Люми-Люмичурл

- Катерина! Девушка в бело-буро-зеленой униформе Гильдии Искателей Приключений, стоявшая, опершись на деревянную столешницу, за стойкой регистрации — полукруглой внешней частью штаба Гильдии с огромным резным компасом, прилепленным сверху на самом видном месте, - никак не отреагировала на свое имя, только продолжила стоять, как и стояла до этого, уставившись невидящим васильковым взглядом куда-то ровно впереди себя. Ничего не выражающая полуулыбка пристыла к аккуратному, абсолютно симметричному, словно и вовсе нечеловеческому лицу. Софья, позвавшая ее, коротко выдохнула. - Катюша, лучик света в темном царстве, - снежнянка, перегнувшись через ограждение, доходившее ей до пояса, мягко взяла работницу Гильдии за руки и чуть потянула на себя, - давай, проснись и пой. Дело срочное. Джин, обняв себя за локти, нервно постукивала пальцами по выпиравшей косточке. В висках неприятно стреляло. Паймон нетерпеливо вилась около подруги, но до сих пор не произнесла ни единого слова. Новость об обвале застала женщину врасплох. Она поначалу даже ушам не поверила, услышав от Кайи, что Дилюка, Беннета и Люмин завалило обрушившимся потолком бывшей пещеры папоротника. Лиза тогда сдавленно ахнула, прикрыв рот ладошкой, Паймон вскрикнула, а Сайрус только скорбно опустил голову и сквозь стиснутые зубы рыкнул, что знал же, что нельзя было Беннета отпускать в ту сторону — с его-то удачей… Джин, к собственному неудовольствию, тоже поддалась эмоциям, не сумев моментально взять себя в руки. Обвал убил папоротник — а если даже такая живучая тварь, как этот цветок, испустила дух, то о выживании трех человек, куда более хрупких созданий, не могло идти и речи. Дилюк был мертв. Люмин и Беннет были мертвы. Двое оруженосцев серьезно пострадали — Джин ли было не знать, как тяжело и долго лечатся нанесенные элементами раны и как они потом всю жизнь аукаются. Три трупа и два раненых ребенка — и все из-за того, что она плохо заперла кладовую с оружием! Если бы она дважды проверила замок, то дети бы не забрали мечи и не пошли бы на битву, в которой были обречены на поражение, Беннет бы не пересекся с ними и не ринулся бы их защищать, и Кайя, Дилюк и Люмин просто бы вернулись из храма сразу в город, не заходя к гигантскому цветку… Три трупа и два раненых ребенка — и все из-за ее оплошности. Джин в тот момент чувствовала только разраставшуюся в груди чертополохом вину. Что она скажет родителям оруженосцев? Что она скажет соплеменникам Люмин? Что она скажет Аделинде и остальным работникам винокурни и «Доли Ангелов», когда те обо всем узнают? Как ей теперь смотреть в глаза Софье, чью подругу, и без того чуть не пожертвовавшую собой ради защиты враждебного ей города, она не уберегла? - Сайрус, у вас есть кто-нибудь, способный чуять, жив человек или нет? - женщина встрепенулась, вдруг услышав обращенный к главе отделения Гильдии вопрос снежнянки — и в спокойном голосе Софьи нотки напряженности и тревоги были едва-едва слышны, - или хотя бы умеющий сквозь камни смотреть? Сайрус уставился в пол, на секунду задумавшись, а потом кивнул: - Фишль. У нее есть фамильяр, ворон Оз, из чистого электро. Ему никакая преграда не помеха. - Тогда ведите ее к штабу Гильдии, прямо к Катерине, - гуслярка, непривычно собранная и серьезная, ни секунды не похожая на прежнюю себя, перевела взгляд на словно вышедшую из оцепенения Джин, и темно-ежевичные глаза блеснули холодной решимостью, - у нас, снежнянцев, поговорка есть: тела нет — значит, жив. Будем спасательную экспедицию собирать. - Я уведу Кайю в казармы и заберу Ноэлль, - тут же подключилась к планированию Эула, но на ее первую мысль означенный капитан кавалерии неожиданно живо возразил: - Обойдемся без увода меня в казармы. Я с вами. Разведчица только скептически изогнула бровь. - Кайя, при всем уважении, от тебя сейчас будет пользы не больше, чем от маленького слайма, пытающегося тащить аэростат, - она заправила выскользнувшую прядь обратно за ухо и продолжила, - Ноэлль — удивительно сильная физически девочка. Если кто и раскопает завал, то это она. - Я схожу в Собор за Барбарой, - предложила Лиза, - если кто-то и правда выжил, там понадобится лекарь, а лучше настоятельницы церкви в городе целителя нет. Джин оставалось только наблюдать, как девушка из другой страны, еще несколько минут бывшая абсолютно чужой большинству присутствовавших в комнате людей, легко и непринужденно, буквально одним намеком организовала всех ближайших рыцарей и главу мондштадтского отделения Гильдии, пока она, действующий Грандмастер, раскисала в собственных эмоциях. Отвратительная из нее глава города вышла. «Неудивительно, что Фатуи в Мондштадте чувствуют себя, как на родине, - кисло подумала Джин, отдавая последние указания и отправляясь с Софьей к штабу искателей приключений, - если простая сказительница способна так незаметно организовывать верхушку Ордо Фавониус, то что говорить про полноценных дипломатов...» Ей даже стало на секунду интересно, как их город до сих пор оставался свободным с такими-то снежнянцами — или это просто в Софье умирал талант посла? ...Катерина, мелко вздрогнув, моргнула, сфокусировала взгляд на все еще придерживавшей ее за пальцы девушке и улыбнулась — только на этот раз шире, искреннее и живее. - Ad astra abyssosque! Добро пожаловать в Гильдию Искателей Приключений! - произнесла стандартное приветствие работница, в чертах которой не осталось ни капли недавнего ступора, сделавшего ее похожей на куклу. - Привет, Катюша, - выдохнула облегченно Софья и отпустила ее руки — девушка тут же сложила их на стойку, сомкнув пальцы в замок, - мне нужна форма о спасательной операции. - Что случилось? - обеспокоенно спросила Катерина, тут же отходя к приставленным к выложенной из камня стене шкафам с книгами и документами, - я видела, как капитан Кайя мимо меня прошел с двумя мальчиками — кажется, оруженосцами Ордо Фавониус, если верить надетой на них форме — и один ковылял с забинтованной ногой, а другого и вовсе несли на руках. - Пещера папоротника обвалилась, - подключилась к разговору Джин, - ребята пострадали именно там. - Великие семеро… - И еще трое остались под завалом, - поджала губы рыцарка, подходя поближе к стойке, на которую Катерина уже выкладывала чернильницу, перо и форму заявления о сборе спасательной экспедиции, - Сайрус и Лиза уже пошли за Фишль и Барбарой, а Эула обещала привести Ноэлль. - Берите аэростат, - серьезным тоном посоветовала работница Гильдии, - пешком вы не успеете. И лучше возьмите зелья из набора экстренной помощи, потому что Барбара вряд ли сможет пойти с вами — ураган многих заставил переволноваться, и лазарет сейчас полон стариков и людей, у которых из-за стресса начались осложнения. Джин нахмурилась. Слова Катерины имели смысл, хоть рыцарке и хотелось надеяться на то, что сестренка сумела бы отправиться с ними — гидро-печать настоятельницы Церкви Фавония исцеляла куда быстрее и лучше, чем такая же ветряная, которую умела ставить ее старшая сестра. В любом случае, сама Джин все равно не собиралась оставаться в стороне на этот раз и намеревалась отправиться в спасательную экспедицию вместе с Ноэлль и Фишль. Хватит с нее отсиживаться в тылу, пришла пора действовать. Леди Грандмастер еще раз проглядела документ. Дата, когда последний раз видели пропавших или пропавшего, кто сообщил о бедственной ситуации, личный состав пропавшей группы или личность пропавшего… на имени Беннета, вписанном в последнюю строку, сердце екнуло. Он же был совсем мальчишкой. Он же даже не успел дорасти до возраста, с которого по закону можно пить алкоголь. Он был даже младше Эмбер, и как все… Нет. Стой, Джин. Не раскисать. Нет тела — значит, жив. Фредерика бы уже давно отчитала ее за такую расхлябанность и раздрай в голове. Беннет — на редкость неудачливый ребенок, но он прошел огонь, воду и грозившее ему расформирование его приключенческого отряда, и он бы сейчас на ее месте не унывал, так почему она позволяет себе падать духом, когда именно ее стойкость нужна больше всего? Лорд Барбатос, мысленно помолилась она, пожалуйста, не дай Дилюку, Беннету и Люмин умереть. Дай попутного ветра, чтобы аэростат летел еще быстрее, дай тем, кто попал под обвал, свежий воздух, чтобы они не задохнулись в каменной темнице. Прохладный бархат перчатки невесомо коснулся плеча. - Джин, впишите и меня, - попросила вдруг Софья, глядя женщине ровно в глаза. Джин удивленно моргнула. - Я боюсь, что это будет слишком опасно для тебя, - слегка озадаченно покачала головой рыцарка, - ты не очень сильна, как крио-волшебница, и я никогда не слышала, чтобы ты умела обращаться с оружием. К тому же, нам придется спускаться и подниматься по обвалившимся камням, а это не самая легкая дорога. Ты уверена? - Уверена как в том, что дышу, - девушка даже приложила ладонь к груди, там, где билось сердце, - уж коли ни Кайю, ни Барбару с собой в поход не забрать, так хоть меня возьмите — крио, даже самый никудышный, завсегда полезен, и как целительница я чуть-чуть подсобить в силах. Да и… - она невесело фыркнула, слабо улыбнувшись, - Паймон мне плешь проест, если мы останемся — или я сама быстрее с ума сойду. Паймон, до этого вившаяся рядышком в тяжелом молчании, активно закивала. - Пожалуйста, Грандмастер Джин! - пискнула феечка, сложив ручки в умоляющем жесте, - если вы нас не возьмете, то… то Паймон съест все медовое мясо с морковкой, которое найдет в закромах рыцарей! И всю морковку в целом! И мясо тоже! И мед! Паймон очень прожорливая! Джин, колеблясь, опустила глаза в бумагу. Внутренний голос продолжал упорно шептать, что