный, что делается неловко. — Подожди, — просит она меня, а я киваю и улыбаюсь. Наконец, Том отрывается от матери и Занни кладет его в кроватку. Пока она делает это, я пытаюсь налить воды из графина, на тумбочке. С трудом, но я беру стакан с водой в слабые руки и начинаю жадно глотать воду. Воистину, ничего вкуснее я в жизни не пил, — ты потерял много крови, — слышу голос жены. Как только я закончил, она, взяла у меня из рук стакан, — Альфред приготовил бульен и гематоген, — сказала она и отошла в сторону окна. Поджатые губы, скрещенные на груди руки, задумчивый вид… м-да… когда живешь с кем-то достаточно долго, быстро учишь язык тела партнера. И сейчас Занни была крайне… крайне расстроена.       Пытаюсь подняться. С меня сползает одеяло и я вижу… бинты? — Мне удалось тебя излечить. Бинты нужны, чтобы кожа на ранах вновь не расползалась, — тихо говорит она, на что я киваю. Действительно. Хрен с ним с кровью. Хорошо, что жив остался, — как ты умудрился? — спросила она, а в ее глазах и голосе… горечь и упрек. — Как-то так, — тихо говорю, вспоминая вечер, — Все было хорошо. Быстро обезвредил клоунов пока они ничего не сделали с бэт-мобилем, как вдруг, со всех сторон выскочили типы с калашами и… — дальше не продолжаю, ибо все и так понятно. Занни кивает и вновь смотрит в окно. Затем, посмотрев на меня долгим взглядом, от которого у меня пошли мурашки, Затанна сказала. Тихо, но твердо. — Это был третий худший день в моей жизни, — сказала она, не сводя с меня взгляда, — я не хочу, чтобы был четвертый, — говорит она с невысказанной угрозой. — Что я могу сделать? — пожимаю плечами, показывая, что это не от меня зависит. — Не лезть на рожон. Всего лишь… не лезть на рожон, — она поворачивается в сторону окна и качает головой. — Не выйдет так. Это война, милая, — говорю а она, резко поворачивается в мою сторону и смотрит злым взглядом. — А я не хочу, чтобы наш сын рос на войне, — твердо говорит она, с трудом сдерживая себя, чтобы не закричать, — а если они придут за ним? Что мы будем делать? А? — говорила она, а я видел, что единственное, что сдерживает ее от скандала — спящий в кроватке Том. — Я умру, — сказал я буднично и увидел ее ошарашенное лицо, явно не ожидавшего такого ответа, — а ты возьмешь Тома и спрячешься в Темном Пике. Там вас не достанут, — говорю, наблюдая за женой, лицо которой выражало сильнейший шок. — Ты… ты… ты… бесчувственный чурбан! — не найдя ничего весомее, сказала она, — значит ты будешь сражаться и умирать, а я… — А ты… — прерываю ее, чуть подняв тон голоса, — позаботишься о нашем сыне, — говорю и выдыхаю, — ну скажи… кому как не тебе делать это? — сказал устало и увидел, что она совершенно не ожидала, что разговор, который должен был явно быть скандалом, повернет в эту сторону. Она вновь поворачивается к окну и обхватывает себя руками, словно мерзнет. — Может быть… зря мы с тобой… поженились? — задала она вопрос, а по ее щеками начали капать слезы, — и, вообще… я зря тебя вычислила? — она передернула плечами, — я бы… была бы у себя в Темном Пике. Подальше от тебя… занималась бы магией… и… и не была бы вынуждена латать твой… твое… дырявое… тело… — говорит она постоянно всхлипывая, а я молчу. Видно ведь, что она пережила все это дело гораздо тяжелее меня. Так что, собрав все силы в кулак, поднимаюсь с постели. С трудом, опираясь о стену, подхожу к жене, — Ты… что? — хлюпнув носом, она удивленно смотрит на перевязанного бинтами меня, а я… я, оперевшись о стену спиной, прижимаю не сопротивляющуюся, несмотря на ее явное желание устроить скандал, жену к себе и чувствую, как она кладет голову на грудь, а бинты становятся мокрыми от ее слез, — прости… с дуру ляпнула, — услышал ее глухой голос и поцеловал в макушку. — Я живу тобой. Тобой и нашим малышом, — говорю, поддев подбородок пальцем, поднял ее лицо, чтобы смотреть прямо ей в глаза, — если вас не будет, мне нечего делать в этом мире. Поэтому обещай, что… если они вновь придут сюда, как тогда… ты возьмешь его, — киваю на кроватку сына, — и не выйдешь из Темного Пика, пока опасность не пройдет, — говорю и вижу как она качает головой, — Обещай, — требующе говорю ей, — а я обещаю, что сделаю все, чтобы это прекратилось. Раз и навсегда, — в этот момент, она, задержав взгляд на мне несколько секунд, медленно кивает. А затем, чуть отстранившись, начинает вытирать слезы. — Ложись, — всхлипнув, она помогла мне лечь обратно в постель. А когда я укрылся одеялом, легла рядом, прижавшись к плечу. Она молчала. И я не говорил. Мы просто лежали, пока Занни не начала говорить тихо, с трудом, словно не желая вспоминать, — это было ужасно. Кровь течет, ты бледнеешь, — говорит она, стирая слезы, — еще немного и… все, — я ласкаю ее голову, пока она обхватывает меня рукой. — Ты - волшебница. Я всегда знал это. Даже когда ты не пользовалась даром, — говорю со всей теплотой, на которую сейчас способен. — Обычно ты называешь меня ведьмой, — обвинительно сказала она, горько усмехнувшись. — Только когда ты ведешь себя как ведьма, — говорю и целую в лоб, — и в эти моменты я хочу тебя еще больше, — говорю и позволяю левой руке заползти под белую кофту, что была на ней. — Пошляк, — дежурно обзывает она меня, а я начинаю ее целовать. Не встречая сопротивления, я хочу было, несмотря на слабость, стянуть ee кофту, как вдруг она останавливает меня и… резко взбирается верхом, усаживаясь на мой таз, — ты не боец, милый. Пока еще. Но это не значит, что ты мне все не возместишь, — зловеще, со страстным придыханием сказала она, стягивая с себя кофту, — каждую слезинку и нервную клетку, — сказав это, она легла на меня верхом и поцеловала, а я отчетливо понял, что четыре месяца без секса было многовато и для нее, и для меня.

