Внутреннее горение

Утро, как известно, начинается отнюдь не с Нескафе. Прихлопнув вибрирующий телефон, Олег подтвердил эту нехитрую истину тихими (чтобы Сережу не разбудить) и, по счастью, довольно короткими объятиями с белым другом. Полегчало — бешеная карусель, поселившаяся в голове еще во сне, отпустила. А после контрастного душа и ядреного кофе мир и вовсе расцветился яркими, самую малость шизофреническими красками. По дороге к школе Олег еще заглянул в кафешку и на сытый желудок ощутил, что жизнь-то хороша. За последние дни он успел об этом основательно подзабыть. Дальше — больше. Отработав детишек и возвратившись домой, Олег узнал, что на сегодняшний вечер у него планов нет. Вернее, есть, но один и вполне конкретный — они идут в бар. Вчетвером. Он, Сережа, Игорь и Дима. И нет, возражения не принимаются, потому что Дима очень просил, и вообще, Игорь хочет извиниться. — Извиниться хочет Игорь, а очень просил Дима? — на всякий случай уточнил Олег. — Угу. — Сережа, очевидно, никаких противоречий в сказанном не заметил. — Будем пить пиво и есть шаурму. Олег, подумав, пожал плечами. Особой радости по этому поводу он в себе не находил, лучше бы в качалке лишний раз повкалывал, но раз Сереже для чего-то надо… — Когда, где? — Время и координаты я тебе скину. — Голос звучал чуть приглушенно — Сережа вещал из гардеробной, попутно выбирая, что надеть на очередную сходку богатых и знаменитых. — Доберешься сам, я могу немного опоздать. Олег насупился. — Ты уверен, что я тебе не нужен? — Ты мне всегда нужен. — Сережа вынырнул из дверей в строгом переливчато-сером костюме и с огромной лазерно-алой горжеткой на шее. — Но конкретно на этом мероприятии — нет. Как оно мне? Олег, не впечатленный, вздернул бровь. Подлецу все к лицу и все такое, но… — Что там за мероприятие, говоришь? Сережа, расхохотавшись, сдернул горжетку и снова скрылся из виду. Отозвался с заминкой: — Отвратительно скучный обед с потенциальными инвесторами. Я там даже толком ничего не решаю, так, чисто лицом посветить надо. Вот, думал оживить атмосферу… — Если этим твоим инвесторам больше пятидесяти, то лучше не надо, а то оживлять придется не только атмосферу, — посоветовал Олег. Потом как-то разом, без всяких ассоциаций, вспомнил вчерашнее, полусонное. — Серый, так что у тебя с тем ментом, а? Хотя бы коротко. В гардеробной зашуршали активнее, но все же отозвались: — Его зовут Игорь Гром. Он тогда расследовал убийства бездомных, пытался задержать убийцу, сильно пострадал и уволился по состоянию здоровья. Это года полтора-два назад было. Олег ждал продолжения, однако его не последовало: то ли Сережа завис, выбирая из дохуллиона галстуков, то ли слишком буквально воспринял слово «коротко». Как вариант, что-то умалчивал и даже не особо это скрывал. — Очень грустно, сейчас заплачу, — не выдержал он спустя четверть минуты. — А ты тут с какого бока? Сережа молчал так долго, что Олег уже не надеялся услышать ответ, но потом все же пояснил: — Игорь считает, что это я. — Что — ты? Спустя секунду Олег обнаружил себя в гардеробной, нависающим над озадаченным и слегка встревоженным Сережей, одетым в одни черные брюки. Еще через секунду сообразил, что, пожалуй, пережал с реакцией. Два года прошло — дело давнее. Если бы… если бы Сережу в чем-то подозревали, он уж точно был бы в курсе, так ведь? Взяв себя в руки, Олег сделал четыре шага назад и опустился на низкую банкетку. Взъерошил отросшие волосы. Постричься, что ли? Поднял голову. — Я помню, что просил коротко, но давай немного подробней, ладно? Тебя в чем-то обвиняют? Почему ты мне не рассказывал? — Не хотел волновать, — неохотно сказал Сережа. — Тем более что к тому времени, как ты вернулся, у меня были проблемы посерьезнее. Да и все утряслось уже. То есть, убийцу, насколько мне известно, не нашли до сих пор и вряд ли сильно ищут, учитывая, что убивал он только бездомных по подворотням. Но меня уже давно никто ни в чем не подозревает, ну, кроме Игоря. Да, я был поблизости, но расследование показало, что я такого сделать не мог. Это почему-то не шибко успокаивало. — А почему тон такой неуверенный? И что ты забыл в подворотне? — Не помню! — вдруг рявкнул Сережа. — Лунатил я там! И принялся с ожесточением