Мандариновая утка

- Тора, а, Тора, - внезапно раздался голос Изуны. Задумавшийся Тобирама невольно вздрогнул, вскидывая взгляд, до этого сосредоточенный на пляске огня. С недавних пор рядом с Изуной он начал позволять себе расслабляться и иногда выпадать из действительности, погружаясь в собственные думы. Так близко к себе он подпускал разве что Хашираму. После успешного окончания миссии они еще пару дней провели в клане Хатаке, ожидая, пока одежду Изуны приведут в божеский вид. Заодно за это время Тобирама успел провести ряд манипуляций с его плечом, благодаря чему шрам перестал быть столь заметным, и все же уговоров обратиться к Хашираме, дабы тот окончательно стер с его тела этот след, Учихе избежать не удалось. Беспокойство одолевало Тобираму, он думал, что это его оплошность, и хоть и не показывал этого, но испытывал сильные душевные терзания, а потому Изуна терпеливо его выслушал и просто согласился. Для всеобщего спокойствия. И самое главное во всем этом то, что в течение всего этого времени они беседовали. Много беседовали, о том, к чему они пришли в конечном итоге. Негромко, так, чтобы это осталось только между ними двумя, они обсуждали свое уже совместное будущее. Никто из них не сомневался, что дальнейший жизненный путь они пройдут рука об руку. - Что? – Только и сказал Тобирама, ожидая вопроса. Они уже достигли мест, в которых Тобирама был способен ориентироваться даже в безлунную ночь, вот только усталость брала свое, а потому было решено устроиться на привал. Доспехи сняты и отложены в сторону, но оружие все равно под рукой. Мало ли. - Давно ты к женщинам равнодушен? – На лице его отразилась дежурная ухмылка. Он всегда так делал, когда пытался как-то смутить собеседника забавы ради. Тобирама аж замер и уставился удивленным взглядом на Учиху. Подобные вопросы без какого-либо основания вводили его в краткий ступор. - Это… почему ты спрашиваешь? – Выдавил он через силу, палкой поворошив костерок. Это действие не было вызвано необходимостью, просто хотелось чем-то занять руки. - Да так, задумался и мысли мои к тебе привели. Интересно стало. – Он махнул рукой в успокаивающем жесте. – Но, если не хочешь говорить, я настаивать не стану. - Как благородно с твоей стороны. С чего это ты такой покладистый? – Усмехнулся Сенджу самыми уголками губы. Подначивал. - А что, не нравится, когда я любезен? – Несколько возмутившись, выдал Учиха и придвинулся ближе, желая заглянуть прямо в лицо собеседнику. - Я над тобой издеваюсь, ты же понял уже. – Отмахнулся тот и отложил палку в сторону, поднимая на него взгляд. - А я серьезно спрашивал. Мне правда интересно! – Он подхватил его под руку, начиная строить глазки. Было в нем что-то демоническое, не иначе – пойдет на что угодно лишь бы своего добиться. – Ну хочешь я сначала о себе расскажу, там тайны нет никакой. А Тобирама руки не отнял, лишь перехватил поудобнее, хотя внутри весь по струнке вытянулся. Непривычно ему было вот так свои чувства выказывать, это прерогатива Хаширамы быть открытым к телесному контакту. Все окружающие привыкли, что он, Тобирама, холоден и отстранен, руководствуется одной лишь логикой, а подобные взаимодействия ему и вовсе чужды. И может это и было правдой, но лишь отчасти, потому как близости порой хотелось, очень хотелось, не телесной так духовной. Настолько, что впору волком выть, отчего приходилось напряжение сбрасывать в бесчисленных битвах, на тренировках, а потом и в исследования с головой зарываться. Признавшись Изуне, Тобирама признался и сам себе в том, чего ему хотелось бы. Поставил свои чувства превыше логики и теперь разрывался между ощущением безграничного счастья от того, что обрел рядом с собой само воплощение свирепого пламени и чувством неловкости от испытываемого. Приходилось прикладывать усилия, одергивать себя постоянно и напоминать: это нормально, так обычно и происходит. Вроде