***

— Ну? Что у нас плохого? — спросил Брюса, усаживаясь на диван в гостиной, держа в руках обгрызенный батончик гематогена. Не такой, конечно, вкусный, как в детстве, но на безрыбье и рак — рыба. А в голове звучит утренний разговор. Легко что-то обещать. Но гораздо сложнее это выполнять. Впрочем, я был слишком доволен, нашим «примирением», чтобы долго хандрить, из-за чего сидящий на кресле, явно не выспавшийся Брюс, смотрел на меня с легкой улыбкой. — Тебе сразу или по очереди? — спросил он, смачно зевнув. — Давай сразу, а там разберемся, — говорю, с удовольствием откусывая кусок батончика. — За всем стоит Шрек, — говорит он, на что я хмыкаю, — а еще на рассвете я встретил Женшину-кошку. — И? Как она поживает? — Лучше всех, — зевнул он. — Судя по твоему потасканному виду, ты предпочел Киску мисс Кайл, — говорю и вижу недовольный взгляд брата, — да ладно. Дело житейское. Тебе никто не мешает собрать гарем, — говорю и получаю подушкой с его кресла по голове, — она опять тебя побила? — спрашиваю, откладывая подушку в сторону и откусывая от батончика. — Нет, — бурчит Брюс, закатив глаза. — Ладно. Не куксись. Лучше скажи, что узнал от Шрека? — По ходу допроса он выболтал кое-что, что… может тебе очень не понравиться, — говорит он и достает из кармана пленочный диктофон, — прошлось использовать последнюю ампулу с сывороткой, — сказал он, на что я взмахнул рукой. Затем, Брюс кладет диктафон на стол и нажимает на красную кнопку «плей». — Кто ты? — слышу я голос Брюса, когда он в образе Бэтмена. — Макс Шрек, — безэмоционально отвечает Шрек, находящийся под действием сыворотки. — Ты заказал Тень и Бэтмена? — Да. — Зачем? — Они мешали мне и другим. — Кому — другим? — Нам. — Кому — нам? — Суду Сов, — говорит он, а я смотрю на Брюса, который, прикрыв глаза, кивает, мол «да, я тоже в шоке». — Что это такое? — вновь слышу голос Бэтмена, в котором с трудом, но можно почувствовавть смятение. — Хозяева Готэма, — говорит Макс, а я опираюсь на спинку дивана, гипнотизируя диктофон, словно сейчас из него раздастся смех и все сказанное окажется лишь глупой шуткой. — Кто решил убить нас? — Это была моя инициатива. — Почему? — Подняться в иерархии. Начать борьбу за место… верховного судьи, — следует короткое молчание, а затем слышу полный гнева голос Шрека, — проклятье, Бэтмен! Ты подписал мне смертный приговор! — кричит он, после чего слышу звук, напоминающий удар кулаком по лицу, а запись прекращается. Я сижу на диване и не знаю, что и думать. Смотрю на Брюса, который прикрыл глаза. — Ты знал? — спросил, сопоставив странное поведение брата с всплывшей информацией. — О чем? — открывает он сонные глаза и смотрит на меня. — Не отпирайся Брюс. Ты понял, что это Совы. И понял еще в тот день, когда убили Напье, — качаю головой, а Брюс пожимает плечами. — Да. Ты прав. Но, — он зевает, — сам посуди. Ты бы мне поверил, если бы я тебе заявил, что все это время у нас под носом существовала тайная организация Готэмских богачей? — спрашивает он меня, а я качаю головой. Признаться, я и сейчас не мог в это поверить. А ведь когда-то давно я сам остановил Брюса от поисков. Думал, что они лишь городская легенда, страшная сказка, которой матери пугают непослушных детей. Увы, страшная сказка оказалась ужасной былью, — и, заметь, — говорит Брюс, — нам еще повезло, что они не в курсе наших вторых личностей. Иначе нам бы пришел конец. — М-да уж, — качаю головой и беру батончик гематогена. Откусываю. Прожевываю, пытаясь осознать новость и сново смотрю на брата, — где Макс? — У себя в офисе, — говорит Брюс и откидывается на кресле, явно собираясь покемарить. — Что, не мог захватить его, что ли? — проглатываю последний кусок батончика, — у меня остались вопросы. — Ты их сможешь задать сразу после вечернего приема в Шрек-билдинге, — говорит он, потирая глаза, — его исчезновение сейчас было бы слишком странным. Особенно, учитывая список приглашенных, — говорит Брюс, на что я нехотя киваю. Действительно, вечером Шрек организовывал рождественский прием и, если слухи о Совах верны, многие из них окажутся там. А значит его исчезновение точно вызовет вопросы. — А если он удерет? — Не удерет, — качает головой Брюс, — я тоже знаю психологию, Чарли. Он сам боится. Боится настолько, что будет молчать до конца, чтобы не привлекать внимания своих… коллег, — скривился Брюс, — к тому же, он надеется, что