сдирать брюки. Олег торопливо отвернулся. Да уж, час от часу не легче… Когда он окончательно распрощался с последним контрактом и вернулся в Россию, к Сереже, то нашел его в ужасном состоянии. Самый молодой миллиардер, медийная личность, основатель успешнейшей соцсети и владелец собственного небоскреба блистал на экранах и купался в деньгах. А еще жил в офисе, питался энергетиками и снеками вприкуску с горстями таблеток и кодил в буквальном смысле во сне. Не говоря уже о том, что Сережа почему-то был свято уверен, что Олега прихлопнули в Сирии чуть ли не год назад, и теперь к нему возвратился призрак. Дня три Олег гуглил психиатров, трясущимися руками варил Сереже супчики и правдами и неправдами убеждал в том, что вполне себе жив, попутно поражаясь, как окружающие не заметили, что у них под носом человек конкретно так съехал с катушек. А на четвертый день Сережа посмотрел на Олега, протянул: «Это правда ты…» и, видимо, на радостях, выдал роскошнейший эпистатус. Помогая грузить Сережу в неотложку, Олег почувствовал, что из одной горячей точки с размаху вляпался в другую. После этого была больничка, еще больничка, процедуры, новые, но куда более упорядоченные горсти колес и настоятельная рекомендация взять длительный отпуск. К счастью, все выше перечисленное помогло: спустя несколько месяцев Сережа, будто феникс, восстал из пепла. Потом, правда — почуяв, что, наконец, можно — расклеился Олег, но даже вполовину не так драматично. А сейчас они оба, пожалуй, были в относительном порядке. Не считая Олеговой бессонницы… И мента Игоря, который думал, что Сережа в свободное время развлекается тем, что рыщет по подворотням и режет бомжей. Или что там этот маньяк с ними делал? — Как он их убивал? — Олег рискнул повернуться обратно: Сережа стоял перед зеркалом — в светло-розовой рубашке и шоколадных брюках — и возился с запонками. — Помочь? — Сжигал. — Коротко мотнувшаяся рыжая голова дала знать, что помощь не требуется. — Причем как-то хитро, чуть ли не дотла. Просто зажигалкой и банкой бензина такого не добьешься. Игорь тоже довольно сильно обгорел. Олег, вспомнив, как скованно двигался мент, кивнул. И это еще два года прошло. Что там было под шмотками, он, разумеется, не видел, но заросшая морда сильно покоцанной не выглядела… — Я оплатил ему хорошую пластику и реабилитацию, — признался Сережа, словно в ответ на его мысли. — Частично. Святой человек, ну. Еще в детдоме все подбитые голуби, лишайные котята и хромые щенята его были. Не то чтобы маленький Сережа мог с ними что-то сделать, но честно пытался. Иногда даже получалось. — И он об этом, конечно же, не знает, — предположил Олег. Сережа придирчиво поправил бордовый галстук. — Он думает, что коллеги скинулись. Не так уж и ошибается, кстати — коллеги и в самом деле скидывались, плюс им там в органах в таких случаях положена неплохая единоразовая выплата. Мне только добавить осталось… — Ты чувствуешь себя виноватым? — в лоб спросил Олег. Вроде и не за что, но с Сережи станется. Тонкая натура, что с него возьмешь. Такому в челюсть двинешь, а он в ответ поинтересуется, не сильно ли ты кулак ушиб. — Он мне нравится, — Сережа, прищурившись в зеркало, как-то печально показал отражению язык. — Знаешь, чем-то на тебя похож. — Да не приведи господь! — Олег размашисто перекрестился, и Сережа, наконец, разулыбался. — Это кто тебя вообще в курсе дела держал? Удалое хакерское прошлое вспомнил? Оба прыснули. Олег до сих пор не забыл огорошенную физиономию их вредной училки по информатике, Тамары Как-ее-там, когда на открытом уроке все компы вдруг стали транслировать процесс размножения хомячков. Олег, правда, агитировал за процесс размножения человеков, порнушку то бишь, но друг на агитацию не поддался. И хотя Сережу тогда чуть ли не на месяц отлучили от обожаемого компьютерного класса, он сказал, что ни о чем не жалеет. — Хакерское прошлое осталось в прошлом. У меня свои источники. Знаем мы эти источники, с усмешкой подумал Олег. Славный мальчик Дима с одуванчиковыми волосами… Пожалуй, вечер извинений стоило посетить хотя бы за тем, чтобы сравнить впечатления на свежую, выспавшуюся голову. — Ладно, заболтались, — Сережа развернулся к Олегу. — Как я? — Отлично