безоружная гуслярка и феечка, умеющая только летать и истреблять запасы пищи со скоростью голодного пасюка, для отряда смогут стать разве что балластом, на который придется тратить еду и место в аэростате. Однако совесть и сострадание тут же вставали по другую сторону баррикад — если она, Джин, не уберегла подругу снежнянки, то как она могла отказать ей в простом и естественном желании попытаться ее спасти? К тому же, дополнительный лекарь в команде еще никому не вредил — Грандмастер, конечно, умела ставить анемо-печать, восстанавливавшую жизненные силы и заживлявшую не слишком серьезные травмы, но в нынешней ситуации ее сил могло просто-напросто не хватить даже для того, чтобы помочь раненым — если там, под завалом, и вовсе были раненые, а не только погибшие — дожить до прибытия в город. Да и мысль о необходимости крио, пусть и самого захудалого, была здравой — если против пиро можно было выставить электро, то кого ставить против электро? Нет, Ноэлль с ее гео-глазом была сильна, да и Джин достаточно ловко управлялась с мечом, но крио-инфузия оружия или крио-рассеивание определенно облегчили бы жизнь. Джин посмотрела на документ. Подняла глаза на снежнянку и феечку. Те взглянули на нее с надеждой в ответ. Она снова опустила взгляд в бумагу. Коротко вздохнула. - Хорошо. Только будьте очень осторожны и постарайтесь не влезать в бои. И вписала Софью в состав спасательной группы. *** Она сначала даже не поняла, что проснулась — что под веками, что вокруг царила непроглядная темнота и глухая тишь. Люмин, медленно поморгав, устало закрыла глаза обратно — смысла держать их открытыми не было. Свет не проникал в холодную братскую могилу, а без света увидеть что-то было невозможно чисто биологически. Девушка потерла внутренние уголки глаз и потянулась, зажмурившись; шея, затекшая от неудобной позы для дремы, немного ныла. Травнице инстинктивно захотелось встать и выйти из башни, чтобы встретить рассвет или хотя бы убедиться, что звезды еще висели высоко и горели ярко, призывая ее и дальше видеть сны, - она всегда так делала, когда просыпалась вдруг раньше остальных шаманов, спрятавшихся от дождливой ночи в старом маяке. Мокрый ветер, дувший с черного мерцавшего моря, весело обнимал за плечи, посылая волны мурашек по оголенной коже, - холодный, свежий, пахнувший солью и водой, еще не нагревшийся от дневного солнца. Часто Люмин вскакивала с лежанки слишком рано, и темно-синее небо улыбалось ей полумесяцем, словно говоря — иди спи, девочка, до утра еще далеко. Когда шаманка задремывала у статуи и просыпалась где-то между днем и закатом, она первым делом спрашивала у Паймон, сколько сейчас было времени, и феечка, будто имевшая внутри самые точные на свете часы, всегда отвечала ей и бурчала, что Люмин похожа на пригревшегося на солнышке кота. Люмин не возражала — коты, наглые, пушистые, ленивые и ласковые, ей всегда нравились. Но здесь, под завалом, не было ни Паймон, ни двери, чтобы выйти из заброшенного маяка — только камни; камни над головой, камни под ногами, камни справа, слева, спереди, сзади. Камни — и тишина настолько густая, что Путешественнице чудилось, будто бы она могла бы провести по воздуху рукой, и на ладони бы осталось что-то, похожее на пух или одуванчиковые семена, и, может быть, тогда бы она услышала хоть что-нибудь, кроме стука крови в ушах и едва различимого сопения двух людей рядом с ней. Она сглотнула слюну — во рту пересохло, и девушка невовремя вспомнила, что последний раз пила несколько часов назад. Жажда, как назло, усилилась, едва стоило о ней подумать. И самое противное — даже выпить было нечего: Люмин, сколько жила в Тейвате, никогда не носила с собой фляжку или какое-то ее подобие, потому что в лагере племени всегда стояло несколько больших котлов с водой, которые периодически пополнялись из ближайшего пресного озерца, коих на Пике Буревестника находилось несколько штук. У Беннета наверняка должна была быть вода, вдруг дошло до нее. Он же искатель приключений и точно носит с собой необходимые припасы в виде питания и питья. Но чтобы взять у него воду, его нужно было сначала разбудить, а делать этого Люмин не хотелось. Чудо, что парнишка вообще смог уснуть под завалом, находясь в смертельной опасности, и девушка боялась, что, выдерни она его из дремы, обратно он уже заснуть бы не сумел. А сон — это способ экономии воздуха, а в их ситуации каждая молекула кислорода на счету… Люмин облизала сухие губы. Собственный язык показался наждачной бумагой. Жарко. От Дилюка и Беннета исходило непомерное для человеческого тела количество тепла, и травнице даже стало интересно, пыхала ли она сама как печка — она ведь тоже была в некотором роде носительницей силы пиро. Почему она вообще смогла получить целых две стихии, не имея ни одного Глаза Бога и фактически ничем их не заслужив? Было ли это как-то связано с ее иномирностью — и если да, то как? Попадали ли в Тейват другие такие же, как она с Итером, путешественники по мирам? Получали ли они сразу несколько стихий, лишь прикоснувшись к статуям богов, или же им приходилось, как и местным жителям, заслуживать одарение силой? В разморенный жаром и поутихшей клаустрофобией мозг мысли лезли самые бредовые — но они хотя бы помогали отвлечься, а большего от них и не требовалось. Люмин, позволив потоку сознания вяло течь в постоянно и бесконтрольно изменявшемся направлении, осторожно, чтобы никого ненароком не разбудить, перевернулась на другой бок, отползла чуть-чуть назад, чтобы не стукнуться случайно с Беннетом носом, лбом или всем сразу, и свернулась калачиком. Ну точно — кошка. Итер бы тыкнул ее пальцем в кончик носа и сказал бы — не раскисай, сестренка, выберемся. Итер никогда не боялся замкнутых пространств — в коридорах, где казалось, что стены наступают на тебя, грозясь сдавить, в пещерах, где еще чуть-чуть и застрянешь намертво, в потайных лазах, в крохотных комнатушках постоялых дворов он чувствовал себя так же вольно и спокойно, как в бесконечной небесной шири или на самом пике горы, резавшей облака. Он никогда не шутил над сестрой из-за того, что она ощущала беспокойство в помещениях, где нельзя было расправить крылья — только позволял ей обнять себя и уткнуться носом в сгиб шеи, зажмуриться и представить, что сейчас они где-то, где места много-много, и успокоиться. Люмин это всегда помогало — как и легкое похлопывание ладонью по спине. Итер всегда утешал ее так. Был бы он здесь — он бы снова так ее обнял и обязательно бы придумал, как выбраться из каменного мешка, он нашел бы лазейку, щелку, в которую можно было бы просунуть лезвие меча и приподнять им булыжники, как рычагом. Он бы увидел. Он бы нашел способ. Он бы их вытащил. Люмин именно сейчас, под обвалившимся потолком пещеры, зажатой между камнем и льдом, хотелось надеяться на чудо. На то, что ее брат все же был жив, что она просто попросила богов найти его в самый неподходящий момент — когда он залез в какую-нибудь пещеру, укрылся в заброшенном доме или где-нибудь еще и не успел развести костер. Что он просто в тот конкретный момент очутился там, где его не достали бы ни ветер, ни пламя. Что он не умер и не бросил ее здесь, разочаровавших в бесплодных поисках. Он же не мог вот так оставить ее, да? Не мог ведь? В глазах противно защипало, а в животе клубком свернулось тошнотворное чувство одиночества. Люмин не хотела быть здесь. Люмин хотела домой. К Итеру. Чтобы брат вернулся и обнял ее, чтобы сказал, что больше никто и никогда не сможет их разлучить — их, бездомных бесцельных бродяг, ищущих место, в котором захочется остаться навсегда, и находящих лишь временные пристанища. Ощущение неприкаянности и непринадлежности захлестнуло так, как не захлестывало с первых дней пребывания в Тейвате — Путешественница зажмурилась и сглотнула, давя непрошенный сип. Ей так хотелось домой — к брату, потому что только он от ее дома и остался. Итер, только найдись, слышишь — только найдись… - Люмин? Девушка вздрогнула. Глухой бархатный баритон, позвавший ее, принадлежал Дилюку — и только сейчас, будучи выдернутой из воспоминаний, травница ощутила разобравшую ее мелкую-мелкую дрожь и то, как жгло, словно кислотой, глаза. Все-таки умудрилась расплакаться, сама того не заметив. - Тебе страшно? Люмин только сдавленно угукнула. Стыд обжег щеки и спину. Не раскисать! Не раскисать, Люмин, ты не единственная, кому сейчас плохо! Господина Дилюка и вовсе придавило камнями так, что он не может шевелить ногами, но почему-то именно он утешает тебя, а не наоборот. Ты же Путешественница, Люмин, ты прошла сотни и сотни миров, ты видела рождение и смерть звезд, ты боролась с богами и чудовищами и побеждала, твой меч сделан из металла, который не встречается больше ни в одной из вселенных, да даже если забыть все это — ты сломала саму магическую систему Тейвата, получив две стихии при полном отсутствии Глаз Бога, ты очистила одним прикосновением зараженный порчей кристалл! Тебя буквально катал на ручках местный бог ветра! Не раскисать! - Мне тоже, - Люмин почудилось, что в голосе Дилюка она услышала понимающую усмешку. Ему… тоже страшно? - Я еще никогда в жизни не попадал под обвал пещеры, так что это несколько… - мужчина неопределенно хмыкнул, - забавный, скажем так, опыт для меня. Не могу сказать, что он мне нравится. И это абсолютно нормально — бояться. Мы все-таки заперты в замкнутом пространстве, а не совершаем прогулку на свежем воздухе. Так что… не стыдись того, что боишься. Все переживают за свою жизнь. Было бы удивительно, если бы было наоборот. Люмин искренне не знала, что на это сказать. А потому ляпнула первое, что пришло в голову: - ...