The Strength in Vulnerability

– С кем ты будешь пить кофе? – Куроо подался вперед на своем барном стуле, пристально глядя на Сугу. Даичи все еще кашлял после того, как подавился чаем, услышав имя Ойкавы. Они втроем болтались на кухне парочки, Суга готовил, а его друзья сидели за стойкой и наблюдали. Даичи сделал для всех матчу, и это считалось помощью, в то время как Куроо прикидывался, что не слышит просьбы нарезать овощи или найти соль. Акааши с «восторженным су-шефом» должны были прийти позже, потому что никто не хотел повторения последнего раза, когда Бокуто пустили на кухню. Достаточно сказать одно: хорошо, что Суга обучен оказанию первой помощи. – Ойкава, – повторил он, не отрывая взгляда от шипящего вока. – Недавно он пришел по моей работе, – Суга не хотел знать, как тот узнал о его расписании на неделю. Наверное, поболтал с секретаршей или тремя. Парень лениво подумал, остался ли у Ойкавы фан-клуб, он все-таки еще достаточно хорош для этого. – Но ты терпеть его не мог в старшей школе, – большие карие глаза Даичи выдавали его замешательство. – Я не испытывал к нему ненависти. Если только самую малость, – Суга даже не находил собственные слова убедительными. Но в каком-то смысле это было правдой. – Это все еще не объясняет, почему ты собираешься с ним увидеться, – вставил Куроо. – Обычно так не поступают с теми, кого ненавидят, даже если немного. – Он не оставит меня в покое, разве это не резон? Черноволосый приподнял бровь. – И ты думаешь, что встреча за кофе заставит его угомониться? Суга прикусил губу. – Черт. Ты прав. Но если я передумаю сейчас, он опять объявится в больнице. – Значит иди, – сказал Даичи, – узнай, о чем он хочет поговорить. Может, это будет интересно, кто знает. – В каком плане интересно? – Суга задумался. – Что-то вроде «возьмите свой попкорн, эти двое вот-вот перегрызут друг другу глотки»? – Похоже на то, – сказал Куроо и поморщился, когда Даичи пнул его под столом. Суга выключил плиту и достал из шкафа несколько тарелок. Он достаточно часто бывал здесь, чтобы, не спрашивая, знать, где хранится кухонная утварь. – Ты действительно все еще думаешь, что не нравишься Ойкаве? – спросил Даичи. – Я имею в виду, если бы это было не так, зачем ему возвращаться и снова искать тебя? – Я не знаю, конец? Чтобы спросить меня, какого хрена произошло в тот день? – Суга разделил стопку мисок и начал раскладывать жареный рис. – Может, сунуть мне что-нибудь в лицо? Я не умею читать мысли, Даичи. – Знаешь, не быть экстрасенсом кажется очень хорошей причиной, чтобы пойти. Возможно, ты даже догадаешься, о чем он думает, – вставил Куроо, затем саркастично добавил. – Или, знаете, мы могли бы посидеть здесь подольше и еще немного все проанализировать, это тоже работает. Суга бросил на него свирепый взгляд, Куроо в ответ пожал плечи. – Значит, вы оба считаете, что я должен пойти. Даичи поиграл палочками для еды. – Я думаю, ты сам этого хочешь. Поэтому, в интересах твоего собственного благополучия, советую попробовать. Суга хмуро посмотрел на него. – Я же сказал тебе, что лишь попрошу его оставить меня в покое. Убрать Ойкаву Тоору из моей жизни в интересах моего собственного благополучия. Он ткнул в свою миску с жареным рисом, злясь, что каким-то образом Ойкава успешно испортил ему настроение, даже не присутствуя в комнате. Чем скорее от него избавиться, тем лучше.