смотришься, — невозмутимо оценил тот. — Вылитый шоколадный торт с розовой глазурью. Праздничный, со свечкой. Смотри, чтобы тебе никто на башку дуть не начал, а то укладка попортится. От прилетевшего ботинка удалось увернуться. От вешалки — тоже. После врезавшейся в стену обувной щетки Сережа сменил гнев на милость. — Да, укладка, спасибо, что напомнил. Я в салон, оттуда на обед, чтоб его. Не забудь про вечер, а то Дима огорчится. Олег подозрительно вскинул глаза, но Сережи уже и след простыл. Через несколько секунд в кармане пиликнул телефон — пришли обещанные время и координаты. * Сережа не опоздал, опоздал Олег. Мало того что бар оказался в каких-то диких ебенях, так еще пришлось минут пять тупить под ободранной дверью, на которой криво оборванный, чуть ли не жвачкой пришпиленный тетрадный лист гласил: «Закрыто». Когда Олег, уже на нервяке, доставал телефон звонить Сереже, якобы запертая дверь распахнулась и выпустила мальчика Диму собственной персоной. Олег первым делом уставился на его шевелюру — картинка залитого солнцем летнего луга с невесомыми белыми одуванчиками как по заказу встала перед глазами, раздражение куда-то испарилось. Хорошо. — Олег! Мы уже вас заждались, — искренне обрадовался мальчик Дима. — Тут написано… — заикнулся Олег. — Это не для нас. Идемте. Обстановка оказалась под стать дверям — темновато, пыльновато, душновато. Но пахло вкусно, и какая-то русская попса играла фоном — тихо и почти ненапряжно. Олег поискал взглядом других посетителей, персонал, однако вокруг не было ни души. За исключением их странноватой гоп-компании, естественно. — Ты что, целый зал выкупил? — не здороваясь, спросил Олег у мрачного Грома. Место за громоздким квадратным столом ему досталось неудобное: спиной к выходу — но это было даже хорошо. Не получится чересчур расслабиться и потерять бдительность. — О, — пробурчал Гром, — эксгибиционист оделся. — О, — передразнил Олег, — алкаш протрезвел. И даже знает слова длиннее двух слогов. Так что с залом? Почему здесь никого нет? — Не выкупил, — Гром поболтал высоким стаканом. — Договорился. Я ж не твоя богатенькая подружка. Мальчик Дима проворчал что-то укоряющее. Сережа, сидящий слева, улыбнулся уголком рта. Прическа у него лежала волосок к волоску, две верхние пуговицы на рубашке были расстегнуты, шоколадный пиджак и галстук небрежно висели на спинке стула. — Как поживают инвесторы? — поинтересовался Олег. Сережа возвел глаза к темному потолку. — Живы и благополучно инвестируют, зато меня чуть не убили своим занудством. Я тебе апельсиновый взял, нормально? Олег потянулся за стаканом. Вообще, с «пить пиво и есть шаурму» Сережа несколько загнул. То есть шаурма была на месте, даже еще теплая, а вот пиво стояло только перед мальчиком Димой. Олегу полагался сок, Сережа потягивал колу, в запотевшем стакане Грома пузырилась вроде бы минералка. Не мужские посиделки в баре, а общество анонимных алкоголиков на минималках. Но это понятно: Сережа на таблетках, Олег — перманентно на службе (и периодически тоже на таблетках), Гром — то ли на таблетках, то ли после вчерашнего печенку чистит. Команда мечты, чо. Один мальчик Дима нормальный… То ли в почти полном отсутствии спиртного было дело, то ли в чем, но беседа не клеилась, и все, похоже, дружно делали вид, что так и надо, занимая рты шаурмой. Вкусной, кстати. Олег так увлекся дегустацией, что от внезапно брошенной реплики едва не подавился непрожеванным куском. — Слышь, Разумовский. — Гром продолжал жевать, чуть облагороженная бритвой челюсть мерно двигалась. — Не знал бы я, что ты маньяк, сейчас бы точно заподозрил. Олег проследил направление его взгляда — Сережа ничтоже сумняшеся расковырял лаваш и сортировал начинку на тарелке аккуратными кучками. — Не люблю капусту, — не отрываясь от препарирования шаурмы, пояснил он. — Ну и зря. — Гром, потянувшись, щепотью сгреб с края чужой тарелки пресловутую капусту и сунул в рот. С удовольствием повторил: — Маньяк. Сережа со вздохом поднял голову. — Игорь, мы уже об этом говорили… много раз. Это не я. Это никак не мог быть я. Олег, быстро проглотив откушенное, подобрался, но пока не вмешивался — чертовски не хватало информации. То, что никаких извинений не будет, сделалось