я думала, вы спите. Секунда неловкого молчания — и Дилюк тихо фыркнул: - Я пытался уснуть. Как видишь, не вышло. - Фух, я не один такой, - облегченно выдохнул рядом Беннет, и Люмин не удержалась от смешка, - лежу, лежу, думаю, что все уже спят давно, а я тут как дурак валяюсь. Сна ни в одном глазу. Люмин, ты сама-то хоть чуть-чуть смогла подремать? - Немного, - ответила Путешественница, улыбнувшись неугасимому энтузиазму парнишки, умудрившемуся сохранить оптимизм даже в нынешней ситуации, - ощущение, по крайней мере, что поспала. Было бы тут хоть что-то, похожее на часы… - Или свет, - поддакнул Дилюк, - без света все равно не увидим, сколько сейчас времени. Люмин не могла не согласиться. Будь у них хоть атомные часы, показывавшие время с точностью до миллисекунд, без источника света увидеть циферблат никак бы не вышло. Без света сидеть — точнее, в их случае лежать — в целом было как-то грустно. Невозможно было ни разглядеть лиц, ни зрительно оценить размеры образовавшейся пещеры, ни увидеть потенциальные источники кислорода и тонкие места в нагромождении камней. Путешественница, конечно, могла бы попытаться повторить свой недавний фокус с подражанием огнемету путем одновременного использования пиро и анемо, но, во-первых, это было небезопасно для окружавших ее людей — а Люмин, несмотря на всю ее хиличурлью кровожадность, оставить Беннету и Дилюку ожоги не хотелось, - а во-вторых, девушка не знала, расходует ли в данной магической системе кислород волшебный огонь, и проверять прямо сейчас несколько боялась. Кто мог бы хоть немного осветить это место… Точно! - Беннет, - тихонько позвала парнишку Люмин, осененная внезапной идеей, - ты можешь поставить свою печать? Ну, ту, которую ты ставил во время боя с папоротником? Так мы хоть чуть-чуть осветим место, а то сидеть в темноте совсем обидно. Да и теплее станет. Она услышала глухой шкрябающий звук — наверно, Беннет почесал взлохмаченную макушку. - Тут проблема есть, - смущенно признался он, - я ее без меча поставить не могу. То есть, вообще-то, наверно, сумею, сила-то течет во мне, а не в моем оружии! Но точно не сейчас и не так сразу. Я уже приучился и привык ставить ее мечом с размаху, и сходу переучиться на то, чтобы призывать ее без оружия в руках, я, наверно, не смогу. Мисс Сахароза и мисс Барбара бы смогли — они ходят с книжками, так что их оружие — почти что они сами, а вот я… прости, Люмин. Не выйдет. - Я тоже Зарю призвать там, где не размахнуться, не сумею, - присоединился к обсуждению Дилюк, - ограниченность в приемах — бич всех воинов, которых я знал, и мой тоже. Ты выучиваешь несколько движений и парочку комбинаций со своей стихией, запоминаешь их костной памятью, а потом они становятся настолько привычными и удобными, что учить что-то новое или переучивать старое начинает казаться нецелесообразным. ...обидно. - Пить кто-нибудь хочет? - послышался звук отвинчивания тонкой металлической крышки, - я фляжку с водой совсем недавно наполнял из озера и еще не успел ничего выпить, так что она полная! - Я хочу! - Если останется, дайте мне тоже. Фляжка Беннета тут же пошла по рукам. После нескольких глотков показавшейся вкуснее амброзии прохладной воды Люмин могла бы с уверенностью сказать, что ее человечность была восстановлена, как и вера в то, что они дотянут до момента пришествия подмоги. Передав металлическую и холодную на ощупь емкость с жидкостью Дилюку, благодарно угукнувшему в ответ, девушка перевернулась на спину и улеглась головой обратно на хозяина винокурни, вытянув ноги. Глаза закрылись сами собой. Люмин стало почти что хорошо. Если бы не угроза задохнуться, она бы еще подумала, стоило ли ей вылезать отсюда или нет. - Вода — святая вещь, - постановила она, чинно сложив руки на животе, - попил — и сразу жить веселее. - А то, - фыркнул весело Беннет, завинчивая крышку полученной обратно фляги с тонким скрипом, - я помню, как меня однажды примерно так же завалило, только это было ближе к Вольфендому — на севере в той стороне плоскогорье поднимается выше, и там встречаются пещерки. Я просидел там где-то дня четыре, пока ребята не решили, что я должен был уже давно вернутся и не пошли искать меня, благо, пещера была просто огромная и ветвилась и задохнуться я не мог. Знаешь, какая вода в пещерных озерах ледяная? Она настолько холодная, что вкуса не чувствуешь — моментально обжигает язык, будто кипяток! Люмин медленно моргнула. Нет, она знала — она сама много раз падала в подземные озера, выползая оттуда со световой скоростью, и именно они, водоемы настолько чистые, что определенное на глаз расстояние до дна оказывалось в три-четыре раза меньше реального, научили ее тому, что холод может буквально ошпарить. Иногда эти озера приходилось проплывать насквозь, чтобы попасть в другой зал или достать со дна какую-нибудь потерянную древнюю реликвию. Но пить из них воду?.. - Беннет, ты… - до сих пор не веря в услышанное, протянула Путешественница, - пил воду из подземных озер? - Было дело, - просто согласился парнишка, - я просто концентрировал пиро в ладонях, набирал воду, немного держал и пил. Она чуть-чуть отогревалась и уже не так жгла зубы! А еще неплохо подавляла голод. Два дня на ней продержался только так, когда у меня припасы кончились. Вообще, подземные озера — прекрасная штука, если в них не плавать! Они очень чистые и из-за этого невозможно понять, какая там глубина на самом деле. Если кажется, что тебе будет по горло — смело можно предполагать, что там немного больше, чем четыре твоих роста. Он смешливо фыркнул, помолчал и сконфуженно признался: - Я в одно такое однажды Глаз Бога вместе с сумкой уронил. Пришлось плыть. Потом, правда, простыл и провалялся в лазарете в Соборе пару дней, пока мисс Барбара меня не вылечила, но зато не остался без Глаза Бога! Надеюсь, Леди Огня не слишком сильно на меня злилась за то, что я вот так чуть не потерял ее дар… Люмин вспомнила Мурату и подумала, что Пиро Архонт не особо походила на женщину, способную рассердиться на такую оплошность. Тем более, Беннет же в итоге его достал, так что все обошлось. - Я столько раз во всякие передряги попадал, что уже со счету сбился, - резко контрастируя со словами, тон искателя приключений звучал беззаботно и легко, будто парнишка рассказывал о том, как перепрыгнул через лужу по дороге домой, а не о смертельно опасных ситуациях, случавшихся с ним до неприятного удивления часто, - то упаду в овраг, то сундук кто-то уже обчистил до меня, то в какой-нибудь комнате подземелья меня запрет, то еще что. Иногда даже вот как сейчас случается — просто хотел ребятам помочь, а в итоге и сам попал в смертельную опасность, и вас за собой утащил. Правда… Люмин, если тебя это обнадежит — мы все равно не умрем. Слишком я неудачливый, чтобы погибнуть. На последних словах сердце сжалось, рассерженно стукнувшись об грудную клетку. - Слишком неудачливый? - едва слышно переспросила Путешественница. - Ага, - девушке стало почти физически плохо от того, с какой искренностью и спокойствием произнес это Беннет, - у нас, гильдийцев, есть поверье, что если ты умрешь достойной смертью — в бою или в походе за сокровищами, например — то сам Лорд Барбатос отнесет твою душу в родные края. Правда, учитывая мою удачу, я даже не надеюсь, что мне так повезет. Скорее всего, я доживу до глубокой старости или сгину где-нибудь в Пепельном Море, где не дует ветер. Так что выше нос, Люмин, отсюда нас точно вытащат! Люмин несдержанно выдохнула. Этот парнишка либо совершенно не понимал, о чем говорил, либо понимал слишком хорошо, и оба варианта причиняли боль. Атрофированный страх смерти в таком юном возрасте не свидетельствовал о хорошей жизни, и, думая о жизнерадостном и неунывающем искателе приключений, Путешественница задавалась только одним вопросом. Кто посмел ему внушить, что он неудачлив? - Мы выберемся не потому, что ты слишком невезуч для смерти, - медленно заговорила, тщательно подбирая каждое слово, Люмин, - а потому, что ты достаточно везуч для жизни. Не говори о смерти так, будто она — что-то хорошее. Смерть никогда не бывает хорошей. Смерть забирает, не отдавая обратно, забирает все без разбора — и ненавистное, и любимое. Если что-то и решается смертью, то только самые безвыходные ситуации, и все равно это не будет самым лучшим концом. Нет ничего ценнее жизни. Ничего. Честь не стоит жизни. Достоинство не стоит жизни. Беннет, я знаю, о чем говорю, мы с братом иногда жили так, что многие бы сказали, что лучше бы мы умерли. Ни один позор не стоит жизни. Ничего, кроме другой такой же жизни, ее не стоит. Поэтому, если — или когда — мы выберемся, это произойдет не потому, что даже смерть не захотела тебя забирать, а потому, что жизнь тебя не отдала. Ты чертовски удачливый, Беннет, потому что все те разы, когда ты мог погибнуть, ты выжил. Помни об этом. Ты не проклятый. Ты благословленный. И не смей думать иначе. Люмин видела бесчисленные миры, где существовала загробная жизнь, но даже там смерть все еще являлась трагедией — перерождение заменить жизнь все равно не могло. Люмин видела миры, где посмертия не существовало вовсе. Люмин помнила, как в одной из вселенных они с Итером натолкнулись на мальчика в очках, который с жаром принялся рассказывать им о бессмертии, науке, искусственном интеллекте и о том, что удел человечества — звезды, и, наверно, это был первый раз, когда Люмин кто-то так сильно напомнил ее людей и особенно — папу. Папа тоже мечтал о бессмертии для всех. Папа говорил, что человечеству нечего делать на своей планете — там прекрасно справляются роботы. Папа