как. - И в моей истории нет никакой тайны. – На удивление спокойно отозвался Тобирама. Решил ничего не утаивать, уж Изуне-то он мог поведать о чем-то подобном. – Никогда не нравились. Сколько себя помню, пока сверстники заглядывались на грудастых девок я слюни пускал на мужчин. Осудишь или нет, но мне всегда нравились те, что искусны в бою, у которых меч – не оружие, а продолжение тела, которые кунаем орудуют так, что любой из Учиха обзавидуется. Может женщины и красивы, но ни одна куноичи не сравнится с искусным в своем деле мужчиной. Словом, стоило мне посетить тренировочную площадку, как мое воображение начинало вытворять такие выкрутасы… Благо, со временем научился это контролировать, – неловко кашлянул он. Хоть и рассказывал все это ровно, но на Изуну не смотрел, смущение брало свое и, если присмотреться можно было заметить, как едва заметный румянец проступил на его бледных щеках. Хорошо, что можно было все это скинуть на близость открытого огня, от которого щеки порой обдавало жаром. - Что же, по-твоему, я силен? Искусен? Владею мечом так, что и не снилось? – Не удержался Изуна, напрашиваясь на похвалу. - Затмил всех мною увиденных. – Выдохнул он с такой нежностью, что тот не выдержал и чуть не задохнулся от радости. Опустил голову, губу прикусил и зажмурился, а потом вдохнул резко и вовлек Тобираму с поцелуй полный ответных чувств. Трепетных, вынашиваемых долгие годы. Они походили на согревающий огонь очага, что так приятен в зимнюю пору, они обволакивали, дарили душевное спокойствие и уверенность в том, что все происходящее точно не сон. Хоть и верилось с трудом. Несколько месяцев назад они были готовы запереть испытываемые ими чувства и перегрызть друг другу глотки во имя кланов, а теперь плевать хотели на то, кто к какому относится. Воистину, удивительнейшие вещи творились. Учиха радовался не меньше Сенджу, разве что с собой не боролся, пребывая в каком-никаком равновесии. Отлипали они друг от друга нехотя, желая как можно сильнее растянуть этот момент, но, даже окончательно отстранившись, Учиха так и остался держать его за руку. Хоть так ему хотелось быть рядом. - Ты такой милый, когда не строишь из себя невесть что. - Никогда и не строил, - немного обиженно ответил Тобирама. – Но, если тебя это так беспокоит… Меня так быстро не переделать, ты же понимаешь? Я привык исполнять роль всегда рационального и холодного младшего братца. - Не нужно себя переделывать. – Лицо его озарила улыбка. – Поверь мне, рациональность – это ведь неплохо. Именно таким ты мне и нравишься. Ты когда задумаешься сразу красивый такой, словно выточенный из льда, дотронешься – обожжет, чуть толкнешь и все твое сосредоточение рассыпится осколками. - Ну, тогда приглашаю тебя в свою лабораторию, - хохотнул Тобирама. – Я как раз разрабатываю кое-что новенькое. - С удовольствием принимаю Ваше приглашение, господин Тора. – Преувеличенно вежливо отозвался его собеседник и даже поклонился настолько, насколько это позволяло его положение, а после придвинулся поближе, так, чтобы они боками касались друг друга. – О, Тора, знал бы ты, сколько ночей я грезил о чем-то подобном… - Ну так поведай мне. Я с удовольствием выслушаю, - заинтересованно усмехнулся Тобирама. - Даже не знаю с чего и начать. – Он крепко задумался, сдвигая брови друг к другу настолько, что на лице его проявилась эта злосчастная складочка. - Не торопись. – Сенджу прикоснулся к одной из длинных прядей, выбившихся из хвоста Учихи и, пропустив ту меж пальцев свободной руки, придвинул к своим губам, целуя. Ему уже очень и очень давно хотелось так сделать, почувствовать этот манящий аромат, так причудливо смешанный с ощущением чакры. У Изуны она была особенной, по крайней мере для Тобирамы уж точно. – У нас есть время до рассвета, - сказал он негромко. От такого невинного и такого наполненного трепетом действия, по телу Изуны прошлась