сможет договориться с нами. — Ну… пусть надеется, — хмыкаю, откидываясь на диван. Что же, мистер Шрек. Я заставлю вас рассказать мне все об этих… совах. Иначе… — Кстати, — прервал мои мысли Брюс, — если я все правильно рассчитал, то Пингвина уже поперли из города, — говорит он зевая, а на мой вопросительный взгляд, ответил, — мисс Карлайл, которая Ледяная принцесса, дала интервью о том, что ее похитил Кобблпот и сейчас Пингвина везде ищут, — говорит он и вновь закрывает глаза. — Кстати, а где мисс Кайл. Она ведь была здесь? — спрашиваю, но тот уже спит. Впрочем, я и так знал, где она, а спрашивал, чтобы лучше понять, как к ней относится Брюс. Селина Кайл рано утром покинула поместье, сообщив, что имеет кое-какие дела. Учитывая их встречу на рассвете, то теперь понятно, куда это понесло нашу «киску». Впрочем, она влюблена в Брюса, как… хм… кошка, так что никуда она не денется.        С этой мыслью встаю с места и иду к окну. Смотрю на заснеженный пейзаж и против воли вспоминаю старую считалочку. «Берегись «Суда Сов», что все время следит, Правит Готэмом с выси, где пыль и гранит, Видит спальню твою и очаг видит твой, Промолчи, или Коготь придет за тобой».       И если она правдива, а я теперь этому не удивлюсь, то нам всем придется хорошенько попотеть.

***

***

POV Селины Кайл (Советую читать под это- https://www.youtube.com/watch?v=xQKk80uEnOU)       Я спускалась по лестнице банкетного зала Шрек-билдинга, наблюдая за разодетой толпой, что приятно проводила время, не обращая внимания на еще одного гостя мистера Шрека. Впрочем, был кое-кто, кто не просто увидел, а как будто искал и нашел меня среди толпы. Словно ледокол среди айсбергов, ко мне шел Брюс. Такое внимание радовало…и удручало. Ведь я пришла убивать. Мне не достаточно публичного унижения Шрека… нет… я физически нуждаюсь в том, чтобы пролить его кровь и видеть, как с каждой пролитой каплей жизнь утекает из его тела. — Привет, — говорит он, мило смущаясь. Он, как и она, пришли на этот бал-маскарад без маски. Это было странно и волнующе приятно. — Привет, — отвечаю, чувствуя, что действительно рада его видеть. Ведь Брюс единственный нормальный человек здесь. — Извини, но вчера у меня возникли кое-какие проблемы, но мне не повезло… — Ничего страшного, — прерываю его, — вчера я многое узнала. И мне было хорошо, — смотрю на него и вижу, как он подходит и мы начинаем танцевать. — Значит, ты на меня не в обиде? — спрашивает он, а я нутром чувствую, что для него важно это знать. — Вообще-то, на половину, — говорю, потому что я и вправду рассчитывала, что проведу ночь с ним. Впрочем, никогда не поздно исправить столь досадное недоразумение, — здесь есть большая удобная королевская кровать. Может мы… — говорю шепотом ему на ухо и замолкаю. Господи! Что я несу?! У меня же пистолет за подвязкой для чулков! — Сбросим костюмы? — спрашивает он, показывая, что очень даже непротив. Вот только мне от всей этой ситуации горько. — Надоело носить маску, — честно признаюсь ему, даже не ожидая, что он что-то поймет. — Мне тоже, — не знаю, вежливость ли это или он действительно так думает, — Можно поинтересоваться? — Хм? — смотрю в глаза. — Почему ты здесь? — на его лице читается неподдельный, даже детский интерес. — А ты? — игриво спросила его. — Из-за тебя, — сказал он, а я… я поверила. Это в его духе, придти на бал неприятного ему человека, лишь бы увидеть даму сердца. Ты — рыцарь, Брюс. Я не заслужила тебя! — Как мило, — протянула, вглядываясь в глаза этого рыцаря без страха и упрека, — я бы хотела ответить так же. Но я здесь из-за Макса, — говорю и впервые за вечер замечаю на его лице замешательство. — Подожди… ты что же с… Максом? — удивленно спрашивает Брюс, а я, осознав этот абсурдный вопрос, начинаю хохотать. — Я, с Максом? Нет… нет… — говорю и достаю спрятанный за подвязкой на бедре пистолет. — вот это с Максом, — говорю и вижу, как улыбка Брюса резко сменяется выражением страх и беспокойством. Он перехватывает пистолет, но я крепко держу его, — только не надо говорить, что убийство Макса ничего не изменит! Я уже все решила! — почти что кричу на него, пытаясь донести до этого горе-рыцаря то, что считаю правильным. — Селина… — Сколько можно терпеть барона грабителей который всегда одерживает верх, — Успокойся… — … когда должен быть давно повержен! — в запале вспоминаю старую сказку из детства о добрых