верил, что однажды для людей сотрутся рамки ориентации, полов, рас, народов — что однажды останется просто единое человечество, один большой разум, способный переноситься в какие угодно тела, где мысли одного будут мыслями всего общества и любовь всех — любовью каждого по отдельности. От ныне позабытой расы остались только Итер и Люмин. И тот маленький мальчонка в больших очках, мечтавший о рае на Земле. - Было бы классно, если бы я правда был благословлен, - грустная усмешка Беннета заставила девушку вынырнуть из омута воспоминаний и вернуться в реальность, - только вряд ли это так. Нет, я правда благодарен, что ты так в меня веришь! Правда-правда! В меня так давно уже никто не верил. Мою команду искателей приключений несколько раз чуть не расформировали — я едва уговорил Катерину не переводить меня в разряд одиночек, потому что, ну… я надеялся, что кто-нибудь снова придет. Заново собирать команду, когда ты одиночка — это такая морока со всякими бумажками, ты бы знала! Беготня со сбором документов как отдельное приключение. Правда, пока что никого нет все равно… никто не хочет приходить. Я все еще надеюсь, что Джек, Ройс и Хеклер, ребята из первого состава моей команды, вернутся, но, честно говоря, это вряд ли случится. - Хочешь, я вступлю? Беннет аж резко замолчал, словно язык проглотил. Люмин выпалила это на эмоциях. Беннет не заслужил своей славы самого неудачливого человека. Если он и был самым, то только самым везучим — остальные бы во всех тех передрягах, в которые он умудрялся попадать с незавидной регулярностью, погибли бы по счету раз, а он до сих пор был здесь, живой, валялся рядом с ней, улегшись на Дилюка, и рассказывал о жизни. Ей хотелось его защитить. Заставить поверить, что все будет хорошо. Что он не виноват, что все эти слухи — брехня полная, и она докажет это на собственном примере. Правда, спустя миг после спонтанного предложения Люмин вспомнила, что ей вообще-то по-хорошему стоило бы вернуться в племя, потому что ее обязанности травницы и шаманки никто не отменял — вон, маска анемо-шамачурла, оказавшаяся на редкость живучей вещью, до сих пор покоилась на голове, сдвинутая на бок, - и ощутила накатившую неловкость. Итер, верни сестре умение думать вперед языка… - Ты… - словно не веря в услышанное, шепотом протянул парнишка, - правда вступишь? Правда останешься в Мондштадте и вступишь в мой отряд? Ты не боишься? Вообще, что-то на самом деле подсказывало Люмин, что в городе противных рыцарей ей еще предстояло пожить. Может, то было то же самое импульсивное чувство, толкнувшее ее пойти поглядеть на дракона, которое девушка неловко облекла в необходимость разведать обстановку, чтобы объяснить хотя бы себе самой, за каким надом ее туда понесло. Может, это было тем, что Итер называл «жанровой чуйкой», выработавшейся за столетия путешествий — если они попадали в какой-то крупный город, то они с девяностадевятипроцентным шансом оставались в нем как минимум на несколько месяцев, потому что добросердечные жители, почуяв в близнецах бесплатную рабочую силу, заваливали их работой по самые макушки. Но Беннету причину ее внезапного предложения нужно было объяснить как-то более логично. - Я пообещала Барбатосу, что- - Ты пообещала кому?! ...а. Он же не видел. - Беннет, ты ведь видел Ужаса Бури пару дней назад? - спас положение Дилюк. - Ну… - замешкался парнишка, - видел. А что? - Тогда ты должен был заметить, как в какой-то момент он начал летать по совершенно непонятной траектории. Дело в том, что его оседлала и отогнала от Мондштадта именно Люмин, и так случилось, что в итоге дракон сбросил ее у статуи в окрестностях винокурни. И нашу героиню защитил сам Лорд Барбатос, который затем принес ее на руках в город. Я видел это лично. Джин тоже. Люмин услышала восхищенное аханье и не смогла не улыбнуться — и обрадоваться, что в непроглядном мраке рассмотреть брызнувший на щеки румянец никто бы не смог. Воспоминания о том, какая у крылатого архонта была мягкая и по-человечески теплая кожа, к которой Люмин на правах ручной ноши прижалась щекой, и о том, как нежно и ласково он гладил ее крылом по спине, успокаивая, и еще о том, как он самоотверженно закрыл ее собой от удара об камень, явно не способствовали повышению ее разумности в данный момент. Скорее, строго наоборот. Убрать с лица глупую и немного неуместную в нынешней ситуации улыбку они тоже не помогали. И сердцебиение не успокаивали. Скорее, строго наоборот. Так, отставить, Люмин! Не сейчас! - Так вот, - неловко прокашлявшись, продолжила Путешественница, - я пообещала Барбатосу, что защищу Мондштадт и спасу Ужаса Бури от порчи Бездны, - на этом моменте Беннет ахнул снова, но в этот раз — от удивления и волнения, - Ужас Бури — это Двалин, Дракон Востока, и он заражен порчей. Я почуяла это, когда увидела его над площадью со статуей. Собственно, кинулась я за ним не для того, чтобы отогнать, а чтобы попробовать исцелить. Тогда Барбатос впервые заговорил со мной и помог мне догнать Двалина. Вылечить его не удалось, так что… я тут с вами еще немного побегаю рядышком. А рыцари помогут мне в ответ. Мне брата найти надо. - Ты подавала заявление в Гильдию? Пришла очередь Беннета заставать ее в расплох. - Э-э… - протянула задумчиво Люмин, - ...нет? - Обязательно подай! Там есть форма о пропаже человека, ее заполняешь — и все искатели приключений могут взяться за поиски! У нас есть неписанное правило — если среди миссий вдруг появляется просьба о нахождении пропавшего, каждый увидевший это объявление приключенец обязан на эту миссию подписаться и выполнять ее параллельно с другими. Таким образом поиск очень сильно ускоряется! То есть как бы рыцари этим, конечно, тоже занимаются, это одна из их прямых обязанностей, но… Но Гильдии люди в таких вопросах доверяют больше. Тейват казался Люмин все более и более поразительным. Несмотря на наличие двух технически развитых государств, он по своему строению походил куда больше на магический мир, чем на технологический — по общественному устройству, по отношению к власти, по тому, как убийства из мести не порицались широкими массами, по размеру городов и государств… Итер бы сказал, что в Тейвате царило во всей своей красе Средневековье — термин из какого-то технического мира, который так понравился брату, что он стал применять его ко всем остальным подходящим мирам, даже если в них такого понятия никогда не существовало. - Скорее всего, заявление уже есть, просто ты не знал, что это именно ее брат, - хмыкнул вдруг Дилюк, - Люмин дружит с Софьей. Заявления не может не быть. - О-о! - воскликнул неожиданно громко Беннет, и Люмин вздрогнула — здесь, посреди мертвой тишины каменного мешка, звонкий голос парнишки показался оглушающим, - ой, простите… так вот! Теперь вспомнил, да, заявление от Софьи я видел! Оно уже несколько месяцев висит, я его первым делом взял. Парень лет двадцати на вид, невысокий, в черной одежде нездешнего покроя с кристаллическими вставками и с длинной русой косой, да? Светлый, желтоглазый, зовут Итер? Ну, Софья… даже не сказала ей, что давно написала в Гильдию о пропаже ее брата! В груди потеплело и заискрилось от радости, и Люмин нестерпимо захотелось запищать, а еще обнять подругу и поблагодарить ее — а потом в обязательном порядке потягать за косу, потому что, ну, кто вообще молчит о таком?! Взяла, сделала втихаря хорошее дело и сидит довольная, молчит, на гуслях играет! Вот же скрытная снежнянская… мордашка. Вот. Но затискать ее стало делом чести. - Да, он самый, - Люмин закивала, забыв на секунду, что ее не видно, - Софья мне даже не сказала ничего про то, что написала в Гильдию! Беннет солнечно захихикал. - Софья классная, - девушка почти увидела, как парнишка заулыбался во все тридцать два, - я ее редко вижу, но когда встречаю ее в «Доле Ангелов» или на площади перед Собором, то всегда останавливаюсь, потому что заслушиваюсь. Она очень красиво поет. Правда, всегда на снежнянском, а я в нем ни слова не знаю… мне кажется, она поет даже лучше Венти! Вот бы послушать их дуэт! Слышал бы его слова Барбатос, вдруг подумала, не сдержав развеселенную улыбку, Люмин. Бог ветра и свободы наверняка бы в шутку возмутился такому сомнению в его исключительных бардовских талантах, и, возможно, даже правда вызвал бы Софью на песенную дуэль… Люмин честно не хотела ставить под сомнение способности того, кто трижды выиграл конкурс на лучшего барда Мондштадта — проиграв при этом еще две тысячи пятьсот девяносто семь раз, если цитировать Мурату, хотя девушка очень сомневалась, что Анемо Архонт настолько не заботился о конспирации, что всю жизнь провел в Мондштаде в одном и том же облике, - но если бы кто-то устроил тотализатор, то Люмин бы поставила все свои несуществующие деньги на Софью. Не в обиду Венти, но. - Софья… неплохая, - сдержанно похвалил ее Дилюк, чем заставил Путешественницу, почувствовавшую нехорошее отношение к ее подруге, подозрительно насторожиться, - острая на язык, как и все снежнянцы, но хотя бы единственная из них в этом городе, кто не связан с Фатуи. Хотя и очень тепло с ними общающаяся, особенно с агентом из Собора и теми двумя, что стоят около спуска к выходу на причалы. - Это как бы ее соотечественники, - фыркнула Люмин неодобрительно, - Фатуи или нет, но они из одной страны. Дай ей поговорить хоть с кем-то, кто понимает снежнянский. - Я не имею ничего против снежнянцев, - тем же тоном поправил девушку хозяин винокурни, - но я был бы рад, если бы никто из моих знакомых не общался с ними так… панибратски. Люмин шумно выдохнула через нос. - Да-да, Фатуи злобные гады, - раздраженно