сладкая дрожь. Все еще с трудом верилось, что ему, Учихе, удалось захватить сердце Сенджу, что на всю страну славился своей неприступностью. - Знаешь, когда я тебя впервые увидел, там, на реке, я не смог составить какого-то конкретного мнения. Такой нескладный неотесанный малец, и я был точно таким же. Разве что твоим краснющим глазам подивился, мне даже показалось что ты тоже из Учиха, - хихикнул Изуна. – А потом, когда я вырос, глаза твои начали мне сниться... Я грезил, что однажды ты взглянешь на меня с такой же нежностью как сейчас и прошепчешь мне на ухо что-нибудь приятное. Поначалу меня это злило. Ты злил, ведь как можно! Сенджу и во снах приходит, я должно быть, с ума схожу! А потом я смирился и даже начал тебе радоваться. Сны с тобой были приятными, в них не чувствовались отголоски войны. Мне снилось, что мы вместе, и иногда ты приходил и был просто ласков со мной. Иногда… кхм… - он лукаво отвел глаза и было сразу понятно, о чем шла речь. – Ты был страстен. А иногда позволял вести мне, - он провел пальчиком по руке Сенджу, вызывая у того табун мурашек. Но дальнейшие слова Изуна произносил без игривости, словно делился самым сокровенным. – Мне снилось, что на земле мир воцарился и больше не нужно умирать детям. И что мы с тобой приложили к этому руку и тогда зажили счастливо. - Мы будем, - преисполненный серьезности, сказал Тобирама. – Сон твой станет явью, нескоро, но шаг за шагом мы построим такой мир, и ты увидишь его своими собственными глазами. Изуна ничего не ответил, лишь прикоснулся к щеке Сенджу да подарил ему новый поцелуй, как десятки раз до и как будет дарить сотни и тысячи после. И тот не остался в стороне, заключил спутника своего в объятья и ответил ласково, а когда пальцы Учихи зарылись в белые, словно только что выпавший снег, волосы, тело его пронзила волна удовольствия да такая, что до слуха чужого донесся довольный стон. Сжав пальцами его одежду, он шумно втянул носом воздух и, не открывая глаз, подался к руке подобно коту. - Нравится? – Довольно спросил Изуна, неспеша изучая голову Тобирамы в поисках самого чувствительного местечка. Тот лишь согласно промычал, не желая говорить и просто наслаждаясь чужими касаниями. Обстановка действительно расслабила его, потому как ранее он и помыслить не мог о подобном. Для него было открытием, самым настоящим откровением, что тело его способно реагировать подобным образом, но в данной ситуации – открытием приятным. Руки Изуны творили какие-то чудеса, потому что дыхание его было шумным, а рот приоткрылся в немом удовольствии. Грозный воин клана Сенджу вел себя подобно домашней зверушке, что ластится к рукам хозяина. И даже не испытывал по этому поводу ни капелюшечки стыда. Затылок. Тобираме особенно понравилось, когда Изуна добрался до его затылка, настолько, что от переизбытка ощущений не осталось сил сидеть ровно и пришлось уткнуться в услужливо поставленное плечо и полной грудью вдохнуть столь любимый аромат. А потом Изуна сделал что-то такое, отчего у Сенджу вырвался очередной стон, столь громкий, что смущение отразилось на его щеках и несмотря на это остановиться он не просил. Это явно тешило самолюбие Учихи, на лице его отразилась довольная ухмылка, а когда Тобирама, не желая оставлять любовника без ласки, легко оттянул ворот его балахона, запустил пальцы под складки ткани, оглаживая столь любимый им изгиб, да прижался губами к горячей шее, он прикусил губу, дабы не выдавать то, как ему хорошо. - Тора… - Выдохнул Изуна, наслаждаясь ласками чужих губ, а после отвечая на чужие страстные поцелуи. Они прижимались друг к другу и воздух вокруг словно стал горячее. Увидь их кто сейчас из соклановцев тут же начал бы осуждать за распутство! Но вместо смущения они ощущали лишь наслаждение. С дрожью предвкушения в теле Изуна ощутил, как спиной его прижали к стволу дерева, рядом с которым они сидели, как руки