Пора переписать сюжет под дочь Тёмного

      Когда огненные зелёные всплески взбудораженной энергии сменила тёмная пустота, Бэйлфаер запаниковала — точнее, попыталась. Она не чувствовала ничего! Тьма обволакивала её, не давала продыху, о том, чтобы осмотреться, не шло и речи: пелена застилала глаза. А потом она очнулась: вокруг всё также было пусто, но теперь можно было разглядеть своё тело, безвольно болтающееся в этом странном месте, куда забросил её портал без машины и вещей. То ли это была злая шутка магии, цена за возвращение к друзьям, то ли шутки её разума… К слову, последнее было не так уж далеко от истины. Бэя попробовала вдохнуть, затем задержать дыхание, но выходили лишь бесполезные движения грудной клеткой — дышать здесь было не нужно, что немного пугало, но в то же время успокаивало, ведь она не умрёт здесь от банального удушья, если вдруг воздух решит кончиться. — Бэй… Она слишком резко обернулась, из-за чего невольно повисла вверх тормашками. Из-за отсутствия гравитации, ей это не принесло никакого дискомфорта, разве что появившуюся из неоткуда фигуру было не очень удобно рассматривать. — Какого?.. — вместо приветствия бесцеремонно воскликнула Фай, сморщившись, точно изюм. Фигура хитро прищурилась и лукаво усмехнулась. — Вижу, дела у тебя идут гораздо лучше, чем у меня когда-то, — неожиданно выдал… Бэйлфаер? Точнее, его мужская версия или, как Бэя привыкла его называть, Нилфаер. — Чего нет, того нет, — упрямо отрицала Бэйлфаер, сама не зная, на что обижаясь. То ли на то, что переняла судьбу этого придурка, то ли на то, что и сама много чего глупого совершила. — Да брось. У тебя вся жизнь впереди, — кувыркнувшись, он перевернулся так, чтобы их низ и верх совпадали. — Я бы даже сказал: у нас, — внезапно его низкий голос зазвучал, как будто прямо в её голове. Или он всегда там был? — П-п… — подавившись отсутствующим воздухом, выдавила из себя Бэйлфаер, затем взяла себя в руки и недоумённо спросила: — Почему ты здесь? Что вообще происходит? И почему ты существуешь, если есть я? — Потому что ты веришь в то, что я есть, — ответив разом на все вопросы, Нилфаер вдруг посерьёзнел, но очень скоро весело осклабился, и в этом его хищном выражении лица Бэя тут же узнала себя до похищения Эммы Пэном. Брошенная родителями, отречённая от хорошей приёмной семьи, вынужденная выживать в диких джунглях потеряшка. — Просто… не упусти своего, — вырвав её из потока мыслей, подмигнул Нилфаер и растворился, навсегда сливаясь со своей новой версией. Вслед за этим очнулась Бэйлфаер.