рыцарях побеждающих злых бандитах… вот только в жизни все как раз наоборот. — Селина, перестань! Я понимаю, что у тебя с ним свои счеты, но все же… кто ты? — спрашивает он и, невольно, задает вопрос, на который я всеми силами пыталась ответить. Кто я? Женщина? Кошка? Или просто никто? — Я уже сама не знаю, Брюс, — и начинаю смеятся, а Брюс… целует меня. И это было… лучше даже первого поцелуя там, в поместье, на диване перед камином. Спокойствие… впервые за вечер я ощущаю покой в его обьятиях. И это восхитительно. Нехотя отрываясь от его губ, я откидываю голову, пока он кружит меня в танце и вижу омелу, подвешенную за потолок, — поцелуй под омеллой… знаешь… омелла смертельна, если ее сьесть. — А поцелуй еще смертельнее… если уж на то пошло, — говорит он и отстраняется от меня, а я в шоке смотрю на Брюса. Нет! Нет, нет, нет… Нет! Не может быть! Я сказала это Бэтмену, сегодня ночью, когда решила пройтись по городу в костюме и напоролась на летучую мышь! Значит Брюс это… по щеке течет слезинка которую Брюс стирает и вновь резко прижимает меня к себе. — Боже, — шепчу ему на ухо, — неужели мы будем с тобой сражаться? — в отчаянии, от открывшейся истины, спрашиваю его, а слезы все текут и текут. — Уйдем отсюда, — говорит он тихо, но твердо и я, впервые в жизни, позволяю кому-то себя вести. И это… само это действие было настолько восхитительным, что я прижимаюсь к нему и не желаю отпускать, а в голове только одна мысль: уйти! Уйти подальше от этого страшного места! От Макса Шрека и всех этих людей в масках. Уйти с ним! Далеко.       И в эту самую секунду прозвучал взрыв! Конец POV Селины Кайл

***

      Заброшеный зоопарк в Готэме, как и многое в этом городе, был построен в те славные времена, когда наш мегаполис процветал. И сейчас, наблюдая за покрытыми снегом ржавыми аттракционами и пустующим вальерам, я невольно представлял, как когда-то здесь бегали и смеялись дети, а по заброшенным аллеям гуляли их родители. Как говориться: так проходит мирская слава.       Кобблпот расположил свое убещиже в комплексе Арктический мир, где раньше содержались не только пингвины, но и белые медведи, тюлени и другие полярные животные. Одно хорошо, наблюдать за этим местом было относительно легко из-за того, что это был самый большой обьект зоопарка.       Впрочем, сейчас у меня не было особо времени на философствование. Увы, но Пингвин, как и ожидалось, вломился на вечеринку к Максу Шреку и во всеуслышание заявил о том, что собирается мстить городскому нобилитету за его позорное изгнание похищением и убийством их детей. Пафосное и театрализованное появление, свидетелем которого я стал из-за того, что находился там же под личиной одного из официантов. Замаскироваться под официанта, с моим-то набором масок и париков, было несложно. Мне нужно было проконтролировать Макса, чтобы он не удрал раньше времени, а еще посмотреть на парочку влюбленных. То, что я увидел, окончательно убедило меня в том, что эти двое созданы друг для друга. Видимо, я становлюсь похожим на Альфреда.       Прямо сейчас Брюс ликвидировал банду Пингвина, а я, в компании затаившегося где-то Дэдшота, засел в засаду. Вот еще одна проблема. Увы, но Флойд оказался свидетелем допроса Шрека Бэтменом и теперь знал слишком много. Впрочем, мне удалось все разрулить, во-первых, убедив его выступить против Сов вместе со мной, а во-вторых пообещав неплохое вознаграждение, с надбавкой «за риск».       Сидя здесь, наблюдая за округой, я то и дело вспоминал мое сегодняшнее пробуждение. Я вспоминал, насколько Занни тяжело пережила мое ранение и понимал, что так больше продолжаться не может. Что же… господа «совы». Ваши часы уже тикают. И то, что случится с вами, когда они пробьют двеннадцать, вам ой как не понравиться. — Они там, хозяин Чарльз, — слышу в наушниках голос Альфреда и киваю. Что же. Пора мне вмешаться. Не хочу, чтобы мисс Кайл прикончила Макса раньше времени.       Спрыгиваю с карусели и бегу в сторону убежища Пингвина. Занимаю заранее подобранную позицию и наблюдаю в прицел винтовки занимательную сцену. Увы, но в этом мире Освальд Кобблпот оказался пускай и очень харизматичным и, даже, гениальным, но психом, одержимым местью городу Готэм.       