чужие забрались под его одежду, спуская ту до самых локтей. Тора покрывал поцелуями тело Учихи, гладил его, даря ласки, трогал там, где другим было не дозволено и наслаждался тем, как тот на его действия отзывался, как подрагивал и всхлипывал, прося больше и порой неосторожно дергал за волосы. И когда показалось, что возбуждение лишило их рассудка окончательно, Изуна негромко заговорил. - Стой… - Убрал неспеша Изуна руки и положил на чужие плечи. – Я не смогу остановиться, если так продолжится и дальше. Стоит повременить до нашего возвращения. - Хорошо, - кивнул тот слегка вяло, а после потер лицо руками и даже по щекам похлопал, дабы прийти в себя и хоть немного собраться. Изуна усмехнулся, но говорить ничего не стал. Понимал в чем дело и вместо комментариев поднялся, поправил одежду и подбросил дров в костер. - Можно еще смущающий вопрос? – Вновь усаживаясь рядом, спросил он. - И какой же? - Брат твой, Хаширама, он знает? Ну о… твоем отношении к женщинам. Это так, раз уж у нас очередной вечер откровений, - хмыкнул Изуна. - Тебе правда так интересно? – С недоверием спросил Тобирама. – Мне вот вообще побоку что там Мадара о тебе думает. И обо мне тоже. Ему Мадара в принципе не нравился и Учиха прекрасно об этом знал, а потому тот лишь весело усмехнулся. - Интересно! Прежде чем дать ответ, Сенджу горестно вздохнул. Мол, так и быть, раз уж для тебя это так важно. - Я ему не говорил. Вообще никому не говорил, у меня в принципе как-то не было желания все это обсуждать. Но мы росли, пубертат, все дела, от его внимательного взгляда не укрылось, что я равнодушен к девкам. И однажды он подошел, да и в лоб меня спросил! – Тобирама позволил себе повысить голос, выражая свое недовольство подобным безрассудством. – И ведь не соврешь ему, негодяю такому, он ложь чуть ли не носом чует! Отрицать не стал, он после этого так понимающе улыбнулся, ну ты видел, как только он один умеет и больше вопросов не задавал. Еще перед отцом меня выгораживал, когда и у того начались вопросы… А зачем тебе это? - Да так. – Отмахнулся он, а после вновь взялся за его руку. – Желание у меня такое: все-все про тебя вызнать, - улыбнулся Изуна, а потом, словно вспомнив что-то, погрустнел и выдохнул тяжко. – Черт… - Что такое? – Сразу забеспокоился Сенджу. - Да вспомнил, что мне домой придется вернуться и екай его знает, когда мы снова свидимся. – На лице его словно вселенская печаль отразилась. Тобирама же на это снисходительно и улыбнулся, ласково погладив его по руке. - Не забывай. Нам еще нужно будет разобраться с людьми, которые заперли бакэнэко в лесах Хатаке. Хочу попытаться подключить шиноби из Учиха, особенно лояльных к союзу, так что домой ты попадешь нескоро, мне твоя помощь понадобится. - Хитро, - просветлел Изуна, начиная строить планы. – Есть у меня пара кандидатур на примете. Расскажи мне о противниках. - Судя по описанию это маленький клан, расположившийся недалеко от границы со страной Земли. Мне не посчастливилось пару раз схлестнуться с ними, очень агрессивные, грубые и твердолобые. Прут напролом, словно смерти не боятся. Мы пытались заключить с ними мир, но они живут войной, таких переубедить практически невозможно. Сколько Хаширама ни бился, все одно получалось, те отвечали жестким отказом, мол, лучше перебейте нас, но мир мы заключать не намерены. Они до сих пор не вымерли только потому, что брат мой слишком добр, да и не до них было, вы, Учиха, в ту пору особенно распоясались. – Тобирама нахмурился. – Видимо, они прознали о том, что мы заключили союз и попытались нас подставить и причем довольно изощренным способом. - Признаться честно, я как только барьер увидел, подумал об Узумаки, а вы ведь с ними вроде дальние родственники? – Изуна заинтересованно придвинулся ближе. - Мало того, что родственники, так еще и техниками порой обмениваемся. А теперь представь, что Хатаке просят помощь на