Спасти любой ценой

      Рита не слышала взрыв, не видела, как в разные стороны разлетелись каменные стены заброшенного госпиталя, но почувствовала, что случилось что-то нехорошее. Время как будто замедлило свой бег, жизнь поставили на паузу. Не мигая, Кошкина смотрела на экран и видела, как сначала исчез сигнал маячка Бизона, а потом Даны и Тигра.       Сердце Багиры ухнуло вниз, кровь запульсировала в голове, полностью заглушая звуки окружающего мира. Капраз присела на стул и не могла поверить своим глазам. Неужели они попали в ловушку? Неужели ребята погибли?       Но время продолжало бежать вперёд.       — Родионов, что с сигналом Бизона, Даны и Тигра? – всполошился Батя. Такой расклад его пугал.       — Я-я не знаю, сейчас попытаюсь что-нибудь сделать, – растерялся Глеб и поспешно начал искать что-то в ноутбуке.       В этот момент весь КТЦ находился словно на иголках.       — Они что… – следователь сглотнул, последнее слово застряло в горле. — С ними что-то случилось?       — Так-так, не паникуйте раньше времени, – успокоил всех Владимир Викторович. Он единственный из всех старался не поддаваться эмоциям и рассуждать здраво. — Мало ли какие неполадки могли произойти.       — А я вам говорил, что для подстраховки нужно было и моих сотрудников отправлять, – тыкая пальцем в Пригова, напомнил о недавнем разговоре следователь.       Это разозлило Булатова, и он произнёс:       — Мои бойцы справятся сами.       — Только давайте без препирательств. Нашли место, – остановил разгорающуюся ссору генерал-майор.       Константинов лишь покивал, как бы намекая, что «Нерпы» и правда справились с поставленной задачей хорошо – маячок троих бойцов пропал, что там произошло никто пока не знал. Но Батя заострять внимание на этом не стал.       — Надо связаться с остальными, – прошептала Рита.       — Да-да, сейчас, – заторопился Иван Михайлович и нажал на кнопку микрофона. — Кот, как слышно меня? Это Батя. Кот?       Пару минут, когда ответа всё не было, растянулись, казалось, на несколько долгих часов. Батя повторял и повторял свои действия, пока наконец Вася не откликнулся:       — Да. Батя?       Кошкина расслабилась и закрыла лицо руками, чтобы никто не увидел внезапно проступивших слёз. Батя присел на стул от облегчения и выдохнул, качая головой. С остальных напряжение тоже спало.       — Как вы там? Что с Бизоном, Даной и Тигром?       — С Даной и Тигром всё хорошо. Пару несерьёзных царапин только схлопотали, ну, и гарнитура поломалась. А вот что с Бизоном мы не знаем, не можем с ними связаться, – в голосе Ионова проскользнули едва уловимые нотки обеспокоенности.       — С ними? – переспросила Багира.       — Да, Бизон побежал спасать Уму, а дальше – сами знаете – взрыв, так что мы не понимаем, что с ними стало.       Тревога вновь окутала командный центр. Иван Михайлович поймал взгляд Маргариты Степановны и заметил в нём страх. Протянул руку и положил поверх руки сослуживицы, несильно сжал её, давая понять, что он рядом. Рита кивнула.       Владимир Викторович опустил голову вниз, глубоко вздохнул пару раз и постарался говорить уверенно:       — Кот, осмотрите периметр. Возможно, Бизон и Ума успели спастись.       — Так точно, – отозвался Вася, и по ту сторону затихли.       Опять ожидание тяжёлым камнем повисло в воздухе командного центра, не давая вздохнуть полной грудью, но ни Рита, ни Пригов, ни Батя, ни Константинов не давали плохим мыслям взять верх.