Сейчас он держал в руках пульт управления ракетами, которые были прикреплены к спинам сотен пингвинов. Звучит крайне бредово, но Пингвин откуда-то достал новейшую разработку, которая давала возможность управлять животными благодаря звуковым частотам. И сейчас, он нажал кнопку запуска и ракеты полетели в небо, сея разрушения в заброшенном зоопарке. Видимо, псих надеялся, что они попадут в Бэтмена, но они летели куда угодно, не в его сторону. Кобблпот же… иронично, но с помощью такого же излучателя Брюс натравливает на него своих карманных летучих мышей и Пингвин, оступившись, падает в свое убежище. — Дэдшот, готовься. Кошка — твоя. — Принял. Удачной охоты, — слышу в наушник и, кивнув про себя, бегу в сторону убежища Пингвина. Закрепив тросс, ныряю в пролом. Спустившись, не привлекая к себе внимания, занимаю позицию за одной из декоративных льдин, которые были разбросаны по всему помещению и застаю… можно, сказать шекспировскую драму. — Не будь наивным! Такие люди как мы с ним вне закона! — размахивая плеткой, говорила Селина, готовая в любой момент напасть на Брюса. Любит она плетки. Интересно, с чего бы? — Двойная ошибка, — громко заявлет Брюс и начинает медленно подходить к ней, — зачем тебе это надо? Сдадим его в полицию и пойдем домой. Вместе, — заговаривает ей зубы Брюс, — Селина. Разве не видишь? Мы с тобой похожи как две половинки одного целого, — он подходит к ней все ближе и, неожиданно даже для меня, снимает свою маску, представ перед ней с открытым лицом, — Селина, пожалуйста, — Селина же… явно пребывает в замешательстве. Она смотрит на него взглядом полным боли и говорит. — Брюс, я бы очень хотела жить с тобой целую вечность… как в прекрасной сказке, — сказала она, но потом покачала головой, — но я никогда не примирюсь сама с собой, милый. Так что счастливого конца не будет, Брюс, — ее голос полон сожаления и мне даже показалось, что продолжи Брюс и она бы отступилась, вот только в этот момент вмешался Шрек. — Селина? Селина Кайл? — и Селина, заведясь с пол оборота, срывает с себя уже свою маску, — вы уволены! — словно он что-то решает, кричит Шрек, — Брюс Уэйн! Почему ты в костюме Бэтмена? — задает он максимально тупой вопрос, вот только я то вижу, что один из карманов Шрека подозрительно встопорщился, словно там есть пистолет. А значит он просто отвлекает внимани и, я, на всякий случай, достаю свой Глок и прикручиваю к нему глушитель. — Потому что он и есть Бэтмен, придурок, — с явной брезгливостью и злостью в голосе сказала она. Вот только Шрек тоже оказался не лыком шит. — Был им, — говорит он и направляет на Брюса револьвер и в этот момент стреляю я. Револьвер отлетает в сторону, Шрек хватается за покалеченную руку, а Брюс подбегает к оседающей на пол Селине, в шее которой торчит дротик. — Оу. Простите, что помешал, — развожу руками, с неким злорадством наблюдая, за присутствующими, — но я пришел за мистером Шреком. Кое-кто хочет задать ему пару вопросов, — говорю и вижу, как облегчение на лице Брюса, так и ненависть со страхом на лице Макса. — Мистер Тень, — начал он лебезить, несмотря на то, что из раны на руке шла кровь, даже не заметив, что я поменял пистолет и подошел на необходимую мне дистанцию, — уверен, мы придем к компромиссу. — Конечно, мистер Шрек. Это будет очень выгодно. Мне, — говорю и стреляю дротиком в Шрека. Тот, сорвав с плеча дротик, смотрит на него, смотрит на меня и грохается на пол. Вот только, в отличии от Селины, его некому ловить. — Дэдшот. Отбой. Спасибо, — говорю в микрофон. — Принято. Классный выстрел, — услышал в ухе голос Флойд и улыбнулся. Хорошо получать комплименты от профи. Посмотрел на Брюса. Хмыкнул. — Бери ее и уходи, — сказал я и увидел печаль в глазах Брата, — эй, Ромео. Не принимай близко к сердцу ее слова. Кошечку просто нужно отогреть и дать новую цель в жизни. Уж это-то ты сможешь, — говорю и вижу, как тот начал улыбаться. Затем, взял Селину на руки и пошел на выход из вольера. — Не тяжело? — с фальшивым участием спрашиваю его на что тот, ухмыльнувшись, ответил. — Своя ноша не тянет, — и скрывается в проходе. А я начинаю осматривать помещение на предмет трупа Пингвина, коий обнаружился лежащим на мелководье лицом вниз. Осматриваюсь. Вроде никого нет. Достаю Глок, целюсь и делаю пару контрольных выстрелов: один в голову, другой в спину, там где сердце. Не рыпнулся даже. Значит действительно сдох. Ну что же. Можно выдохнуть. История с Пингвином — окончена!       И с этой мыслью, закинув тело Макса на плечо, покидаю это весьма негостеприимное место.

