Единственная любовь 3

— Нет! Я не хочу, мне больно! Нет! Меня подкидывает на кровати от истошного крика. Я сажусь, быстро щелкаю выключателем лампы на прикроватной тумбочке и склоняюсь к бледному, тяжелодышащему Киру. Мягко касаюсь его плеча, чуть глажу лоб, щеки: — Кир, это Егор, проснись. Проснись, пожалуйста. С пола поднимается Арчи и кладет голову на постель, косясь на меня карим глазом. В последнее время Кир очень часто будит нас, захлебываясь в кошмарах, и мы оба стараемся ему помочь. — Кир, ну же! — я захватываю его ладонь и разминаю пальцы — опять холодные и безжизненные. Наконец он просыпается и смотрит в потолок не мигая. Глаза сухие, губы сжаты в нитку. — Опять то же самое? — аккуратно спрашиваю я, не ожидая ответа. Кир молчит. Про свои сны и вообще. Он из-за спины не может активно двигаться и от этого сильно страдает. Страдает и молчит. Не жалуется и даже не плачет. — Кир. — Я не могу пошевелиться, — напряженно произносит он. — Сейчас. Я подхватываю со своей тумбочки шприц с лекарством, аккуратно приподнимаю и перекатываю легкое тело на живот и делаю укол. А потом устраиваюсь рядом, слегка массируя и поглаживая спину. Со второго бока заваливается Арчи, и Кир оказывается зажат. Но это, как ни странно, помогает ему расслабиться, обмякнуть, и через несколько минут он сам переворачивается и утыкается мне в грудь, цепляясь за футболку. — Егор, тебе не надоело? — спрашивает он глухо. — Нет, — спокойно отзываюсь я, потому что уже успел выучить все ответы на его странные вопросы, хоть раньше и сильно бесился. Но регулярные консультации с психотерапевтом, успокаивающие таблетки и настойки, и я стал чувствовать себя гораздо лучше. — Кир, я же сказал, что никуда не уйду. Помнишь? — Да. — Ты мне нужен, без тебя я просто сдохну. И это я тоже говорил. Поспи, родной, утром рано вставать. Кир молчит и ковыряет мою футболку пальцем. Он сейчас спокоен, я чувствую это. Утром у нас врачи, и нам обоим нужен отдых.

***

Процедуры всё те же, знакомые, ставшие практически родными — опрос, визуальный осмотр, кое-какие тесты, рентген. Вроде никаких осложнений, и процесс восстановления идет как надо. Кир вообще выздоравливает ударными темпами. Года еще не прошло с момента его травмы, а он уже относительно быстро ходит, может довольно долго сидеть, вот правда по ночам еще чувствует скованность и боли, но на этот случай у меня всегда под рукой шприц с лекарством. Даже пришлось научиться уколы делать. И если с этим проблем почти нет, то вот с «омежностью» Кира большие трудности. Нарушился гормональный фон, и поэтому исчезли течки. На травму наложился стресс, и таблетки, которые Кир вынужден принимать, чтобы блокировать болевые ощущения и помочь костям восстановиться, только усугубили дело. Мы сидим в коридоре перед кабинетом врача, и Кира ощутимо потряхивает. — Ты чего? — я сжимаю его руку. — Не знаю, — он передергивает плечами, а потом аккуратно поправляет свое тело на стуле, садясь прямее, и откидывает голову назад, прикрыв глаза. — Страшно. — Все будет хорошо, — я говорю уверенно, потому что сам верю в это и стараюсь в омеге поддерживать оптимистичный настрой. — Хоть бы… — бормочет он. В кабинете светло, приятно, много плакатов на стенах. Внимательный врач предлагает нам присесть и перебегает взглядом с одного на другого. Обычно парочки приходят из-за беременности, но у нас все немного по-другому. Я даже не уверен, парочка ли мы. Вроде в новогоднюю ночь мы сошлись на том, что вместе, но как-то холодно между нами было все это время. Я выкладываю на стол пухлую медицинскую карту Кира, врач долго изучает диагнозы и немного мрачнеет лицом. — Ну-с, на что жалуетесь? — наконец интересуется он. — Течки пропали, — отвечает Кир, а я под столом держу его за руку, чтобы он меньше волновался. — Угу. Когда последняя была? — врач стреляет в меня глазами, но меня этими темами не прошибешь. Мы с Киром и не такое проходили. — В апреле прошлого года. — Мы думаем, что это из-за травмы и стресса, — вставляю я, показывая, что тоже вовлечен. Мне не все равно, что с моим омегой происходит. — Так-так-так, — барабанит врач по столу, — ладно, пойдемте посмотрим. В осмотровой я помогаю Киру раздеться и улечься на кушетке, но потом вынужден выскользнуть за дверь, повинуясь его вскинутым бровям. Маюсь в основном кабинете, пока идет осмотр, и попутно изучаю плакат с контрацепцией. Это я все знаю, но этого нам пока не надо. — Мы закончили, — врач выходит ко мне, встряхивая руками, садится за стол и начинает что-то быстро записывать в карту. Я же помогаю Киру одеться. — Все нормально? — он немного бледный. — Да, он сказал, что тут у меня все в порядке, — Кир опирается на мою руку, и мы возвращаемся в кабинет. — Так, — врач уже закончил писать и ждал нас. — Необходимые анализы я провел, дождемся результатов. Это где-то два-три дня обычно. Но никаких отклонений на УЗИ я не заметил. Все у вас чистенько и хорошо. Скорее всего, это гормоны. Советую вам обратиться к эндокринологу. И жду к себе за результатами. В медицинской карте прибавилось еще несколько листочков, тяжелее она не стала, но пухлее — да. — Что он там понаписал? — интересуется Кир в коридоре. Я показываю ему ровные мелкие строчки, что можно разглядеть, наверное, только под микроскопом. — Жесть, — качает он головой и приваливается ко мне. — Устал? — чуть кивает. — К эндокринологу пойдем? — Ну раз уж мы здесь… — болезненно морщится омега. — У меня есть таблетка обезболивающая. — Я не хочу таблетку, — снова морщит нос Кир. — Пройдет. — Хорошо, — я касаюсь губами его виска. — Я тогда пойду узнаю про врача. Посидишь? — Конечно. Что мне еще остается делать… Мне нравился этот медицинский центр — современный, чистый, удобный, с приемлемыми ценами. Кир наблюдался в нем в начале своего лечения, потом, когда уехал от меня, перебрался в свою районную поликлинику, но я смог выдержать только один визит туда, наслушался всякого и настоял на дальнейшем лечении в «Юнимед». В том числе из-за наличия всех нужных нам врачей. Как оказалось, эндокринолог на месте и даже сможет нас принять через пятнадцать минут. Чудесно, то, что надо! Хотя, чего бы ему нас не принять, за деньги-то? Кир все так же ровно сидел на диванчике, где я его оставил. На нем был надет специальный поддерживающий корсет, в котором больно-то не согнешься. Штука дико неудобная, давящая и жаркая, но без этого пока никак. Хирург сказал, что избавиться от него можно будет минимум через три месяца. — Я все, пойдем, нас примут через пятнадцать минут, — я подал Киру руку, помог подняться. — Сколько ты заплатил? — хмурится омега. — Не важно. — Егор. — Родной, — я креплюсь и мысленно считаю до пяти, как советует психотерапевт. — Деньги сейчас это не главное. Главное — это твое здоровье. Главное, чтобы ты чувствовал себя хорошо. — Егор, это очень большие деньги, — вздыхает Кир. — У нас общий бюджет, так что это и твои деньги. Какая разница, с чьей карты я плачу? — Большая. — Давай обсудим это дома, — предлагаю я. — К тому же, мы уже пришли. И точно, на двери очередного кабинета табличка «Эндокринолог», и я стучу. Врач приветливо нам улыбается и долго пытает вопросами о рационе, режиме дня, таблетках, физической активности Кира, осматривает его лимфоузлы, меряет давление. — Ну, в общем и целом картина мне ясна, — выдает он спустя сорок минут манипуляций. — Вот направления на анализы. Сдавайте и будем лечиться! Он просто лучится энтузиазмом. При одном взгляде на этого врача кажется, что все будет хорошо, и болезнь быстро уйдет. — Вот видишь, как все хорошо, — замечаю я Киру в коридоре. — Все врачи настроены оптимистично, все говорят о скором выздоровлении. Омега вместо ответа корчит какую-то унылую гримасу. — Ну чего ты, — я аккуратно прижимаю его к себе, привычно гладя спину. Под толстым корсетом Кир, наверное, ничего не чувствует, но мне хочется верить, что моя забота проходит глубоко внутрь него. — Не раскисай, родной. Ты нам с Арчи очень нужен. Кир фыркает, цепляясь мне сзади за ремень на джинсах, потом спрашивает: — Выведешь его погулять? — Конечно. С удовольствием, — я целую его в висок и крепче обнимаю. Его легкая цветочная кислинка едва-едва ощущается.