***

Вылетев из портала прямиком на проезжую часть, Бэй кое-как умудрилась вывернуть руль так, чтобы автомобиль резко соскользил с дороги на асфальт, не задев ни одну мимо проезжающую машину. Однако недовольные всё же остались, и один из донельзя уставших после работы зевак испугался резкого появления чудного для нынешнего века авто прямо перед ним, рефлекторно свернул в сторону и ударился носом о руль. — Ах ты падла! — гнусаво заорал мужчина, держась руками за лицо, заляпанное кровью, и пытаясь при этом вылезти наружу. Бэя выскочила из машины и помогла бедолаге выбраться, открыв дверцу его авто пошире. — Скорую вызывай, дура! — пуще прежнего рассвирепел мужик, увидев полное отсутствие сочувствия на лице счастливой, как никогда Фай. Наконец-то. Она дома. (Ну, или почти). — У меня нет телефона, — ответила Бэйлфаер, с глупой кривой улыбкой разглядывая сильно изменившийся за одиннадцать лет Бостон. И ребята, наверное, тоже изменились. Узнать бы их спустя столько лет. Хотя нет, узнает. Не может не узнать. — И где вам таким только права продают! — фыркнула подбежавшая неравнодушная прохожая, на ходу звоня в полицию и скорую. Уже через десять минут почти безумно скалящуюся двухцветную женщину везли в машине с мигалками в ближайшее отделение полиции для составления протокола. И как же был «рад» дежурный офицер, которому пришлось разбираться с такой… необычной дамочкой да ещё и без документов. — Как, говорите, вас зовут, мисс?.. — Белладонна Свон, сэ-эр, — не до конца осознавая, что её неуёмная радость выглядит, как минимум, неадекватно, шутливо протянула Фай. — Так-так, а родственники у вас есть? — щёлкая ручкой и уже не смотря на её одновременно завораживающее и пугающее лицо, продолжил опрос полицейский. Бэя помрачнела, но почти сразу же взяла себя в руки. — Есть. Братья, сестра с мужем и племянница. — Что насчёт их имён и адресов?.. — она отрицательно помотала головой, уже и не помня, где в последний раз жили Динь, Теренс и Эмма, что уж говорить о Хори и Джасе? — Братья: Алерайо, Эдвард и Игорь Своны, сестра Эльфира Поллен-Свон, её муж Теренс Поллен-Свон и их приёмная дочь Эмма Поллен-Свон, — отчеканила Бэйлфаер, удивляясь, как сама умудрилась не забыть выдуманные имена друзей. Офицер же, дослушав её, резко положил ручку на стол и хлопнул по нему ладонью, хмурясь. Затем он молча встал и быстро скрылся за дверью под шокированным взглядом Бэи. «Уж не арестовывать ли он меня собрался?.. Решил, что я виновна в том погроме, который устроила Тень Пэна в квартире Динь и Теренса?» — заволновалась Фай. Что-что, а в тюрьму ей сейчас точно не хотелось садиться! Ещё столько нужно было успеть: найти Нила, Эмму, остальных, увидеться, наконец, с отцом и убедиться, что он всё это время искал её так же, как и искал Нилфаера в сериале… Вскоре Бэйлфаер уже не могла сидеть и стала ходить взад-вперёд по кабинету, одолеваемая тягостными муками ожидания. Так она провела около часа, и вот дверь снова отворилась, являя её покрасневшим от усталости и нервов глазам офицера. — Сядьте, — суховато бросил он. Бэя покорно села, положив руки на колени и закусив губу. — Пройдёмте, — полицейский кратко пригласил стоящих за его спиной людей внутрь, заставляя сердце подпрыгнуть и удариться о горло. — О, Великий Мерлин! — узнавая и в то же время не узнавая свою подругу, воскликнула Динь-Динь и тут же оторопело прикрыла широко раскрытый от ошеломления рот руками. Фай чуть было не кинулась к ней, но успела лишь подпрыгнуть на стуле, остановленная предупреждающим взором офицера. С жадностью рассматривая заметно повзрослевшее лицо Зелёной феи, Бэй не сразу заметила остальных посетителей кабинета, застывших в не меньшем шоке, чем Динь. — Вижу, вы её узнали, — решил прервать затянувшееся молчание уставший полицейский, щёлкая ручкой. Теренс первым выбрался из оцепенения и утвердительно кивнул, после чего подошёл к коллеге, дабы помочь тому заполнить некоторые бумаги. — Бэй… Белла… — исступлённо выдохнула подошедшая к Фай Динь-Дилинь, невесомо трогая её то за воротник, то за шарфик. — Ты ли это?.. — Она, — ответил за сестру Нил, как очевидец того, что сделал с ней Пэн. Его губы подрагивали, а руки так и норовили прижать сестру к себе и больше никогда не отпускать. — Я… — Бэйлфаер хотела было что-то сказать, но слёзы, подступившие к горлу, не дали ей этого сделать. Оставалось только держаться, чтобы не разрыдаться прямо здесь, хотя Динь и Нил отчётливо видели собирающуюся влагу в уголках её глаз и краснеющие от переизбытка чувств щёки. Что было потом, сложно сказать. Бэйлфаер помнила, что в какой-то момент Динь-Динь и Нил не выдержали, и кинулись её обнимать, пусть и недолго. Также около часа Теренс что-то обсуждал с другими полицейскими, и их отпустили домой, т.к. без документов, на восстановление которых понадобится время, Фай не могла даже оплатить штраф и компенсацию тому водителю с разбитым носом. Дома же её напоили успокоительным и уложили спать, причём она даже не сразу поняла, что рядом с ней не год как почившие Анита с Роджером, а Динь с Нилом.