понятно с самого начала, если не раньше. Гром продолжал наезжать, разве что ради разнообразия трезвым явился, и на том спасибо. А разговор этот звучал так, будто случался не единожды, и не дважды, но куда он должен был завести? Чем кончиться? В поисках подсказки Олег покосился на мальчика Диму, но тот, хоть и хмурый, влезать буфером не спешил. — Это не я, — повторил Сережа. Гром молчал. Выражения в серых, очень светлых глазах было меньше, чем у куклы. Черт, зря он подумал о куклах… Почерневшее, припорошенное песком игрушечное лицо с единственным большим, неожиданно ярким синим глазом мелькнуло на изнанке век лишь на секунду, но этой секунды Грому хватило, чтобы взять стакан и коротким, почти без замаха движением выплеснуть воду Сереже в лицо. Впрочем, Олег себе льстил. Он не успел бы ничего сделать, даже если бы не словил так некстати флэшбек. Оставалось утешать себя тем, что обошлось водой, а то ведь могло и стаканом прилететь… Еще секунду Сережа моргал, ронял капли с челки и ресниц. Потом медленно втянул воздух. — Подгорело… что-то… Длинно выдохнул и пополз со стула. — Сергей?.. — Мальчик Дима, добрая душа, бросился ловить, но Олег его опередил. — Все нормально, стол держи, а то своротит. Не своротил бы, конечно: этот деревянный монстр весил больше Сережи. Но так мальчик Дима, послушно вцепившийся в столешницу, оказался при деле и не создавал лишней суеты. Сережа на полу оказался почти сам и на бок перевернулся сам. Опустил голову на подсунутый шоколадный пиджак и только тогда мелко затрясся. Олег, машинально поглаживая окаменевшее, прохладное даже под рубашечной тканью плечо, привычно отсчитывал секунды. Через полминуты все закончилось — легко отделался. — Серый? Эй. Под веком блеснуло голубым — Сережа приоткрыл один глаз. Шевельнул губами, почти беззвучно, но Олег понял. «Ребут?» — Ага. — Олег перевел дух — даже не заметил, что задержал дыхание. — Синий экран, критическая ошибка, системе требуется перезагрузка. Спать будешь? Сережа вроде как зевнул, почти не открывая рта, и закрыл глаз обратно. Все. Олег без надобности поправил ему влажную челку и поднялся с колен. — Такси вызвать? Олег обернулся. Мальчик Дима под его взглядом отпустил, спохватившись, столешницу. Гром дожевывал шаурму и смотрел с любопытством юного натуралиста, бросившего червяка в муравейник. — Мы уже расходимся? — удивился Олег. — Я доесть не успел. Мальчик Дима беспомощно указал на тихо сопящего Сережу. — А он… — Проснется минут через пятнадцать-двадцать, — Олег стянул со стола салфетку и вытер Сереже мокрое лицо. На рубашке и брюках темнело несколько пятен, но, пожалуй, некритичных. — И он не любит просыпаться не там, где засыпал. Я его сейчас устрою, и продолжим. Здесь можно достать какое-нибудь покрывало? Самому казалось даже жарко, но с мерзлявым Сережей лучше было перестраховаться. Плюс качество уборки пола внушало сомнения. Отыскавшийся на диване в темном углу плед тоже не сиял чистотой, к тому же отчетливо отдавал куревом. Но если не под голову — наверное, сойдет. Убедившись, что Сереже более или менее удобно, Олег вернулся за стол — на Сережино место, махом заглотнул остатки сока и кивнул Грому. — Что, доволен? На ментовской морде не было ни злорадства, ни удовлетворения. Пусто, стена. На транках он, что ли? Или всегда рожа кирпичом? А вчера-то по пьяни как выступал, хоть прям с порога в МХАТ. Гром отозвался почти миролюбиво: — Я думал, эпилептику надо светом в глаза помигать. — В жопу себе чем-нибудь помигай, может, в мозгах прояснится, — посоветовал Олег. И добавил: — По-разному бывает. Видать, соответствующие темы на медподготовке курсант Гром в свое время проспал. Впрочем, черт его знает, насколько им там подробно объясняли… В любом случае, устраивать лекцию о фотосенситивной форме и туевой хуче вероятных триггеров Олег не собирался, хотя в свое время начитался предостаточно. Потом, правда, большую часть забыл за ненадобностью. Чего избегать, как уложить, когда вызывать неотложку — много заумной теории для этого не требовалось. — Удобную подружку ты себе отхватил, — продолжал Гром все тем же невозмутимым тоном. — Смазливый, при бабках. А если мозг выклевывать начнет, можно водичкой в ебало брызнуть — и