***

Машина плавно катится по проспекту Вернадского в сторону Речного вокзала. Я изредка бросаю взгляд в зеркало заднего вида на расположившегося на широком сидении Кира. Он довольно удобно устроился, подогнув ноги, и полудремал — визиты в клинику всегда его выматывали. Задний диван ему идеально подходил, Кир с комфортом ездил как один, так и с Арчи. И да, мне пришлось заменить пижонский роскошный седан на большой внедорожник с вместительным багажником и гигантскими сидениями, чтобы возить нашего черного монстра и лежащего Кира. Мои умельцы из сервиса придумали, как закрепить сзади удерживающую сетку, так что Кир был словно в манеже, и я не боялся, что он может упасть. Наконец наша высотка замаячила в лобовом стекле, я притормозил перед шлагбаумом, и Кир проснулся. — Как ты? — короткий взгляд назад, чтобы убедиться, что омега в порядке. — Немного получше. Арчи… — Да, я с ним погуляю. — Можно мне с вами? — уточнил Кир. — Конечно, — я припарковался и обернулся на него. — Тут подождешь? Он кивнул и очень аккуратно сел, скрестив ноги. Лифт тащится еле-еле, я даже успеваю залипнуть в телефоне. Звеню ключами перед входной дверью, гадая, выйдет ли Арчи меня встречать, и он уже сидит в прихожей, метя хвостом по полу. Склоняет голову на бок, оглядывает меня и коротко вопросительно вуфает. — Кир ждет нас внизу, — отвечаю я псу, совершенно не замечая, что тоже приобрел привычку с ним говорить. Особенно, когда Кира нет рядом. Иногда на долгих вечерних или утренних прогулках я беседую с Арчи, рассказываю про свое детство, про нынешние переживания, про свои чувства к его хозяину… Почему-то высказать это собаке мне гораздо проще, чем признаться самому Киру, что он мне больше, чем просто нравится. Арчи слышит имя своего человека и радостно подскакивает, кидается меня приветствовать. Он вообще довольно сдержан и серьезен, но Кира обожает всей своей собачьей душой. Я подозреваю, что безграничной. — Ну, привет-привет, — отбиваюсь я от зубастой морды и длинного влажного языка, которым Арчи стремится облизать мне лицо. — Пойдем гулять, монстр. Нам бы с тобой ничего не забыть. Так, ошейник, поводок, намордник — Арчи у нас не потенциально опасный, но Кир предпочитает в светлое время суток надевать на него намордник. Их райончик был более опасный, там они гоняли прямо с зубами наголо, на мое счастье, так сказать. Еще обязательно нужен походный пояс со всякими приблудами — кликером, подкормом, мини-аптечкой, пакетиками для уборки. Я один раз забыл засунуть в карман целлофановых помощников, и Арчи, выразительно подняв брови, заставил меня убирать за ним с помощью лопуха. Кир потом очень смеялся и похвалил своего эко-френдли пса. Пока я собирал все это, Арчи умотал и вернулся с кольцом в зубах. — Ты хочешь взять это? — уточнил я у него, а пес выплюнул игрушку к моим ногам. — Может, лучше возьмешь мячик? Кир тогда с тобой поиграет. Легкие физические упражнения омега мог делать, кидать мячик — точно, а вот с кольцом он пока не справится. Один резкий рывок, и спина снова травмирована. — Ну же, приятель, — продолжил я соблазнять Арчи, — ты же хочешь поиграть с Киром? Мне показалось, что пес кивнул головой. Иногда от его разумности мне становилось не по себе. Как в ту самую памятную первую ночь в их квартире. Пока я вспоминаю события почти трехгодичной давности, Арчи притаскивает свой любимый пожеванный мячик и виляет хвостом. — Вот молодец! — хвалю его. — Сам понесешь? Еще один кивок. Черт, с каждым днем убеждаюсь, что Арчи иногда поумнее Витька бывает. Цепляю псу ошейник и поводок, и мы выходим на площадку. Лифт снова где-то внизу, поскрипывает к нам, на двадцать четвертый. Высоковато, но зато вид с лоджии открывается хороший. Я мечтаю как-нибудь летом устроиться там с Киром и посмотреть на закат. Если конечно Арчи впустит нас на свою территорию. Он просто оккупировал единственный неотапливаемый уголок квартиры и проводил там все свободное время. Но думаю, я попрошу его по-братски уступить, и Арчи возражать не будет. Он вообще очень ко мне благосклонен. Мы забиваемся к дальней стене приехавшей наконец кабины и трясемся вниз. На десятом в лифт вплывает пожилой омега, главный скандалист дома, который люто ненавидит Арчи. А наш смышленый пес его, у них все взаимно. Я вежливо здороваюсь, хихикая глубоко в душе, омега кривится от одного нашего присутствия, а Арчи демонстративно сплевывает кусок пожеванной резины на пол, раскрывает пасть пошире, вываливает мокрый язык и шумно дышит, скаля клыки. Капли его слюны падают на пол, пес переступает лапами, подбираясь к омеге поближе, и явно желает попасть тому на ботинки. — Молодой человек! Держите свою собаку! — тут же не выдерживает омега. — Я держу, — я показываю обмотанный поводком кулак. — Это же монстр! — продолжает собеседник. — Почему вы водите его без намордника? Лифт это общественное место. — Совершенно вылетело из головы, — «мило» улыбаюсь в ответ и показываю намордник: — Сейчас надену. Но у Арчи другие планы, он еще не до конца поиздевался над ворчуном. Поэтому поднимается на все четыре лапы и отряхивается. Вертит головой, разбрызгивая слюни, потом плечами, спиной и в конце хвостом. Шерсть взлетает под потолок, забивается в нос, в глаза, в рот. Мы с омегой чихаем, Арчи радуется и в завершении концерта облизывается и щелкает пастью. — Это хулиганство! — вопит омега. — Я в полицию пожалуюсь! Что это такое — развели тут псарню, людям проходу нет. Да еще и загадили все вокруг! Он пулей вылетает из лифта, как только тот тренькает на первом этаже, и уносится вдаль, продолжая грозить нам всеми возможными карами. Я смеюсь, сгибаясь пополам, и треплю черного монстра по загривку. — Свинтус ты! — Арчи недовольно ворчит. — Ладно, я не ругаюсь. Только при Кире так не делай, пожалуйста, а то ему неприятно будет. Бери свой мячик, охламон, пойдем! Пес подхватывает игрушку и вальяжно вываливается из лифта, всем своим видом показывая, что он тут король положения, и не мне его жизни учить. Я посмеиваясь иду следом, параллельно отмечая, что пора обновить Арчи мячик, а то этот уже неизвестно во что превратился. Арчи идет прямо к машине и переступает лапами перед задней дверью, ожидая, когда Кир выберется. Пес знает, что хозяин там, чувствует. Я оттесняю его тушку в сторону и заглядываю в салон. Кир уже обулся и отцепил сетку. Он аккуратно спускает ноги на землю, и я помогаю ему вылезти. Арчи приплясывает рядом и подталкивает меня головой, мол, пусти к хозяину! — Да иди-иди! — я уступаю дорогу, чтобы монстр меня не затоптал. — Привет, малыш! — Кир гладит привалившегося к нему пса, низко склоняя голову, заглядывает в собачьи глаза и улыбается. — Я тоже соскучился. Почему Олег Евгеньевич из подъезда выскочил, как в жопу ужаленный? Это вы постарались? — Нет! Ты что! Мы сама порядочность, — максимально убедительно тяну я, а Арчи меня поддерживает коротким ворчанием. — Ох, ладно, — вздыхает омега. — Ты ничего не забыл? — Я старался, — продемонстрировал я пояс. — Молодец, — одобрительно и ласково улыбнулся Кир, напомнив себя прежнего, опять-таки трехлетней давности. Когда мы только-только сошлись, он был более веселым, спокойным, ласковым, но сейчас он немного не в себе. Думаю, это из-за травмы и долгого простоя. Кир очень деятельный, сидеть на попе ровно ему тяжело, он вообще за любую активность, а тут никаких тренировок с Арчи, только легкая гимнастика и прогулки. И он переживает, молча и стойко. — В парк пойдем? — киваю я в сторону ближайшего парка. — Да, пойдемте, — Кир забирает у меня поводок, наматывает на кулак. — Надень на него намордник, пожалуйста. — Конечно, — я присаживаюсь рядом с Арчи, подставляю ладонь, он выплевывает мне мокрый мячик. — Надо новый купить, а то этот уже ни на что приличное не похож. — Вы взяли мячик? — глаза у омеги немного проясняются — последнее время в них слишком много тоски. — Да, Арчи захотел с тобой поиграть, — я подмигиваю псу и поднимаюсь. — Спасибо, — шепчет Кир, не известно к кому обращаясь. Он смотрит на собаку, а ко мне неосознанно прижимается спиной. — Ну, пойдемте, — тяну я обоих в парк, а то сейчас сам расплачусь. Все-таки посещение психотерапевта благоприятно на мне сказывается. Агрессии у меня поубавилось, Витька прибить меньше хочется, да и к фанатизму Кира я теперь отношусь спокойнее. В парке хорошо, свежо, зелено. Мы неторопливо идем по дорожке, Арчи трусит рядом с Киром, наслаждаясь долгожданной прогулкой с хозяином. С января с ним обычно гуляю я. Рано-рано утром и поздним вечером мы выходим в большой парк через дорогу и долго бегаем. Арчи спортсмен и без постоянных физических нагрузок не может. Кир говорит, что такой длительный отдых плохо скажется на рабочих качествах собаки и на его здоровье. Поэтому я надеваю кроссовки для бега, немаркие спортивные штаны и нарезаю круги по парку. Мне, кстати, это тоже идет на пользу — дыхалка стала как у ныряльщика. Мы втроем специально уходим подальше от пешеходных дорожек и детских площадок, чтобы Арчи спокойно погулял и поиграл. Кир несильно замахивается и швыряет мячик. Он задорной розовой искрой взмывает вверх и падает куда-то недалеко в траву. Арчи несется за ним и, потешно вскидывая лапы, возвращается, чтобы убежать снова примерно туда же. Кир улыбается, он доволен сейчас и счастлив. И этим двоим никогда не надоест такая простая игра. Только усталость омеги от достаточно интенсивных движений мешает. Я тяну Кира к ближайшей скамейке, по обычаю предлагаю таблетку, но он отмахивается. — Сейчас пройдет. Не хочу просто так химию глотать, надоело. — Зачем терпеть если больно? — заглядываю ему в лицо. — Нет, все нормально, не больно. Просто кольнуло. — Давай, иди сюда, — я аккуратно подгребаю его к себе, обнимаю, устроив руку на спинке скамейки. Арчи что-то неподалеку ищет в траве, над головой поют птички, и в целом все очень хорошо. — Что будем ужинать? — позевывает Кир. — Не знаю. Можем заказать. — Нет, я хочу сам приготовить, — омега приподнимает голову, смотрит на меня, неудобно вывернув шею. — Уверен? — он кивает. — Хорошо. Что-то в магазине надо? — Я посмотрю в холодильнике. Не помню, что там есть из продуктов. Мы так давно ничего не готовили, — Кир снова устраивается у меня на плече. — С доставкой проще, — я чуть поглаживаю его по плечу и тихо радуюсь таким простым мелочам. — Да уж, проще, — ворчит омега и ковыряет мне шов на джинсах. — Ты-то хоть бегаешь каждый день, калории сгоняешь, а я сижу, как кочка. Заплыл уже весь. — Где? — интересуюсь с подозрением. — Где-где… Везде! Бока, живот, руки — все как у молочного поросеночка. — Не наговаривай на себя, — я чуть смещаюсь, чтобы было удобно подцепить пальцем подбородок омеги и поднять его голову. В солнечном свете глаза у Кира меняются с серых на голубые. По крайней мере, я вижу далекое небо и море. Очень красиво. — Ты прекрасен. И нисколечко нигде не заплыл. И, не слушая возражений, мягко его целую. Осторожно соприкасаюсь своими губами с губами омеги, ощущая давно забытую кислинку, будто до этого Кир съел лимонную дольку. Давно в наших странных отношениях не было чего-то милого и романтичного. Было напряженно, немного холодно, мы оба следили за тем, что говорим друг другу, контролировали каждое свое слово и поступок. Я безумно боялся снова обидеть Кира какими-то необдуманными действиями или репликами. Но благодаря психотерапевту бо́льшую часть страхов удалось проработать. Мне даже дышать стало легче от этого. К психотерапевту я пошел практически сразу после нового года, который мы встретили вместе с Киром в его холодной, неукрашенной двушке. Без елки, гирлянд, шампанского и мандаринов, но этот праздник для меня был самый лучший, самый сказочный. Я оторвался от омеги, еще раз заглянул ему в глаза, отмечая их глубину и выразительность, и погладил большим пальцем теплую, нагревшуюся под солнцем кожу. Помню, какой она была загорелой в нашу единственную совместную поездку на море. Кир тогда быстро забронзовел, и ему это шло. — Ну что, идем домой? — Идем. Кир по-особому свистит Арчи, и пес быстро оказывается около нашей скамейки. Возвращаемся мы тем же путем, что и пришли, только я забираю из машины сумку с документами Кира. Нам везет, что лифт на первом этаже, и никто в него с нами не заходит. Никаких раздражающих факторов и злобных соседей. Славно, славно. Пока мы возились с Арчи в ванной, Кир проинспектировал холодильник и выкатил мне такой список, что папа не горюй! Судя по количеству продуктов, у нас намечается пир, не иначе. Но я забрал бумажку, чмокнул омегу в губы и, на ходу проверяя ключи от машины и телефон, вышел из квартиры. Раз Кир хочет что-то приготовить, пусть готовит, я не возражаю.