***

POV Макса Шрека       Голова нещадно болела. Горло саднило. А нос был полон слизи. Чувствую, я простыл. Иммунитет у меня слабый, ничего тут не поделаешь, чуть что и сразу появляются сопли. Особенно после купания в ледяной воде. К этому добавилась покалеченная правая рука, перебинтованная, видимо, моим похитителем. Вот только сейчас меня больше волновало не мое здоровье а то, где я нахожусь. Эта комната была похожа на допросную, вот только я явно не был в полиции. А учитывая репутацию моего похитителя… видимо, живым я отсюда не выйду.       Слышу скрип двери. Она открывается и в комнату входит человек в маске с оптическими вставками на месте глаз. Одет в черные джинсы, такую же водолазку и ботинки. На руках кожаные перчатки. А в руках… какой-то мешок. Меня решил навестить мой похититель. — Я требую, чтобы меня выпустили! — кричу, хоть и понимаю, что это не тот человек, который просто послушает меня. — Вы не в том положении чтобы что-то требовать, мистер Шрек, — слышу я голос, полного фальшивого сочувствия. Тень подходит к столу и кладет на него мешок на котором… мне это было знакомо. Я не заметил этого, когда он вошел, но низ мешка был до сих пор в сырых багровых пятнах. — Что это? — проглотив слюну, смотрю на Тень, а тот, усевшись передо мной, лениво произнес. — Главарь той жалкой банды, которую вы наняли для моей ликвидации, — сказал он, закинув ногу на ногу и не сводя взгляда с меня, — простите, я не мог принести вам все десять голов, но уверен, вы удовлетворитесь и одной, — сказал он, а я, связанный по рукам и ногам, переводил взгляд с Тени на мешок. — Чего вы хотите? — спросил его, а голос чудом не дал петуха. Уж больно жутко было наблюдать за подобным. Вариант того, что это может быть фальшивка, я даже не рассматривал. Тень имел страшную репутацию, пускай и известно о нем было крайне мало. — Информацию, — сказал он, повернув голову по птичьи, — причина заказа. Кто еще в этом замешан? И кое-что еще. — Я буду жить? — спросил важнейший для меня вопрос. Умирать не хотелось совершенно. — Нет, — буднично ответил Тень. — Тогда какой резон мне вам отвечать? — Хм. Если ответите на все вопросы, умрете быстро и безболезненно. Раз и все, — пожал он плечами, словно делает великое одолжение. — Слабое утешение, — бурчу, хоть и понимаю, что это бессмысленно. — В таком случае вы будете рады узнать, что ваш сын… — Чип? Что ты с ним сделал? Отвечай! — срываюсь на крик. Таков уж я. Сын для меня важнее всего. А остальное… пропади оно проподом! — Пока ничего. Но его жизнь и здоровье, а так же владение семейными капиталами, отныне зависит только от вас, мистер Шрек, — говорит он, а моя спина покрывается потом. Чип был единственной моей слабостью. Единственный сын, наследник. Да, я творил многое, но… все ведь ради него. Чтобы он занял подобающее ему место в этом прогнившем городе и никогда не думал о том, что стоит за всеми нашими миллионами. — Что же. Если вы гарантируете моему сыну жизнь… — Я всегда держу свое слово, — прервал он меня, — Чарльз Шрек будет жить. Но только если вы ответите на мои вопросы, — говорит он, а я вынужденно киваю. — Хорошо. Я готов ответить. Хоть и продолжаю считать, что вы совершаете ошибку! Этот город любит меня… — Этот город даже не заметит вашей пропажи. Особенно если учитывать то, что вы перешли дорогу Уэйнам. На что способен Бэтмен вы знаете… хотите узнать, на что способен Брюс Уэйн, в руках которого семейный капитал? — говорит он, а я замолкаю. Увы, но Уэйны всегда были хозяевами города. И даже сейчас, когда в живых остался последний из них, ничего не поменялось. Он просто купит газеты и телевидение, которым раньше платил я, и заставит их замолчать. Никто и не заметит моей пропажи, — причину моего устранения я знаю. Слышал запись, — тем временем продолжил Тень, а я поморщился. Бэтмен и Тень работают вместе. Сколько раз я отстаивал перед Судом именно эту точку зрения. Они не слушали. Обычно мне приятно, когда я бываю прав. Сейчас же я чувствую лишь горечь, — но хотелось бы подробностей. В том числе и о небольшом клубе по интересам, в котором вы состоите, — говорит он, а я прикрываю глаза от досады. Вот зачем мне было впутываться в Суд Сов? Сидел бы в Шрек-билдинге, считал бы деньги, но нет… клюнул на заманчивое предложение. И погряз в их сетях. — Суд Сов ни при чем. Это моя инициатива, — говорю, вспоминая, что во время допроса Бэтмена я уже говорил об этом, — эта… организация… крайне не однородна. Наверное, именно поэтому они до сих пор не смогли взять под контроль Готэм. В Суде идет