Пора переписать сюжет под дочь Тёмного

      — А вот это, Бэя, называется волчье лыко. Оно ядовито, слышишь? Нельзя его есть, можно отравиться, — мужчина вогнал палку глубже в землю и перенёс вес с больной ноги на неё.       — Значит, мы можем отравить им огров, пап? — невинно хлопая глазками, спросила темноглазая девочка.       — К сожалению, оно на них не действует… На них мало, что действует, но могу сказать одно, — кареглазый мужчина грустно покачал головой, но постарался улыбнуться дочери, — Человек не может победить чудовище. Лишь такое же чудовище или ещё кто похуже может одолеть огров и закончить, наконец, эту страшную войну, но…       — Но?.. — девочка шмыгнула носом. Её всегда расстраивали подобные разговоры.       — Никакое чудовище не согласится помочь просто так, согласна? У всего есть цена, моя хорошая, у всего…       И снова какая-то ерунда! Файра со всем накопившимся раздражением откинула очередной за эту ночь ловец снов, в котором опять были какие-то жалкие воспоминания из детства, а не те, что могли бы ей помочь сбежать из Нетландии. Снаружи, вроде как, не осталось ни одного пирата, но она не спешила будить изрядно побитую здешними нелёгкими условиями бывшую фейку. Да и смысл? На улице ливанул дождь, при чём, весьма недурный. «Крыша» снова подтекает. Еды пока хватало. Однако что-то уж совсем фейка разоспалась. Бэя успела и сама поспать, и многие воспоминания перебрать. Надо бы её проверить.       Что ж. Всё, как она и боялась. Болезненный румянец, блестящие мешки под глазами и жар, ощутимый и без прикосновения. Ах, ещё и добавившееся через несколько минут осмотра беспокойное бормотание. У нашей недо-фейки был жар.       И что теперь делать?       Нет, не то чтобы сама Бэя никогда не болела, более того, она даже сама ухаживала за бьющимся в лихорадке отцом. Да вот только теми скудными запасами трав, имеющимися сейчас у неё и одной только холодной тряпкой на лоб она ей точно не поможет. Разве что совсем чуть-чуть, и та отбросит коньки на день позже.       Положив-таки сырую холодную тряпку на голову Динь-Динь и парочку таких же с горем пополам устроив на её бёдрах, боясь случайно коснуться и самой грохнуться в обморок (чтоб потом пираты с Пэном радостно обнаружили уже два трупа), она всерьёз задумалась, что же ей делать. Был один хороший метод народного лечения подобного недуга — растирание спиртом с водой, а ещё она знала парочку настоек на спирту, который в разы усилит эффект припасённых ею трав, но спирт в Нетландии можно было найти лишь в двух местах — на Весёлом Роджере и в желудке его капитана. Ей, конечно, импонировала идея вспороть, наконец, этому гаду брюхо, но как? Её единственная сообщница сейчас находилась в адском плену, и совсем скоро её могло начать лихорадить. Может, стоило обратиться к индейцам? (Хотя Пэн их, кажется, всех перебил, а они ведь так его боготворили…) Нет, всё-таки, надо было переться в акулье логово, так сказать, навестить дорогого отчима.       Но… чёрт возьми! Почему ей всегда так везёт?!Пнув от злости свою сокровенную коробку с ловцами, они подхватила выскочивший один из них. Покрутив его в разные стороны, Файра успокоилась, но продолжила напрягать мозг в поисках решения проблемы.       — А, может, попробовать втереться в доверие к Крюку, а? Как думаешь, Динь-Дилинь? — с нервным смешком обратилась она к бывшей фее, не ожидая ответа. — Молчанье — знак согласия… — довольно осклабилась она. — Один вопрос: что я могу ему предложить? Хм… — но через минуту она хлопнула себя по лбу, мысленно браня себя за такую тупость. — Конечно! Я предложу ему помощь в убийстве моего отца, а потом по старой папиной традиции не выполню свою часть уговора! Кто я? Гений, знаю! — почти рассмеялась Бэйлфаер, но быстро собралась, обдумывая детали. — Надеюсь, что они прям на подходе меня не вырубят…