***

      Момент взрыва       Тарасов прижал к себе Олесю, и они полетели вниз, как в замедленной съёмке. В голове путались мысли, в ушах стоял звон, да такой, что даже собственного сердцебиения не было слышно, а перед зажмуренными глазами плясали маленькие огоньки, словно созвездия на ночном небе…       Приземление оказалось быстрым и болезненным, хотя сугроб отчасти и смягчил падение. Резко, как одним точным ударом под рёбра, у обоих вышибло весь воздух из лёгких, и ещё минут пять никто не мог произнести ни слова или пошевелить хотя бы пальцем. Они глядели на голубое, безоблачное небо, однако не видели ничего, в носу стоял запах гари. Накатила свинцовая усталость, тело словно отяжелело на несколько килограммов и вдавливалось в землю. Перед глазами Олеси мир начал мутнеть окончательно, сознание уже махало ручкой телу, и она бы отключилась, если бы не Бизон, сумевший взять себя в руки.       — Эй, эй, Уманова, не спать, – скомандовал он и, кряхтя от боли во всём теле, перекатился со спины на бок, похлопал по щекам терявшую сознание коллегу.       — Нет, нет… Не сплю, – она сморщилась от болезненных ощущений, но глаза всё же открыла.       — Ты как? – Бизон разглядывал её: бледное лицо испачкалось в пыли и земле, как, собственно, и одежда, ссадина, полученная от падения, кровоточила. За эти несколько дней, что она провела в плену, Леська сильно похудела, под глазами залегли тени, и она больше походила на мертвеца, чем на живого человека. — В ушах шумит? Голова кружится? Только не спи, слышишь? – потребовал он, когда заметил, что взгляд старлея снова затуманился.       — Я только… на минуточку, – прошептала она и всё-таки отключилась.       — Нет-нет-нет, – затараторил Борис и, приложив оставшиеся силы, затряс Олесю за плечи. — Уманова, открой свои прекрасные глазки, посмотри на меня, – и только сейчас капдва заметил на грязном снегу красные капельки. Они, словно ягоды рябины, выделялись на фоне снежной поверхности. Страх и холод забрались под кожу Бориса, он незамедлительно начал осматривать Лесю, и вскоре обнаружил рану на затылке.       — Чёрт! – выругался командир. Перед его глазами тоже заплясали звёздочки – всё-таки резкие движения не остались без последствий. Тело до сих пор не отошло от падения со второго этажа, неимоверно тянуло к земле, а сознание сопротивляться, конечно, не хотело. Однако Бизон твердил себе, что отключаться нельзя и надо помочь Олесе, иначе будет только хуже. Только сил у него оставалось на минимуме.       И он был готов поддаться этому желанию, если бы не громкий голос Кота.       — Бизон!       К голосу Васи подключились ещё два – Даны и Тигра:       — Ума! Бизон!       — Вызовите «скорую», быстро, – из последних сил промолвил Тарасов, пытаясь сфокусировать взгляд на Васе. Ионов опустился на колени перед командиром и придерживал его за плечи. Дана и Тигр помогали Уме.       — Сейчас-сейчас, – как болванчик, закивал Ионов.       Больше Тарасов сопротивляться не мог: он наконец-то расслабился и провалился в тёмную бездну.

***

      Три часа спустя       — Как к тебе лучше обращаться: Майкл Браун или Михаил Богданов? – поинтересовался Аркадий Михайлович у своего собеседника. Следователь пристально глядел на него и приметил, как тот раскованно расселся на стуле, откинулся на спинку и покусывал щёку со внутренней стороны.       — Майкл. Михаила больше нет.       И разговаривал он соответствующее: расслабленно, растягивая слова.       — Что ж, – вздохнул следователь, — тогда приступим к допросу.       — Что вы пытаетесь разузнать? Мотив? Так я и так вам скажу, – Богданов подался вперёд, — это месть Олесе Умановой за то, что убила моего отца. Единственного человека, которого я любил. Единственного человека, которому я был нужен. А эта шмаль отняла у меня всё!       — Ваш отец оказывал сопротивление во время задержания. Старший лейтенант Олеся Уманова действовала согласно инструкции, – безапелляционно пояснил Константинов.       Но слова следователя лишь рассмешили преступника. Он смеялся так громко, что грудь его то вздымалась, то опускалась. Эхом смех отражался от стен, казалось, всё вокруг резонировало, маленькая допросная наполнилась этими звуками, что быстро надоело следователю.       — Хватит! – ударил он ладонью по столу, и Богданов затих. — Ты не в цирке.       — Товарищ следователь, – губы задержанного всё равно растянулись в улыбке, — это вы меня сюда приволокли.       Майкла совсем не заботило, что его скоро отправят далеко и надолго. Он вёл себя так, будто выполнил задуманное и теперь наслаждался даже отчасти проваленным планом. Константинов прищурился.       — Ты чему так сильно радуешься?       Брови Богданова взлетели верх.       — А вы не знаете разве? Я сделал то, что хотел.       — Но Олеся жива, – спокойно сообщил Аркадий Михайлович и сложил руки в замок перед собой. — И будет жить ещё очень долго.       Минуту-другую преступник тупо глядел на следователя, пытаясь понять, говорит ли тот правду или специально испытывает его терпение, но Константинов даже бровью не повёл и стойко выдержал эти переглядки.       — Но я слышал взрыв…       — Олесю успели спасти. Сейчас она в больнице, её жизни ничего не угрожает.       Вся самоуверенность Брауна сдулась и превратила его в жалкого, искалеченного жизнью парня, который потерял ту единственную ниточку, что долгие годы не девала окончательно свихнуться. Однако сейчас вся скрытая под толстым слоем маски личина вырвалась наружу, и Миша уже не мог вернуть всё назад.       — Да вы шутите?..       — Нисколько, Майкл. Или лучше Миша? – Константинов видел, как поменялся в лице Богданов, услышав новости об Олесе. Видел, каким сразу же он сделался. Парень, который мечтал отомстить, переиграл самого себя.       Тот будто скукожился на стуле. Молчал, расфокусировав взгляд.       — Ну что же, тогда у меня последний вопрос, – Аркадий Михайлович начал потихоньку складывать бумаги в папку. — Зачем ты убил Ангелину и её сестру?       — Лес рубят, щепки летят, – на автомате проговорил он. — Наткнулся случайно на профиль Русаковой в Сети, и понял, что это мой шанс. Дальше план возник сам собой. А их смерть – вынужденная мера.       — Вынужденная мера? Ты оборвал жизни двух невинных девушек, у которых многое было впереди. Тебе светит пожизненное, Миша, – с отвращением произнёс следователь, — вот это вынужденная мера, – и захлопнул чёрную кожаную папку, тем самым давая понять, что допрос на этом закончен.