***

В квартире меня встречает тишина — значит у моих домашних сонный час, поэтому я аккуратно опускаю шуршащие пакеты на пол, разуваюсь и на цыпочках крадусь в спальню. Так и есть — Кир свил гнездо из одеяла и моей подушки и удобно устроился под боком у Арчи. Пес следил за мной приоткрытым глазом, показывая, что оберегает сон хозяина. Я махнул ему рукой, мол, не претендую на его место защитника, и ушел обратно на кухню, чтобы всё разложить и выпить кофе. Кир пришел сам минут через сорок. Ткнулся носом в спину и сцепил руки у меня на животе. Мне нравилась его сегодняшняя тактильность, теплое дыхание куда-то в лопатку и невесомые, но такие крепкие объятия. Эти мгновения хотелось продлить. — Ты все купил? — уточнил омега. — Да, все по списку. — Хорошо, — он отлепился от меня и полез в холодильник. — Этого не было в списке. Омега потрясал бутылкой с гранатовым соком. — Ты любишь гранатовый сок, — пожал я плечами. — Почему бы не взять? — И это тоже? — в руках у Кира упаковка с сушеными кусочками утки. — Это для Арчи, — тяну с улыбкой, потому что монстр уже несется на кухню, реагируя на шуршание пачки. — Ты его слишком балуешь, — ворчит Кир, но все равно сует псу в пасть несколько кусочков. — Возможно, — не спорю я с омегой, — но как такого милашку не побаловать? Арчи вскидывает голову и щелкает зубами, демонстрируя всю свою милашечность. — Спелись, — констатирует Кир, убирает утку и достает овощи. — Тебе помочь? — Если тебе заняться нечем. — Даже бы если было чем, я бы все равно помог, — перехватываю я красный перец и шагаю к мойке. — Я просто хочу побольше проводить с тобой времени. — Спасибо, — улыбается омега несколько смущенно. — Я… Я тоже. Кир колдует над плитой, стучит лопаточкой по сковородке, переворачивает, помешивает, солит, пробует и выглядит так органично в этом кухонном антураже, что я залипаю на его небыстрые, но точные движения. Из-за травмы двигаться он стал немного по-другому, более плавно, медленно, в противовес себе прежнему — резкому и четкому. Но нынешний Кир был ничуть не хуже себя прошлого. Раньше это был сгусток энергии, готовый рвануть с места в карьер, сейчас он разгорался медленно, как большой пожар, но такое горение дает стабильный и долгий жар. Мне кажется, Кир просто копит силы. Когда он полностью восстановится, это снова будет ураган. Я помню, как они с Арчи выглядят в ринге — как две стихии — и очень хочу увидеть это снова. — Егор? Ты чего? — А? — отвлекаюсь от созерцания, ловлю внимательный взгляд омеги. — Ничего, просто задумался. — Ладно, — Кир отворачивается, а мои глаза невольно скользят по его спине, останавливаясь ниже поясницы. Но нет, туда лучше не смотреть. Запретная зона. Ужин у нас довольно обильный и вкусный. Домашняя еда вообще всегда вкусная. Кир заметно оживляется, болтает о какой-то ерунде, коротко взмахивает руками и легко смеется. Легко, мелодично, как-то солнечно, что ли, если можно так сказать. — Спасибо, было бесподобно, — искренне говорю я в конце. — Пожалуйста, — Кир заправляет за ухо волосы. — Помоешь посуду? — Да. Мы расходимся: я к мойке, Кир уходит, видимо, в спальню. Со своим делом я управляюсь быстро и устраиваюсь в гостиной на кресле. После еды немного клонит в сон, желудок полный, и требуются покой и расслабление. Вскоре появляется Кир, я протягиваю ему руку, чтобы устроить рядом с собой, и он опускается мне на колени. Я сегодня просто на седьмом небе от счастья. — Массаж? — Пожалуй, — кивает омега и усаживается спиной ко мне. Я касаюсь его сначала невесомо, провожу по плечам, по шее, чуть спускаюсь на лопатки — поза у нас не очень удобная, ниже к пояснице не продвинешься. Но я сейчас делаю не совсем массаж, это скорее просто легкие поглаживания. Ведь все любят, когда их гладят по спинке. Вот и Кир опускает голову вниз, предоставляя мне больше места для маневров. Он расслабленный сейчас, спокойный, податливый. Мне безумно хочется его расцеловать всего и разнежить еще больше. Хочется чуть хриплых выдохов, влажных простыней, горячего нутра и лихорадочного блеска глаз. Не случайно я сегодня залип на пятую точку омеги. Я хочу его. Сильно хочу. Кир это чувствует, и у меня под пальцами мгновенно деревенеют его мышцы. Я не понимаю почему, но продолжаю поглаживать омегу. Он как-то странно вздыхает и двигается ближе ко мне, проезжается по паху. Теперь уже я деревенею, а Кир елозит все усерднее. — Кир, что ты делаешь? Он замирает, будто застигнутый врасплох. Сидит с ровной спиной, смотрит строго вперед, молчит. — Кир? — Тебе же надо, — ответ омеги звучит тихо. — Я чувствую. — Тебе не надо, — я помогаю Киру пересесть, чтобы он оказался ко мне лицом и заглядываю в глаза. — Ты же не хочешь, так зачем себя заставляешь? — Но тебе же надо… — Мне надо, чтобы ты чувствовал себя хорошо и был здоров, — я легонько дую омеге в лицо. — Скажу прямо — я действительно скучаю по твоему заведенному состоянию, но сейчас совершенно не важно, чего хочу я. У меня, в конце концов, две руки есть. Ну? Кир морщит нос в смешке и отмирает. Перебегает своими серыми глазами по моему лицу, словно выискивая что-то. — Я знаю, что мой организм сбоит, но я все еще могу… — Можешь, — не даю ему договорить и целую ладошку. — Ты все можешь, ты у меня молодец. Но ведь не хочешь? — Нет, — Кир закусывает губу. — Никаких таких мыслей. — Вот когда они появятся, тогда и будем действовать. Договорились? — Да, да, — облегченно выдыхает омега и обнимает меня, скрещивая руки на шее. — Ну и хорошо. Посмотрим что-нибудь? — Я хочу второго Терминатора, — шепчет мне на ухо Кир, и от этого я покрываюсь мурашками. Да, видимо, мне и правда надо… — Сейчас поищем. На экране Шварц дырявит Т-1000, у меня на руках дремлет мой омега, на лоджии сопит вполглаза Арчи, а я уговариваю свой организм не бунтовать и утихомириться.