стороне, слухи о барьере идут дальше и у недалеких людей сразу в голове мысль о том, что Сенджу – лицемеры, пытающиеся своим союзникам насолить. И все, миру конец, да здравствует новая война. – Тобирама даже свободной рукой всплеснул в негодовании. - Видимо, Хатаке доверяли Вам больше, чем каким-то предрассудкам. - Именно, - покивал Тобирама. – И это славно, потому что мне одного взгляда на барьер хватило, чтобы понять, что Узумаки тут и не пахнет. Топорная работа, выполненная крайне прямолинейно. Я видел техники Узумаки. Они – воплощение изящества, что не печать то произведение искусства. Да и не опустились бы они до подобного, они уже много лет держат нейтралитет, а если бы возжелали войны объявили бы об этом открыто, как того требует кодекс. Но даже с подобными аргументами было бы очень сложно переубедить убежденных в своей правоте людей. - Так что же, войной пойдем? - Сдается мне, что так. – Тяжело вздохнул Тобирама. - Я уже передал всю информацию и свои мысли по этому поводу Хашираме письмом. Они с твоим братом должны разработать примерный план действий к нашему приходу. - Перебьем всех союзным войском? – Зачем-то уточнил Изуна, несколько помрачнев. Он понимал необходимость этих действий, но мысль о том, что даже с заключением союза им придется сражаться, заставляла его сердце сжиматься от тоски, крепко замешанной с сожалениями. Им предстоял долгий путь, перед тем как в Стране Огня все наконец уляжется. - Естественно, сначала Хаширама напишет письмо с просьбой о переговорах. Брат просто не сможет вступить в бой, если не убедится, что другого выхода нет. Изуна крепче сжал руку Сенджу, смотря на то, как искры от огня стремительно поднимаются вверх. Боязно. Несмотря на всю его силу, сражения всегда тревожили его разум. И боялся он скорее не за себя, а за тех, с кем предстоит биться плечом к плечу. - Все будет хорошо, - словно прочитав его мысли, сказал Тобирама. – Хаширама не даст никому умереть. По правде сказать, его одного хватило бы, настолько тот клан малочисленный, но общие враги обычно отлично способствуют сплочению. Стычка эта не продлится долго, расклад очевидно в нашу пользу. - Тогда я буду спокоен, - негромко отозвался Учиха и ослабил хватку, а затем, движимый порывом уложил голову на плечо Сенджу. Пока была такая возможность он хотел насладиться близостью. – Ты так напрягаешься, когда я тебя касаюсь, - заметил он. – Ненадолго, но я все равно чувствую. - Мне… непривычно. – Выдавил он из себя более-менее честный ответ. – Прости. Изуна поднял на него внимательный, изучающий взгляд, встречаясь с алыми глазами, сейчас такими яркими из-за отражающегося в них огня. Тобирама не отводил взгляда, несмотря на всю свою зажатость он старался, действительно старался открыться. Потому что с недавних пор между ними было установлено негласное правило – быть честными по отношению друг к другу. Многочисленные сражения научили их понимать друг друга по одним лишь жестам да взглядам, а потому для того, чтобы прийти к такому соглашению даже не нужно было этот вопрос обсуждать. Для них все было очевидным. Проведя в таком положении некоторое время пушистые ресницы Изуны опустились и, шумно выдохнув, тот потерся щекой о плечо Сенджу. - Во-первых, не извиняйся. За это уж точно. А во-вторых, ты такой недолюбленный. Теперь понятно почему такой злой. – В голосе его проскользнули нотки сожаления, при этом сразу становилось понятным – займется этим вопросом основательно. И говорил он это не для того, чтобы задеть, а скорее намереваясь поделиться своими мыслями. - Не до любви как-то было. Изуна многозначительно хмыкнул, явно выражая согласие, а после уселся поудобнее, намереваясь в таком положении немного отдохнуть. Тобирама не был против, вслушиваясь в негромкое ровное дыхание и даже через одежду ощущая приятное тепло чужого тела. Такого умиротворения он не ощущал уже очень-очень давно.