***

      Хорошая новость — её не вырубили. Плохая — её связали и собиралась скормить местным жалким пародиям на её отца, т.е. крокодилам.       — Ты хоть бы выслушал меня, капитан! Я ж тебе пригожусь, — заискивающе прокричала Бэя, нагло ухмыляясь. Уж с кем с кем, а с пиратами надо вести себя подобающе. Дерзко и смело, но умеренно, не зля капитана.       — И что же жалкая девчонка… — Джонс вальяжной походкой приблизился к ней, склонился, открывая обзор на волосатую грудь и откинул каштановую прядь с её лба окровавленным крюком. Мерзость! — Может предложить бравому пирату, у которого есть всё, любовь моя? — наигранно ласково произнёс он.       — Всё, да не всё, — сглатывая, но твёрдо бросила Бэя. — Сердце крокодила, я полагаю, всё ещё не у тебя? — скорее риторически задала вопрос Файра. Пираты сзади громко вздохнули и загудели. Джонс жестом заставил их замолчать.       — Неужели передумала?.. Спустя столько лет… — неверяще изогнул бровь Киллиан, но заинтересованно вперился в неё глазами и неожиданно широко улыбнулся.       — Нужда заставила. Не обольщайся, — оскалилась Файра, Крюк лишь усмехнулся.       — Ну и чем докажешь ты свою преданность мне, милая? — ожидаемо спросил Джонс, не торопясь развязывать её.       — Ничем, — грубо отрезала Бэя. — Да и нет её. Я предлагаю объединиться, чтобы отомстить ублюдку — каждый по собственной причине. Ты помогаешь мне украсть кинжал… — в горле засаднило. Она невовремя вспомнила, как когда-то допустила одну величайшую ошибку, поведав Крюку о главной слабости своего отца. — Но решающий удар наношу я, — мрачно закончила она, со всей внимательностью вглядываясь в его лицо. — Или ты сам нынче удумал Тёмным стать?..       — Нет, — ощерился Киллиан, грубо хватая её за воротник. Дыханье спёрло, а перед глазами заплясали мушки. — Я не собираюсь становиться чудовищем.       «Ты уже им стал», — мысленно покачала головой Бэя, лихорадочно обдумывая свои дальнейшие действия. Хоть бы он не потащил её к Тёмному прямо сейчас. На всякий случай, она кивнула Киллиану, и тот отпустил её.       — Поздравляю, Бэя! — парой ловких отточенных движений он срезал верёвки, спутывающие её запястья и лодыжки. — Теперь ты снова желанный гость на моём корабле! — громко и торжественно вскричал тот, а команда позади него радостно заулюлюкала.       — А отправляемся мы?.. — поинтересовалась Бэя, оглядываясь.       — Не скоро. Нет, к сожалению. Он пока не отпускает меня, — Файра понимающе кивнула. Может, ей было и не жалко Крюка, но от любого упоминания о собственничестве Его Рыжего Величества и его любви к «играм» её коробило.       — Мм, ладно. Ничего страшного. Будет время продумать план тщательнее, — делано расстроенно сказала Бэя.       — Не печалься, милая, — всерьёз, похоже, доверившись ей, почти добро обратился к ней Киллиан. Что только одиночество и ром не делают с людьми?.. — Можешь даже взять что-то себе в подарок. Любую вещь на этом корабле. Кроме самого корабля, разумеется, — припоминая семейную хитрость этой девчонки, сощурился он.       — Ром.       — Что? — опешил Крюк, боясь, что ослышался.       — Ну у вас же нет водки, да? Хотя, если есть, дай лучше её. А так — ром, — недовольно пояснила Файра, стараясь не глядеть тому в глаза. Ещё заподозрит чего.       — И для чего тебе? — снисходительно усмехнулся Джонс.       — Отметить хочу своё отбытие из Нетландии, разве не ясно? — буркнула Бэйлфаер, желая поскорее избавиться от навязчивого общества высокомерного капитана и пойти лечить Зелёную.       — Говорят, что ром лучше всего пьётся в каюте капитана, любовь моя, — хищно оскалился Киллиан. Бэя замерла. Он действительно сейчас это сказал или ей показалось? В Нетландии, конечно, всякое бывало, но глюки она ещё не ловила. Ну, его, этого Джонса к чёрту! Никуда она с ним не поплывёт! И вообще, женщина на корабле — к несчастью!       — А мне уже есть с кем пить, — в тон ему ответила Бэй, третий раз за их беседу шокируя капитана.       — Воля твоя… — не стал настаивать Крюк, к её великому облегчению.       Уже через пятнадцать минут она гордо пробиралась меж деревьев, в одной руке держа бутылку, а в другой — керосиновую лампу, одолженную у пиратов. Не, ну а что? На дворе ночь, а она одна. Между прочим, здесь много хищников… Стоит поторопиться.       Но, суд по всему, без очередных приключений вновь не обойтись. Кажись, в темноте она наступила на чей-то длинный пушистый хвост, и его владелец жалобно вскричал, пробуждая близ спящих птиц, которые тут же бешено воспарили из своих гнёзд, и кого-то уж очень большого и широкого в плечах, зависшего над ней грозной тенью       — Медведь… — в ужасе одними губами произнесла Бэя, забывая, как дышать. Но времени на драму у неё не было, поэтому, крепче прижав к себе ром, она сначала на цыпочках отошла от, хвала небесам, стоящего к ней спиной зверя, а потом рванула к себе в пещеру, но уже длинной дорогой, даже не обращая внимания на прицепившуюся к рубахе корягу.       Мысленно, остатки второго «Я» поблагодари и много раз благословили Бэйлфаер за такую хорошую память. Хотя как тут не запомнить — за триста лет-то? Но это неважно. Нужно иногда хвалить себя. Ведь, как говорится, сам себя не похвалишь… Длинный путь, конечно же, занял больше времени, но с учётом того, что Файра каким-то образом умудрилась бежать в темноте без брошенной в страхе лампы (надеясь на порядочность бурого соседа, и то что он услужливо вернёт её пиратам… и съест их, чисто по-соседски), «опоздала» она минут на десять. А принятые ранее меры не позволили состоянию фейки уж сильно ухудшиться.       — Так, нужно отлить часть для отвара… хотя, что уж там? Для зелья… — бормотала себе под нос Бэя, периодически хмыкая. Да, может Файра и Нил отрицали свою причастность к магии и в целом ненавидели её, но на волшебном острове из магии было не выжить, не следуя его законам. Да, магия всегда имеет свою цену, но что ей было делать? Не искать же лекаря на этом безвременном клочке пэновской земли. Индейцы, даже если выжили, всё равно бы не помогли ей, а подкупать их было нечем. Да и, разве они с Динь-Динь, просто живя в этом аду, уже сполна не заплатили? Тем более, Бэе сам Тёмный маг должен. О да, недавно, перебирая свои воспоминания, Файра осознала кое-что для себя — они заключили сделку с Румпелем, мол, он соглашается на любой способ отречения от магии Тёмного, какой она найдёт, а сама Бэйлфаер, так и быть, не сбегает в ужасе от того, что он успел натворить. Ну, а как известно, он свою часть уговора не выполнил — значит, остался ей должен. Вот. Всё логично. По крайней мере, она так считала.       Когда зелье было готово (да простит её Динь за старый и уже не отмывающийся котелок, в котором Бэя чудила время от времени), новые проблемы настигли Файру. Чтобы напоить отваром нужно было хотя бы приподнять голову Зелёной, а то захлебнётся, но это ещё можно было сделать через тряпку, а вот растирать бывшую фею нельзя, используя ткань, т.