***

Повторный визит в клинику у нас случается через три дня, как раз уже готовы анализы. Администратор сразу же направляет нас к эндокринологу, это значит, что проблемы у Кира с гормонами. — Здравствуйте, здравствуйте, — доктор улыбается и жестом предлагает нам присесть. — Вот, все анализы ваши готовы. У него в руках ворох распечаток. Какие-то таблицы с бесконечными рядами чисел, мелкие незнакомые мне буквы, даже стрелочки кое-где. — Ну и что там? — тянет Кир, крепче сжимая мою руку под столом. — В целом не так уж и плохо все, — обнадеживает врач. — Некоторые показатели снижены, но это легко сейчас лечится. Я выпишу вам все необходимые лекарства, будете их потихоньку принимать. Доктор заскрипел ручкой по бумаге, а я одобрительно улыбнулся омеге. Все хорошо, проблемы несерьезные. — Держите, — несколько маленьких листочков упали на нашу сторону стола. — Это рецепты для аптеки. Инструкции по приему есть в пачках, но на всякий случай вот это еще возьмите. Кир подгребает рецепты к себе, разглядывает крупный, летящий почерк врача, чуть хмурится — совершенно непонятно, что там написано. Кроме этого врач сует нам распечатку с названиями лекарств и планом лечения. — Я учел все остальные ваши лекарства: обезболивающие, хондропротекторы, иммуномодуляторы, антибиотики, — все будет сочетаться, никаких побочных эффектов. И ко всему прочему я добавил вам несколько витаминов. Они в основном для иммунитета и для общего укрепления. Ну и как обычно, — врач улыбнулся, — поменьше стресса, больше отдыхайте, высыпайтесь, гуляйте на свежем воздухе, не забывайте сбалансировано питаться. Жду вас через месяц. — Спасибо, доктор. До свидания, — тянет Кир и спешит покинуть кабинет. Мы усаживаемся на ядрено-бирюзовые диванчики и разглядываем сначала рецепты, пытаясь угадать, что же там написано, а потом и лист с рекомендациями. — Смотри, — тычет Кир пальцем в одну строчку, — «Исключить из рациона аллергены». Что бы это значило? — Ну, апельсины, арахис, пыль, шерсть… — неуверенно тяну я. — Шерсть? Я Арчи исключать из своей жизни не намерен, — недовольно ворчит омега. — Не думаю, что этот пункт его касается. Ты же его не ешь. — Но он же все равно линяет, — Кир поджимает губы. — И у тебя аллергия на его шерсть? — уточняю я. — Нет. — Значит, этот пункт не про нас. Что там еще есть интересного? — Сколько колес и когда по времени глотать. Ох, — омега горестно вздыхает. — И до этого-то было много, а с новыми это будет целая горсть. — Зато поправишься быстрее, — чмокаю Кира в щеку. — Хорошо бы, хорошо бы, — качает он головой и приваливается ко мне, потираясь носом о плечо. Уже дома я изучил листочек повнимательнее и нашел интересный упущенный нами ранее пункт. — Смотри, родной, — показал я Киру строчку, — звучит неплохо, как мне кажется. — Санаторий? — поднял омега брови. — Мне что, девяносто лет? — При чем здесь это? — пожал я плечами. — В санатории хорошо. Воздух свежий, природа. Доктор же сказал, что нужно расслабляться и гулять. Отдохнем, надышимся на год вперед, подлечимся заодно. — Ну не знаю, — тянет Кир скептически. — А как же Арчи? — Найдем такой санаторий, куда можно с собаками. Омега смотрит на меня, и я вижу, что он колеблется. Все что-то просчитывает мысленно, словно ищет какой-то подвох в моих словах. Но у меня ничего подобного нет в голове, я просто хочу, чтобы Кир поскорее выздоровел и вернулся к привычному для него ритму жизни. — Просто устроим себе отпуск, — продолжаю я соблазнять омегу. — Я уж и не помню, когда последний раз куда-то выбирался. — Хорватия, — закусывает губы Кир, вспоминая их с Арчи поражение и мои необдуманные слова про следующий год. В следующем году Кир сломал спину и вылетел из спортивной жизни. Я, конечно, не мог знать, что это произойдет, но все равно мне мои слова кажутся теперь еще более ужасными. — Два с половиной года назад, — я аккуратно обнимаю Кира и глажу по голове. Он в ответ жмется ближе. — Ну так что, родной? — Да, поехали. Только с Арчи. — Куда уж без него, — фыркаю я и получаю слабый тычок от омеги в бок. Но он не сердится, просто немного вредничает.

***

К моему большому удивлению подходящее место я нашел уже на следующий день. Просто загуглил «Санатории Подмосковья» и вуаля! Красивая территория, приятные номера, лес и озеро, нужные нам программы лечения, а главное можно привезти с собой собаку и разместить в специальной гостинице на территории. Меня все устроило и по расположению, и по ценам, поэтому я скинул ссылку на сайт санатория Киру для утверждения. — Гор, ты че там шаришься? — Витек нагло влез в мое личное пространство и заглянул в монитор. — Э! Это че за стариковские развлечения? — Это санаторий, — отпихнул я наглого помощника. — И это не для стариков. Мы едем с Киром лечиться. — Лечиться, — передразнил меня Витек и плюхнулся на диван. — Точно ты стариком стал со своим мышонком. — Витя, — спокойно протянул я, — ты не смотри, что я такой малораздражительный стал. В морду я тебе все равно прописать смогу. — Да понял я, — помощник не обратил внимания на мои слова и широко зевнул. — Погнали в клуб сегодня. — Не хочу. — А в сауну? Пивко, рыбка, веник березовый, парилка! — Витька подался вперед. — Омег вызвоним. Он сально заулыбался и потер руки, явно в предвкушении. И если против сауны и березового веника я ничего не имел, то вторая часть предложения друга мне не нравилась. По прошлому опыту знаю, какие именно омеги появляются в саунах. Да, раньше я частенько прибегал к их услугам, но сейчас мне просто это не требовалось. У меня есть омега. — У меня есть омега, — озвучиваю я свою последнюю мысль. — И че? Он тебя в сауну не отпустит? — скривился Витька. — С каких пор тебе разрешение надо спрашивать? — Мне не надо разрешение, я и сам не хочу ехать. Помощник явно был разочарован таким ответом. А ведь совсем недавно мы с ним посетили добрую половину всех увеселительных заведений столицы. Но клубы и всё им сопутствующее меня теперь не интересуют. Если только Кир захочет куда-то выбраться. Правда от громкой музыки и мелькающего света у него болит голова, а в парилку нельзя из-за спины и проблем с гормонами. Когда же он поправится, мы обязательно куда-нибудь сходим. — Пиздец, Гор, просто пиздец, — качает головой Витек. — Скоро ты совсем мхом зарастешь. — Смотри, сам не зарасти чем-нибудь, — намекнул я на его беспорядочные половые связи. — Вылечусь, — он беззаботно отмахнулся. — Санаторий тебя ждет, — потыкал я пальцем в экран. — Э-э-э! Это вряд ли. Я еще молодой. Я хмыкаю. Да, друг мой, молодой и безбашенный. Иногда неуправляемый и упрямый, так же как и я. Мы с Витьком два барана, но я, благодаря Киру, потихоньку становлюсь человеком. Кого бы моему другу сосватать, чтобы он раньше времени копыта не откинул…

