Клан Стали

      - До сих пор поверить не могу, что я стал отцом... - как-то отстранено заявил Мейшу, залпом выпивая пиалу полную саке.       - Понимаю. Когда родился Юки, я тоже был весь на иголках. Не спал несколько ночей к ряду. Помню, еще жена мне тогда знатную истерику закатила, что из нас двоих веду себя как женщина именно я, - рассмеялся второй сын главы клана Небари, Отто.       - Мда. Мне вас не понять, - пригубил бутылку Канашими, третий брат, что приходился и самым младшим из сыновей Кандору.       - Мне вот стало интересно, а отец также был не в себе, когда я родился? - задал вопрос в пустоту Мейшу, рассматривая цветущую сакуру во дворе дома их младшего третьего брата.       Свет луны отбрасывал холодные тени на постройки и нежно розовые лепестки на ветвях дополняли эту почти нереалистично прекрасную картину.       - Да ты только вспомни, как он не начал едва ли не целую войну, когда ока-сан была беременна Канашими, - Отто наполнил новую пиалу себе и старшему брату и тут же выпил из своей.       Алкоголь приятно жег горло, расслаблял уставший ум и приносил иллюзию тепла в эту прохладную ночь.       - Насколько я помню, тогда к нам прибыли Инузуки? - окунулся в далекие воспоминания восемнадцатилетней давности Мейшу, а Канашими сосредоточенно внимал разговору своих братьев.       У него с ними была разница в десять и семь лет, а потому он всегда ощущал некую пропасть между ними. Будь это сила, опыт или просто умудренность жизнью.       Он проигрывал им по всем параметрам, но всё равно желал догнать их, стать достойным, встать вровень. Пусть вслух он никогда этого не признает, но для него они стали первыми учителями, первыми друзьями и первыми соперниками, которых он изо всех сил стремился в один миг превзойти.       Канашими не намеревался занимать пост главы клана и вообще участвовать в этом соревновании. Ему было совершенно плевать на власть в их семье, да и молодой мужчина признавал, что был очень далек от различных интриг, без опыта в которых он мог привести клан к полному краху.       Он был упрямый, как осел, и прямолинейный, как палка, но в том и была его сила. Истинный Небари. Так прозвал его отец, иногда сетуя на то, что он никогда не интересовался политикой, как сын главы клана, больше уделяя времени ковке и личным тренировкам.       Нет. Младший сын вовсе не был идиотом, а даже как раз наоборот, он уже в свои восемнадцать лет мог стать достойным соперником опытным шиноби их клана, что были в среднем старше его на пять или шесть лет.       Зачастую, Канашими проигрывал только из-за недостатка опыта и мешающей ему поспешности. Лишь орудуя молотом в кузнице, он был способен проявить поражающее воображение спокойствие и собранность.       С самого детства для молодого мужчины стук металла о металл, жуткая духота и мельтешение в кузне были теми факторами, что помогали надолго погрузиться в себя, задуматься о том, что происходит вокруг, проанализировать и понять себя и собственные желания, надежды, стремления.       По этой причине Канашими проводил времени больше с их ядром мастеров-шиноби, нежели с собственной семьей.       Ветреная персона, любимая и уважаемая каждым членом клана Небари. Талант, что уже на протяжение многих лет показывает всё больше и больше успехов, как в ковке, так и в навыках шиноби.       Многие ожидали, что набирающий мощь и авторитет юноша решит посоперничать со своими братьями, что не могли похвастаться подобными достижениями в его возрасте, но каково же было удивление людей, когда Канашими открыто и четко поддержал фигуру Мейшу на должность наследника, даже не давая и шанса кому бы то ни было стать еще одной достойной кандидатурой для будущего главы клана.       - Да. Собачники никогда не отличались терпимостью и сдержанностью. И им очень не повезло, что заключение договора легло на плечи отца. Сайшо-сан еще нередко вспоминала, что она успела было подумать, что Небари действительно впервые начнут войну по собственному желанию, - Отто откусил небольшой кусочек от сделанных своей женой онигири и расплылся в гордой улыбке, наблюдая, как его братья также налегли на еду, и с нескрываемым удовольствием смаковали мастерски приготовленное, пусть и незатейливое блюдо.       - А в чем дело то было? - полюбопытствовал Канашими, вытерев лицо воротом кимоно и тем самым избавляясь от пары рисинок, что прилипли к уголкам его губ.       Наблюдая за подобной сценой старшие братья переглянулись, понимающе покачали головами и снова опустошили пиалы с саке.       - Представитель Инузука интересовался броней или оружием, что могли усилить координированную атаку их нинкенов, но для подобного нам требовалось не только исследовать всё их тело вдоль и поперек, но и подробно изучить их техники, на что они полагались и опирались во время битв и тому подобное. Естественно, для клана раскрыть свои секреты могло означать начало конца, поэтому переговоры зашли в тупик. Да и обозленный Инузука всё было порывался обвинить отца в его намерении унизить или обесчестить клан собачников. - губы второго сына расплылись в хищном оскале, а привычная маска честного мужа и доброго отца моментально сменилась на жестокого убийцу, прошедшего не одну сотню битв и стычек.       - Хех. Гансеки-сан в тот день просто рвал и метал, проклиная весь мир, безголовых любителей и блохастых собаководов. - со смешинками в пьяных глазах перевел взор Мейшу на Канашими, отчего тот виновато потёр кончик носа, смущенный поведением своего учителя в искусстве ковки.       - Я уверен, что Инузука не вывели бы моего наставника до такой степени, если бы знали чего конкретно хотели или проявили толику должного уважения к мастерству лучшего кузнеца Небари. - гордо вскинул подбородок третий брат, таким образом скидывая всю вину на неразумных заказчиков с их невыполнимыми требованиями.       - Никто и не спорит. На удивление, именно твой наставник смог найти решение, что удовлетворило обе стороны. Это же надо было додуматься передать партию "тигриных когтей" в качестве совершенно нового вида оружия. - добродушно сказал Отто, поднимая вновь полную пиалу за навыки Гансеки-сана.       Братья повторили жест и вместе выпили, ненадолго вернув умиротворяющую тишину в комнату, выходящую во внутренний двор.       - Между делом, как проходят курсы Сайшо-сан у новых медиков? - сменил тему Мейшу, на что Отто никак не отреагировал, а Канашими облегченно выдохнул.       - С увеличенной поставкой печатей от Узумаки, мы смогли облегчить нашу программу обучения и развить новые специализации. Мастера фуин заслуживают свою репутацию гениев. Ты представляешь, некоторые из их мастеров работают исключительно над целительскими печатями и всевозможными способами облегчения операций и процесса исцеления организма. - всё распалялся Отто, едва не расплескав жидкость из своей емкости.       - Удалось узнать нечто интересное? - застыл старший брат с поднесенной пиалой к губам.       - Да. Один мой знакомый из наших караванов, что постоянно проходят через порт Узумаки на континенте, сообщил о слухах, что красноволосые разработали печать, способную во время работы, самолично зашивать ранения шиноби, преобразуя чакру и плоть шиноби в тонкие нити, что под контролем опытных медиков двигаются, как они того пожелают. Подобное изобретение может спасти очень многим жизнь, особенно если шансов при подобных сквозных ранениях выжить крайне мало. - серьезно пояснил свои доводы средний сын, пока его внимательно слушали Канашими и Мейшу.       - Я обговорю с отцом об этой новости отдельно. Если всё так и обстоит, то в нашей больнице не помешает подобная печать, пусть ее и сможет использовать только Сайшо-сан, по твоему описанию. Но да, я считаю, что на подобном нельзя мелочиться, ведь уже совсем скоро она может оказаться нашей последней надеждой. - хмуро закончил наследник главы Небари.       Где-то вдалеке ещё можно было услышать шум толпы, детский смех, а самый край горизонта освещался светом праздничных костров.       Клан Небари праздновал рождение еще одного члена главного рода. Взрослые просто нашли еще один повод покутить, понимая, что, возможно, это окажется их последним вечером в мире и спокойствии, а дети же просто весело проводили время, сближаясь и перенимая Стальную Волю от своих родителей и близких.       Стальной стержень несгибаем только пройдя через огонь и воду, испытав череду многократных закалок и тестов на прочность.       Лишь пройдя через испытания, станцевав на грани между жизнью и смертью, испытав трудности простой жизни, можно было отделить ненужные примеси от чистого сплава.       Клан Стали. Непоколебимый клан воинов.       - Несгибаемая воля. - пробормотал Мейшу, уходя в думы о все нарастающем напряжении в округе.       Войне быть. Рано или поздно, но она окажется и перед их порогом и в самое ближайшее время.       Клан Небари набрал слишком большой авторитет умелых мастеров, а их шиноби никогда не проливали кровь в больших масштабах, подобно Учихам или Сенджу.       