постоянная грызня между фракциями. Лишь иногда, когда есть угроза самой организации или есть консенсус, Суд выпускает Когтей. — «Промолчи, или Коготь придет за тобой», — нараспев произнес Тень, а я кивнул. — Именно. Обычно каждый из руководства Суда абсолютно самостоятелен, с правом использовать Когтей, если верховный судья позволит. Мне не позволял. — И ты решил побороться за власть, — утвердительно кивнул Тень, перейдя на ты, — а причем здесь моя ликвидация? Или убийство Бэтмена? — Член Суда, если желает возвыситься, должен организовать успешную интригу или акцию, которая будет тепло принята большинством, — говорю и, не заметив реакции, продолжаю, — если бы все получилось, я бы стал одним из тех, кто смог бы претендовать на место Верховного Судьи. — А Кобблпот? — спрашивает он, на что я усмехаюсь. — Если бы его избрали… я бы гарантированно стал Верховным Судьей. Ведь впервые за этот век город бы возглавил ставленник Суда, — говорю и вновь вижу кивок. — А Джокер? Точнее… все три Джокера? Они тоже… проекты? — Первый Джокер всего-лишь псих. Но один из нас увидел потенциал и организовал пришествие второго. Снабдил его деньгами, оружием… , — хмыкаю, — после того, как ты его пристрелил, инициатора больше не видели, а его место занял его сын, — говорю и вижу, как Тень, склонил голову по-птичьи к плечу. — А твой сын, Макс? Он состоит в Суде? — Нет… я… я пока не представил его. Он… ему еще рано, — говорю и в сотый раз благодарю собственную медлительность. Сыну лучше держаться подальше от этих… этих… — Разумно. Надеюсь, что ты не врешь, — говорит он, а я глотаю ком в горле, — ну так что с Джокером? Как вы убедили сотрудничать Напье? Он же неуправляем. — Напье давно работал на нас. Уже очень давно. Один из немногих из всего уличного отребия Готэма, кто удостоился чести стать частью организации. Вот только… он всегда был себе на уме, — говорю, вспоминая этого… ненормального, — когда он стал Джокером, Суд решил поддержать его. Но когда он был схвачен, то Верховный судья без колебаний предложил ликвидировать его. И мы все проголосовали за его устранение, — говорю и чувствую, как затекли руки. — Скажи. Убийство Уэйнов, осуществленное Напье, тоже ваших рук дело? — спросил он, а я удивленно уставился на него, чувствуя дрожь во всем теле. Меня начало знобить. Видимо, я действительно простыл. — Это Брюс тебя попросил узнать? — Отвечай на вопрос, — спокойно говорит Тень, но в его словах явно чувствуется угроза. — Я… тогда не состоял в Суде, — говорю, припоминая слухи, — но слышал, что приговор Уэйнам был вынесен во время общего голосования. — А Чарльз Уэйн? Его тоже… приговорили? — буквально выплюнул Тень последнее слово. — Да. Его приговорили. Он слишком… рьяно взялся за управление компанией. Он был опасен для… — замолкаю и вижу, что Тень смотрит на меня через свои оптические вставки на глазах. — А почему тогда не убили Брюса? — Он… он казался нам безобидным. Просто… очередной прожигатель жизни. Ничего особенного. Кто же знал, что он… — качаю головой. Эх, если бы они знали, что Брюс Уэйн опаснее Томаса и Чарльза Уэйнов вместе взятых… сколько бы проблем удалось избежать! — Хорошо, Макс. А теперь… ты расскажешь все, что знаешь о материальных активах Суда, — говорит он и а я смотрю на него и решаю вновь попытаться отстоять себя. — Это не та информация, что… — говорю, но тут Тень резко встает с места, подходит и бьет меня по лицу. Боль отрезвляет. Я понимаю, что этот ни перед чем не остановится. Кажется, он сломал мне нос! — Ты только что уменьшил шанс для выживания собственного сына, — слышу спокойный голос, а по коже вновь пробегают мурашки, — отвечай! — кричит он, а я вздрагиваю и начинаю говорить. Про замурованный Аланом Уэйном тринадцатый этаж в Башне Уэйнов, тайно переоборудованный в штаб-квартиру. Про подземное хранилище где лежали в своих саркофагах Когти. Про располагающуюся там же лабораторию. Я не знал точного местоположения, но имел догадки. Про то, на что способны Когти и откуда их рекрутируют. Я вываливаю все, пока Тень стоит передо мной как истукан, скрестив руки, кивая и, видимо, запоминая каждое слово. В конце концов я замолкаю и смотрю на моего палача. — Когда их следующее собрание? — неожиданно спросил Тень. — Через неделю. Будут все… должны быть, — говорю и вновь вижу, как Тень кивает. — Что же, Макс, — по голосу понимаю, что Тень ухмыляется, — Ты умрешь… но твой сын… он будет жить. Но прежде… — сказал он, и, неожиданно для меня, начал снимать свою маску под которой оказалось лицо… — Чарльз? — в шоке вижу перед собой