лепота, покой, тишина. От дождя он у тебя тоже вырубается? И под душем? Нет. И еще раз нет — если, конечно, воду ледяной не делать. Олег начал размазывать соус по тарелке — белый, красный, красный, белый, розовый, розовый, розовый… — Доволен ли я? — задумчиво повторил Гром. — Нет. Я буду доволен, когда эта мразь за четыре убийства сядет. И снова здрасте. Мальчик Дима, о котором Олег успел запамятовать, шумно вздохнул. — Он никого не убивал, — устало сказал Олег. — Он гик, неженка и истеричка с кучей диагнозов. У него с крупной моторикой беда, на ровном месте спотыкается. У него, блядь, болевой порог ниже, чем твоя пенсия по инвалидности. Он огня боится, как… огня! Какие, нахуй, убийства и поджоги? В оловянных глазах напротив проступили, наконец, какие-то эмоции, но голос оставался прежним. — Тебя там не было. А я был. И твоя неженка и истеричка перла на меня на сломанной ноге. — Чего? — опешил Олег. Бросил взгляд на спящего Сережу, словно тот мог прямо сейчас открыть глаза и объясниться. — Какая еще сломанная нога? — Обычная. Стул препротивно шарахнул по полу — Гром встал. Под настороженным взглядом Олега размашисто прошагал к Сереже, неловко сел на корточки и принялся закатывать шоколадную брючину. — Бля, это что за хрень БДСМная? — Эта БДСМная хрень называется «подтяжки для носков», — просветил Олег, едва не вибрируя от напряжения. — Если выше полапаешь, там еще одна такая хрень будет, для рубашки. Попробовал бы Гром полапать «выше», ага, черта с два. Шрам обнаружился пониже колена, уже побелевший. Перелом был открытый? Или пластину ставили? Ну вот как? Как? В детстве Сережу, при всем его амплуа «взгляд кошки, грация картошки», серьезные травмы почему-то обходили стороной — в отличие от Олега, вроде бы куда более ловкого, но регулярно щеголявшего гипсом на разных частях тела. И вот, на тебе. И не признался ведь, гаденыш! Опять, небось, заведет свою песню — ой, волновать не хотел… — А ты не в курсах, надо же, — хмыкнул Гром. — Не раздевая, его трахаешь, что ли? Олег молчал. С натугой поднявшись, Гром побрел на место, сел. Олег развернулся к нему, хотел сказать, что это ничего не доказывает, что перелом Сережа мог схлопотать хоть в том же офисе, неудачно налетев на диван, но Гром еще не закончил. — Я камнем в него сначала швырнул, издали, из-за угла. Промазал, но он отвлекся, отвернулся на шум. Пока высматривал, что да как, я подбежал и… — Гром переломил в пальцах невесть для чего выданный к шаурме пластиковый ножик. — Хорошо хрустнуло, громко. Такой звук ни с чем не спутаешь. Олег знал, как это звучит. И как чувствуется — тоже. Глаза уже застилало алой пеленой, останавливало только понимание, что сцепиться с Громом над бесчувственным телом Сережи — не самая гениальная идея. Понимание, да еще хватка мальчика Димы на колене под столом, стальная, до боли. Чуть-чуть — и еще один перелом будет. — Я хруст услышал, расслабился, — Гром скривил губы, — решил, что с такого сопляка хватит. А он в меня огнем. Лицо-то я прикрыть успел, убежать даже пытался. Зацепился за какую-то арматурину, упал. Смотрю — а он на меня прет… Потом не помню. Олег перевел взгляд на пушистые волосы мальчика Димы — смотрел, дышал, успокаивался. Сережа в порядке. Это было давно. Этого, черт возьми, скорее всего, не было вовсе, а даже если что-то и было, то не совсем так или совсем не так. И разве можно с уверенностью отличить шрам, оставшийся после открытого перелома, от шрама, оставшегося после… чего-то еще? Надо будет спросить Сережу. Надо будет спросить мальчика Диму. А сейчас все нормально, все хорошо. Вдох-выдох… Потихоньку отпускало. — Огнем, говоришь? — Олег снова посмотрел на Грома. — Откуда там огонь взялся? Из огнемета? Гром заглянул в пустой стакан, зачем-то вытряс каплю на столешницу. — Да не было там никакого огнемета. Просто… из рук. Вдох-выдох. Отпустило. — Ты псих, — с некоторой даже жалостью сообщил Олег. — Лечишься хоть? Если Гром и хотел что-то ответить, то не успел — в недрах кожанки противно запищало. Гром долго вылавливал свой раритет в кармане, потом потыкал кнопки и бросил мальчику Диме: — Я к Юльке. У нее там что-то то ли прорвало, то ли оторвалось. Покедова, не болейте. Возле Сережи Гром задержался. Олег