Это не означало, что их шиноби были слабы и трусливы. Вовсе нет. Хороший клинок принято скрывать в качественных ножнах и вынимать лишь при острой необходимости.       И Мейшу, как и его братья, как и каждый взрослый в клане понимал, что скоро этот миг наступит и им придется начать новую веху в истории Небари.       Это может оказаться периодом застоя, началом конца или же причиной их возвышения к вершине мира.       Никто не знал, а потому всячески пытался ее перенести на более поздний срок. Готовиться к войне можно было десятилетиями, но даже этого будет недостаточно.       Жертвы всегда будут присутствовать, и подобного не избежать.       - Стальная воля. - отсалютовал ему Отто, испытывающий те же заботы, что и старший брат.       - Воля Небари. - закончил за ними Канашими, уже изрядно покрасневший и чуть покачнувшись. Всё же он не умел пить, хотя на чистом упорстве умудрялся перепить многих опытных стариков их клана после очередного усердного дня работы в кузне.       - Канашими, тебе разве Гансеки-сан не рассказывал про "волчьи когти"? - задал вопрос Отто, решив уйти от мрачных рассуждений. У них еще будет полно времени предаваться тяжелым думам, а вот так посидеть, открыто и вместе, у них не получалось уже достаточно давно.       - Нет. Мне только известна конструкция классических "тигриных когтей", а вот про "волчьи" слышу впервые. - скривился Канишими, ущемленный тем, что второй брат даже в ковке, в которой он считался мастером, знает что-то да больше.       Это не было белой завистью или чем-то подобным. Каждый такой инцидент лишь подталкивал его сильнее вперед и разжигал желание узнать что-то новое, стать лучше, чем ты есть сейчас.       - И это неудивительно. Твой наставник и создал эти "волчьи когти", слегка доработав классический кастет с выпирающими металлическими когтями, что мы знаем. Он сделал их более короткими и закругленными и поместил на внутренней стороне ладони. Совсем незначительные метаморфозы и вот, он смог облапошить Инузука, предоставив якобы специально созданное под их стиль орудие, да и примаслив всё толикой лести и восхищения. Воистину хитрый торгаш. - Отто с лицом, выражающим благоговение и восхищение, кивал раз за разом, отчего младший опускал голову всё ниже и ниже, не смея спорить с тем фактом, что его наставник являлся величайшим скрягой в округе, способный получить прибыль от кого угодно, кем он не приходился.       - Да, старик Гансеки после каждой моей тренировки в кузнице лично навещал отца и требовал возместить его роду всё до рё. Каждый слиток, что я бездарно превратил в не пойми какую форму или за каждый килограмм угля, что был использован для розжига печи. - с ностальгией вспомнил дни своих первых тренировок Мейшу, на что согласно покивали его младшие братья.       Даже будучи одним из самых богатых и уважаемых мастеров в роду Небари, Гансеки-сан боролся с завидным упорством за любую сумму будь это тысяча или десяток рё.             Крайне эксцентричный и ворчливый старик, что мог менять свою модель поведения едва ли не на сто восемьдесят градусов, когда речь зайдет о финансовой или иной выгоде.       Возможно, именно благодаря такой пронырливости и непривычной для пожилых активности и борзости он закрепил за своим родов положение второго после главного.       Подружившись с Кандору еще в детстве, он стал верным соратником наследника клана Небари, а впоследствии после его становления в должности главы стал официально главным казначеем и ответственным за производственное ядро Клана.       Несмотря на столь многие обязанности, Гансеки достойно их выполнял и более того его решительные действия и личная торговая жилка обогатили клан и позволили выделить большую часть бюджета на обучение шиноби и расширения их количества.       Сейчас, на пороге неизвестной войны, что могла стать, как первой действительно крупной в истории Небари, так и последней, что приведет к краху абсолютно всего, поступки Гансеки воспринимались как действия мудрого и глядящего наперед старейшины, заботящегося в первую очередь о своей семье, а уже после о каких-либо финансовых благах.       Он мог вести себя грубо или недостойно человека, занимающего позицию одного из руководителей клана, но люди признавали то, что он сделал для их выживания, а именно повысил тот мизерный шанс, что мог позволить им пережить грядущее бедствие.       Три брата уже опустошали пятую бутыль, каждый погруженный в собственные размышления. Как бы они не старались но мысли раз за разом возвращались к грядущему хаосу, зависшему над их головами и угрожающему мирной жизни всех Небари.       