х

Ойкава размешал еще один пакетик искусственного подсластителя в своем ванильном латте, одним глазом глядя в окно. Он приехал пораньше, на всякий случай, но теперь начал беспокоиться, а ведь еще и одиннадцати не было. Нервно постукивая ногой под столом, он потягивал тонкий слой пены и высматривал серую макушку среди снежинок снаружи. Суга-чан прибыл ровно в одиннадцать, но у двери замешкался. Ойкава наклонился вперед, опершись локтями на стол, чтобы наблюдать через окно, как он колеблется. Сугавара, казалось, вел внутренний спор с самим собой, вкупе с полным набором выражений лица, варьирующихся от раздражения до тревоги и твердой решимости. На последнем он поднял голову и случайно встретился с Ойкавой взглядом через стекло. Тот изобразил улыбку и весело помахал рукой. Теперь Суге ничего не оставалось, кроме как войти и присоединиться, нравится ему это или нет. «1:0 в мою пользу. Неплохое начало матча», – подумал про себя Ойкава. – Суга-чан! Я так рад, что ты пришел! – он встал, чтобы поприветствовать. Как всегда, джентльмен. Сугавара сбросил пальто и сел напротив. – Могу я тебе что-нибудь заказать? Я угощаю! – Просто немного кофе было бы здорово. Спасибо, Ойкава. – Никаких проблем! – парень практически вприпрыжку бросился к стойке, чтобы сделать заказ. Через две минуты он торжественно подал Суге маленькую чашку. Тот снова поблагодарил его, добавил один пакетик сахара (всего один? какой ужас! шок!) и стал размешивать. Его глаза то и дело неуверенно поднимались. Мяч, так сказать, был на площадке Ойкавы. И его подачи были смертельными. Он смотрел на своего противника, выбирая угол атаки – ничего слишком сложного, чтобы начать, либо игра закончится, прежде чем он действительно разогреется. – Так ты теперь медбрат? Тебе… идет. Держу пари, ты в этом хорош. Сугавара посмотрел на него. – Эм, спасибо? А ты чем занимаешься? – Я? Работаю в маркетинговой фирме. Кстати говоря, с одним из твоих бывших одноклассников. – Ох? С кем? Ойкава провел длинным пальцем по краю чашки. – Энношита. Кажется, его зовут Чикара. Разве он не был в волейбольной команде? Может, в запасе. – Да, был. Прошла целая вечность с тех пор, как я слышал об Энношите, у него все хорошо? – Вполне себе, он занимается графическим дизайном и видеосъемкой для рекламного отдела. Поддерживаешь связь с кем-нибудь с того времени? Мяч все еще висел в воздухе. Но взгляд Сугавары ожесточился на последнем вопросе, и возникло ощущение, что это ненадолго. До сих пор Ойкава давал Суге легкие залпы. Кто-то должен был выиграть это очко. – Хочешь обсудить старшую школу? Поэтому я здесь? – Так серьезно, Суга-чан. Мы встретились, чтобы поговорить обо всем, о чем ты захочешь, – Ойкава потягивал кофе, ожидая следующего шага. – О чем захочу, – это был шанс. Предлагающий Суге возможность прорвать оборону Ойкавы. Вопрос в том, воспользуется он им или нет. Сугавара осмотрел свою чашку с кофе. – Ладно. Что во мне так интересно для тебя? Ойкава улыбнулся. Неожиданный подход, но ему нравилось быть начеку в игре. – Тогда или сейчас? – И то и другое. – Очень хорошо. Тогда я восхищался твоим самообладанием, чувством игры. И твоим интеллектом. Держу пари, многие недооценивали тебя, но мне нравится думать, что я никогда этого не делал. Он мог сказать, что Суга-чан изо всех сил старался сохранить бесстрастное выражение лица, однако так и не смог скрыть своего удивления подобной прямоте. «2:0» за Ойкаву, и у него все еще была подача. – Прямо сейчас я заинтересован по тем же причинам. К тому же мы немного повзрослели с тех пор. У тебя, наверное, появилась парочка новых хитростей. – Справедливо, – ответил Суга. – И да, ты производишь ровно такое же впечатление. – Это был двусмысленный комплимент, Суга-чан? – спросил Ойкава с дьявольской усмешкой. – Я впечатлен. Кто-то заточил когти с прошлого раза. Сугавара запнулся. Ох, интересно. Ему стало неловко из-за собственной злости? Неужели он думает, что подначивание Ойкавы сделало его плохим человеком? Этим можно было бы воспользоваться. – Извини, – пробормотал Суга. Да, то, что промелькнуло в его глазах, было очень похоже на чувство вины. «3:ничего» в пользу Ойкавы – все шло лучше, чем планировалось. Пришло время получить то, за чем он пришел.