***

Уютный, зеленый дворик, опрятный двухэтажный особнячок, а в нем светлый небольшой кабинет психотерапевта… Первый раз я попал сюда снежной зимой. Был немного насторожен, предвзят и настроен скептически. Врач, тоже, кстати, альфа, глянул на меня и легко качнул головой, явно увидел свой случай. В первый мой визит мы просто беседовали, как мне показалось. Я все боялся, что мозгоправ полезет мне в голову, откопает что-то такое, что даже я сам про себя не знаю. Вытащит наружу, покажет мне, заставит принять и как-то с этим жить. Но ничего подобного не происходило. Пока. Мы просто беседовали. Доктор расспрашивал о прошлом, о детстве, о родном приморском городе. Наверное, это и есть терапия, я не знаю, как все должно в действительности происходить. А так — простые вопросы, простые ответы. Я не смог разговориться сразу, отвечал односложно, все пытался разгадать тайные мотивы доктора, а он же просто выполнял свою работу. Беседовал со мной терпеливо, растолковывал какие-то мои поступки, до этого момента казавшиеся мне странными или нелепыми. Помог с агрессией и раздражительностью. Не до конца, конечно, тут требуется бо́льшая работа над собой. Но даже тот минимум, что мне удалось набрать, позволял жить хорошо, жить с Киром и меньше срываться на Витька. — Добрый день, — я проник в кабинет в назначенное мне время, пройдя барьер в виде секретаря. — Добрый-добрый, как ваше самочувствие? — доктор каждый сеанс начинал именно так. — Все относительно неплохо, — я присел в удобное кресло около окна, док перебрался в соседнее, устроив на коленях блокнот. — Что ж, тогда начнем. Я вижу, что вы хотите мне что-то рассказать. — Да. Мы были с Киром на обследовании, у него все же проблемы с гормонами, — доктор кивнул. — И одним из пунктов в плане лечения эндокринолог указал санаторий. И мы вроде как уже выбрали, в какой именно поедем. — Это очень хорошо. Свежий воздух и грамотно подобранная терапия способны творить чудеса, — док был в курсе всего, что происходит со мной и Киром, знал про его травму. — Да, я так же ему и сказал. И, может быть, мне тоже стоит выбрать путевку с лечением? В «Озере Белом» есть программы и для таких, как я. — Это правильное решение, Егор, по крайней мере, вы ничего не потеряете, — поддержал меня док. — Я подготовлю вам выписку из вашей карты. Вы еще чем-то взволнованы? — Да, — я нахмурился, — на самом деле, да. Наверное, мои волнения были совершенно надуманы, и я зря себя накручивал, но иначе не мог. Я ни с кем, кроме Арчи не говорил об этом, даже с доктором, а уж тем более с Киром, которого это напрямую касалось. — Мне кажется, что я люблю Кира, — выпалил я на одном дыхании, потому что лучше сразу разделаться с таким важным признанием. — Кажется? — переспросил док и сделал в блокноте какую-то пометочку. — Интересно… — Не то, чтобы кажется… — весь запал из меня вышел, я уставился на свои кроссовки. — Вы неуверенны в своих чувствах? — Я! — я вскинул голову, наткнулся на внимательный взгляд дока и замер. — Давайте разберемся вместе, — док протянул ко мне руку, дождался кивка и продолжил: — Итак, сколько вы уже знакомы? — Почти три года. — А сколько живете вместе? — Пять, скоро шесть месяцев. — Угу. Скажите, — доктор опять что-то записывал, — каково было ваше первое впечатление о Кире? — Он показался мне очень странным, но на удивление смелым. Даже безрассудным. — А сейчас что вы можете про него сказать? — Что он бесконечно сильный, несгибаемый. И смелость его возросла в разы́. — Что вас в нем привлекло изначально? — Именно это и привлекло, его смелость и решительность, — я словно смотрел кино в обратной перемотке. Наше сегодняшнее утро: отряхивающийся после водных процедур Арчи, теплый и уютный Кир с чашкой чая в руках, солнечными зайчиками в волосах и искорками в глазах, его легкие прикосновения к моим плечам за завтраком — у омеги другой режим питания, зависящий от приема его таблеток, так что он просто сидит рядом и гладит пальцем моего нарисованного на спине дракона. Очерчивает контуры, обрисовывает каждую чешуйку, коготь и клык и в конце исследования целует оскаленную морду. Не мою — драконью. Он любит так делать, и раньше такие прелюдии перерастали обычно в секс. Сейчас же я ловлю эти крупицы ласки и додумываю остальное уже сам в душе. Потом картинка нашего нового года, как мы сидели под пледом, тесно прижавшись друг к другу, и Кир рассказывал, что Данька настойчиво звал его в гости встречать новый год вместе, и он почти согласился, но в последний момент решил не ехать и не прогадал. А я поведал про свой виски и видение Кира в оконном стекле. Мы удачно совпали: Кир остался дома, а я так и не выпил ни капли. Ускоренное воспроизведение с другими моментами из жизни и вот, наконец, первая встреча. Я явственно вижу парк, ощущаю пинки под ребра и по почкам, слышу, как трещат кости, и чувствую боль. Все заканчивается как-то резко. Раз, и нападающие исчезают. Зато появляется спаситель, бледный, встревоженный. Сейчас мне даже кажется, что он трогает мое лицо, а потом пытается нащупать пульс. — Вы меня слышите? — звучит в голове, и зрение фокусируется на маленьком, хлопочущем вокруг меня омеге. Малопривлекательный, малопримечательный. Как мне тогда показалось. Но первое впечатление всегда ошибочно. — Я сразу же сказал, что хочу с ним встречаться, — разлепил я пересохшие губы, — после нашего первого свидания. После нормального первого свидания. Он отговаривал, но я баран и настоял. И сам потом все разрушил. Если бы я тогда был не такой тупой, думаю, с Киром бы ничего не произошло. Док кивал на мои слова и все писал и писал свои важные заметки. — Ну а что вас сейчас в Кире привлекает? — Я уже сказал — его сила воли, смелость, несгибаемость. Он удивительный, не странный, это я уже потом понял. Умный, веселый, нежный. Мне с ним очень хорошо, а без него плохо. Я готов всю свою жизнь с ним провести, — я судорожно сглотнул и глянул на доктора: — Док, я хочу его замуж позвать. — Вы в этом уверены? — в очередной раз произнес доктор. — Да, — и я добавил уже увереннее, — да! Однозначно. — Это очень ответственный шаг. — Я понимаю, но я готов. Мне никто, кроме Кира, не нужен. Только… Только я не знаю, как ему все это сказать, — замялся я. — Я не говорил даже, что люблю его. — Вам надо все еще раз хорошо обдумать и подготовиться, прежде всего, самому. Это очень важно. Кир должен увидеть, что вы действительно готовы и хотите этого. Насколько я понял, он у вас очень проницательный. — Очень, — вздохнул я. Остаток сеанса мы говорили о чем-то отвлеченном. Но мне стало гораздо легче, когда я вывалил все свои переживания на дока. Дело было за малым — подготовить речь и во всем признаться Киру. Надеюсь, он меня не пошлет.