начал привставать — показалось, что сейчас пнет по ребрам ботинком — но нет. — Болевой порог ниже, чем моя пенсия, — пробормотал Гром как бы под нос. — Только она не такая уж и низкая, пенсия-то… Дверь за ним хлопнула так, что Сережа подхватился на покрывале и открыл глаза. * Мальчик Дима, добрый и совестливый, настоял на том, чтобы проводить их до квартиры. Норовил помочь с Сережей — больше мешая, придерживал двери. На коврике с открытым люком застопорился, потирая переносицу под очками, и тогда Олег, легонько подтолкнув Сережу вперед, спросил: — Зайдешь? Время еще детское. Если не занят, конечно… Мальчик Дима послушно зашел. И только потом уточнил: — Не помешаю? — Мне — нет. — Сережа раскидал брендовые туфли по полу — одна улетела аж в конец коридора. — Я в душ и спать, а вы хоть пляшите, только мебель не ломайте. И побрел к своей ванной, отмечая путь сброшенной одеждой. Олег наскоро ткнул пальцем — гостевая ванная сюда, кухня туда, подожди там, а сам поспешил за Сережей, подбирая шмотки. Проследил, чтобы тот не заперся на автопилоте, чтобы оставил дверь приоткрытой. Получил полотенцем по шее (мог бы увернуться, но зачем?), наскоро сполоснул руки и ретировался на кухню, к гостю. Гость сидел на софе и изучал обстановку. — Газировка? — предложил Олег. — Минералка? Чай? Кофе? Сок? Крепче ничего не держали — нельзя было ни одному, ни другому. По-хорошему, Сереже и кофе с газировкой не рекомендовались, но к кофе он был на удивление равнодушен, а вот без колы, фанты и прочих пересахаренных пятновыводителей начинал звереть и чахнуть. Пришлось смириться. Мальчик Дима попросил чай — черный, одну сахара, если можно, с молоком. Нет, печенья не надо, спасибо. Остатки молока Олег вылил в кружку, подогрел в микроволновке и разболтал ложку меда: вечерок выдался нервный, если уснуть не поможет, так пусть хоть во рту будет вкусно. — Я бы хотел извиниться за Игоря, — вздохнул мальчик Дима, разглядывая что-то невидимое в чашке. — Ему трудно. Хотя это, наверное, не оправдание. Олег пожал плечами — а кому сейчас легко. Извинять Грома он не собирался. Залип на макушку, вдруг оказавшуюся на линии взгляда — блестящую, с забавным хохолком. Когда моргнул, встретил уже глаза за стеклами очков, зеленые, как у дворового кота. — Если не секрет, — сказал мальчик Дима с тенью улыбки, — почему вы постоянно смотрите на мою… Голову? Волосы? — Волосы, — подтвердил Олег. — И давай уже на ты. — Давай, — мальчик Дима заулыбался шире. — Так почему? Или все-таки секрет? Олег качнул подбородком: — Да не… Цвет у тебя необычный, на одуванчик похож. Нас как-то в детдоме на лето на базу отдыха вывозили, вроде как на дачу. И там, если лесок пройти, был луг, огромный, весь в одуванчиках, белых, желтых. Ветер дунет — пух летит. Мне нравилось на них смотреть, было… спокойно, что ли. А из желтых Серега плел венки, его девчонки научили. Девчонки его любили, он вежливый был, тихий. Не дергал их за косы, как другие пацаны. Глаза Димы смеялись. — Поэтично. Дай угадаю — ты, конечно же, дергал. — Дергал, — признался Олег. — А Серега мне потом читал нотации об уважении к слабому полу. Читал, на полном серьезе — длинные и нудные. И это в десять лет! С мальчиком Димой было хорошо — здесь и сейчас. Олег знал его всего ничего, а уже хотелось посидеть подольше — пить теплое и сладкое и болтать о чем-то дурацки-уютном, ностальгическом и никак не связанном с тем, о чем действительно стоило бы поговорить. Да, Олег позвал его не сказки о своем детстве (совсем не сказочном) слушать. И, кажется, мальчик Дима это понимал. Неприятный, но нужный разговор немного отсрочил ввалившийся в кухню Сережа. Быстро управился. Был, как и следовало ожидать, с глазами в кучку, босиком, с тюрбаном из полотенца на башке и в очередном стремном халате — почкованием они у него, что ли, размножаются? Конкретно этот выглядел так, будто советская каракулевая шуба согрешила с лоскутным одеялом. Мальчик Дима протер стекла очков краем рубашки и зачем-то понюхал чай. — Олежа, — торжественно сказало чудное видение слегка заплетающимся языком. — Долго не сидите, у тебя с утра дети. — Ага, — кивнул Олег. — Спасибо, я помню. Видение немного помолчало, покачалось и продолжило: — И не ходи