***

По возвращении и Тобирама и Изуна были втянуты в приготовления, идущие полным ходом. На них, как на основных помощниках глав своих кланов лежала большая ответственность, а потому последующие дня три они и поговорить то толком не могли, если того не требовали обстоятельства. Хоть в такие моменты они едва заметно касались друг друга, порой посылали многозначительные взгляды, но более ничего себе не позволяли из-за обилия чужих глаз. Сенджу это несколько нервировало, но даже брат его, Хаширама, не смог заметить изменений, настолько искусно он подавлял свои эмоции. А вот по Изуне сразу было понятно: что-то утомляет его и сколько Мадара не выпытывал, сколько ни вопрошал, так и не смог добиться ответа, отчего недовольных и крайне подозрительных взглядов в сторону младшего Сенджу стало несколько больше. Тобирама никогда не внушал ему доверия. К слову, хоть Мадара и грозился убить младшего Сенджу по возвращении, но слова свои в жизнь так и не претворил. Поначалу и правда набросился, стоило ему заприметить новый шрам на теле его дорогого отото, даже меч обнажить успел, но Изуна вмешался незамедлительно. - Не смей его трогать, - в тот момент в голосе младшего Учихи проскользнула такая сталь, что даже сам Мадара был вынужден остановиться и слушать. Вот уж действительно у кого была над ним самая что ни на есть власть. – Я сам подставился, это только моя и больше ничья вина. Убери меч и оставь Тобираму в покое. Мадара бросил в сторону Сенджу испепеляющий взгляд, проворчал что-то, одному лишь Ками известное, мысленно явно проделывая с ним все, что намеревался, но послушался, возвращаясь к своим делам. Постепенно к клану Сенджу начали подтягиваться Учиха, которые должны были войти в состав войска. И хотя слова какого-то демона не были достаточным основанием, чтобы вот так взять и направить свои клинки на другой клан, но что у Сенджу, что у Учиха, набралось достаточно информации, чтобы и без того выдвинуть обвинения. В воздухе ясно чувствовался запах напряжения. Союз, заключенный совсем недавно, не мог так просто переменить убеждения людей, поэтому многие относились друг к другу настороженно, словно принюхивались да присматриваясь. Но несмотря на это главы кланов были убеждены: все это дело времени и постепенно люди смогут привыкнуть друг к другу. И Хаширама с Мадарой подавали пример своим людям: решали вопросы совместно и даже когда выдавалась свободная минутка, проводили ее вместе, явно наслаждаясь обществом друг друга. Тобираме даже подумалось, что случилось что-то за время его отсутствия, взгляд брата его, направленного на Учиху, словно несколько изменился, но придавать этому значение было некогда. Потому что сам он стремился улучить хоть кроху времени Учихи младшего и удавалось это у него крайне скверно. Вестимо, переговоры успехом не увенчались. Стоило Хашираме отправить письмо с претензиями и последующей просьбой о встрече, как незамедлительно последовал жесткий отказ, да в такой форме, из-за которой порой войны начинались. В результате намерения Сенджу и Учиха были объявлены официально. К концу четвертого дня все было готово и значило это лишь одно: относительно небольшой смешанный отряд во главе с Мадарой и Хаширамой выдвигался на рассвете. И стоило бы Тобираме пойти в свои покои да отоспаться как следует, вот только стоило ему услышать, что помощь его больше не требуется, он ринулся куда-то, на взгляд окружающих, гораздо резвее, чем обычно. Ему до глубинной дрожи хотелось увидеться с Изуной. И вскоре он смог обнаружить его рядом с гостевым домом, тот сидел в окружении соклановцев и что-то с ними бурно обсуждал, улыбаясь так ярко, что Тобираме почудилось, будто он смог узреть новое солнце. Не хотелось ему приближаться и вот так нарушать их идиллию: им явно было весело. Да могло ли быть по-другому? Изуна так долго не возвращался домой, им было что обсудить, но тут Учиха посмотрел в его сторону и тут же вскочил, помахав рукой. - Эй, Тобирама! Чего стоишь как неприкаянный? – И зазывно двинул рукой, мол, иди сюда. Товарищи его явно