***

Нам с Киром понадобилось еще дней десять, чтобы собрать необходимые документы. И снова были врачи, анализы, опросы и осмотры. Но мы все уладили и выдохнули свободно. Следующим испытанием стали сборы, и если у меня все было более-менее хорошо, так, пару футболок обновить, то у Кира новой одежды не было вообще. Он обходился своим старым гардеробом и категорически отказывался что-то приобретать. Я бы мог как-то настоять, надавить, но в голове засела мантра про личные границы, и что не стоит их нарушать, да и вообще как-то указывать омеге что делать. И все это благодаря психотерапевту. Я просто спросил не составит ли Кир мне компанию, и он согласился. На улице пари́ло, но в машине с кондиционером было хорошо, и в торговом центре тоже оказалось неплохо. Мы заглянули в один магазин, во второй, и наконец Кир решился. Около входа мы всегда разделялись, я быстро проходил вдоль рядов вешалок, Кир оставался бродить у противокражных рамок. Футболку для себя я подыскал и оглянулся посмотреть на омегу, заметив, что он перебирает цветастые вещи. Втайне порадовался и не спешил к нему подходить, давая больше времени для выбора. Вот Кир достал лимонного цвета рубашку, повертел в руках, поразглядывал ценник и перекинул вещь через локоть. Я сжал зубы, чтобы не выкрикнуть что-нибудь от полноты чувств. Следом за рубашкой отправились шорты, тонкая майка и, похоже, брюки. Омега задумчиво провел рукой по стойке с одеждой, завис на пару секунд, а я двинулся к нему. — Я нашел кое-что для себя, — потряс своей футболкой. — А? — отмер Кир. — А! Я вот тоже хочу кое-что померить. И он как-то смущенно указал на свои вещи. — Здорово. Тебе помочь? — Пожалуй, да. — Пойдем, я знаю, где примерочные. Кир скрылся за шторкой, оставив меня, чуть ли не приплясывающего от восторга. Выждав минуту для порядка, я постучал по стенке кабинки, дождался короткого «Да» и просунул голову внутрь. Омега стоял перед зеркалом в той самой сочной яркой рубашке и разглядывал себя. — Вау! — абсолютно искренне восхитился я. — Тебе очень идет. — Правда? — Кир склонил голову на бок, стреляя в меня глазами через зеркало. Я вернул ему взгляд и улыбнулся. — Я тогда остальное примерю. Кыш! И он принялся медленно расстегивать пуговки у горла, загипнотизировав меня простыми движениями и открывающейся голой кожей. — Кыш я сказал! Я вздрогнул и прикрыл шторку, утирая пот со лба. Хочется, как же мне его хочется… Занавеска шевельнулась, словно приглашая меня внутрь, и вторым образом Кир выбрал шорты и тонкую, просвечивающую майку с глубоким вырезом. Сегодня он был без корсета, и я явственно видел через ткань его соски и впадинку пупка. А голые стройные ноги окончательно меня добили. Поэтому я повел себя дико — шагнул внутрь и прижал омегу к себе, заставляя запрокинуть голову, чтобы я смог его поцеловать. Кир не сопротивлялся, казалось, он этого ждал, потому что ответил вполне охотно, уцепившись одной рукой за мою, что обвивала его поперек живота, а второй мне за шею. — Ты невероятно красивый! — я с трудом разорвал поцелуй и посмотрел на нас в зеркало. Это было красиво и горячо. Особенно наряд Кира. — Ты так думаешь? — омега склонил голову к плечу и потыкал себя в бок: — Даже с этим? — А что там? — я провел рукой по его талии. — Залежи сала. — Я ничего подобного не чувствую. Родной, — я развернул Кира к себе, заглянул в глаза, — ты прекрасно выглядишь. Мне все в тебе нравится. Поверь мне, пожалуйста! — Хорошо, — Кир мягко улыбнулся. — Мне стоит это купить? — Если ты сам хочешь. Но этот наряд просто срывает мне башню! — сообщил я, держа в уме, что не только мне он будет срывать башню, и Кира одного в таком виде никуда не пущу. Буду сопровождать лично, ну или подключится Арчи.

***

Вот наконец все наши вещи уложены, все необходимое для Арчи собрано, Константин Николаевич чуть ли не пинками выгнал меня из офиса, убеждая, что все у них будет хорошо. — Только Витьку волю не давайте, — заметил напоследок я. — Да че я-то сразу, Гор! — возопил друг. — Я и сам могу со всем справиться. — Но это как-то не внушает оптимизма, — пробурчал я себе под нос и добавил громче: — Я на вас рассчитываю. — Все будет в лучшем виде, Егор, — Константин Николаевич поверх очков посмотрел на Витька, и тот был вынужден насуплено кивнуть. — Поезжайте, отдохните, Киру привет и хорошего здоровья. — Передам, спасибо, — и я отбыл из офиса, оставив тихо матерящегося себе под нос Витька и пофыркивающего на это Константина Николаевича. Выехали мы рано утром, я намеренно выбрал немного кружной маршрут через МКАД, чтобы по возможности избежать пробок в центре. Небо над головой голубело, на заднем сидении вольготно раскинулся Арчи, а Кир уселся рядом. Он что-то читал в телефоне и периодически вздыхал. — Что там, родной? — не выдержал я наконец. — Чемпионат России, — наморщил он нос. — Под Питером в этом году, в каком-то загородном пансионате. Неделя проживания с тренировками, а в конце соревнования. Выглядит все очень классно. Данька фотки скинул. Они с Джоем в ЗКС пробовались… — В следующем году поедем, — заметил я, не отрывая взгляда от дороги. — И снова будете первыми. Поскольку ответа не последовало, я все же глянул на омегу. Он был немного бледный, сидел, закусив губу, и не мигая смотрел на меня. — Конечно будете. И на чемпионате Европы тоже, — добавил я. — Спасибо, — шепнул Кир. Некоторое время мы ехали молча, омега даже смог задремать, но когда выехали за город, на более-менее пустое шоссе, и я прибавил газу, на заднем сидении активизировался Арчи. Он заворчал и уселся, а потом и вовсе нырнул вперед, будя Кира. — Что такое? — он немного переполошился. — Монстру не спится. — Может, он гулять хочет? — омега погладил пса по большой черной голове, которую он просунул между сиденьями вперед. — Арчи, ты гулять хочешь? Пес отозвался коротким ворчанием. — Останови где-нибудь, пожалуйста, — попросил Кир, и я послушно съехал на обочину у какого-то зеленого массива с деревьями. — Ну, пойдем, — Кир сам выбрался из машины и выпустил Арчи. Пес ловко выпрыгнул на дорогу и потрусил к ближайшему дереву. Я тоже выполз, чтобы немного размять ноги. Омега подпиннул камешек, засунул руки в карманы джинсов и уставился на расхаживающего в тенечке Арчи. Я вдохнул пыльный и прогретый, горячий воздух дороги и от души чихнул. — Здравое решение, — фыркнул, обернувшись, Кир. — Я вообще кладезь всяких мудрых решений, — согласился я и подошел ближе к омеге. Кир сам прислонился ко мне, устроил голову на плече. — Спать? — Нет, — отозвался он. — Просто захотелось. Нашу идиллию нарушил нагулявшийся Арчи. Притрусил обратно и внимательно уставился из-под челки. Мол, я все, чего стоим? — Поехали, — я уступил монстру дорогу, и он сразу запрыгнул на сидение. — Нам чуть-чуть осталось, скоро приедем, там и набегаешься. — Мне все-таки не очень нравится, что он будет жить где-то отдельно, — заметил Кир, тоже усаживаясь. — Арчи будет все время рядом, — я склонился в салон, помог омеге пристегнуться. — Ты в любой момент сможешь его навестить. — Мы не расставались надолго, — нахмурился Кир. — Не знаю, как Арчи это вынесет. — Мы будем проводить с ним все свободное от процедур время, — пообещал я и легко чмокнул его в губы. — Я узнавал, в той гостинице работает кинолог, он позанимается с Арчи. Не думаю, что будет большой наплыв собак. Так что, инструктор посвятит Арчи всего себя. — Ладно, — проворчал Кир, — я в последнее время слишком легко с тобой во всем соглашаюсь. — Мы достигли полного взаимопонимания. — Ха! — сообщил Кир и, не дав мне отстраниться, притянул за футболку и крепко поцеловал. Остаток пути мне было немного некомфортно из-за легкого возбуждения.

