Необходимый компонент

Эрвин чувствовал, как неприятно начинают покалывать затекшие, крепко связанные за спиной руки. Он нервно кусал губы, не зная от чего больше — от уже болезненного возбуждения или от невозможности смотреть никуда, кроме как в пол. Идеально чистый пол, такой, чтобы на него можно было лечь всем телом, не почувствовав ни одной соринки обнажённой кожей, чтобы можно было прижаться щекой, если голову не сильно придавит чужая ступня. Эрвин слышал, как со свистом начала свой разбег в воздухе плетка и как она ударилась о тело рядом стоящего Эрена, вызывая тонкий болезненный визг. Поэтому, когда плетка хлестнула Эрвина по уже красным от предыдущих ударов ягодицам, он был готов к новой порции боли и только сильнее кусал губы, позволяя себе лишь судорожный вдох. — Тебе было не больно? Вопрос, произнесенный тихим спокойным голосом, заставил содрогнуться, как от ужаса, надвигающейся беды. Спину обдало холодом, сердце громко и часто забилось, будто пыталось пробить грудную клетку. Хотелось убежать, спрятаться, сжаться, но Эрвин знал, что никогда этого не сделает. Он зависим от этого голоса и того невероятного захватывающего страха, смешанного с восторгом, который этот голос пробуждал в нем. — Нет, — ответил Эрвин и, уже предчувствуя, что последует дальше, задержал дыхание. Новый удар последовал незамедлительно, да с такой силой, что Эрвин вскрикнул и дернулся, инстинктивно пытаясь отойти. Обожжённую ударами кожу будто рассекли лезвием ножа. Боль была острой, жгучей, все никак не проходящей, и Эрвин судорожно глотал воздух. Он точно не знал, какие ощущения ему нравятся больше: сама боль или то, как перед её наступлением захватывает дух, как перед прыжком в пропасть. В пропасть, в которую Эрвин уже давно добровольно спрыгнул, наслаждаясь каждым ее метром, пока летел вниз. Краем глаза Эрвин видел, как задрожал Эрен от лёгкого испуга и возбуждения. Он боялся того, что сейчас получит такой же сильный удар, но одновременно желал его, хотел сломаться, чтобы потом громко и пошло взвыть. Эрвин хорошо помнил, какой у Эрена томный и красивый голос, когда ему больно и хорошо одновременно. Леви появился перед ними незаметно, лениво теребя плетку рукой. В отличии от Эрена и Эрвина он был полностью одет, даже обут в начищенные до зеркального блеска ботинки, каблуки которых постукивают по такому же зеркальному паркету несмотря на то, что они в гостиной маленькой квартиры. Здесь никогда ничего не менялось, сколько бы Эрвин не приходил, все всегда находилось на своих местах. Время в этом жилище как будто застыло и, оказываясь здесь, Эрвин каждый раз переносится в тот самый день, когда Леви впервые разрешил ему войти. Старая, повидавшая виды, но сохранившаяся в прекрасном состоянии мебель: кожаный диван у стены, небольшой журнальный столик, стоявший рядом с диваном, на котором всегда лежали газеты и пара книг, ковёр под ним, яркий, с красивым необычным орнаментом, и главное украшение комнаты — высокий, почти под самый потолок, буфет со стеклянными дверцами. За этими дверцами у Леви хранилось, наверное, полсотни разных сортов чая и кофе, несколько бутылок различного алкоголя, а внизу, в закрытых ящиках, внушительная коллекция всех возможных плеток, стеков, флоггеров, наручников, ошейников, веревок и цепей — всего, что Эрвину уже посчастливилось примерить на себя и ещё придётся в будущем. Освещение всегда было тусклое, окно выходило во внутренний двор, никогда не попадая под прямые лучи солнца, а ещё всегда было зашторено плотной занавеской, почти не пропускающей свет. Основная лампа под потолком тоже никогда не была включена, вместо неё источником света в вечернее время всегда был небольшой напольный светильник с плотным из тёмного материала кружевным абажуром. Эрвин мог идеально по памяти назвать и подробно описать каждый предмет этой комнаты, ставшей для него самым сокровенным, личным храмом его религии, убежищем от всего мира. Вот только приходил он сюда, стабильно, как на мессу, каждую неделю, не один… Леви медленно обошел их по кругу, вид у него спокойный, равнодушный, даже