***

      Борис проснулся от того, что кто-то будто толкнул его в бок. Яркий свет больничной палаты больно резанул по глазам и заставил на мгновение зажмуриться. Вот почему нельзя чуть приглушить свет или повесить менее яркие лампы, задался он первым вопросом, что возник так внезапно в его голове, но ответа он, конечно, не нашёл.       Тарасов осторожно привстал и огляделся. Две другие койки пустовали, его стояла ближе всего к выходу. Стены, на удивление, были покрашены в светло-фиолетовый цвет, что делало палату более уютной. Окна закрывали плотные жалюзи, и рассмотреть, что по ту сторону, не представлялось возможным.       Приятное на ощупь и ничем не пахнущее одеяло согревало его тело, малость только матрас был жестковат, а в целом Боря ощущал себя, как дома. Если бы не воткнутая в левую руку капельница.       Насколько позволяло положение, Тарасов постарался себя оглядеть, чтобы составить примерное понимание, насколько всё плохо. Рёбра отдавали ноющей болью при малейших движениях, рука с капельницей тоже болела, и кроме парочки царапин и синяков, он больше ничего не замечал. Да и состояние было намного лучше, чем пару часов назад, когда они прыгнули со второго этажа. Борис выдохнул.       И тут же вихрь воспоминаний сегодняшнего утра захлестнули командира спецподразделения с головой. Последнее, что осталось в его памяти до того, как он окончательно отключился, был Кот. Вася обеспокоенно разглядывал командира, что-то говорил, только звуки почему-то слились и получалось в итоге нечто бессвязное. Этого Тарасов уже не разобрал.       Олеся. Ей досталось больше всего, и сейчас тревога за товарища вернулась. Он решил найти Уманову, догадываясь, что её могли привезти в эту же больницу.       План Тарасов реализовал сразу же: капельницу он убирать не стал, аккуратно, через болезненные ощущения в груди, сел на кровати, ступнями угодив прямо в тапочки. Голова кружилась, но обращать на это внимания Борис не стал, и, посидев чуть-чуть, поднялся на ноги. Пока шаркал к двери, несколько раз останавливался и переводил дух. Оказалось, что выполнить задуманное стоит неимоверных усилий, когда как в голове план был легче.       И всё-таки капитан второго ранга вышел в пустой коридор, что его немного удивило. Он ожидал, что к нему сразу подлетят медсёстры, врачи и всеми правдами и неправдами заставят вернуться в палату. Но такая удача лишь порадовала Бизона, и он пошёл дальше.       — Боря? – окликнул его удивлённый женский голос. Борис обернулся, что, как ему показалось, получилось сделать мучительно долго. Чуть дальше стойки регистратуры с пакетами в руках стояла Рита. Она хмурилась, в её взгляде читалось неодобрение, и Тарасов понял, что сейчас последует долгая лекция о том, что ему ещё рано подниматься с кровати.       — Привет, Рит, – прохрипел Бизон и улыбнулся.       Она подошла, нет, подлетела ближе.       — Ты зачем встал? И куда собрался?       Маргарита оглядывала товарища. Синяки и ссадины выделялись на бледной, болезненной коже. Во взгляде Бори ещё читалось, что ему тяжело двигаться и даже стоять.       — Олеську найти хотел, – промолвил он.       — А не мог сначала отлежаться, а потом идти искать? – Кошкина знала, что друг ждал нудную лекцию о собственном здоровье, но решила сегодня его этим не загружать и оставить на следующий раз.       — Что-то боязно за неё, столько пришлось пережить… – Борис покачал головой.       — Не то слово, – согласилась Рита, — но врачи говорят, что жить будет и даже со службой завязывать нет смысла. Через пару месяцев полностью восстановится.       Эти слова обрадовали и приободрили капдва. Он не хотел, чтобы такой способный боец покидал их ряды.       — Может, проводишь? – умоляюще взглянул на подругу Бизон.       — Как же я могу отказать? – посмеялась Рита и, взяв Тарасова под локоть, повела его дальше по коридору.