цокнула она языком, - Дотторе ел детей на завтрак, на обед и ужин, экспериментировал над людьми и кого-то там убил, причем последнее вообще неточно и может быть просто слухами. Какого-то господина, что ли. Я забыла, как его звали. А, вспомнила, Крепус. Я понимаю, что Дотторе — редкостный кусок говна, и за детей и в частности ту девочку, Коллеи, я бы его сама сожрала и выплюнула бы, но его вышвырнули из Предвестников и посадили на пожизненное, так что он больше никому никак не навредит! К тому же, почему по одному человеку равняют всех остальных? Грубо говоря, рыцари — это не одна только Джин, как бы мне этого ни хотелось, так и Фатуи — не только Дотторе! Хватит обесчеловечивать целую организацию только потому, что в ее верхушке когда-то сидела какая-то двинутая на всю голову тварь! Беннет едва слышно протянул испуганное «ой-й». Люмин показалось, что Дилюк рассерженно рыкнул. Атмосфера в их невольной темнице снова стала давящей. - Я понимаю, что сужу об этой истории не как жительница Мондштадта, - куда тише и менее категорично продолжила Путешественница, поняв, что неосторожно задела слишком больную тему, - я понимаю, что не знаю вашей стороны картины, и я хочу однажды ее узнать и понять — скорее всего, я буду вынужденна это сделать, все равно я какое-то время проведу с вами. Но прошу, поймите и вы мою сторону. Я сужу о происходящем, как подруга жительницы развитой страны с другими законами и другим обществом. Да даже мондштадтское общество может понять основу моих суждений. Нахождение в организации не означает полное согласие с мнением ее верхушки. Что рыцари, что фатуйцы — не безликая масса, хоть первых я именно так и воспринимала до тех пор, пока не встретила Джин, Кайю и Лизу. И рыцари, и фатуйцы — это люди, это куча человек, каждый со своей историей, каждый со своим мнением. Жизнь каждого из них равноценна жизням всех остальных людей. Они могут не поддерживать свое руководство. Могут не иметь другого выбора, кроме как служить. Могут так же, как и вы, ненавидеть Дотторе за его чудовищные деяния, могут не одобрять остальных Предвестников, могут не любить политику своей страны. Просто… пожалуйста, увидьте людей под масками. Они люди, так же, как и вы. Просто с другим языком, другой историей и живущие на другой территории. Люмин, выговорившись, замолчала. Напряжение, правда, так никуда и не ушло, только перетекло из воздуха куда-то в живот и горло, свернувшись там неприятным колючим узлом. Надо было срочно выбираться отсюда. Разговор явно заходил в такие дебри, в какие Путешественнице залезать не хотелось от слова никак, и, судя по недавней реакции, она случайно задела какую-то глубинную рану Дилюка, что тоже не было хорошо. Нужно было получше разобраться в этой истории, прежде чем вообще поднимать такую щепетильную тему. Итер, верни сестре мозги… - Простите, пожалуйста, - глухо произнесла она, поднимаясь в сидячее положение, - я… я наговорила лишнего, не разобравшись в теме. Я знаю, что я чужачка и вряд ли имею право говорить о произошедшем с такой категоричностью, потому что меня здесь не было, и… простите. Мне правда жаль. - ...Крепус был моим отцом, - от того, как тихо, но ни секунды не обвиняюще сказал это Дилюк, у Люмин по спине пробежали ледяные мурашки, а горло сдавила вина, - так что неприязнь к Фатуи у меня личная. Слухи про их причастность к его смерти — не слухи, на телеге, на которой мы тогда ехали, нашли их механического жучка, который и приманил Урсу. Отец победил его, но… Глаз Порчи. У него никогда не было Глаза Бога, но был Глаз Порчи, и я до сих пор не знаю, откуда именно он его взял и зачем. Может, он думал, что смог бы творить с помощью злой силы добрые дела… не знаю. Но эта штука, еретическая придумка Фатуи, попытка заменить настоящие Глаза Бога, смертельно ранила отца после использования в полную силу. Наверно, на это и был расчет. Фатуи используют Глаза Порчи почти что безбоязненно и колдуют так, как многим хозяевам Глаз Бога и не снилось, а отца эта стекляшка почти убила за несколько секунд. Меня она почему-то не тронула… я понимаю твою точку зрения, Люмин. Я не хочу сказать, что ты не права, даже наоборот — может, встреться ты восемнадцатилетнему мне, все пошло бы немного иначе. Просто это личная ненависть. Ее нельзя вытравить моментально. Повисла тишина. Люмин с силой зажмурилась, сморгнув набежавшие слезки. Опять она ляпнула, не подумав. Сначала обругала почем зря Барбатоса, теперь разбередила старые раны господина Дилюка, который до этого был всерьез готов пожертвовать ради нее и Беннета собой, и все лишь потому, что она разучилась думать вперед слов и разбираться в ситуации, прежде чем вступать в споры с непосредственными ее участниками. Когда же она уже поумнеет… На голову уже потихоньку начинало неприятно давить — то ли от общего расстроенного состояния, то ли от духоты. Нужно было выбираться отсюда и как можно скорее. Они втроем, наверно, уже весь кислород выговорили — у них изначально было немного шансов отлежаться до пришествия помощи, а уж теперь их не осталось вовсе. Надо было что-то делать, но что? Люмин, сгорбившись, сложила ладони лодочкой и приложила к лицу. Думай, Люмин, думай, когда-то ты точно умела это делать! В любой непонятной ситуации не существовало способа найти ответ лучше, чем накидывание всех пришедших в голову мыслей. Какая-нибудь точно оказывалась рабочей или как минимум здравой. Какие ей были известны способы сдвинуть тяжелые камни с места, не придавив при этом находившихся под ними людей? Какие-нибудь машины с клешнями или ковшами, например — но таких в Тейвате (в Мондштадте, по крайней мере, точно) не водилось. Итак, техника отпала. Какие варианты были еще? Кто-нибудь сильный. Например, митачурл или еще лучше — лавачурл, и желательно пара-тройка, а не один. Бронированные гиганты, руководившие племенами, сумели бы без особого напряжения перетаскать обрушившиеся плиты и освободить заточенных под ними людей; более того, им можно было бы сдать на руки Дилюка, если вдруг оказалось бы, что он им наврал, и в ноге у него не трещина, а полноценный перелом, да такой, что опереться на травмированную конечность не вышло бы никак. Однако даже у этого способа, показавшегося достаточно привлекательным на первый взгляд, нашлись несколько существенных недостатков, заставивших тут же отмести его, как неподходящий. Во-первых, ближайший лавачурл был очень-очень далеко и дойти бы вовремя ни за что не успел. Во-вторых, о случившейся беде соплеменники могли просто-напросто не знать. Люмин не могла сказать точно, как далеко они успели уйти и почувствовали ли дрожь земли от обвала пещеры. Оставался еще вариант с тем, что их вытащить отсюда мог бы Дилюк — мужчина мастерски орудовал непомерно тяжелым двуручником, и Люмин помнила, как однажды в другом мире попыталась такой, скованный каким-то мастером, обожавшим видеоигры и большие мечи, поднять — получилось, правда, только вдвоем с Итером, да и то они в итоге уронили этот кусок металла в полцентнера весом на стоявшую рядом машину, благо она была ничейная и все равно раздолбанная в хлам, так что еще одна вмятина ее не испортила. Исходя из всего вышесказанного, Дилюк определенно был силен. Но его немного придавило. Еще один вариант отпал за невозможностью исполнения. Чем еще можно было бы сдвинуть камни… Люмин с неудовольствием поняла, что мыслительный процесс, не успев как следует разогнаться, уперся в стену. В таких ситуациях она обычно звала брата, но его рядом не было, так что… «Итер, слушай, - она представила перед собой его образ настолько точно, насколько смогла — и почти поверила, что он валялся рядом с ней, перекинув тяжелую косу для удобства на грудь и заложив руки за голову, - такая проблема. Я не знаю, как отсюда выбраться. Техники в Мондштадте нет. Силачей, которые могли бы нас раскопать, в округе тоже не наблюдается. Что делать?» Итер поводил в задумчивости взглядом влево-вправо, вытянул ногу и согнул другую. «А что есть у тебя лично?» - он вытащил руки из-под головы и положил, как смог, на коленку. Пришлось немного потянуться. Что было лично у нее… «Меч, - принялась перечислять девушка, - но он такой себе. Я сперла его у новобранца, и этот противный кусок железа меня не слушается. Травы есть. Какой-то странный кристалл, который я очистила, тоже сбагрить не удалось. Что еще… моя одежда. Еда вроде какая-то валяется, но я сейчас есть не особо хочу. Больше не вспоминается». «А если не из вещей?» - Итер повернул на нее голову и прищурился. Коса от этого движения сползла на пол с тихим сухим «шлеп». Не из вещей?.. «Имеешь в виду способности?» «Именно их, сестричка. Что ты научилась колдовать? Или даже не так, не научилась — плетение каких заклинаний ты видела и помнишь настолько, что можешь попытаться воссоздать?» Люмин задумчиво облизала губы — и раззадоренно улыбнулась краешком рта. Внутри поселилась приятная нервозность от мысли, что она начала двигаться в верном направлении. «У меня есть анемо и пиро, - стала перечислять она, и брат на каждом пункте подтверждающе коротко угукал — кивал бы головой, но позиция не позволяла, - я могу создать достаточно сильный поток воздуха, а могу дополнительно пропитать его пиро, и тогда получится огнемет. Достаточно сильный в плане того, что сдувает магов Бездны, но не сбивает им щит — если не считать крио-мага, тогда с добавлением пиро и щит ломает. А так они просто обижаются на меня и куда-то улетают. Что еще… если дать напор послабее, можно сдувать семена одуванчиков. Сегодня получилось им подхватить господина Дилюка, когда того чуть не придавило башкой папоротника. Это из того, что я умею сама. Если брать еще и то, что я просто видела...» Люмин задумчиво прикусила нижнюю губу и немного ее пожевала. «Что я видела-то…» ...