голышом. У нас гости. — Так точно. Надо было, наверное, смутиться, но Олег не умел. Сережа тем временем снова завис. Мальчик Дима смотрел на него с интересом и некоторой опаской, как на пифию-прорицательницу из древнегреческих мифов. — Презервативы в шкафчике, — родила, наконец, «пифия». — Спокойной ночи. И ушлепала из кухни, оставляя за собой влажные следы сорок второго размера. Олег прочистил горло. Ушами мальчика Димы вполне можно было осветить небольшую комнату. — Забей, — ожил Олег спустя несколько секунд неловкого молчания. — Он уже спит на ходу. Завтра даже не вспомнит, что сюда заходил и что-то ляпал. Мальчик Дима ущипнул себя за все еще розовое ухо. Признался: — Я в диком восторге от его манеры одеваться. Или в диком ужасе — еще не решил. Они переглянулись и торжественно пожали друг другу руки. Олег, посерьезнев, повозил кружкой по столу. Перестарался — белая струйка покатилась по гладкому фаянсу. — Он всегда мерзнет и дома ходит, как капуста. Терпеть не может шорты. Почти никогда при мне не переодевается. У нас у каждого своя ванная, и я с ним не трахаюсь. Поэтому я действительно не видел того шрама. Ну вот и конец веселью. Своими же руками, вернее, кхм, языком все испортил. Мальчик Дима тоже выглядел поскучневшим. Но решительно отодвинул чашку и выложил на стол телефон. Включил карты. — Меня там не было, но я помогал с расследованием и изучил материалы. Здесь нашли Сергея, — он ткнул пальцем в экран. — А вот тут — Игоря. Олег с чего-то решил, что Сережа засветился прямо на месте преступления, однако какое-то расстояние, пусть и мизерное, между двумя точками все же было. И обе эти точки находились сравнительно недалеко от офиса «Вместе» — во всяком случае, в пешей доступности. Для бешеной собаки, то есть лунатящего Сережи, не крюк. — Сергея обнаружили первым. Недалеко проходил ночной патруль — они услышали, как он зовет на помощь. Там была арка, лампочки почти все побиты, и груды досок кто-то свалил — видно, после ремонта. Сергей застрял в них ногой. Наверное, еще и дергался, когда пытался выбраться, сместил кость. — Он был одет? — уточнил Олег. Мальчик Дима свел брови, вспоминая. — Не в халате. Но и не так, как надо бы ночью в ноябре. Сцена встала перед глазами, словно вживую: Сережа, дезориентированный, замерзший, всхлипывающий от боли и страха в какой-то грязной подворотне… А его даже рядом не было… Олег, рыкнув, сгреб кружку и опустошил сразу наполовину, пытаясь заглушить разливающуюся на языке горечь. Помогло так себе. Мальчик Дима глянул с сочувствием. — Хочешь, дам погладить? Олег не сразу понял, о чем речь, а когда дошло, заставил себя выдавить улыбку. Ладонь кольнуло фантомной щекоткой, но такое сильнодействующее средство стоило оставить на крайний случай. — Спасибо, приберегу на будущее, если не передумаешь. Продолжай. — Окей, — Дима кивнул. — Когда Сергея освободили, он все повторял, что видел огонь — нервничал, рвался куда-то. Наши сперва решили, что нарик глюки ловит… — Дима виновато пожал плечами. — Не узнали его, да и вообще… Потом подумали, вдруг у парня в квартире пожар, выскочил, в чем был, переволновался. Отправили людей в ту сторону, куда он показывал. Те и нашли — Игоря и то, что от жертвы осталось. По запаху. Игорь, пока был еще в сознании, твердил, что это сделал Сергей. Сам этого не помнит, но, когда более или менее оклемался в больнице, продолжал его обвинять. Тут и завертелось. Олег молчал. Мальчик Дима снова потянулся за чашкой. — Ну, как завертелось… Я бы сказал, слегка оживилось на время. Дело висяк висяком. Четвертый труп за три года, все жертвы — бездомные, головы почти не тронуты, остальное практически в угли. Улик нет, свидетелей нет, никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Орудие убийства — предположительно, легкий огнемет, возможно, самодельный. Следов горючей жидкости, правда, не обнаружилось. Пустышка, в общем. А тут роскошь такая — сразу два свидетеля. — И оба в неадеквате, — невесело хмыкнул Олег. — И оба в неадеквате, — согласился мальчик Дима. — Сознание иногда за странные вещи цепляется. Может, у убийцы были рыжие волосы. Может, Игорь незадолго до этого Сергея по телевизору видел, а потом у него все от шока в голове смешалось. Камня, который