напряглись, лица их тут же приобрели хмурое выражение, но никто Изуне не возразил, мнение его считая превыше своего. Ослушаться его Тобирама не смог даже если бы захотел, быстро преодолел расстояние между ними и едва удержал себя от того, чтобы вот так, прямо у всех на глазах не заключить его объятья. Но глаза его явно говорили о затаенной где-то в глубине величайшей радости вот так открыто взглянуть на Учиху. Его Учиху. - А мы тут байки травим. Я им рассказывал, как ты с бакэнэко бился. – Он взял его за руку да утянул за собой, заставляя сесть рядом. Тобирама почувствовал себя не в своей тарелке, буквально кожей ощущая, что ему тут не очень-то рады. И он прекрасно осознавал почему: молва о нем ходила не самая приятная, люди были готовы идти за Хаширамой, но Тобирама мало кому был симпатичен. Да, с ним советовались в вопросах, требующих точного расчёта, уважали, но не любили. И тем не менее, настроения своего он никак не выказал, усмехнувшись. - И что же ты им наговорил? - Я дошел до части, где ты в него водяного дракона направил. – Преисполненный энтузиазма ответил Изуна. - Может ты дальше сам расскажешь? Я хоть и наблюдал, но всех подробностей то не знаю. - Это… - Машинально протянул он, пытаясь заполнить неловкую тишину хоть каким-то звуком. Он обвел взглядом присутствующих, полным ходом придумывая отмазку, но один из них, на вид самый младший, воскликнул в нетерпении: - Господин Тобирама, ну же! – Он сжал кулаки и поближе придвинулся, так и говоря всем своим видом, что не желает упустить ни детальки. - Я демонов ни разу в жизни не видел, мне так интересно! Глаза юноши тронули Тобираму до глубины души. Такие открытые и ясные, словно и не знавшие никогда клановой вражды. Они смотрели прямо на него, ничуть не страшась и при этом горел в них один лишь интерес, ничем не запятнанный. Подумалось Сенджу, что именно ради таких глаз стоило заключать союз, чтобы подобные им никогда не затухали под гнетом жестокости окружающей их действительности. И как будто все вокруг расслабились, начиная поддакивать, атмосфера стала более располагающей к разговору и Сенджу счел, что ничего такого в том, чтобы поделиться рассказом и нет. Беседа рекой полилась, он рассказывал об их яростной битве утаивая лишь свое беспокойство за Изуну в тот момент. А если Тобирама и упускал что-то его тут же дополнял Учиха, аккуратно вплетая свои комментарии в общий поток. К моменту про поджег черным пламенем, тот самый младший паренек, до этого полностью поглощенный рассказом и вовсе рот раскрыл. - Господин Изуна, как всегда, неподражаем! Даже с таким ранением… - Выдохнул он в восхищении. - А то, он же как-никак братом господину Мадаре приходится. – Снисходительно вставил свои пять копеек один из слушателей. Явно приходился младшему кем-то навроде наставника, лицо его, огрубевшее от времени, не выражало ярких эмоций, но казалось отчего-то добрым. - Не сказал бы, что все из-за одного лишь родства. – Нахмурился Тобирама, и все обратили на него свой взор. – Все это его собственная сила. Поверьте, я столько раз прочувствовал это на собственной шкуре, что и не счесть! И замечание это отозвалось лишь хохотом окружающих. Потому что теперь те старые битвы можно было задвинуть в сторону и вспоминать их с улыбкой на устах. Особенно это касалось младшего поколения, еще не успевшего в полной мере вкусить этой многовековой ненависти. - О, ты и половины не почувствовал, - снисходительно закатил глаза Изуна и по-дружески хлопнул его по спине, руку как бы невзначай задержав чуть дольше обычного. - Господин Тобирама, продолжайте! Прошу вас! Что было дальше? И Тобирама продолжал. Вопросы сыпались со всех сторон, и он с присущей ему терпеливостью отвечал на них, порой позволяя себе усмехаться. А Изуна же загадочно улыбался в это время и одному лишь Сенджу было понятно: тот явно задумывал все это с самого начала. Когда рассказ был окончен, а ответы на все вопросы получены, успело стемнеть. Тогда Изуна, поднявшись и уперев руки в бока, заявил: - Времени до рассвета немного, так что я, как ваш