***

      Лесе казалось, что она полностью отделена от своего тела, что оно существует автономно. В груди щемило, пальцы на руках и ногах отказывались подчиняться, и тело будто прижимала груда тяжёлых булыжников, вдавливая посильнее в кровать. Справа пищали приборы жизнеобеспечения, в левую руку заботливая медсестра поставила капельницу, в нос воткнули канюли, от чего дышать стало гораздо легче.       Несколькими минутами ранее, когда Леся только-только открыла глаза, в голове пронесли две мысли, которые принялись соревноваться за пальму первенства. Одна твердила, что опять она оказалась в больнице и как же она их ненавидела, а другая восклицала, что весь тот ужас, творившийся в заброшке, наконец-то позади. Возможно, Ума сейчас сдёрнула бы с себя все провода и вновь через окно сбежала из больницы, однако эта история с похищением заставила пересмотреть отношение к собственному здоровью, да и вряд ли в таком состоянии она сделает хотя бы шаг.       Заснуть Уманова не могла, сон почему-то не шёл. Чтобы чем-то себя занять, она глядела в белый потолок и считала трещенки, рассматривала ничем не примечательную люстру и пыталась подвигать пальцами. Но одиночество её длилось недолго.       Сначала за дверью раздалась какая-то возня вперемешку с разными голосами, а затем в палату ввалилось несколько человек. В размеренный ритм жизни Олеси будто ворвался смерч и привнёс хоть какое-то разнообразие. Ума медленно повернула голову и теперь могла рассмотреть гостей. Она улыбнулась: на пороге стояли её друзья и товарищи – Вася, Вика, Паша, Игорь, а за ними маячили головы Риты и Бориса. Его-то она совсем не ожидала увидеть.       — Еле уговорили врача, чтобы он разрешил нам с тобой повидаться, – посетовал Ионов и первым прошёл в глубь помещения. Поставил на тумбочку шуршащий пакет с фруктами. — Ну ты как, Лесь? Выглядишь, конечно, не очень.       — Да ну тебя, Ионов, – тыкнула его в бок Кошкина.       Ума попыталась посмеяться, но даже такое простое движение вызвало боль в груди. Старлей сморщилась, чем встревожила ребят.       — Что? Плохо? – вокруг неё тут же образовали полукруг.       — Нет, всё, – Леся сложила из пальцев «окей» и вновь улыбнулась.       Все облегчённо выдохнули.       — Не пугай нас так, – сказала Вика.       Леся кивнула.       — Ох, как же мы за тебя переживали, – поделилась Рита, присев на кровать и взяв Лесю за руку. Ладонь Багиры была мягкой и такой родной, от чего внутри Леси разлилось тепло.       — Богданов с тобой что-то делал? – Бизон примостился на соседской кровати и внимательно смотрел на Уму.       — Только уколы какие-то колол, – проговорила она, после непродолжительной паузы. Ребята переглянулись и сделали вид, что синяков на шее они не видели, хотя не понимали, почему Леся об этом промолчала.       — Ну ладно, давайте забудем про Богданова и будем двигаться дальше, – сменила тему Кошкина.       — Что нас не убивает, делает нас сильнее, – Опер поднял большой пальце вверх и улыбнулся во все тридцать два зуба.       — Это ты вспомнил очень вовремя, – хмыкнул Тигр и похлопал друга по плечу.       — Опер умеет разрядить обстановку, – закивала Дана.       В палате вновь раздался искренний и громкий смех.       Уже потом, когда медсестра разогнала посетителей из палаты Олеси, и все разошлись, пожелав сослуживице скорейшего выздоровления и возвращения на службу, Леся остановила Бизона, который выходил последним:       — Борь…       Тарасов обернулся и вопросительно посмотрел на подопечную. Уманова смущалась, что было ей не свойственно, и пыталась подобрать правильные слова, чтобы поблагодарить командира за спасение.       — Спасибо тебе, что не оставил меня, кхм, умирать.       Губы Тарасова растянулись в улыбке.       — По-другому я бы не поступил, Лесь. Если будет нужно, я сделаю это снова. Спасу тебя любой ценой.