он якобы бросал, мы, кстати, не нашли. Он глотнул чая. — А может, Игорь в самом деле видел там Сергея. Собственно говоря, это и есть рабочая версия. У Сергея случился эпизод сомнамбулизма, он забрел в ту подворотню, там очнулся, увидел все это безобразие, испугался, побежал, не разбирая дороги, застрял в досках. А у Игоря его образ запечатлелся, слился с образом убийцы — ну и вот, имеем то, что имеем. Так что не волнуйся, за Сергеем никто не придет. Кроме Грома, подумал Олег. Который сам хрен знает зачем ночью по подворотням шарился. Или настоящего маньяка, чем черт не шутит, если Серега и впрямь там физиономию засветил. Хотя в первую очередь этот самый маньяк должен был добить Грома, коли уж тот его видел. При условии, конечно, что видел — сам Олег на месте маньяка озаботился бы как минимум маской, а как максимум защитным костюмом. Все-таки огонь — это тебе не шуточки, так и самого себя подпалить можно. Но прошло дофигища времени, а Гром все еще был жив, хоть и не здоров. Совсем скидывать со счетов маньяка не стоило, однако опасность со стороны Грома была, пожалуй, реальнее. — После этого таких убийств больше не было? — спросил Олег. Мальчик Дима развел руками. — Если и были, нам о них пока не известно. Сергей правда боится огня? — У нас даже плита электрическая, — подтвердил Олег. — Была в нашем детдоме история — трое малолетних дебилов заперлись в сарайчике на берегу, то ли подымить, то ли картошку печь. Короче, и сарай нафиг спалили, и себя вместе с ним. Деталей не помню, мне тогда лет девять-десять было. Весь детдом на ушах стоял. Навыдумывали гадких подробностей, пугали друг друга. А Серега, он и сейчас впечатлительный, а тогда вообще… Олег поморщился. Ему не жалко было тех пацанов — они издевались над Сережей чаще других: кидали жвачки и репья в волосы, воровали и убивали его зверей, будто нечаянно обливали водой, пытаясь вызвать приступ. Олег, конечно, защищал, как мог, однако и ему не удавалось быть рядом каждую секунду. Так что Сереже стоило бы обрадоваться, а он, дурачок, вместо этого долго и страшно орал по ночам да выдумал какого-то огненного крылатого монстра, которого рисовал в тетрадях, прикрываясь локтем. Через какое-то время страх утих, монстр из тетрадей пропал, но неприязнь ко всему, что горело сильнее спички, осталась. — Ясно, — мальчик Дима заглянул в почти пустую чашку. — Я уже, наверное, пойду, ладно? Завтра на службу, и у тебя дети… Вставать он, впрочем, не спешил. Смешливо блеснул глазами из-под очков. — Только не говори, что подрабатываешь нянечкой в детском саду. Все равно не поверю. Олег позволил себе немного расслабиться. Если у него появятся вопросы, он их задаст. А пока лучше закончить на более легкой ноте. — Каратэ, младшая группа. Им по пять-шесть лет. Там скорее общая физическая подготовка, чем что-то еще, но как есть. — Почему именно младшая? — Мальчик Дима все-таки встал, и Олег тоже отодвинулся от стола, поднимаясь на ноги. — Ты не производишь впечатления человека, который любит возиться с малышней. Или я ошибаюсь? — Там, где я был, — ответил Олег, — такая малышня могла подсунуть отравленную воду. Заманить в засаду. На худой конец подорвать к чертям собачьим. Но вот вырубить хуком в челюсть — вряд ли. На занятиях я не чувствую от них угрозы, и от ненужных мыслей они отвлекают на раз-два. Почему бы не поработать, если время есть. — Ты же вроде на Сергея работаешь, — припомнил мальчик Дима. Олег включил свет в прихожей. — Не то чтобы он меня слишком загружал. Если надо срочно сорваться, прошу замену. — Понятно. Игорь тоже на подработку устроился, в магазин, ночным сторожем. Так-то у него действительно пенсия неплохая, с его запросами, — мальчик Дима одной рукой натягивал кроссовок, другой показал «кавычки» пальцами, — на все хватает. Но сидеть без дела не хочет. Только это совсем не его — штаны стулом протирать. Мы вот с Юлей ждем, на сколько его хватит. Если не выдержит и уволится, будем думать, куда его пристроить. — Он вас не заслуживает, — сказал Олег. Мальчик Дима улыбнулся: — Жаль, что вы не познакомились при более благоприятных обстоятельствах. Мне кажется, вы в чем-то похожи. Ну здрасте, и этот туда же. Олег махнул рукой и закрыл за ним дверь.