командир наказываю расходиться и отдыхать. Понятно? - Есть! – Раздался нестройный хор голосов. Незамедлительно подчиняясь, они начали расходиться, но перед этим тот паренек со всей своей юношеской страстью пожал руку Тобираме, рассыпаясь в благодарностях за интересный рассказ. Все складывалось как нельзя лучше. Когда все, наконец, ушли, Тобирама тут же безмолвно ухватил Изуну за руку и потащил к себе. Тот ничуть не сопротивлялся и стоило им преодолеть порог дома, Сенджу тут же накинулся с объятьями, едва ли прикрыв за собой дверь. - Изу… Изу… - Ласково шептал он, прижимая его к себе, утыкаясь лицом в столь чудесный изгиб шеи, с радостью ощущая чужие руки на своей спине. Страсть объяла их тела и не представлялось возможным их теперь оттащить друг от друга. - Да, Тора, я тоже успел соскучиться, - посмеялся Изуна, целуя его сладко и позволяя прижать себя к стене. – Что же я буду делать, когда придется в клан вернуться?.. Я без тебя и дня не смогу... – Шептал он раздосадованно, слегка отстранившись. - Не думай. Не сейчас. – Осыпая рваными поцелуями его лицо и шею, отозвался Тобирама. Он ощущал, как трепещет от его прикосновений Учиха и не смог сдержать восторженного вдоха, когда чужие руки зарылись в его волосы. Чтобы никто не посмел их застукать Тобирама быстро увел его в свои покои и там тут же на футон повалил, вызывая радостный смех Изуны. Наслаждались они друг другом, дарили ласки страстные да поцелуи сладкие, почти до самого рассвета, уснув лишь на пару часов в одной постели.

***

В воздухе явственно чувствовалось напряжение от предстоящего кровопролития. И Хаширама не был бы Хаширамой, если бы, прежде чем приступить к исполнению задуманного не встал бы пред небольшим вражеским войском, да не воскликнул бы громогласно: - Я, Хаширама Сенджу, в последний раз даю вам возможность заключить мирный договор! Прошу, мы все еще можем избежать смертоубийства! Каждый, кто пожелает присоединиться к нам будет принят как равный, клянусь своей честью! И множество людей по ту сторону будто бы стушевались, колеблясь перед принятием решения, Тобирама явственной видел это, но мужик тот, что с уродливым лицом, да замотанный во всякие тряпки сплюнул наземь. - Иди к черту, Сенджу! Мы лучше передохнем все, чем станем вашими шавками! Больше они не говорили. Хоть союзное войско Сенджу и Учиха несколько уступало по численности, они все равно тут же принялись теснить противника и не прошло и нескольких часов, как исход решился. Ни слова не было произнесено тем проклятым кланом, что погиб вслед за окончанием войны. В тот момент Тобирама был уверен: это сражение должно послужить примерном для других, мол, вот что будет с теми, кто пойдет против союза. И примера этого станет достаточно для того, чтобы на долгие годы отбить у людей желание враждовать между собой. Когда все закончилось Хаширама, объятый глубочайшей печалью, стоял над телом врага и стоило Тобираме подойти, он сложил ладони вместе, вознося молитву за упокоение. Опустив руки, он почувствовал тепло от прикосновения на своем плече. - Это было необходимо, - молвил Тобирама, бесстрастно смотря на тело. – Когда-нибудь это все равно произошло бы. Тот лишь головой помотал, говоря, что не нужно ему поддержки и Тобирама умолк. В этот момент подоспел Изуна. Перемазанный в крови и саже, но совершенной целый, он встретился взглядом с Тобирамой и дернул уголки губ вверх, явно обрадованный, что для них обоих все обошлось без увечий. - Нужно схоронить трупы и возвращаться. – Спустя почти минуту молчаливой задумчивости отозвался Хаширама. – Остался ли кто в живых? - Много кто дезертировал сразу после начала. Вернулись и говорят, что хотят примкнуть к нам, мол, решили довериться словам великого Бога Шиноби. – Отозвался Изуна, бросив мимолетный взгляд в сторону тех, о ком говорил. Тех связали да на землю усадили, пока ничего не предпринимая. - Мы примем их как и обещали. – Прервал все возможные возражения Хаширама, не давая Тобираме и рта раскрыть. – Любого, кто готов сложить оружие во имя мира. На том и порешили.