точно. «Воронки, - дошло до девушки как по щелчку, и она почувствовала себя почти что самой гениальной на всем белом свете, - точно, воронки! Я видела, как моя наставница их делала. И в городе, когда их призвал Двалин». «Попытайся повторить их, - улыбнулся ободряюще Итер, и Люмин могла все свои травы поставить на то, что она чуть ли не засветилась в ответ — так сильно в груди вспыхнуло радостное солнце, - давай, сестричка. Ты сумеешь. Ты же самая лучшая на свете воительница, великая и ужасная Люмин!» Да. Она Люмичурл! Она всех порвет! Даже заклинания, которые не знает. Напряжение всех извилин в мозгу рецепт создания урагана не дало, как бы Люмин ни старалась вспомнить уроки старой наставницы. По ней явно плакал один легкий тычок посохом за то, что она то занятие нагло прогуляла, на весь день убежав с детьми аж до спуска к воде, но ничего — если у нее получится сейчас, значит, старая Ама может ею гордиться. Итак, что такое смерч? Люмин плохо знала физику этого процесса — она никогда доселе не интересовалась точными причинами возникновения подобных явлений, - но зато она представляла, как воронка выглядела и как там двигался ветер. Там еще что-то было завязано на соприкосновении теплого и холодного воздуха, наличия влаги и появления какой-то зоны разрежения, но Путешественница бы даже под страхом смертной казни не смогла бы толково объяснить происходящее при образовании торнадо. Поэтому она сделала так, как смогла. Она просто села ровно, как для медитации, благо рост позволял, сложила руки так, будто держала в них небольшой мячик, и, призвав несколько тонких струек энергии анемо, принялась закручивать их между пальцев в расширявшийся кверху жгутик. Теплый и холодный воздух, теплый и холодный воздух, почему там с этим могло быть что-то связано… может, дело было в давлении? Теплый воздух поднимается наверх, внизу остается зона низкого давления, в нее втягивается холодный воздух, нагревается, поднимается наверх и так далее? Но как тогда образовывалась воронка, если это — буквально не более, чем описание потоков воздуха в атмосфере? Или Люмин что-то упустила? Для дочери инженера-ракетостроителя ее уровень знания физики находился непростительно низко. Ну и ладно. Люмин вплела в крохотную воронку, завернувшуюся меж ее ладоней, тонкую ленточку пиро, достаточную, чтобы нагреть воздух, не поджигая его. Кончики пальцев моментально потеплели. Девушка с некоторым удивлением ощутила, как воздух под руками действительно начал всасываться в самодельный смерч. И лихо оскалилась, поняв, что ее не заглючило и ее фокус правда сработал. Какая же она молодчина! Итер, Ама, вы можете ею гордиться, она только что изобрела ручное торнадо! Она могла, конечно, просто не пропускать тот урок наставницы, но это так, детали. - Люмин? - голос позвавшего ее Дилюка едва не сбил Путешественнице концентрацию, - что ты делаешь? - Геройствую, - добавив еще немного силы, даже для самой себя неожиданно серьезно и сосредоточенно ответила Люмин, - мы выговорили почти весь кислород. Проспать до того, как нас спасут, уже не выйдет. Так что мы либо тут задохнемся, либо я нас вытащу. Ну или все пойдет по одному месту и нас завалит окончательно, но этот вариант я не впускаю на свой горизонт планирования. - Как ты хочешь нас вытащить? - Сдую камни, - идея, будучи произнесенной вслух, показалась еще более бредовой и одновременно гениальной, чем когда девушка обдумывала ее молча, - знаю, как это звучит, но это единственное, что можно сделать. Внешних способов вытащить нас отсюда вовремя нет, вы нас не выкопаете, а анемо есть у меня одной. - У тебя есть анемо?! - икнул ошеломленно Беннет, - я думал, ты пиро? - Я и пиро, и анемо, - усмехнулась самодовольно Путешественница, еще больше усиляя воронку — ветер в руках начинал ощутимо гудеть и поблескивать редкими бирюзовыми хлопьями, - а еще у меня нет Глаза Бога. Я очень странная зверюшка, Беннет, самой бы знать, почему. - Так вот, значит, что подняло господина Дилюка тогда… - протянул понимающе парнишка. Воздух вперемешку с анемо и легкой примесью пиро закручивался все сильнее и все в больших объемах — Люмин пришлось немного развести руки, чтобы вместить воронку меж ладоней. Силы стало достаточно для того, чтобы растрепать ее волосы. Путешественница, не удержавшись, счастливо улыбнулась до боли в щеках, обнажив зубы. Получается! Получается!!! Ух, как же она мощна и крута! Шаманка осторожно, чтобы не рассеять ненароком так упорно создаваемый смерч, поджала ноги под себя и развела руки еще шире, давая заклинанию место для роста. В груди поселилось уже ставшее родным и любимым ощущение невесомости, словно ветер, такой же, как тот, что завихрялся перед ней, заменил собой все внутренние органы, заставив ребра раскрыться на полную, спустился через солнечное сплетение в живот, а оттуда втянулся в кровь сквозь тонкие стенки кишечника и разлетелся по всему телу — по рукам, по ногам, по спине. Фантомный терпкий привкус мокрых цветочных лепестков кольнул язык. Люмин, не удержавшись, хихикнула — чистейший детский восторг вспыхнул бенгальским огнем в груди, искрами рассыпался по подушечкам пальцев, нетерпеливой судорогой свел поджатые ноги; хотелось бежать, лететь, петь, кричать — рассказать всему миру, что Люмин смогла, что Люмин сама придумала, как вытащить себя, господина Дилюка и Беннета отсюда, из этой каменной тюрьмы, что никакая неудача не способна ее удержать! - Беннет, залезай под меня, - до ушей Люмин донеслась тихая команда означенного хозяина винокурни, - постарайся свернуться калачиком так, чтобы череп, шея и позвоночник оказались подо мной. Я встану на четвереньки и постараюсь тебя закрыть. Если что-то пойдет не так, что в такой позиции тебе максимум переломает ноги, а это вполне лечится в Соборе. - ...спасибо, господин Дилюк, - смущенно пробурчал парнишка. Люмин глухо рассмеялась. Сбоку и сзади послышалось копошение, но девушку оно не заняло ничуть — ей куда интереснее было ощущать все разраставшуюся перед ней воронку, теплую, дикую, гудящую, такую же безудержную и хаотичную, как и создавшая ее шаманка. Ветер вился, танцевал в руках, утягивая в древний языческий пляс застоявшийся воздух, полный каменной и ледяной пыли, отогревал его и подхватывал, вплетая в колдовской хоровод. Люмин хотелось петь — в голос, громко, перекрикивая весело-яростное гудение урагана, смеясь и фальшивя, так, чтобы остальной мир пел с ней — чтобы волны шептали партию меццо-сопрано, чтобы вихри свистели высокие ноты, которые не взять ни одному человеческому голосу, чтобы далекие горы рокотали басом, чтобы лес шумел на миллион тонов; Люмин хотелось петь — на забытых языках, слова которых понимаются не головой, а сердцем, отзываются где-то внутри древней памятью ушедших в века поколений, петь так, как поют на очищающих ритуалах жрецы. Люмин хотелось петь, чтобы ее слышал весь мир — и ветер, летающий вольно в бесконечном поднебесье, и вода, текущая столько, сколько помнит себя эта планета, и земля, поднимавшаяся горами и стиравшаяся в пыль, и трещащие высоко в грозных стальных облаках молнии, и беснующийся огонь, и колючий мороз, и тысячелетние травы, прораставшие сквозь гибель и беды, и даже звезды, несущие свой мерцающий свет сквозь безжалостное время. Люмин распахнула глаза — и увидела пещеру стихийным зрением, вычертившим силуэты нагроможденных друг на друга плит. Она, бегло оглядев ее, выцепила взглядом наиболее тонкое место. Гул ветра стал оглушающим. Люмин развела руки в стороны, вдохнув настолько глубоко, насколько позволила грудная клетка, и прижала их груди, развернув ладони от себя. Прикрыла глаза. И на резком выдохе, вышибив весь воздух из легких, со всей силы толкнула гудевшую и трещавшую воронку прочь от себя. ...в первое мгновение как будто ничего не произошло. А потом раздался оглушительный скрежет камня о камень и сухой грохочущий треск, и в нос ударила пыль; Люмин, не успевшую ничего понять, швырнуло отдачей назад, и она тряпичной куклой налетела на ойкнувшего Беннета, стукнувшись об его коленки спиной. Ей на секунду показалось, что ее саму вышибло из тела вместе со всей ее силой. Она кое-как сумела вдохнуть, титаническим усилием воли заставив ребра расшириться и впустить в легкие порцию воздуха; кости будто превратились в резину, а мышцы — в старую сыпучую тряпочку, не годную даже на протирание ею пыли. Путешественница с грехом пополам смогла открыть глаза и тут же прищурилась — по ним, отвыкшим от света за время нахождения в полной темноте, больно резануло невыносимо яркой вспышкой, комком сияния сверхновой разорвавшей густо-чернильную ночную синь — кажется, было уже далеко за полночь, но о рассвете речи еще не шло. По рецепторам ударило яблочным запахом, астрами и еще какими-то цветами со свежим холодным ароматом, которому Люмин не смогла дать никакого названия, кроме как «утесный». Она выдохнула. Снова вдохнула. Воздух. Воздух. Они выбрались. Выбрались!!! - Тут раненый! - еще не совсем соображая от катастрофической слабости и стремительно затапливавшей ее эйфории, закричала во всю глотку травница, на ватных конечностях как-то переползши на четвереньки и шлепнувшись на колени, - господина Дилюка придавило плитой, помогите! - [Вон они!!! Юрги, видишь?! Там Люмин и еще два человека!] - [Бегом! Им нужна помощь!] - [Мы уже бежим! Шаманка, держись!] Соплеменники. Это ее соплеменники! Это же ее ребята, она узнала каждый голос, и- о, великие семь стихий, это же