***

Санаторий оказался как на картинке: огромная зеленая территория, сосновый лес, чистейшее озеро. Тут даже дышалось по-другому. Я втянул воздух полной грудью и опять чихнул. Рядом фыркнул Кир и несильно пихнул меня в бок. — Аккуратней с кислородом, городской житель! — Мне понадобится искусственное дыхание, — наморщил я нос и посмотрел в далекое голубое небо. Красота! Первым делом мы разместили Арчи в его шикарном «люксе». Это был отдельный вольер, довольно большой, прохладный. Кир завел пса внутрь, уложил его подушку в уголок, несколько игрушек и свою футболку, чтобы он не скучал поначалу. И потом они долго о чем-то шептались, мне же снова казалось, что Арчи кивает головой, соглашаясь со словами хозяина. Кира от вольеров пришлось уводить, не силой, конечно, но он долго оглядывался, не желая расставаться с любимцем. — Мы придем к нему в гости после обеда, — прошептал я омеге на ухо и приобнял, пока мы шагали к главному корпусу. Номер нам достался хороший, хоть и без балкона. Кир распахнул занавески и уставился на улицу. Окна выходили на центральную аллею со всеми ее клумбами, фонтанчиками, скамейками и дорожками. Чуть дальше начиналась лесопарковая зона, а за ней блестело на солнце озеро. Красота и романтика. Идеально место… — Красиво как… — прошептал восторженно Кир. Я расположился у него за спиной, привычно укладывая ладони на плечи. — Спасибо, что привез меня сюда. — Пожалуйста, — отозвался я, чувствуя, как учащенно бьется сердце. Дальше у нас по плану было посещение врачей, назначение лечения, процедур и первый обед в огромной столовой. Там-то мы и прикинули примерный возраст отдыхающих. Немного за пятьдесят в целом. Были и молодые люди, и семьи с детьми, но в меньшинстве. За столом мы оказались с двумя благообразными омегами, которые активно обсуждали сколько процедур они посетили и сколько еще успеют после обеда. При нашем появлении они беседу свою прекратили и переключились на нас. — А вы тут надолго? — А по какому профилю? — А на приеме у врача были? — А какие процедуры назначили? — А по территории уже гуляли? — А озеро видели? Вопросы сыпались и сыпались, и Кир ожидаемо напрягся, но когда понял, что отвечать необязательно — собеседники ответов и не ждали — расслабился и даже заулыбался. Пока все шло нормально. После обеда мы проведали Арчи, но он был немного занят с инструктором. Кир завистливо поразглядывал их через забор, и мы двинулись дальше, к озеру. Шли неспешно, держась за руки. Мне было очень хорошо и спокойно. Наверное, впервые за всю жизнь. На ближайший двадцать один день мне не надо никуда бежать, ничего решать, следить, чтобы Витек никуда не вляпался, переживать за себя — можно просто расслабиться. — Я будто попал в какую-то параллельную реальность, — поведал я Киру. — Почему? — он оторвал взгляд от тянущихся далеко вверх сосен, сморгнул и перевел глаза на меня. Снова в них отражалось голубое небо. — Тут слишком непривычно для меня. Это место непохоже ни на город моего детства, ни на Москву. Поэтому-то все кажется нереальным. — А где город твоего детства? Ты не рассказывал. — Я вырос во Владивостоке. — Здорово! — загорелся Кир. — Там красиво? — Да. Можем съездить, если хочешь, — я и так и так собирался отвезти Кира на свою малую родину. С родителями познакомить… — Хочу! Я почти нигде не был, — немного печально заметил он. — В детстве пару раз на море и все… — Обязательно съездим, — я поднял наши сцепленные в замок руки и поцеловал омеге пальцы. Перед нами озеро, очень яркое, очень голубое. От воды отражаются солнечные лучи и слепят. Приходится прищуриваться и держать ладонь козырьком, чтобы разглядеть противоположный берег. Комфортный заход в воду всего один — песчаный пляж немного левее того места, в котором мы оказались. Всё остальное пространство поросло травой и кустарником. Несмотря на довольно солнечную и знойную погоду и всеобщий тихий час, все лежаки на пляже были заняты, а те, кому не досталось пластиковых сидений, расположились на покрывалах на земле. Люди купались, слышался звонкий детский смех, мягко шелестела прибрежная трава, вдалеке поскрипывали лодки. — Пойдем потрогаем водичку, — попросил Кир и двинулся к песчаной косе. Я помог ему подкатать джинсы, и мы зашли по щиколотку в воду. — Ух! — тихо вскрикнул омега. — Прохладно! — Сейчас привыкнешь и выходить не захочешь, — хмыкнул я. Меня температура устраивала. Хотелось окунуться полностью, доплыть до середины озера, перевернуться на спину и долго покачиваться на легкой ряби от ветерка, что в озере заменяла волны. Опять в голове всплыло мое морское детство и короткое лето, где каждый день почти с рассвета до заката мы торчали с пацанами в заливах или исследовали многочисленные городские озера. Останавливала ли нас холодная вода? Никогда! Даже если губы синели, кожа покрывалась мурашками, и зуб на зуб не попадал. Славное время. — Пойдем на причал, — потянул меня неожиданно из моих воспоминаний Кир. Деревянный настил под ногами теплый-теплый, гладкий, отполированный сотнями отдыхающих до нас. Можно взять напрокат лодочку или катамаран и покататься по озеру, посмотреть на лес с воды. Мы может быть потом так и сделаем, но сейчас Кир вытаскивает меня на самый дальний конец причала, который врезается в воду, и замирает на краю. Он тихонько вздыхает от восторга и изумления, потому что вид отсюда нереальный. Я вообще заметил, что мне все сегодняшние виды нравятся. Особенно неподдельное удовольствие и счастье на лице Кира. Наверное здесь на причале будет еще лучше ближе к закату, когда солнце заоранжевеет над верхушками деревьев и медленно начнет падать за горизонт. Вода тогда тоже приобретет особый оттенок и невероятную теплоту. Доски под ногами будут такими же прогретыми и гладкими, и сердце в груди будет стучать быстро-быстро. Я подмечаю каждую эмоцию, что отдается у меня в душе, и приглядываюсь к каждому волшебному уголку этого санатория. Пока причал выигрывает.

***

Дней за пять мы полностью смогли выработать свой распорядок дня. Рано утром, еще до официального подъема, Кир тащил меня к Арчи, и мы долго гуляли втроем по просыпающемуся, немного прохладному лесу. На траве блестела роса, Кир прятал пальцы в рукавах толстовки или в моей руке, Арчи свободно бегал по дорожкам и лаял на белок, которые в изобилии водились на территории. Мы специально уходили подальше от проложенных маршрутов, чтобы побыть наедине с природой и дать возможность собаке набегаться. Потом был завтрак под бесконечную болтовню наших соседей. Они обсуждали сериалы, свою жизнь, делились впечатлениями от вечерней развлекательной программы и кто сколько медленных танцев на дискотеке успел станцевать. Мы с Киром переглядывались и улыбались. И даже смогли немного подружиться с этими бодрыми и веселыми омегами. Оба сбежали в санаторий от домашних дел, навязчивых детей и кричащих внуков. — Я им что, нянька?! — возмущался один. — Да за мной альфы до сих пор бегают, — поддакивал второй, а вместе они постановляли, что еще в самом соку и свой период с памперсами и пеленками уже прошли. После завтрака мы разделялись, потому что лечение у нас было разное. У Кира массаж, ванны и какое-то совершенно чумовое грязеобертывание, у меня же все проще — душ с мощной струей, который приятно разгонял кровь по телу, да лечебная физкультура. К счастью, в санатории был тренажерный зал с беговыми дорожками, гантелями и боксерской грушей, так что я не скучал, пока ждал Кира. Мы вместе пили минеральную воду и отправлялись на обед. И снова гуляли по лесу. Уходили еще дальше, чем утром, расстилали плед на траве и просто дышали воздухом. Это тоже, кстати, входило в программу лечения. Уже на пятый день я заметил, что Кир стал больше улыбаться, порозовел лицом, исчезли синяки под глазами и болезненно худые скулы. Про свою полноту это он наговаривал на себя. — Смотри, что я нашел, — протянул я омеге ладони полные земляники. — Добытчик, — рассмеялся он легко и устроился поудобнее на пледе. Я пересыпал ягоды ему в ладошки и прилег рядом, умостив голову омеге на колени. Он смотрел на меня сверху ласково и влюбленно. Ну, мне так хотелось думать. Потому что я реально был в него влюблен. Только никак не мог признаться. Это сильно жгло меня изнутри, но все как-то не представлялось удобного случая. — Сладкая, — поведал Кир, расправляясь с земляникой. — На. Он сунул мне в рот сразу несколько штук, и я моментально ощутил аромат и свежесть лесных ягод. Непередаваемую и невоспроизводимую. Такие вкусные ягоды бывают только в лесу, свежесорванные и моментально съеденные. В Москве в магазинах продают землянику, но она совсем не такая. Она крупная и пустая что ли. Без души. — Вкусно. — Кто нашел, — Кир погладил меня по голове, запустил пальцы в волосы и принялся мягко массировать кожу. Меня накрыло волной неги и блаженства. Оставалось только замурчать, как коту. Я прикрыл глаза и сглотнул, потому что невыносимо было смотреть на такого красивого и расслабленного омегу. Его, казалось, даже боли в спине оставили. По крайней мере, он не просыпался теперь посреди ночи от того, что не может перевернуться или пошевелиться. И кошмаров у него давно уже не было. Кир перебирал мои волосы, а я от этого просто медленно проваливался в сон. — Рассказать тебе сказку? — уложил омега одну руку мне на грудь. — Сказку? — Да. Мой папа часто в детстве рассказывал мне сказки своего сочинения. Про пустыню с ее редкими, зелеными и желанными оазисами, про персидских шейхов, их дворцы и гаремы, про смелых воинов, что не боялись гнева правителя и пробирались тайком в их покои, чтобы украсть приглянувшегося наложника. Про приключения и джиннов, исполняющих желания, про волшебную лампу Алладина. Про путешествия и Синдбада-морехода. На любой вкус. — Расскажи. И Кир заговорил медовым, тягучим голосом, точно древний сказитель. Сказка его была явно не персидская, но я все равно почувствовал дуновение жаркого пустынного ветерка. — Жил-был на свете одинокий мальчик. Мальчик много чего успел повидать: и боль, и страдания, и презрение, и унижение, и предательство. Не видал лишь одного — любви. И он бы и дальше так жил, один-одинешенек, но однажды повстречался ему на пути дракон. Мальчик посмотрел на большого крылатого зверя и только вздохнул. «Ты можешь меня съесть, дракон, все равно мне жизнь не мила», — сказал мальчик. «Почему?» — удивился дракон. «Я никому не нужен, все меня обижают и унижают, бьют и предают. И никто-никто за всю мою жизнь ни разу не сказал, что любит меня. Так что, съешь меня, и покончим с этим». Ничего не ответил дракон мальчику, но в тот же момент превратился в высокого мужчину с темными волосами. «Я буду тебя защищать, охранять и любить, если ты не боишься однажды сгореть в огне моей страсти». «Не боюсь!» — смело ответил мальчик, и с тех пор он неразлучен со своим драконом. И твердо знает, что такое любовь. Слова Кира падали на меня мелкими бисеринками, отскакивали от груди и отзывались где-то глубже. Его интонация, легкие поглаживания головы и груди, шумящие в высоте деревья — погрузили меня словно в транс, и я видел перед собой этого несчастного одинокого мальчика и большого сильного дракона. Такого же, как у меня на спине. Кир говорил про нас, про себя и меня. Но неужели у него была такая жизнь? Полная предательства и лжи. Что-то спросить или сказать я просто не смог, потому что с последним словом уже крепко спал, убаюканный нежными руками моего омеги и его волшебной сказкой.

