Кольца Сатурна

Три дня. Прошло всего три дня. Секунды растягивались в минуты, минуты в часы, часы — в сутки. К середине второго дня я потерял счёт времени. Я потерял себя. Я думал о том, как мы могли бы провести это время вместе, забыв обо всём на свете. Я думал о том, что мы смогли бы сбежать, пусть от смерти и не сбежишь, но мы могли бы уехать всего на несколько дней из города, чтобы хотя бы просто представить, что мы смогли. Мы смогли вырваться, смогли убежать от всех проблем, которые нас преследовали. Кейли осталась с нами на эти три дня. Она носила Бастеру еду в мастерскую, иногда я слышал ночами её тихий голос. Она вспоминала их детство, рассказывала о родителях, рассказывала о поклонниках Бастера… Кей говорила без передышки, словно боялась вдруг услышать в ответ тишину. Бастер молчал. Кажется, он тоже не хотел слушать тишину квартиры, именно поэтому его сестра была рядом. Однажды я просто не выдержал. Закрыл за собой дверь поздним утром, вышел и долго, до самого вечера ходил по городу. Рассматривал затянутое золотисто-белыми облаками небо, исшагивал тротуары и дороги, чтобы в конце почувствовать ноющую боль в ногах и вернуться. И думал, много думал о том, как я не хочу его терять. Когда я вернулся, Кейли уже уходила. Мы встретились в дверях, она с улыбкой пожелала удачи и вышла из квартиры. Я не мог найти себе места. Прошлый я не поверил бы, если бы я сказал, что стал зависим от одного человека. Я бросился в сторону мастерской, но в спальне столкнулся с Бастером. — Ты куда? — улыбнулся он, приобнимая меня, боясь, что я вдруг потеряю равновесие. Я не смог сдержать слёз. Крепко обнял парня, зарывшись носом в плечо, вдыхая его лавандовый шампунь. — Ну чего ты как ребёнок… — засмеялся он, поглаживая меня по спине и волосам. — Я тут, со мной всё в порядке. Теперь я с тобой. — Не бросай меня так больше, пожалуйста… — прошептал я, едва слышно всхлипывая. Бастер обхватил пальцами моё лицо и, приподняв его, замер, заглядывая в глаза. — Ну почему ты плачешь? — с непонимающим взглядом спросил он. — Потому что я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю. Но я ведь не плачу. — усмехнулся парень, и я не смог сдержать улыбки. Измурдно-кофейные радужки тонули в кристально-прозрачных слезах. Бастер моргнул, и слёзы исчезли где-то в глубине его глаз, так и не выйдя наружу. Похоже, теперь они останутся там до самого конца. Парень приблизился, потёрся носом о мою щёку и, помедлив, поцеловал в губы. Осторожно, словно спрашивая разрешения. Я ответил на поцелуй, сдерживая новую волну подкатывающих слёз. Я ненавижу поцелуи в губы. На моей родине этот поцелуй является прощальным. — У тебя впереди ещё вся жизнь. — прошептал он, вновь целуя. — Я не хочу… — У тебя нет выбора. — засмеялся он в губы, отстраняясь. — Ты должен жить дальше. Ради меня. Я закусил губу. — Саймон, не плачь… — вновь прошептал он, проводя пальцами по моим щекам. — На Сатурне нет воды. Ты затопишь меня. Я засмеялся, потирая уставшие глаза. — Прости. Я больше не буду.

***

Он ушёл тихо, как любят уходить кошки. Аккуратно, на мягких лапках, чтобы не разбудить хозяев. Я уснул, обнимая его. Последнее, что я помнил прежде, чем погрузиться в дремоту — его тихий голос, рассказывающий о том, как мы живём на Титане, смеёмся, летаем в экспедиции на Энцелад, мы вместе и мы счастливы… Когда я проснулся, он лежал рядом, но совсем не дышал. Я провёл ладонью по волосам, невольно сжимая в кулаке подарок — кольцо шнурке, которое по-прежнему было тяжёлым и тёплым, словно ничего не произошло. Я обещал ему больше не плакать, но не смог сдержать обещание. В то утро я плакал навзрыд, от злости на себя, от бессилия, от страха, что теперь всё будет совсем иначе. Я плакал от осознания, насколько сильно я полюбил этого миста. Я проплакал так несколько часов, а после нашёл силы подняться. Позвонил Кейли, потом в скорую. Дожидаясь их, решил зайти в мастерскую, невольно прокручивая диалог накануне. — Я справился. — мурлыкнул он, укладывая голову на мою грудную клетку. — Я так боялся, что не успею, что даже начал переживать, но… У меня всё получилось. Завтра ты увидишь это. Уверен, тебе понравится. Мне вновь хотелось плакать, но я словно выплакал свою норму на всю жизнь. Краска блестела на холсте, я почему-то вдруг подумал, что она ещё не высохла, но работа действительно была закончена. Мне нравилось разглядывать картины Бастера в музее и в интернете, но эту… Её не нужно было наклонять или поворачивать, чтобы всё увидеть. Пожалуй, первая его работа, написанная в реализме. Вокруг тьма, наполненная множеством звёзд. В середине — Сатурн, ставший для меня чем-то вроде панацеи. Гиперреалистичная холодная планета, отталкивающая своим песочно-серым видом. Но если присмотреться к самому краю колец, то можно увидеть двух маленьких людей в чёрных толстовках. Они сидят на астероидах, один указывает в чужеродное небо, второй держит его за руку. У одного изумрудные глаза, у второго — очки в чёрной оправе. Я не выпускал из пальцев колечко. Тёплое и тяжёлое, как моя собственная, обременённая грузом любви душа. Бастер часто мёрз, поэтому его руки были холодными независимо от погоды за окном. Но ночью… Ночью он был таким же тёплым, как кольца Сатурна, оставленные мне в подарок — самому простому землянину-проводнику.