х

Суга отпил кофе, уже чувствуя себя несчастным. Ему действительно не следовало приходить. Он мог выдержать некоторые приставания на работе, но не это; не бой на территории противника, где он, казалось, не мог даже встать на ноги. Просто хотелось, чтобы все закончилось как можно скорее. То ли из уважения к Суге, то ли из-за собственного нетерпения, Ойкава выбрал именно этот момент, чтобы сразу перейти к делу. – Ты и я, – промурлыкал он томным, сладким голосом, – у нас никогда не было большого финала, не так ли? Сугавара поднял бровь. – Финал? Ты ожидал номер с песнями и танцами? Или, может быть, фейерверк? Ойкава ухмыльнулся. – Туше, Суга-чан. Никаких фейерверков. Хотя парочка ответов была бы кстати. – Хочешь знать, почему я сжалился над тобой? – нерешительно спросил Суга. Все не могло быть так просто. Ойкава охотно давал ему полный контроль над разговором, что неприятно пульсировало в груди. Этот парень никогда не ослаблял хватки, если только ему что-то не было нужно, и Суга пока не мог сказать, какова будет цена. Ойкава спокойно и неторопливо сложил руки на столе. – Сжалился, говоришь? Ну что ж. Я весь внимание, Бодрячок-кун.

х

Их соперничество достигло апогея на Весеннем Турнире. Ойкава не видел Сугу с тех пор, как Сейджо потерпели сокрушительное поражение; с тех пор, как их глаза встретились на корте вслед за последним набранным очком. Этот проигрыш, словно свинцовый шар, еще долго оседал в животе Ойкавы после того, как команда покинула площадку. Он был беспокойным в течение нескольких недель, отрабатывая свои подачи до раннего утра, когда очень сварливый Ива-чан тащил его домой и заставлял спать. Что-то все равно было не так, и в моменты, когда следовало взять себя в руки, мысли неизбежно возвращались к одному удивительному сероволосому сеттеру. Может быть, если бы он смог, наконец, сломить Сугавару, то почувствовал бы себя лучше. Они оба были напряжены, кружа друг перед другом, как сторожевые псы. Необходимо было довести все до конца, чтобы заставить одного из них нанести первый удар. Не потребовалось долго вынюхивать, чтобы узнать, когда волейбольная команда Карасуно проводит свой следующий тренировочный сбор. Ойкава в полной мере рассчитывал увидеть там Сугавару (даже если не в игровом составе, что очень расстраивало) и нашел его в главном спортзале, где тот бросал мяч Лысому, помогая практиковать прямую атаку. Ойкава небрежно прислонился к дверному косяку. Поначалу внимание было приковано к Суге, но затем он сосредоточил свой взгляд на Кагеяме, отрабатывающем точность на линии пустых бутылок из-под воды в противоположном конце зала. Однако Сугу не проведешь: он знал, что парень проделал такой путь не для того, чтобы приставать к первогодкам. И хотя Танака настороженно поглядывал на нежданного гостя с другой части зала, Сугавара даже не думал на него смотреть. Ойкава сделал бы то же самое на его месте; Суга-чан знал, что он здесь для того, чтобы привлечь к себе внимание, и лучший способ его растормошить – отказать в этом. – Снова тренируешься в одиночку, Тобио-чан? – сказал он самым приторным тоном, зная, что это сведет с ума и Кагеяму, и Сугу, и не прогадал: боковым зрением он увидел, как сжались кулаки последнего. – Ойкава-сан, – вечно хмурый взгляд Кагеямы стал еще мрачнее. Он установил какую-то связь с крошечным рыжим первогодкой, черпая силу из его чистой дружбы. Без него Кагеяма был уязвим, и грех не воспользоваться преимуществом, пока парнишки нигде не было видно. – А я-то думал, ты, наконец, начинаешь заводить друзей. Значит, всего лишь Чиби-чан? Разве другие товарищи по команде не заслуживают твоего внимания? Это был толчок, необходимый Сугаваре. Ойкава улыбнулся чуть шире, когда тот двинулся к нему, оскалив