к. всё банально впитается в неё, а не в больную. И не возвращаться же ей на корабль, чтоб попросить однорукого извращенца помочь ей с лечением подруги?       — Так, Бэя, спокойно. И не из такой ямы выбирались! — нервно хихикнула Бэйлфаер, закусывая губу. На самом деле, ей ещё очень хотелось спать, при том, что за Динь-Динь в любом случае придётся последить ночь, периодически растирая её тело спиртовой настойкой. В общем, оставался лишь один вариант — пересилить себя и не свалиться в обморок от первого же прикосновения.       Решив в начале растереть тело ромом с водой, а потом уже в более сознательно состоянии напоить фейку зельем, Файра маленькими неуверенными шажками приблизилась к больной. Та продолжала бормотать что-то в бреду:       — Нет-нет… не хочу… мама… — услышав последнее разборчивое слово, Бэйлфаер замерла. У фей были родители? Или они так называли Голубую? Странно…       — Тише-тише, девочка… — когда Динь-Динь болезненно скривила лицо и захныкала, Файра попробовала её успокоить ласковым голосом, а то дёрнется и расплескает своё лекарство.       — Мама… — шмыгнула носом Зелёная.       — Мама-мама… — ответила Бэя, морщась. А Бэйлфаер-то скучала по матери, пусть и чуть-чуть. Но новая она ни за что так не будет делать. Не заслужила Мила этого. Она решила так после просмотра некоторых воспоминаний, где пьяная мамаша, в очередной раз пропив все деньги, заработанные отцом, пока его не было дома продала её местному мяснику. Ух, она никогда не забудет этот запах тухлого мяса, который тот требовал её маскировать всякими травами и чесноком, а также то, как он на её глазах — на глазах пятилетней девочки, рубил головы ещё живому скоту. Кажется, когда отец выкупил её обратно, она вся была в крови и неделю не разговаривала. Хорошо хоть, в том же году Мила свалила со своим собутыльником-пиратом.       Кое-как раздев Динь-Динь, Файра окунула ладонь в ром с водой, раствор оказался липким, но это всяко лучше — проснуться, будучи с ног до головы в сладком сиропе, чем умереть от банальной простуды. Боясь, что спирт быстро испарится, Бэя поспешила прикоснуться к животу фейки — из-за раствора ощущения притуплялись, но перед глазами-так заплясали мушки, а во рту встал режущий ком. Не медля, она хорошенько растёрла живот, грудь, шею и ноги, даже улыбнулась в конце от того, какая она молодец. Но настал момент перевернуться бывшую фею из банды Голубой. Файра подложила подушку так, чтобы Динь не задохнулась, и одним махом повернула её и чуть не наступила в оставленный на полу ром, громко охнув. На спине Зелёной было множество рубцов, будто кто-то сначала пришил ей крылья довольно варварским способом, а потом выдрал их не менее жестоко. Два длинных вдоль спины, и рядом с ними множество точек, будто от толстых игл, причём выглядели они так, словно получены они были недавно, некоторые кровоточили.       — Ох, и что мне с этим делать? — подумав минуты три, Бэйлфаер не решилась растирать спину фейки выше поясницы, чтобы не задеть эти явно магического происхождения рубцы. Да и вообще трогать их не стала. Спросит потом Динь о них, и вместе они уже решат, что делать. — Да я прям врач! — хохотнула Бэя, видя, как постепенно улучшается состояние подруги, хотя сама сидела бледная и с трясущимися руками. — Может, стоит на врача пойти? — задумчиво промычала себе под нос Файра. Потом посмотрела на свои руки и тяжело вздохнула. — Да куда мне? Только после курса лечения у психотерапевта…