Юрги, это же их любимый митачурл Юрги, он сейчас снимет плиту с Дилюка, и- Она, не удержавшись на дрожавших руках, все-таки шлепнулась лицом в пол и задрожала, сипло расхохотавшись во всю глотку. Смех рвался из груди, а слезы — из глаз; ее всю трясло, и Люмин не предприняла ни единой попытки ни успокоиться, ни встать, так и оставшись валяться тряпочкой. Она ощутила щекой приближавшийся топот нескольких ног; что-то еще раз, заставив испуганно дернуться, оглушительно прогрохотало, вибрацией отозвавшись по всей пещере — или тому, что от нее осталось, - и затихло. Травница измученно понадеялась, что навсегда. Кто-то остановился рядом с ней и поднял ее с земли, прижав к себе и категорично уткнув лицом в сгиб плеча; пальцы сами собой сомкнулись на жесткой ткани и тут же разжались, не найдя в себе сил хоть что-то удержать. Оголенной спины коснулись теплые пальцы — легко-легко, как перья, - а потом между лопаток легла мягкая ладонь. - Ты пришел, - просипела, смеясь и слезливо жмурясь, Люмин, обессиленно свесив руки вдоль тела, - ты пришел, ты правда пришел… - А меня не ждали? - негромко, так, чтобы за образовавшейся кутерьмой никто, кроме них двоих, не услышал, фыркнули ей на ухо до боли знакомым певучим тенором, - я вас едва нашел по ветру. Хорошо тут навалило камней, однако. Сижу, значит, у дерева, никого не трогаю, и тут на меня начинает орать Мурата, мол, какой Бездны до нее пытается докричаться сквозь чужой Глаз Бога ее будущая драконья угонщица — так и сказала, клянусь яблоками! - которая, вообще-то, находится на моей территории и, соответственно, под моей охраной и юрисдикцией. Я тут же попытался тебя отыскать и едва смог — воздух под завал не проходил вообще, пришлось ощупывать ветром все земли, чтобы понять, где ты находишься. Когда почуял, что вместо пещеры крио-папоротника образовался обрыв, я наконец-то смог нащупать в камнях тонкую-тонкую щель, сквозь которую тебя уже и ощутил. - Я же вроде сказала Мурате, что мы в пещере папоротника? - шепнула непонимающе Люмин, повернув голову вбок и скосив глаза на происходившее на месте их временного заточения. Юрги, отшвырнув гигантский топор в сторону, ухватился за придавивший ногу господина Дилюка камень — небольшой и плоский, сейчас, под ярким молочно-белым сиянием луны и звезд, Люмин смогла его разглядеть, - и, низко рыкнув, отбросил его прочь; глыба громко стукнулась о несколько таких же — видимо, те, которые Путешественница сдуть самопальным ураганом не смогла и которые митачурлу пришлось в экстренном порядке раскидывать вручную. Мужчина дрожаще выдохнул; девушке послышался болезненный сип, и, видимо, не ей одной — к пострадавшему тут же деловито приковыляла старая шаманка, в которой травница узнала Аму, деловито осмотрела его ногу и тут же принялась раздавать указания нескольким воинам и паре арбалетчиков, оказавшимся в приведенном отряде. Наставница кинула взгляд на ученицу — и, подумав, махнула морщинистой рукой, мол, приходи в себя, девочка, тут я и сама управлюсь. Люмин выдавила благодарную изможденную улыбку. Тело все еще ощущалось тряпочным и к самостоятельному передвижению неспособным. Хорошо ее, однако, выжало в энергетическом плане. В ноль. Оперируя терминами технических миров, девушка с уверенностью могла сказать, что заклинание вытянуло у нее всю ману, но зато получился критический удар. - А вот тут, Люмин, ты снова сломала магию Тейвата, - по-доброму усмехнулся Венти, - Глаза Бога, когда активированы, настраиваются так, что никакой другой человек не сможет пользоваться твоим Глазом. Они индивидуальны для каждого. Ты буквально сломала магическую защиту Глаза Дилюка — ну, может, не сломала, потому что тогда бы канал связи установился без проблем, но неплохо натянула и истончила точно. Мурата не смогла услышать ни слова из того, что ты пыталась сказать, но почувствовала твои эмоции. Вот почему она тогда не ощутила отклика. По-хорошему, она и вовсе не должна была дозваться до Леди Огня, но ее иномирная сущность в который раз дала о себе знать, снова сломав законы местной магии. Бедный Беннет, повезло же ему с будущей напарницей по приключениям — а сколько ему придется объяснять… До вышеозначенного парнишки в данный момент докапывалась, объясняя на пальцах, что ей было нужно, старая шаманка — приключенец, несколько ошалев от напора, безропотно доставал из карманного измерения травяные пластыри, палки для наложения шин, бинты, обезболивающие зелья, еду, уже знакомую металлическую фляжку, еще какие-то вещи… Люмин одобрительно фыркнула. Ама всегда была такой — ее не волновало, человек ты, хиличурл или анемо-слайм; если она решала, что ты мог помочь ей в лечении, то у тебя шансов отвертеться от работы лекарем не оставалось. - [Ну и ну], - рядом с безжизненно повисшей на барде Люмин плюхнулся Яттэ, - [опять ты, шаманка, дуришь, а за сердце хватаемся мы. Идем мы, значит, идем, уже далеко успели от храма уйти, тут хлобысь — земля дрожит, слабенько так, но дрожит. Ама — мы ее и еще нескольких ребят по пути встретили, их, оказывается, отправили в храм близко к городу и их уже оттуда выпустила девочка красная какая-то — тут же сказала всем замереть и не рыпаться, потом провела ритуал какой-то — я в них не смыслю ничегошеньки, но Альва сказала, что она говорила с ветром. Мы все стоим, переглядываемся, мол, чего происходит. Потом Ама сказала, что там где-то что-то обвалилось, но это дело уже не наше, так что идем дальше. Ладно, мы пошли. Идем, идем, солнце уже почти село, как вдруг нас нагоняет этот певун зеленый], - юный охотник махнул жилистой рукой на фыркнувшего Венти, - [и говорит — поворачивайте, ребят, тут пещера папоротника обвалилась и Люмин попала под камни. Ама как встрепенется! Ну оно и ясно — ученица, не хухры-мухры. Сказала нам за человеком следовать, мол, это дитя ветра, это ветер его послал, чтобы он привел нас к тебе. Мы пошли — почти бегом пошли, очень быстро. Пришли. Кое-как спустились сюда, глядим — и правда, папоротник дохлый валяется под камнями. А потом певун лук ка-ак достанет, ка-ак натянет, и — пиу в воздух! А в ту же секунду один из завалов ветром как разнесет! Так знаешь, что? Вот помнишь, прошлой осенью у лагеря Глаз Бури завелся, мы его еще толпой гоняли, пока его не застрелили все-таки? Во-от! Вот тогда я и понял, что имела в виду Ама, когда сказала про посланца ветра, потому что он своей стрелой такую же дрянь призвал — и она все камни в себя втянула! А потом он рукой махнул, мол, кыш, противные, и камни все об стену швырнуло! А там мы уже тебя увидели, дальше и сама знаешь.] ...так вот, что тогда так загрохотало. Венти кинул камни, которые она сдула, об стену. И это — будучи под прикрытием смертного мальчишки-барда. Даже не в своей настоящей форме. Насколько на самом деле силен бог ветра?.. - Венти? Как ты тут оказался? - к ним, опираясь на цокавший об пол меч, доковылял, волоча примотанную бинтами к двум палкам, проглядывавшимся сквозь штанину, ногу и начисто игнорируя сердитое ворчание Амы, и неловко плюхнулся рядом, поморщившись, Дилюк, - вы знаете друг друга? - Бард идет, куда его ветер ведет, - пожал плечами Венти, а у Люмин опять екнуло, забившись крыльями колибри, сердце. Да хватит рифмовать, пощади ее нервы! - однажды меня принесло на Пик Буревестника. Так и познакомились. А сегодня — или вчера, сейчас-то уже давно за полночь — я в округе бродил. Дошел до пещеры, увидел обвал, пошел искать подмогу. Нашел этих дружелюбных хиличурлов, объяснил им, как смог, ситуацию, и они мне помогли. - [У него там кости поломаны, а он колобродит], - возмущенно уперла сухие кулачки в бока старая шаманка, гневно таращась на сбежавшего пациента из-под расписной маски, - [дурной совсем, али что? Вот дам посохом по маковке, сразу дурь из головы выбьется, ходить с больной ногой отучишься!] - Мне кажется, меня ругают, - констатировал Дилюк и улыбнулся, когда Люмин вяло фыркнула, - скажи ей, пожалуйста, что я чувствую себя гораздо лучше. - Она пообещала ударить тебя посохом по голове, чтобы ты перестал ходить с больной ногой, - перевела, усмехнувшись, травница и обратилась к излучавшей физически осязаемое негодование старушке, - [он чувствует себя лучше. Спасибо большое, наставница.] - [Лучше, не лучше], - ворчливо буркнула она, - [а сидеть должон. А то не заживет, и калекой на всю жизнь останется! А как дубиной махать будет, если даже стоять нормально не сможет?!] Люмин даже нашла в себе силы рассмеяться. Ама, поглядев на дурную молодежь, только махнула рукой, проворчав что-то про то, что вот пока сами конечности не лишатся, не поймут ничегошеньки, и ушла к окруженному хиличурлами Беннету. Соплеменники завороженно разглядывали пиро-глаз парнишки, а он пялился на их маски в ответ. Все, подумала Люмин, наконец-то расслабленно закрывая глаза и ощущая, как безумство прошедшего дня тяжелой усталостью ложится на плечи, придавливая и без того выжатое полностью тело к земле. Вот теперь точно все. Они живы. Выбрались. Выжили. Не задохнулись. И все потому, что Венти ее все-таки услышал, а она смогла призвать ураган. Надо будет рассказать об этом Аме и потренироваться — кажется, у нее появилось потенциальное коронное умение. Она сегодня молодец. Все, хватит с нее подвигов. Вот поваляется немного, раскопает папоротник, нарежет его на ингредиенты — и двинется в обратный путь. *** Планы, правда, оказались немного скорректированы. Люмин, разморенная от схлынувшего адреналина и пришедшим на замену стрессу истощением, второй раз в жизни уснула на руках Венти и беспечно проспала сном младенца до самого утра. При пробуждении, правда, она испытала такой стыд, что