***

Маленькие пухленькие детские пальчики ловко крутили нить на прялке. Их хозяйка старалась не обращать внимания на боль, которую также притупляли проявившиеся на ладошках мозоли. Но неожиданно закричавшая прямо у окна ворона испугала девочку, та дёрнулась, и нить оборвалась. — Я не могу! — жалобно всхлипнула Бэя, сбрасывая с себя клубок. — Она постоянно обрывается! — Не опускай руки, милая, — Румпельштильцхен кое-как опустился на здоровое колено, подрагивающей рукой держась за палку, поднял клубок и протянул его дочери. — Смотри, сколько ты уже наплела… Бэя резко подскочила на кровати и чуть не задохнулась от нахлынувших эмоций. Раньше к ней никогда не приходили воспоминания, которые она спрятала в ловцы снов, без, собственное, использования их. Они не должны были вырваться самостоятельно: об этом она позаботилась. Ведь один такой резкий поток из нескольких ловцов мог запросто свести её с ума. Однако всё было не так плохо, как могло бы. Причина этого «сновидения» сейчас сидела около кровати Бэи и ошалелыми глазами разглядывала «тётю Беллу», перебирая в руках один из ловцов снов Фай. «Она тоже видела это?.. Хотя, судя по лицу, точно видела», — не зная, злиться ей или паниковать, размышляла Бэйлфаер. Эмма не ответила ей, явно шокированная только что произошедшим. Она просто была обеспокоенна состоянием своей тёти, некогда спасшей её от странного юноши и пропавшей на много лет, и, по своему обыкновению, перебирала ловцы снов, чтобы успокоиться. И, видимо, Свон зря решила проверить температуру Белладонны, держа в руках одну из «побрякушек», как их называл отец. Пока молчание продолжалось, в волосах Бэй что-то — точнее, кто-то — зашевелилось. Проснувшийся и обнаруживший бодрствующую хозяйку Нитка тут же юркнул к ней под одеяло и подставился под руку, ласкаясь. Фай с удовольствием погладила норку, уже и не удивляясь тому, что и Нитка жив. — Он обычно за ночь всю квартиру обходит… а тут, даже всё утро неподвижно с вами лежал, — вдруг заговорила Эмма, неловко отводя взгляд и усмехаясь. — Он просто знает, как я наказываю тех, кто меня будит, — хитро прищурившись, сказала Бэйлфаер. — И как же? — опасливо поинтересовалась блондинка. Бэя привстала на кровати, деланно нахмурилась и резко поддалась вперёд с воскликом: — Ем их! — Эмма испуганно отскочила, грохнувшись на пол на пятую точку, а Фай хрипло расхохоталась. — Ох! Ладно, не бойся! Давай только без «вы». Я ещё не настолько старая, мне всего лишь триста пятьдесят восемь лет, — успокоившись, деланно безразлично бросила Фай. У Свон невольно расширились глаза: — Вот как… мама упоминала, что в… ты очень долго жила в Нетландии. Прости, что напомнила, просто… — Ничего страшного. Ты достойна правды, Эммы, — обнадёживающе улыбнулась Бэйлфаер. В этот момент она почувствовала себя мудрым наставником, дающим напутствия не уверенному в себе будущему герою. И не сказать что бы эта роль не была ей по душе… Лицо Эммы просияло. «Новоприобретенная» тётя ей явно понравилась. И девушка была, почему-то, уверенна, что тётя Белла сможет ответить на касающиеся магии и магического мира вопросы, которые мама предпочитала игнорировать. Дверь тихонько отворилась, и в комнату вошла Динь-Динь, держа поднос с лекарствами и водой в руках. Увидев очнувшуюся и пребывающую в отличном настроении давнюю подругу, фейка чуть не уронила поднос, но его вовремя перехватила Эмма. Примерно такая же реакция была и у Фай, правда, ронять ей было нечего кроме челюсти. — Значит, я ещё не совсем выжила из ума, — еле заметно дрогнувшим голосом произнесла Бэй и только сейчас ощутила сильную жажду, которая обычно приходит после избыточного сна. На мгновение почувствовав себя лишней, Эмма оставила поднос на тумбочке и благоразумно удалилась. У неё ещё будет время задать все интересующие её вопросы тёте Белле, пусть пока приходит в себя.