зубы. Он выглядел так, словно жаждал крови. Кагеяма шагнул вперед, сжимая волейбольный мяч в руках, пока костяшки его пальцев не начали белеть. – Ты не понимаешь. Я доверяю своей команде. Мы сможем победить. – Если ты доверяешь своей команде, Тобио-чан, тогда почему злишься на меня? – говоря это, Ойкава рассматривал свои ногти. – Или, может быть, это потому, что они тебе не доверяют. Было бы обидно, не так ли? Сугавара подошел к нему и прервал, схватив за лацканы фирменной куртки Аоба Джосай. – На улицу, – прорычал он. – Сейчас же. – Бодрячок-кун! Я тоже рад тебя видеть! – Сейчас, Ойкава! – рявкнул Суга, вытаскивая его за шиворот за дверь. – Мне пора бежать, Тобио-чан, наслаждайся тренировкой! – даже на этих словах голос сочился неискренностью. Он почувствовал, как кулаки Сугавары сжались на его куртке, и самодовольство поднялось в груди. Суга вышвырнул его из спортзала и потащил к парковке средней школы Карасуно. Он оттолкнул от себя Ойкаву, и тот немного споткнулся, прежде чем снова встать на ноги. Лицо Сугавары напоминало грозовую тучу, готовую разразиться. Он глубоко, судорожно вздохнул. Когда он заговорил, тон был ниже и мрачнее, чем когда-либо… и, на удивление, очень ровный. – Ты можешь противостоять мне, Ойкава. Ты можешь тыкать мне в лицо моим поражением, можешь высмеивать мои недостатки сколько угодно. Я знаю, что никогда не буду так же хорош в сеттинге, как ты. Я смирился с этим, и если тебе нужно растоптать меня, чтобы почувствовать себя лучше, тогда ладно, – Сугавара сделал шаг вперед. Ойкава стоял на месте, не сводя глаз с лица парня. – Но я не позволю, повторяю, не позволю тебе причинить вред моим товарищам по команде. Кагеяма здесь не для твоего развлечения, он человек. С его собственными страхами, переживаниями и эмоциями, и я не дам тебе убить его дух, даже если это последнее, что я когда-либо сделаю для этой команды. Ты меня понимаешь? Повисло молчание. Сугаваре пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть Ойкаве в глаза. Тот воспользовался моментом, наслаждаясь собственным ростом: разница с Сугой-чаном составляла всего 10 сантиметров, но они стояли достаточно близко, чтобы Ойкава возвышался над ним. Воздух вокруг, казалось, потрескивал и шипел от напряжения, готового взорваться в любой момент. Послышались голоса, доносившиеся со стороны спортзала, но Сугавара не обернулся, и Ойкава решил тоже не отводить взгляда, сохраняя тупиковую ситуацию. Столько, сколько потребуется Суге, чтобы сломаться первым. Он подождет. Он одержит победу. Но этого так и не произошло. Эмоции на лице парня сменились от гнева до чего-то совершенно чуждого. Удивление, затем понимание и, наконец, сочувствие. Ойкава сделал шаг назад. Этого не должно было случиться. Сугавара опустил глаза. – Это не сработает, Ойкава. Ты не найдешь то, что ищешь, не у меня. Ойкава упер руки в бока, вливая яд в свой тон. – В самом деле? И что же я ищу, Суга-чан? Суга посмотрел на него, вся вражда исчезла из его глаз. – Ты хочешь, чтобы я кричал на тебя, чтобы боролся с тобой и проиграл. Но даже одержав победу, где ты окажешься? Одна схватка ничего не исправит. – Исправит? Что именно? – он снова ухмыльнулся, но за этой этим подобием улыбки он скрывал крошечную искорку страха. – Иди домой, Ойкава. Я не смогу тебе помочь. – Я не просил о помощи, Бодрячок-кун. – Да, – усталость отразилась на лице Сугавары. – Так и было. И мне очень, очень жаль, но я не могу дать тебе то, к чему ты стремишься. С этими словами Суга развернулся и побрел обратно в спортзал. Он прошел мимо Танаки, очень неумело прятавшегося в кустах, и исчез из виду. Ойкава стоял, внезапно оставшись один на широком асфальтовом пространстве, совершенно не в силах пошевелиться.