ей захотелось сквозь землю провалиться и больше никогда на свет не выползать, но бард только весело фыркнул и потрепал ее по волосам, мол, ничего страшного не случилось, не кипишуй. А дальше потекла привычная для лагеря племени рутина, и травница почти что ощутила родной морской ветер вперемешку со сладким дурманом разнотравья, дувший по утрам над утесом. Они всей разномастной толпой собрались на чистом пятачке пола и позавтракали всем, что нашли друг у друга в закромах, после чего охотники вскарабкались по каменной насыпи и ушли за добычей, воины вместе с Юрги, Венти и Беннетом оказались запряжены в благое дело раскапывания дохлого папоротника, а рванувшийся помогать им Дилюк был насильно возвращен на место и получил категоричный приказ сидеть на попе ровно — впрочем, Люмин по его едва заметно кривившемуся при движении лицу поняла, что мужчина и сам осознал, как сильно он переоценил собственные двигательные способности при условии одной отказавшейся сгибаться ноги. Сами же шаманки занялись привычным делом — перебором трав. Люмин, в кои-то веки водрузив маску на ее законное место, то есть на лицо, показала наставнице сорванные перед прыжком в пещеру огненные цветы, и старушка одобрительно почмокала сухими губами. Потом они принялись толочь заживляющие мази под рассказы Путешественницы об их великолепном, но коротком бое с цветком-переростком и о том, как потолок невовремя обвалился; Ама пару раз хрипло охала и смачно, так, как только старики умеют, ругалась то на тонкие стены пещеры, то на ученицу, которая «сдурела лезть куда ни попадя», то на агрессивную элементальную растительность. Сама она пересказала историю о пришествии магов Бездны в лагерь и с мрачной радостью одобрила убийство Дилюком двух «летающих скотин». День тек так, как и должен был всегда — размеренно, спокойно и мирно, без каких-либо эксцессов. Под вечер возвратились охотники, и ужин прошел весело — под треск разведенного из палок и искры пиро костра, запах хорошо прожаренного кабаньего мяса и радовавший глаз вид выкопанного из-под завала трупа крио-папоротника. После приема пищи травницы, вооружившись мечом и острым каменным ножиком, с самым кровожадным видом принялись разделывать огромную тушу, шикая на всех, кто по дурости пытался подойти и помочь, и не подпуская их, «мордоворотов криворуких», как их ласково назвала Ама, к драгоценной добыче. За этим занятием прошло еще несколько часов, и на их импровизированный лагерь опустилась звездная ночь. Люмин валялась, уложив голову на колени перебиравшего струны лиры и что-то вполголоса напевавшего Венти, смотрела в усыпанное кристаллами небо и чувствовала себя самой счастливой на свете шаманкой хиличурлов. А потом ночную тишину, прерываемую до того лишь доносившимся откуда-то далеко снизу размеренным плеском волн, разорвал радостный восклик Беннета: - Это же… это же Оз!!! Оз, мы тут!!! Оз!!! Люмин, встрепенувшись, скатилась с бардовских колен и рывком села, уставившись в ту сторону, в которую глядел, размахивая руками и чуть ли не подпрыгивая на месте, приключенец. К ним летел, степенно размахивая широкими крыльями и буквально искря невероятно густой силой электро, очень крупный темно-фиолетовый ворон с двумя сиреневыми хохолками на голове. Странного окраса птица, спустившись с обрыва к тут же обратившей все свое внимание на него компании, зависла перед лицом едва ли не сиявшего от счастья Беннета. - Рад видеть тебя в добром здравии, Беннет, - голос у оказавшегося говорящим ворона был приятный, степенный, как у солидного мужчины средних лет. Фамильяр, решила Люмин. Такие птицы, сотканные, кажется, из чистой энергии, водились разве что у сильнейших ведьм, потому что сотворить подобное существо стоило огромных магических затрат и требовало обширных знаний — по крайней мере, так было почти во всех мирах, где Люмин с Итером путешествовали. Софья, правда, почему-то никогда не рассказывала о том, что у кого-то в Мондштадте был такой чудесный красавец — или его только что создали специально для того, чтобы отыскать их под завалом, там, где не пролез бы человек? Должно быть, он принадлежал Лизе — никого другого, достаточно сильного, Люмин вспомнить — да и представить тоже — не могла. - Фишль совсем рядом! - крикнул им обрадованно Беннет, и шаманка, честно признаться, удивилась, услышав незнакомое имя, - Оз, вы за нами пришли, да? У нас тут произошел небольшой эксцесс, но мы уже справились! Но от помощи все равно не откажемся, потому что господина Дилюка надо еще как-то поднять наверх, а у него левая нога в шине… - Мы привели Ноэлль, - услышав от ворона эти слова, парнишка восторженно сжал кулаки, - не волнуйся, Беннет. Теперь вы будете в безопасности. Но позволь спросить, что все… хиличурлы… делают здесь? - Они нас и вытащили, - пояснил приключенец, - ой, прости! Я вас не представил! Люмин, иди сюда, я тебя с Озом познакомлю! Люмин заинтересованно поднялась с земли и подошла к зависшему в полете примерно на уровне ее лица фамильяру. - Это Оз! - Беннет, не переставая лучисто улыбаться, показал рукой на ворона, - Оз, это Люмин, та девушка с Пика Буревестника! Оз — фамильяр Фишль, Принцессы Нирваны Ночи! ...ничего себе, какие у них тут бывают титулы. Мондштадт же вроде не монархия, или Путешественница что-то упустила? И что такое Нирвана Ночи? - Mein Fraulein согласилась отправиться на ваши поиски тут же, как только услышала от госпожи Лизы о том, что вы попали в беду, - пояснил ворон, чуть склонив голову с умными глазами-бусинками, - и я, и принцесса наслышаны о вас, Люмин, и о ваших смелых поступках для защиты своего клана от вторжения рыцарей. Я лишь смею надеяться, что однажды между Мондштадтом и кланом с Пика Буревестника настанет мир, и нашим разведчикам более не придется страдать от вашей карающей длани. - Лезть не будут — не потравлю, - почесала голову Люмин, сконфуженно фыркнув, - я тоже рада познакомиться. А где ваша хо- Ее вопрос оказался прерван послышавшимся достаточно близко и громко звуком то ли хлопанья лопастей, то ли кручения деталей в каком-то механизме. Люмин, невежливо отвлекшись от разговора, задрала голову, пытаясь высмотреть источник странного шума. Через короткое время над самым обрывом показалось необычное летающее устройство, отдаленно напоминавшее воздушный шар, разве что корзина была куда более громоздкой. И из этой корзины ловко спрыгнула знакомая белая фигура с маячившей рядом феечкой. Люмин ахнула — и, не удержавшись, радостно взвизгнула, даже подпрыгнув на месте. - Софья!!! Паймон!!! - она тут же со всех ног кинулась к каменной насыпи, ведшей из бывшей пещеры наверх, - я тут!!! Гуслярка, услышав голос шаманки, в ту же секунду с поразительной для простой сказительницы ловкостью спрыгнула в несколько пружинистых шагов по узкой тропке вниз и схватила налетевшую на нее девушку в объятья, крепко прижав к себе. Паймон заверещала что-то неразборчиво-сердитое, принявшись виться вокруг разозленной пчелкой, а потом громко всхлипнула и ткнулась Люмин в бок, непропорционально своим размерам сильно стиснув ее крохотными детскими ручками. Путешественница, как смогла, обняла их обеих. Сердце колотилось счастливо и сильно. Из аэростата выбрались еще несколько людей — леди Грандмастер Джин в тот же миг, как ее ноги коснулись земли, бросилась к стоявшим в лагере людям и хиличурлам, неизвестная девочка с двумя светлыми хвостами, одетая в короткое темно-фиалковое платье, подбежала к Беннету и разразилась прочувствованной тирадой на мондштадтском языке, из которой травница не разобрала ни слова; следом за ними выбралась еще одна девушка, на этот раз — в костюме горничной и рыцарской броне поверх него. Она, ахнув, шустро спустилась по насыпи и направилась к тоскливо сидевшему Дилюку, видимо, чтобы помочь ему встать и отвести его к транспорту. Потом кто-то все-таки заметил скромно стоявшего в сторонке Венти, и общий гомон усилился в разы; Путешественница различила, как Джин что-то взволнованно спрашивала то у Дилюка, то у барда, то и вовсе переключалась на ломаный хиличурлский и пыталась общаться с подошедшей Амой — и у нее даже получалось. Та девочка с хвостиками все еще отчитывала Беннета, расписывая во всех красках, как она за него переживала. По крайней мере, травница думала, что именно из этого ее тирада и состояла. Все равно она ни слова понять не могла. Краем глаза она заметила, как к подросткам подлетел, все так же степенно взмахивая огромными крыльями, Оз, и не смогла не удивиться — неужели его хозяйкой была такая юная девушка? Не Лиза, не какая-то еще сверхсильная колдунья, а хрупкая на вид белокурая красавица, действительно походившая больше на принцессу из мрачной сказки, чем на могущественную ведьму? В Мондштадте определенно обитали крайне интересные дети. Но это была уже не ее забота. Люмин, выдохнув, по привычке уткнулась лицом в сгиб шеи снежнянки. Та измученно засмеялась, но сказать так ничего и не смогла — только замерла статуэткой, не выпуская подругу из холодных рук. Травница ощутила, как Софью разобрала крупная дрожь. - Дурная ты, - усмехнулась сквозь всхлип она, прижимая шаманку еще крепче, словно до сих пор боясь, что та в любой момент просто исчезнет, - какая же ты дурная. Что же тебя все к смерти в объятья тянет, девочка, неужто моих недостаточно? Паймон, все еще стискивавшая девушку капканом, на этих словах сердито ткнула подругу кулачком в бок. Люмин сглотнула. И все-таки снова разрыдалась — от вины, от физически ощущаемой чужой боли, от того, что Софья впервые на ее памяти почти что плакала, а еще — от облегчения. Их нашли. Они спасены. Все закончилось.