Уже никак

      Семь вечера. Олеся Уманова вошла в квартиру, которую она ненавидела. Плечо саднило, хотелось спать, а эта долбанная квартира требовала уборки. Жить в сраче она ненавидела. Это же не творческий беспорядок. Вот там да, его есть за что любить, а бардак раздражал.       Бросив ключи на полочку в прихожей, она зашла внутрь. Стянула куртку и повесила её на крючок. Начала раздеваться прямо от входа и пошла в душ. Дорожку из вещей она уберёт потом. Сначала душ. Холодные, но позже потеплевшие струи воды смывали с неё грязь и тяжелый день. Кот попал в больницу, а её пронесло. Повезло. «Интересно, как скоро он сбежит?!» — пронеслось в голове.       Пена попала в глаза, но это мелочи. Сейчас смоет, переключит на более прохладный режим, ещё немного постоит, чтобы расслабиться и прогнать прочь из головы эти мысли, всякие мысли. Выключив воду, Олеся вышла из душевой кабины и надев трусы вышла из ванной. На кухне, включив чайник и сев на стул, Ума глубоко задумалась. Щелчок. Чайник вскипел. Снова пустой чай. «Когда наконец в этом чертовом холодильнике появится еда», — подумала она.

***

Надо заказать еду. Вызвав доставку, она открыла новостной сайт. Она же должна знать, что в мире творится помимо войн и всяких страстей. Через час позвонили в дверь. Она встала и пошла открывать. Совсем забыв, что она раздета, она открыла дверь. На пороге стоял Кот и Бизон. Их глаза расширились, Вася удивился, а в глазах Бизона отразилась какая-то непередаваемая гамма чувств. — Мы войдём? — Входите, — сказала она, пропуская их в квартиру, — проходите на кухню. Сейчас пицца будет. — Может оденешься? — Смущаю?! — усмехнувшись сказала Ума — Возбуждаешь, — ответил Тарасов. Ухмыльнувшись, она зашла в спальню и нацепила футболку. Она зашла на кухню, налила ребятам чай и села. — Что с тобой происходит? — Всё в норме. — Ты рвёшься под пули, прикрываешь каждого из нас так, будто каждая пуля должна быть твоей, на гранату легла сегодня, ранение в плечо схватила. Что ты блять творишь? — повысил голос Тарасов. — Вы уверены, что хотите знать? — Ума, мы беспокоимся. Мы видим, что ты на сломе. Что с тобой случилось? Мы хотим помочь! — Кот говорил спокойно, видно, что он действительно обеспокоен. Тарасов же молчал. В глазах читалось всё, что он не сказал сейчас. — Я даю вам возможность задать мне ровно один вопрос, после этого вы выметаетесь отсюда к чертям собачим и не задаёте мне вопросов. Я сама разберусь со всем. Разберусь. Слышите меня.       Звонок в дверь заставляет всех троих вздрогнуть. Уманова забирает пиццу у курьера и заносит её на кухню, ставит на стол. — Спрашивайте, — повторяет она. — В чём причина таких изменений? — Помните мой последний визит в госпиталь после ранения? — Помним, — со вздохом произносит Бизон. — Я ждала ребёнка. Ранение, потом выкидыш. Я не знала. — Чей это ребёнок? — Кот спрашивает быстрее, чем осознаёт, что конкретно он спросил. — Мы договаривались об одном вопросе. — Это мой ребёнок? — вопрос Бориса заставляет Кота встрепенутся, а Олесю вздрогнуть. — Это не важно. — Лесь?! — Кот спрашивает с надеждой. — Твой, — смотрит в глаза Борису. — А теперь уходите. — Леся, прости меня, — говорит Кот и первым встаёт, и выходит. Борис встаёт вслед за ним, он молчит. В его голове сейчас творится ураган. Олеся даже не встаёт, чтобы их проводить. Как только Борис закрывает дверь, он получает удар в челюсть. — Как ты мог, сука?! — Кот шипит, кажется, что он сейчас расцарапает ему лицо или кинется бить дальше. — Я любил её. — А потом что?! Катины котлеты мозг заполонили?! — Я испугался. — Это она испугалась. Ты её сломал. Только тупой не видел, что она тебя любит. — Я был у неё первым. Я... Снова удар, но теперь в солнечное сплетение. — Лучше бы ты молчал.       Кот разворачивается и уходит. Он всё узнал, но от этого не легче. Он не уберёг Леську, не уберёг эту отчаянную глупышку.       На кухне Олеся открыла коробку с пиццей. Эта тема стала для неё запретной. Она запретила себя думать и чувствовать. Только факт. Это произошло. Это в прошлом. Открыла коробку и взяла кусок пиццы. Горячо...