х

Медленно, осторожно Суга поставил пустую чашку на стол. – Тебе нужны ответы, – прозвучало риторически, но Ойкава все равно кивнул. – Я не могу дать тебе их, пока не услышу вопросов, Ойкава. Хороший прием, Суга-чан. Значит, игра все еще продолжалась. – Хорошо, – ответил тот, облизывая губы и подбирая слова. – Ты извинился передо мной. Зачем? Что, по-твоему, ты не смог мне дать? Сугавара кивнул, пристально глядя на стол. – Удовлетворение, я полагаю. Ты хотел чувствовать, что ты лучше меня. – Как мелко! – Ойкава ахнул, прижимая ладонь к груди. – Я надеюсь, это не то, что ты на самом деле обо мне думаешь! – Дай мне закончить, – сказал Суга, поднимая взгляд. – Ты хотел чувствовать себя выше, потому что не был уверен в себе. Я видел это. Каким маленьким я заставил тебя себя почувствовать. Я не знаю, была ли это ревность, или страх, или что-то еще, но ты, кажется, думал, что должен был вывести меня из себя, чтобы… – Суга на мгновение задумался. Ойкава застыл. – Как будто я не такой уж неудачник, – закончил он. Сугавара все понял. Он выиграл чертов матч. Ойкава вцепился в подлокотники кресла, чувствуя себя так же, как тогда, на парковке. Словно суставы заржавели. Как когда ему снились кошмары, в которых что-то ужасное преследовало его, а ноги просто не двигались. Суга-чан не сидел сложа руки, не позволял себе наслаждаться своей внезапной мощной победой. Он просто бесстрастно, как и всегда, выдержал направленный на него тяжелый взгляд и ждал. Ойкаве нужно убираться. Прямо сейчас, блять. – Было приятно повидаться с тобой, Сугавара, – выдавил он, даже не пытаясь скрыть эмоции в своем голосе. Когда ответа не последовало, он схватил пальто и вышел на снег; длинные ноги стремительно отдаляли его от кафе.

