Уже никак

      Каждое утро Олеси Умановой теперь начиналось не с кофе, а с ужасной тошноты. Токсикоз атаковывал её по утрам, заставляя страдать и ненавидеть собственную беспомощность. К моменту, когда необходимо было выезжать в КТЦ, она приводила себя в порядок и выдвигалась на работу в сопровождении счастливого до одурения Бизона. Кто же мог знать, что беременность Олеси так повлияет на обычно сдержанного Тарасова. Он ласково смотрел на животик, каждый раз, когда Олеся оказывалась в поле его видимости, следил, чтобы она правильно питалась, купил два новых кресла в координационный центр, чтобы Олесе и Багире было максимально комфортно.       У них дома теперь появилась ненавистная ею до этого момента вишня. Где Бизон умудрялся её брать в ноябре для Олеси оставалось загадкой. А ещё на пальце у неё появилось простое серебряное кольцо. Никакой свадьбы не было. Просто в один из дней Бизон посадил её к себе на колени и спросил: — Хочешь, чтобы я от тебя отстал? — спросил он, вопрос был актуален, так как несколько минут назад он сделал ей замечания по поводу хождения босыми ногами по полу. — А ты знаешь способ как? — улыбнулась она. — Уже никак, — ответил он, надевая ей кольцо на палец.       Второе такое же, но большего размера, он протянул ей на ладони. И теперь одно носила Олеся, а второе на цепочке вместе с жетоном Бизон. Они тогда долго целовались, а потом счастливая Олеся позвонила Рите, чтобы рассказать ей такую новость.       Против официальной свадьбы была Олеся. Она не хотела выходить замуж беременной. Бизон долго пытался её убедить, но во время очередного разговора она просто разревелась, а этого он вынести не мог. Долго извинялся и целовал, и решил, что на эту тему они поговорят после рождения малыша. Несколько месяцев выдались относительно спокойными. Террористы, словно услышав молитвы Бизона, перестали действовать так активно. Да и группа под руководством Опера взяла на себя часть работы.       Сегодня был крайне тяжелый день. Утренний токсикоз заставил Уманову задержаться дома, поэтому на работу в этот раз она приехала одна. Когда Олеся вошла в КТЦ операция уже шла полным ходом. Она старалась сосредоточиться на ходе операции, понимая, что от неё сейчас зависят жизни ребят. В какой-то момент всё изменилось, операция явно должна была закончиться провалом. Оставалась лишь маленькая надежда на чудо. Прогремел взрыв. Все сотрудники центра обернулись, смотря на Олесю. Кошкина вскочила с места. Уманова встала, глотая слёзы и собираясь с мыслями, она не видела перед собой никого. Неожиданно спокойным и твёрдым голосом она произнесла: «Бизон, ты же меня слышишь. Просто вернись домой. Ты нам очень нужен», — и потеряла сознание. Голос вышедшего на связь Бизона она уже не услышала. В этот момент её несли в медблок. «Возвращайтесь домой, ребятки», — произнесла Багира и, оставив командный пункт, понеслась в санчасть.       Вернувшиеся через сорок минут ребята удивились тому, что встречал их Батя. Обычно первая навстречу им выходила Кошкина, и вот уже несколько месяцев присоединившаяся к ней Уманова.       Поняв, что что-то произошло Бизон быстро подошёл к Бате. Серьезный взгляд командира заставил его напрячься ещё сильнее. Прочитав вопрос в глазах Тарасова, Батя поспешил ответить: «Она в медблоке, с ней Рита». Бросив рюкзак, Бизон побежал туда.       Увидев Риту в коридоре, Бизон подошёл к ней. После быстрых объятий, в которые его заключила Кошкина, он задал интересующий его вопрос. — Что с Леськой? — Угроза выкидыша... — не успела договорить Багира — Что? — Угроза выкидыша миновала. У неё очень сильно давление подскочило, оказывается уже давно высокое держится. Стресс сказался. — Что сейчас? — Она отдыхает, но ты можешь к ней зайти, я думаю, она будет тебе очень рада. Борис вошёл в палату. Олеся лежала с закрытыми глазами. На юбке, висевшей на спинке, расплылось пятно крови. Борис тихо позвал её, подходя ближе: — Леська, я вернулся к вам, я живой. Открой глазки, Солнышко, — ласково говорил он. — Боря, — распахнув глаза, проговорила Олеся. — Боря, я так испугалась... — заходясь в новой истерике, продолжила она. — Тшш, не надо плакать. Я здесь. Со мной всё хорошо. Сейчас домой поедем. —Поедем, — улыбнулась она.