скучающий. Он посмотрел на плетку в своей руке и лениво отбросил её на стол — надоела. — На колени. Оба, — произнес он ровным тоном без какой-либо напыщенности и театральности. Отдавая приказы, он никогда не был грубым или нарочито жёстким, только холодным. Он как стальное лезвие — рубил одним отточенным молниеносным движением. Эрвин, сгибая по одной ноги, аккуратно, чтобы не ушибиться суставами, встал коленями на пол. Эрен же, как стоял, так и плюхнулся на колени с характерным грохотом удара кости об деревянный пол. Леви, скрестив руки на груди, несколько мгновений молча смотрел, а потом снова обошёл их по кругу и встал между ними за спиной, чуть поодаль. Эрвин почувствовал, как чужая рука пальцами зарывается ему в волосы и оттягивает назад, побуждая запрокинуть голову. Он посмотрел вверх у упёрся взглядом в лицо Леви. В первые секунды он почувствовал только головокружение — слишком долго смотрел в пол, наклонив голову, так что не сразу мог разглядеть чужое лицо, но, когда туман в глазах рассеялся, впился взглядом жадно, высматривая любые изменения в мимике, пока разрешили. Леви смотрел на него несколько мгновений, и Эрвин готов был поклясться, что в холодных и равнодушных глазах была и ласка. Выискивать любые эмоции на этом строгом лице, ожидать похвалы в одном лишь взгляде, как верный пес, видеть еле уловимую, обращенную только к нему, улыбку на тонких губах — это позволяло чувствовать себя живым человеком из крови и плоти, человеком, ждущим одобрения и любви. Для Эрвина подобная роскошь, как увязание в чувствах, была непозволительной, но здесь, в этой гостиной, все нереальное и запретное становилось возможным. Леви даже своим молчанием устраивал в его душе такую бурю, что Эрвин переставал чувствовать себя грузовой баржей, плывущей по четко заданному маршруту в мелкой реке, и превращался в выкинутый в океан парусник, находящийся в самом эпицентре шторма. Леви лениво перебирал его волосы, а потом слегка толкнул в затылок. — Лицом в пол. И ты, Эрен, тоже. Эрвин осторожно, шире разведя ноги, стал наклоняться головой к полу. Со связанными за спиной руками это было не просто, он то и дело норовил потерять равновесие и приземлиться носом или челюстью. Аккуратно и медленно он опустился, сильно прогнувшись в спине, и оперся лбом. Поза была не самой удобной, он почти лежал на полу перед Леви, высоко подняв зад, обездвиженный и полностью открытый. Как только Эрвин нашел устойчивую позицию, он, насколько смог, повернул лицо в сторону Эрена, и видя, как тот неуклюже падает, чуть не крикнул заботливое «Осторожно!». Эрен сильно впечатался лицом в пол и болезненно заныл. — Осторожнее, — буквально сорвав слово с губ Эрвина, сказал Леви. В отличии от Эрвина и Эрена ему не требовалось чье-то разрешение на то, чтобы говорить, вот только делал он это крайне редко и мало. Эрвин слышал, как Леви отошел к шкафу, а потом вернулся к ним и присел на одно колено. Он медленно смазал пальцы на обеих руках и начал одновременно гладить Эрена и Эрвина между ягодиц, размазывая смазку. Эрвину казалось, что он сейчас взорвется от возбуждения. Мокрая от смазки кожа мерзла при комнатной температуре, член, до которого так ни разу и не дотронулись, изнывал, упираясь в живот. Леви не спеша поглаживал ложбинку между ягодиц, обхватывал всей рукой яйца и слегка массировал, дразнил, но не давал самого необходимого. Как только Эрвин хотел вновь повернуть голову, чтобы посмотреть на Эрена, которого так же мучали, как и его, Леви резко вставил в него палец и медленно с нажимом начал разрабатывать его вход. К первому пальцу спустя пару минут добавился второй и Эрвин неожиданно для себя почувствовал, как на уголке губ скопилась слюна, готовая вот-вот упасть каплями на пол. Как только он начал поддаваться бедрами навстречу, Леви резко вынул из него пальцы и больно шлепнул по правой ягодице. — Ты слишком нетерпелив, Эрвин. Можно было кончить только от того, как Леви назвал его по имени. Так буднично и спокойно, будто он встретил Эрвина за чашкой кофе, а не трахал его рукой, распластанного на полу, умирающего