***

А после «тихого часа», ближе к ужину мы ходили в бассейн. Лечебное плавание было полезно Киру для позвоночника. В первое наше посещение я переоделся в своей раздевалке быстрее него и, пользуясь отсутствием на дорожках других плавающих, нырнул прямо с бортика. Вода приняла меня, позволила проплыть половину бассейна и вытолкнула на поверхность. Я шумно тряхнул головой, протер моментально защипавшие от хлорки глаза. Ничего, это с непривычки так. Кир появился спустя пару минут. Он шел осторожно, боясь оступиться на скользком кафеле. Я выбрался на берег и помог ему дойти до лесенки, а потом и окунуться. — Бр! Холодно! — пожаловался омега, моментально покрываясь мурашками и обхватывая себя за плечи. — Надо плыть, тогда будет хорошо. Давай! — я легонько потянул его за собой на глубину. — Тебе помочь? — Да, — он уцепился мне за плечо, и мы вместе медленно поплыли вперед. — Ну как теперь? — поинтересовался я уже у другого бортика. — Лучше, — Кир уже сам бултыхал руками, но держался ближе ко мне. — Не запрокидывай голову, — посоветовал ему и дотронулся до шеи сзади. — Опусти подбородок в воду, так шея не будет перенапрягаться. — Я так никогда не плавал, — омега попробовал, поймал встречную волну носом и ртом и зафыркал. — Фу! Хлорка! — Не держи рот открытым, — я мягко ему помогал, не вылезая вперед, чтобы волна не стала больше. — Ох! — мы вернулись обратно, к тому месту, от которого стартовали. — Что-то я уже устал. Иди, давай, поплавай сам. Тебе явно не черепашью скорость прописали! Кир помахал на меня рукой, прогоняя на соседнюю дорожку. А мне действительно хотелось набрать скорость, померить бассейн туда-сюда мощными гребками и насладиться жжением в плечах и легких. — Ты не обидишься, если я тебя оставлю ненадолго? — Я буду любоваться, — невинно закусил Кир губу, и я снова не удержался, прижимая его к себе и целуя. — Прикольно будет, если ты поплывешь на спине. — Что? — не сразу смог я собраться с мыслями после немного химического из-за примесей в воде, но такого восхитительного поцелуя. — Ну на спине, — повторил омега. — Как акула. Или дельфин. — Черт! — прошипел я сквозь зубы и отпрянул. Действительно «плавник» вырос, и плавки недвусмысленно оттопырились. Как-то очень быстро я стал в последнее время возбуждаться. Секса не было очень давно, а дрочка, как оказалось, не сильно-то и помогает. — Я тебе это припомню! — ткнул я в Кира пальцем и с позором сбежал на соседнюю дорожку, с хода принимаясь молотить воду руками и ногами. Я не знаю, сколько так плавал. Просто постарался выкинуть из головы это происшествие и сосредоточиться на дыхании. Раз-два-три, вдох, раз-два-три, выдох. Специально выбрал сложный вариант дыхания на обе стороны, чтобы просто считать в голове, а не думать, какой же я озабоченный псих. Я не видел Кира и не замечал, что творится в бассейне. Были только плеск воды и удары моего сердца. Когда более-менее отпустило, я вернулся на первую дорожку и вынырнул рядом с Киром. Он кусал губы и выглядел встревоженным. — Прости, что так сказал, — тут же кинулся омега ко мне. — Я не хотел тебя дразнить! Прости! — Тихо-тихо, — я принял его в объятия, притиснул к себе. — Все хорошо, все в порядке. — Я… я… — чуть ли не икал Кир. — Ш-ш-ш! Успокойся! — я гладил омегу по спине и досадовал на себя. Ну что за дурак! Выплюнул какую-то дичь и смылся, оставив Кира с неправильными мыслями. — Все хорошо. Тебе не надо просить прощения. Все хорошо. — Я правда не хотел! — Я знаю. Успокойся. Ну, — заглянул в перепуганное лицо омеги, провел по скулам большими пальцами, — мир? — Да-да, — охотно закивал Кир и просветлел.

***

Время в отпуске летит неимоверно быстро. Казалось, что мы только недавно приехали, а на самом деле прошло уже две недели, и нам оставалось всего семь дней. Кир выглядел все лучше и чувствовал себя отменно. Он охотно подставлял под мои поцелуи щеки, губы, плечи и ключицы. Дальше я пока не двигался, но стояки меня мучили дичайшие. Мы оба зажарились на солнышке, а у Кира выгорели волосы, и он стал еще блондинистее. В сочетании с белоснежной улыбкой и блестящими живыми глазами это делало его просто неземным красавцем. Омега иногда надевал свой провокационный наряд, и я радовался, что мы в санатории, а не просто на какой-то базе отдыха. Потому что образ получался весьма горячим. За прошедшие четырнадцать дней мы пару раз были в местном кинотеатре, но быстро уходили, не в силах терпеть какую-то тупую комедию, и заруливали на вечерние танцы. Но тут сразу было видно, кто короли танцпола, и лезть в самую гущу событий мы не рискнули. Вместо этого отправились гулять по территории и любоваться звездами и луной. — Знаешь, почему луна круче, чем солнце? — спросил Кир, когда однажды мы стояли на причале, на самом его краю, у черной плескающейся воды. — Нет. Почему? — я обнимал омегу сзади, обвив его руками и устроив подбородок на плече. Пришлось немного согнуться. — Потому что она светит ночью, когда совсем темно, — выдал Кир и мелодично рассмеялся, встряхнув головой. — Похоже на правду, — я тоже улыбнулся. — Какое же это мужество — светить без света. — Да. Если бы была возможность, я бы с бо́льшим удовольствием побывал на луне, чем на солнце. — Это логично, — хмыкнул я. — На солнце не так-то просто добраться. Да и сгоришь. — Так я и говорю — если бы была какая-то возможность. Ну, придумывают же сейчас разные космические корабли, чтобы на Марс летать или даже дальше. — Я понял, космический туризм. Полетели на Луну. — Полетели, — эхом отозвался Кир и снова уставился в небо, разглядывая белую холодную плошку. Как хорошо, что он согласился.

***

Я немного волнуюсь перед сегодняшним вечером. Хотя, нет, я очень сильно волнуюсь. Даже ходил днем к Арчи, чтобы выговориться и посоветоваться. Его безмолвные кивки меня как-то поддерживали, внушали уверенность в себе. Мы с Киром идем гулять после ужина. У него небрежно взбитые волосы, отдельными прядями падающие на глаза, лимонная рубашка с расстегнутыми верхними пуговками и белые брюки на стройных ногах. Омега умиротворен и спокоен, немного задумчив, даже загадочен. Я просто не могу им налюбоваться и от этого нервничаю сильнее. Хорошо, что Кир этого не замечает, он немного не в себе сегодня. Причал, мы снова идем на причал, потому что это идеальное место. Я долго выбирал между лесной полянкой, где Кир рассказывал мне свою сказку, и деревянным настилом и выбрал его. На закате, с оранжевым небом и теплой водой. — Не устану повторять, как здесь красиво, — омега отпускает мою руку, делает пару шагов к краю и замирает. Кажется, что он вот-вот шагнет дальше и рухнет вниз с громким бульком, но он возвращается ко мне. — Волшебное место, не находишь? — Абсолютно, — я сглатываю и решаюсь: — Но самый волшебный здесь это ты. Кир, мы с тобой довольно необычно встретились, история специально для рассказов внукам. Да и потом, остальные наши отношения тоже нельзя назвать обычными. Мы с тобой такие разные, что должны были оттолкнуться друг от друга и разлететься в разные стороны. Но меня, наоборот, к тебе примагнитило. Я долго на это решался, долго советовался с Арчи и, Кир… Я должен был раньше это сказать. Я люблю тебя. Я опускаюсь на одно колено и вытягиваю из кармашка кольцо. — Ты выйдешь за меня замуж?