Три сына главы клана обязаны стать той стеной, что огородит людей их большой семьи от бед снаружи, укроет и защитит.       И пусть ради этого им придется сложить головы, но они с достоинством примут такой исход, постаравшись сделать всё возможное.       Ведь Воля Стали, Воля Небари будет продолжать жить в их детях и в их потомках, что продолжат нести гордый символ их клана, понесут на своих плечах наследие, что они должны будут оставить позади себя.       Воля Небари не умрет пока будет жить последний член их семьи. И задачей для главного рода было именно, что сберечь как можно больше соклановцев, ведя их в светлое будущее.       Хотя с большей вероятностью их люди упрутся головой, нежели подчинятся кому-либо, что принесет им пусть достойное и великое, но всё же забвение.       Сломай стержень и здание, что опирается на него рухнет окончательно. Из тяжких дум братьев вывел всё нарастающий шум со стороны главного входа, сопровождаемый женскими и мужскими криками, вздохами и восклицаниями.       - Где этот идиот!? - раздался холодный голос, от которого расходился мороз по коже, а по спине неосознанно стекал пот.       Цвет лица Мейшу тут же сменился с пьяного бардового на бледно-розовый. Похоже, он не слабо так напрягся, о чем говорило слабое подёргивание века и моментальное протрезвление.       - О-хо-хо. Сочувствую тебе, брат. - похлопал его по плечу Отто, различив в обладательнице голоса жену Мейшу, Ису Узумаки.       Всему миру было широко известно о красноволосых демонах, а особенно об их женщинах, что в гневе становились буквально настоящими бестиями, которых никто не смел остановить или встать на пути.       Отдвижная дверь громко отошла в сторону и на пороге появилась молодая женщина в свободном кимоно. На ногах высокие сандалии, а в волосах виднелась элегантная заколка, подарок ее матери на день свадьбы.       Вот только даже заколка не могла удержаться хаотичные локоны на месте, что словно подчинялись убийственному намерению женщину и создавали вокруг Исы ореол смерти и всего того, чего бы ты хотел избежать любой ценой.       - Д-дорогая... - сглотнул подступивший ком к горлу Мейшу и расплылся в извиняющейся улыбке. Кара таки настигнет его, неизбежно и безысходно.       Похоже, он слишком засиделся с братьями и не заметил, как недавно родившая женщина, что требовала намного больше времени вместе, нежели раньше, отправилась лично возвращать занятого целый день делами рода мужа из лап собутыльников.       Не успел мужчина опомниться, как на его голову опустился смачный удар кулака от которого тот согнулся и приложил ладони к ушибленному месту, на котором обязательно появится большая шишка.       - А-та-та. За что, любимая? - наигранно посмотрел он щенячьими глазками на возвышающуюся над ним в полный рост со скрещенными руками под грудью, что только подчеркивало точеную фигуру Узумаки.       - Не кажется ли тебе, что в первый же день после твоего возвращения ты должен не проводить вечер, распивая саке с этими оболтусами, а уделить хоть толику своего драгоценного времени одинокой жене и новорожденному сыну? - надменно и вместе с тем угрожающе выгнула одну бровь Иса, нетерпеливо постукивая указательным пальчиком по руке, всячески выражая свое желание привести дурака-мужа домой и для профилактики повторить свой удар по голове, чтобы было неповадно и подобное не повторялось.       - Признаю. Каюсь, слишком засиделся, обсуждая дела семьи. - сложил руки в извиняющем жесте Мейшу и шутливо склонил голову.       - Даже так? И что же, позволь поинтересоваться, вы обсуждали? - проступила слабая улыбка на устах Исы и она перевела не обещавший ничего хорошого взор карих глаз на улыбающихся братьев ее мужа.       - Заговоры, торговые соглашения, последние слухи и новости... - начал было перечислять Канашими несостоявшиеся темы для разговора, загибая пальцы на руках, пока двое старших братьев одобряюще кивали, мол, так все и было, параллельно с тем поднимая большие пальцы за спиной, чтобы Иса этого не заметила. И вот пальцы на обеих руках закончились и остался лишь один мизинец на левой, на который Канашими глядел пустым взглядом несколько долгих секунд, будто прикидывая чем же закончить счет.       Этот же промежуток времени для Мейшу показался целой вечностью.       - Женщин... - невинно закончил свою речь младший из братьев, а Мейшу и Отто заметно побледнели и как-то сгорбились. В их подрагивающих радужках можно было различить неверие, печаль, осознание скорой кончины и злость на нагло врущего и пьяного парня.       - О? - издала лишь Иса тихое удивление, а ее глаза сузились в тонкие щелочки, что привело Мейшу в гораздо больший ужас, нежели когда она открыто выражала свою злость и гнев. - Думаю нам пора. - заключила она.       - Ками, настал мой час... - подумал про себя старший сын Небари, мысленно сложив руки в молитвенном жесте и успев попрощаться со всеми близкими и друзьями.       - Ах да, Отто-сан, я видела вашу жену у дома главы клана со сковородкой в руках. Так что настоятельно рекомендую вернуться пораньше домой. - посмотрела на короткий миг Узумаки в сторону второго брата, что тут же издал тяжелый вздох и поспешно начал собираться.       Без пререканий или каких-либо недовольств. Потому что если бы не предупреждение Исы, то его жена самолично пришла бы сюда и тогда он так легко не отделается, и, возможно, всё обойдется, если прямо сейчас отправится домой и желательно как можно скорее.       Довольно наблюдая за посмирневшими мужчинами, что уже были готовы покидать обитель, Иса посмотрела на последнего представителя трио из Небари.       Поймав ее вопросительный взгляд, Канашими мило улыбнулся и отсалютовал полной пиалой.       - Удачного вам пути, Иса-сан. - сказал он заплетающимся языком и опустошил емкость под завистливые лица Мейшу и Отто.       - Не пей допоздна, Канашими-кун. - грозно предупредила женщина с алыми, как кровь волосами и резво повернулась к единственной двери, ведущей в сторону главного выхода из дома.       - Но это я здесь хозяин... - возмущенно пробормотал юноша и, с трудом переставляя одну ногу за другой, пошел по коридору к соседней комнате, туда, где уже давно был разложен служанками для него футон, готовый принять в свои мягкие объятия третьего сына Небари.       ***       Что я могу сказать?       Я всё же переродился и слава всем богам, что я оказался в новом мире, а не остался в той пустоте на веки вечные.       Первый мой вздох в новой жизни до одури обжигал непривыкшие к воздуху легкие, отчего я пытался стерпеть, сжать еще непрорезавшиеся зубы и просто смолчать.       Но хлесткий шлепок по заднице от акушерки или той, кто принимал роды, вынудил меня издать крик боли и просьбы о пощаде.       А дальше я просто не смог сдерживать себя. Меня захлестнули волны эмоций, которые я просто не мог контролировать, выражая их во все непрекращающемся плаче.       Лишь спустя несколько минут я с трудом взял себя в руки и успокоился. В то же время я ощутил, как меня запеленали в полотенце или другую ткань, а после кому-то передали на руки.       И самое печальное, что привычное для меня зрение, как и слух или обоняние, так ко мне и не вернулись, или это органы чувств младенца еще не адаптировались под новую среду, отличную от утробы матери.       В глазах виднелась сплошная пелена, в которой проявлялись лишь мириады пятнышек и различных цветов, в ушах стоял то ли звон, то ли фоновый шум, отчего каждое слово проносящееся в округе воспринималось мной как какое-то бурчание или бормотание.       Через небольшой промежуток времени вокруг меня появилась целая плеяда голосов и различных цветов, полных схожих оттенков.       Я словно стоял посреди переполненной улицы и гам толпы доносился со всех сторон, но различить в нем ничего, к моему глубокому сожалению, было нельзя.       Затем многочисленные голоса исчезли и вокруг наступила так долгожданная мной тишина. Мать моего нового тела, по крайней мере я так предполагал, приступила к выполнению своего долга, а, если конкретно, то кормила меня грудью.       Честно признаюсь, это было унизительно, но инстинкты взяли своё и настырно повелевали моим организмом, которому требовалось огромное множество полезных веществ и витаминов, да и в больших количествах.       А на данный момент лишь молоко матери могло обеспечить меня всем необходимым, чтобы я начал расти и развиваться.       Поэтому скрипя зубами, не буквально конечно, потому что и зубов то не было, я с достоинством самурая вытерпел это испытание, а после, получив необходимый строительный материал и энергию, тело начало клонить ко сну, уже на что я никакого недовольства не выказал и погрузился в мой первый сон в этом мире, в привычном понимании этого слова.       Все дела меня еще подождут. Никуда они от беспомощного младенца не смогут деться, а великому мне следует хорошенько отоспаться после череды волнений, обрушившихся на мое бренное тело и разум, за этот крайне короткий, но полный на впечатлений день.