от желания, параллельно тому, как растягивал другого человека. — Вот, взгляни на Эрена. И Эрвин взглянул. Эрен расфокусированным бешеным взглядом смотрел куда-то сквозь него. Из приоткрытого рта доносились тихие стоны, но было видно, что он сейчас готов сорваться на крик. Он не двигался, не пытался ускорить движение пальцев внутри себя, но Эрвин слишком хорошо изучил его поведение, мог заранее, по взгляду, дыханию и стонам понять, когда Эрен уже на грани, когда он готов уже… Эрен кончил, падая всем телом на пол, громко завывая от наступившей разрядки. Эрвин успел увидеть, как из его члена мощной струей вытекает сперма, прежде чем он плюхнулся в нее же животом. Леви, явно не ожидая, что события развернутся так быстро, сначала молча смотрел на лежащего обессиленного Эрена, а потом, ухмыльнулся и подойдя к нему, присел рядом и начал развязывать его руки. — Прости… Прости, я не выдержал, — как в бреду бормотал Эрен, чувствуя, как Леви массировал ему затекшие запястья. — Ничего, — Леви снисходительно улыбнулся. — А теперь вставай Эрен. Кое с кем мы еще не закончили. Когда они оба встали и подошли к Эрвину сзади, он не мог видеть их лица, но прекрасно понимал, что они смотрят на него, разглядывают. — Видишь, как он возбужден, — Леви подвел Эрена поближе к Эрвину, а сам стоял позади, обнимая его за талию. — Посмотри, как растянута его дырка, я подготовил его, как она сжимается в предвкушении, Эрвин так и хочет, чтобы в нее вставили большой толстый член до самого упора и оттрахали его до изнеможения. Эрен, ты же знаешь, как Эрвин любит, когда кто-то трахает его задницу, неважно, кто из нас это делает? Ты ведь сможешь это сделать, если я попрошу тебя? Эрвин готов был сойти с ума от этих разговоров. Он не видел, но понимал, что Эрен скоро вновь возбудится, и, если Леви прикажет, сядет позади него на колени и вставит в него свой член, начнет двигаться, и с разрешения Леви кончит в него, наполнив Эрвина доверху. Леви подошел к Эрвину и резким движением уложил его на бок. Глухой от удара болью отдалось в правом плече, на которое упал Эрвин, но все болезненные ощущения отступили на второй план, когда Эрвин увидел, что Эрен снова возбудился. — Давай, Эрен, делай с ним все, что захочешь, а я посмотрю, — Леви шлепком подтолкнул Эрена, а сам сел на диван, закинув ногу на ногу. Эрен стоял в нерешительности буквально пару секунд, прежде чем броситься на лежащего у его ног Эрвина. Он насел на его бедра и раздвинул руками ягодицы, пристроился поудобнее и аккуратно, стараясь не причинить боли вошел в него. Давая привыкнуть, он начал медленно двигаться, успокаивающе гладя руками по спине и плечам, движениями и взглядом как бы говоря: «Это я, твой Эрен, я здесь, с тобой, все хорошо, сейчас тебе будет хорошо!» Эрвин задыхался от распирающего изнутри удовольствия. Эрен, который его трахает, так правильно, так хорошо, Леви, который за этим наблюдает — все это сводило с ума и подводило к краю. Оргазм произошел быстро, Эрвин забился, как в конвульсиях, и не сразу понял, как Леви оказался рядом и погладил его по голове. Эрен, снова находясь на грани, вбивался жестко и быстро в уже расслабленное тело, прежде чем кончить внутрь и с облегченным стоном упасть сверху. — Неплохо, — Леви смотрел на них с любопытством, как будто наблюдал за насекомыми в банке. — На сегодня достаточно, у меня еще много работы, можете идти. Эрвин, не в силах подняться, смотрел, как Леви медленными шагами удалился в другую комнату. Эрен, лежавший на груди, из него так и не вышел, но Эрвин точно не хотел его торопить несмотря на то, что им явно дали понять, что пора выматываться. — Последнее время он предпочитает только смотреть… Эрвин промолчал. Он и сам это видел, более того, отстраненность Леви он заметил раньше, чем Эрен, даже когда Леви не только смотрел, а принимал непосредственное участие в процессе. Им всегда не хватало честных разговоров, поэтому приходилось отслеживать недопонимания по действиям или бездействиям. Сейчас Леви выбрал бездействие и это значило только одно — в их странных отношениях что-то надломилось.