лицо Чарльза Уэйна. Мы знали друг друга. Не раз и не два встречались на светских мероприятиях, где упражнялись в остроумии. Пускай богатый, но инвалид, был притчей во языцех среди городского нобилитета. И его активность стала неприятным сюрпризом. Ведь многие зарабатывали на том, что Уэйн Энтерпрайзес удалось выбить с рынка заняв их ниши. Крупнейшая фирма Готэма в то время была выведена из реальной экономики в финансовый сектор, сделав предметом прибыли исключительно биржевые махинации. Но потом вдруг появился Чарльз и вновь все запустил. Позже, им так и не удалось вернуть все как было, поскольку Люциус Фокс, заручившись поддержкой уже Брюса Уэйна, отгонял всякого, кто заикался о бирже. — Да, сволочь. Это я. Что, не думал что я выжил? — ухмыляется он, а я с удивлением смотрю на того, за убийство которого я голосовал. Выходит, Рас аль Гул не выполнил заказ. Почему? Ему же заплатили тройную цену! — ты жалок, Шрек. Я всегда знал, что ты гнида. Но теперь… — Прошу, Чарльз, пощади, — ухватываюсь за кажущийся шанс на спасение, — ты же хороший, добрый человек. Ты всегда хотел помогать людям… — пытаюсь воззвать к его совести, но получаю новый удар по лицу. — Верно. Людям. Но не таким как ты, — говорит он и потягивается, — сейчас я с тобой разберусь и пойду спать. Со спокойной совестью. А там и до твоих дружков дело дойдет, — говорит он спокойно, словно собирается разделывать мясо, а не убивать человека. — Я сдам тебе исполнителей, только пощади меня! Прояви милосердие! — кричу, чувствуя, как из носа течет кровь. — Радуйся, что моего милосердия хватает на твоего непутевого сынка. Разве тебе этого мало? — с явным намеком говорит он, а я замолкаю. Чип! Мой маленький Чип! Все ради Чипа, — к тому же я знаю исполнителей. Более того. Я договорился с ними, — я был в отчаянии. Кто же знал, что старые долги обернутся этим? Кто же знал?! — И теперь, Макс, — он щелкает костяшками пальцев и заходит мне за спину, — ты умрешь, — говорит он тихо. Я не вижу его, но чувствую его дыхание на своем затылке, — мужайся, Макс. Твой гнилой род не прервется. Если твой Чип что-нибудь не отмочит, конечно. Так что можешь собою гордиться, — с фальшивым сочувствием и восхищением говорит он мне и я чувствую, как он кладет свои руки мне на голову и туловище, а меня пробивает озноб, — А теперь. Прощай Макс. Ты очень мне помог, — стали последними словами, что я услышал, после чего последовал рывок, вспышка боли и… ничто. POV Макса Шрека

***

      Отнимаю руки от шеи Макса, на которой безвольно болтается его голова, обхожу стул и смотрю на его мертвое лицо. Затем выдыхаю и иду на выход. Как только выхожу из допросной, вижу Альфреда, который смотрит на меня… совершенно бесстрастным выражением лица. — Брюс спит? — спрашиваю его, хоть и знаю, что он спит. Уж больно устал после беготни по спасению Готэма от Пингвина. — Да, хозяин Чарльз, — кивает Альфред, продолжая буравить меня взглядом. — Осуждаешь? — спрашиваю с ухмылкой, на что Альфред вздыхает. — Нет. Увы. Вы не первый Уэйн, что заходит так далеко в деле защиты семьи. Ваш дедушка Патрик был гораздо грубее, — говорит он и пожимает плечами. — Все говорят о дедушке Патрике, — усмехаюсь, — но мало кто о нем рассказывает, — действительно. Патрик Уэйн… человек-легенда. Один из влиятельнейших людей Восточного побережья. Я знал его биографию, но мало знал о нем как о человеке. Каким он был? И правда ли, что я похож на деда, несмотря на то, что, технически, немного не отсюда? — О нем не любят вспоминать. Хозяин Томас любил своего отца, но не мог принять его точки зрения, по ряду вопросов, — сказал Альфред, а я кивнул. Это было ожидаемо. — Но он не бунтовал против его методов? — Нет. Может потому что знал, что это необходимо? — пожал плечами дворецкий, а я вздохнул. — Как ты думаешь… Ти Джей… он примет меня… если будет знать о… всяком? — спрашиваю Альфреда сделав неопределенный жест рукой. — Вы его отец, хозяин Чарльз. Все зависит от вас, — сказал Альфред и открыл дверь на выход, — вам надо скорее избавиться от трупа, хозяин Чарльз, — говорит Альфред с некой печалью в голосе. — Иди, Альфред. Это моя ноша. Иди, — говорю и возвращаюсь в допросную. Увы, но убийство, кроме вопроса совести, вызывает сложности еще и своими результатами. Мне предстояло избавиться от трупа, который опознает любая готэмская собака. Впрочем, я знал десяток способов, среди которых ванна из кислоты была самой безобидной.       Так что, засучив рукава, я приступил к самому неприятному на сегодня действию. Избавлению от трупа Макса Шрека.