***

В какой-то степени было неловко ужинать вместе с друзьями, из которых нескольких она считала мёртвыми, а других больше никогда не ожидала увидеть. Столько лет прошло — одиннадцать, если быть точнее — а они будто бы не изменились (не считая повзрослевшей малышки Эммы), но так могло показаться только на первый взгляд. С Динь в комнате они так и не поговорили, лишь обменялись несколькими дежурными фразами, вроде «я скучала», «хорошо, что мы теперь все вместе», но этого было и не нужно. Они понимали друг друга без слов, видели жизненные пути друг друга в морщинках у глаз, мозолях на руках и многом другом. А уж детали их отдельных друг от друга приключений выяснятся потом. Однако и без них Бэйлфаер точно могла сказать, что и Динь-Дилинь, и Теренс стали более уверенными в роли родителей. Эмма выросла умной и доброй девочкой, не без унаследованной от Белоснежки и Принца запальчивости, но рассудительной и любопытной. Хорас и Джаспер стали более разговорчивыми: то и дело они отпускали шутки, от которых хохотать хотелось всем присутствующим, особенно веселилась Эмма. Работали они, как позже стало известно, дальнобойщиками, и Бэйлфаер была очень даже рада тому, что они будут часто отсутствовать в её жизни. Нет, она любила их, как и все своих друзей, но то, что сам факт того, что она Стервелла де Вилль, мог отрицательно сказаться на их судьбах. Бэя действительно не желала мальчикам зла — пусть будут дальше от неё и всего магического мира, если это спасёт их. Когда ужин закончился, Фай не пошла в выделенную ей спальню, а последовала за Нилом, направляющимся на улицу. С ним она и словом не обмолвилась, в отличие от остальных. Её брат был необычайно молчалив во время трапезы и будто бы боялся даже посмотреть в её сторону. Нил натягивал поношенные кроссовки, стоя лицом к двери, когда ему на плечо легла тёплая ласковая рука. Рука его сестры. — Прогуляемся? — чуть скривив губы и печально сведя брови к переносице, сказал она. Кэссиди молча кивнул в сторону двери. До городского парка они шли всё также безмолвно, но перестали прятать изучающие и тоскующие взоры друг от друга. Хотелось прикоснуться, обняться, но что-то мешало. И это что-то заключалось в недосказанности между ними. И пора было, наконец, восполнить пробелы в их отношениях как брата и сестры. Они долго бродили по парку: уже начало темнеть, а Нил и Бэя всё никак не решались просто сесть и поговорить. Однако это состояние неуверенности и желания отсрочить не самый лёгкий разговор не могло длиться вечно — они остановились у скамьи под большим дубом и встретились влажными глазами. Неожиданно для них обоих Бэйлфаер обхватила родное лицо брата и чуть приблизила его к себе, дрожащим голосом шепча: — О, небеса! Как же ты похож на него! — На кого? — Нил, конечно, догадывался, о ком она говорит. Но он не мог себе позволить… он просто не знал этого слова, никогда и никого так не называв. — На нашего отца, — всхлипнув, ответила Фай и убрала руки, чтобы вытереть слёзы. Если раньше она сомневалась в том, что Нил был сыном Румпельштильцхена, а не Крюка или кого-либо ещё, то теперь, когда она увидела его взрослым, то могла почти со стопроцентной уверенностью сказать, что Кэссиди был ей братом и по матери, и по отцу. Осталось только уточнить некоторые, опять же, детали. Но не у брата, а у кое-кого другого. — Я… — Нил был в шоке. Уж чего-чего, а этого он никак не ожидал услышать. Хотя, возможно, это и было правильным началом их беседы по душам, и ему стоило ловить момент. — Каким он был? — Был? Какой он есть! И, если честно, я даже не знаю, стоит ли тебя с ним знакомить… — невесело усмехнулась Бэйлфаер, вспоминая поведение отца. Нил же воспринял её интонацию на свой счёт. — Да. Не стоит, — глухо вымолвил он, обидчиво закусив губу почти до крови. Но тут его сестра продолжила: — Мне не хотелось бы, чтобы твоё впечатление об отце складывалось исключительно из моих слов, но он очень трудный человек. Человек, ха, — и вот опять этот странный тон. Признаться, на Нила он произвёл настолько сильный эффект, что он был готов без всяких обид надеяться на то, что причина это тяжёлой досады в голосе сестры заключалась в его уродстве. — Скажу так: он был замечательным отцом, хорошим человеком, но с ним случилось кое-что такое, что сделало его диаметрально противоположным по характеру и поступкам. «Хотя, может, эта тьма всегда в нём была, просто страх мешал ей проявиться», — к своему явному неудовольствию заключила Бэя. Нилу она, конечно же, ничего такого не сказала. — Я приму любое твоё решение, Бэя, но, понимаешь, — он замялся и снова закусил губу. Увидев поддержку и полную внимательность в тёплых глазах сестры, он спустя время вновь заговорил: — Я должен узнать, бросал ли он меня… — Вряд ли он знал о тебе, — нахмурившись, вставила Бэйлфаер. — Мать обманула его и ушла, когда живота ещё не было… — Да, но… — Кэссиди снова умолк, однако в этот раз надолго. Ком в горле мешал ему не только говорить, но и сдерживать эмоции, и вскоре из глаз градом покатились горькие слёзы. — Но ты хочешь узнать, бросил бы он тебя из-за твоей спины, — завершила за него Бэя и сильно стиснула в объятьях. И в этот самый миг их единения Бэйлфаер навсегда решила для себя: во что бы то ни стало она защитит своего брата и не важно, кто будет обидчиком. Если придётся, она убьёт даже его.