х

Ойкава шел домой почти час. В любой другой день он сел бы на поезд, но сейчас жизненно необходимо было подвигаться. Его колено, вероятно, возненавидит его за это позже, но он разберется с проблемой по мере поступления. Руки зудели от старого, давно подавляемого желания пойти и быстро отбить около пятидесяти прыжковых подач подряд, и пришлось сжать их в кулаки, пока оно не рассеялось. Упражнения, ему нужны были упражнения. Значит, придется плавать – это единственное, что врачи разрешат выполнять. Ойкава ворвался в свою квартиру, схватил спортивную сумку и костюм и выскочил обратно. Когда он пытался запереть дверь, пальцы дрожали так сильно, что после четвертой попытки он сдался и швырнул ключи, слегка задыхаясь, когда они с грохотом упали на пол. Ива-чан. Ему нужно было позвонить Ива-чану, прежде чем он сделает какую-нибудь глупость. С пылающим от стыда лицом он поднял ключи и вернулся в квартиру. – Алло? Ойкава? Он прижал ладонь к лицу, подыскивая слова, которые никак не могли сложиться воедино. Когда Ивазуми снова произнес его имя, ему удалось выдавить в ответ тихое «привет». – Что-то не так, да? Нужно, чтобы я пришел? Буду у тебя через двадцать минут. Боже, Ива-чан был таким прекрасным другом. Вероятно, по прибытии он врежет Ойкаве в плечо, дабы привести его голову в порядок, но он всегда был рядом, когда парень нуждался в поддержке. Ойкава вздохнул, протяжно и тихо. – Спасибо, Хаджиме, – сказал он. Линия на мгновение замолкла. Когда Ива заговорил, в его голосе слышалось искреннее беспокойство. – Ты ведь дома, верно? Я скоро буду там. Просто оставайся на месте. – Я в порядке, Ива-чан, правда. Все не так серьезно. – Ладно, ладно, неважно, просто оставайся в своей квартире, пока я не приеду, – связь оборвалась прежде, чем успел последовать ответ. Ивазуми, переходя в режим защиты, всегда нуждался в том, чтобы последнее слово было за ним. За время ожидания Ойкава приготовил чай за неимением лучшего занятия. Он включил радио, затем выключил его, потому что каким-то образом подобный способ отвлечься делал лишь хуже. Ива-чан появился примерно через пятнадцать минут – это означало, что он, вероятно, совершил несколько нарушений правил дорожного движения, но настроения ругать его за это не было от слова совсем. Они устроились на диване, Ойкава положил голову на плечо друга. Оба молчали, хотя было очевидно, что Ивазуми не уйдет, пока они не обсудят возникшую проблему. – Бодрячок-кун, – наконец произнес Ойкава. – Он знал. – Знал что? Он не мог этого сказать. Слова застыли на губах, готовые вот-вот сорваться. Ива ободряюще сжал его плечо, но язык все еще ощущался так, будто весит около двадцати фунтов. – Я заварил чай, он остынет, – Ойкава попытался встать, но Ивазуми рывком усадил его обратно на диван. – К черту чай. Тебе нужно поговорить со мной. Сколько бы времени это ни заняло. Глубокий вдох. Ойкава втянул воздух, посчитал до четырех и медленно выдохнул. Это была одна из стратегий, которую он перенял у психотерапевта; полезная в те моменты, когда тревога угрожала перекрыть доступ к кислороду в горле. Глубокие, медленные вдохи. Ива знал, что означают дыхательные упражнения, поэтому замер рядом, расслабляясь, пока его друг отсчитывал выдохи. Некоторое время они в тишине оставались в таком положении, рука Ивазуми обняла парня за плечи, когда тот уткнулся ему в шею. – Маленький проницательный засранец, – выдал Ойкава, когда немного успокоился. Ива-чан повернул голову и тихо засмеялся ему в волосы. – Похоже на кое-кого из моих знакомых, – задумчиво произнес он, получив в ответ шлепок по бедру. – Он знал, – повторил Ойкава, садясь. – Он знал, насколько я был не уверен в себе. В тот период. Должно быть, когда я боялся неудачи. Что кто-то лучше меня. Вот за что он извинялся. Ивазуми не нужно было спрашивать, что все это значит, он уже слышал историю ранее. Он почесал щетинистый подбородок. Ива-чан выглядел хорошо с легкой небритостью на лице, и Ойкава позволил себе краткий миг ревности. Его собственная борода была клочковатой и отвратительной, так что он никогда не мог обходиться без бритья более 24 часов. – Он извинился за то, что понял тебя? – Ивазуми выглядел смущенным. – Нет, он извинился за то, что не смог помочь. Помочь мне найти себя, я думаю. – Вау, – выдохнул Ива, откидываясь на диванные подушки. – Это до странного благородно с его стороны. Ойкава переплел свои пальцы. – Благородно? Возможно. Но я не нахожу это таким уж странным. – Разве? Я думал, он тебя ненавидит. С чего бы ему хотеть тебе помочь? – Ты не видел его в том свете, что видел я. Он был опорой этой команды, даже со скамейки запасных. Его щедрость по отношению к этим детям… – Ойкава поиграл с диванной подушкой. – Это было чертовски раздражающе. – Хм, – Ивазуми подался вперед. – Мне кажется, он установил довольно высокую планку. – О чем ты? – он не был уверен, что хочет это слышать, но Ива-чан все равно не позволил бы остановить себя. – Я имею в виду, что ты, очевидно, был крутейшим сеттером, и Сугавара, скорее всего, это понимал. Но ты также хотел быть хорошим человеком – лучше, чем он, но ты просто не мог. Потому что Суга был ангельским существом, спустившимся прямо с небес, чтобы привести свою команду к победе; с нелепой склонностью к доброте, которая была совершенно непостижима для нас, маленьких людей. Лицо Ойкавы исказилось. Он спрятал свою гримасу в плече Ивазуми. – Я прав, не так ли? – настаивал тот. Парень тихонько кивнул. – Но это никогда не делало тебя менее хорошим человеком или капитаном. Конечно, Сугавара святой, но он оказался единственной чистой душой из всех в Мияги. По большому счету, ты был одним из лучших, честное слово. Я видел, как ты поддерживал команду, несмотря ни на что. Хочешь – верь, хочешь – нет, но я всегда думал, что ты мог бы посоревноваться с ним в этом, – не получив ответа, он подвинулся под головой Ойкавы. – Эй, могу я тебе кое-что сказать? – Валяй, – слова были приглушены кожей Ивазуми. – В старших классах я тоже ему завидовал. Ойкава поднялся. – Завидовал? Бодрячок-куну? – Конечно. Я желал уметь поддерживать так же сильно, как Сугавара. А кто бы не хотел? Он сделал собственную команду настолько сильной, что она стала мощнейшим оружием, которым только можно было владеть на корте. И боже, если бы я мог быть хотя бы наполовину тем другом, которым Сугавара был для Савамуры-куна… – Ива-чан замолчал, глядя Ойкаве в глаза. – Жаль, что я не мог оказать тебе такую поддержку, когда ты в ней нуждался. Это было уже слишком. – Черт, Ива-чан, ты заставляешь меня плакать! – Ойкава перекатился на своего лучшего друга, заключив его в медвежьи объятия. – Вечно ты ревешь, идиот, – ответил Ивазуми, смеясь и сжимая его в ответ. – Подлый! Подлый Ива-чан! – Ойкава вздохнул в диванные подушки. – Что я сделал, чтобы заслужить тебя?