our alliance

Юнги смутно и рассеянно пытался вспомнить течку. Помнил сначала удушливый страх, когда его скрутило возле дороги к пруду, куда он собрался за ягодами для выпечки, отчаяние, когда поблизости никого не увидел. Он шёл почти интуитивно, пытаясь сократить через заросли, забрёл почти в чащу, расцарапав ноги и одежду, а после, не в силах вынести жар, обратился. Стало легче. Когда он обошёл болото и вышел к склону, мутным взглядом обводя окрестность, понял, что оказался рядом со знакомым местом: чоновым укрытием, что за несколько лет не потерпело никаких особых изменений. Только крыша немного просела, дорожка заросла травой. Он сглотнул вязкую слюну, и едва услышал где-то позади протяжный вой — лапы сами понесли вперёд. Он почти ввалился в укрытие, разворошил тряпки и забился в угол, поджимая лапы. Увидев не слишком густую светлую кровь — Юнги взволновался. Теперь его могли учуять почти что без труда. Надежда, что его не учуят, казалась очень слабой. Как и то, что внезапная течка, которую они с лекарем ждали лишь в следующем месяце, стихнет. Когда он услышал шелест кустов, а после увидел тень, упавшую на залитую солнцем землю, — в груди сжалось. Бёдра свело судорогой, и помимо неприятной влаги Юнги ощутил жжение в коже. Он узнал Чонгука сразу же, но на обращённого него в тот момент смотреть было слишком тяжело. Волк мог протиснуться в пещеру с небольшим трудом, так как макушкой доставал до верха. Юнги пытался держать взгляд, заставлял себя, понимая, что любое чоново движение должно оставаться в его поле зрения. Он не отозвался на призыв, ощущая, как занервничал Чонгук. Когда же тот вошёл в пещеру — Юнги собрал все силы, чтобы дать отпор. Потому что по взгляду альфы, его усилившемуся запаху было очевидным то, как его тело реагировало. Понимание неравности сил пришло тогда, когда Юнги увидел его расстояние между лапами. Крупными, тяжёлыми, а клыки в приоткрытом рте были массивнее миновых. Такими и загрызть было не проблемой. Юнги сжался, но продолжал внимательно следить. Чонгук казался потерянным и явно чувствовал себя на своей территории неуверенно. У Юнги не было мыслей, кроме как сохранить рассудок, а ещё появилось внезапное желание сдаться: закрыть глаза, расслабить напряжённые мышцы, крепко зажмуриться. Он чувствовал, как Чонгук пытался говорить с ним, но не мог найти сил ответить ему. А ответить очень хотелось, как и довериться. Во взгляде альфы он не видел утраты рассудка, в его движениях не было намёка, что он вот-вот бросится. А когда Юнги услышал родной вой, то даже не обратил внимания, что подался вперёд. Чонгук, уже в одежде, взмокший и серьёзный, протягивал руки, и Юнги, понимая, что больше не в состоянии бороться, обратился. Обратился в надежде на то, что папин крик не оказался вспышкой помутневшего разума. Лишь дома, спустя длительное время, когда он оправился от жара и был отчитан и обласкан семьёй, — в полной мере осознал произошедшее. Чонгук ему помог. Не проявил давление и жёсткость, даже пожертвовал одну из своих тряпок, которая, вся пропитавшаяся миновым запахом, теперь комом лежала у постели. А спустя ещё два дня Чонгук пришёл ранним утром. Юнги попросил папу провести его к загороженной части посадок и принялся одеваться. Было некогда определять погоду, и он надел лёгкую рубашку, поверх — синюю накидку. Умывшись и причесавшись, он в последний раз взглянул в круглое зеркало и закрыл дверь комнаты. Чонгук стоял, прислонившись поясницей к изгороди, в его руках была небольшая сумка. — Привет, — выдохнул он, едва Юнги, подошедший близко, кивнул. — Вот, насобирал тебе фруктов. Ещё здесь творожная сдоба с нашей кухни. — Спасибо. — Как ты себя чувствуешь? — Нормально, — пожал плечами Юнги, становясь рядом и сжимая сумку. — Я проснулся пару часов назад. — Господин Мин говорил, что ты плохо спал. Я приходил ещё с утра, но он… Ну, ты не был готов к встрече. — Теперь я в порядке, — ответил Юнги, принюхиваясь. Сдоба пахла потрясающе. — Кто-нибудь ещё знает о том, что со мной случилось? — Я никому ничего не рассказывал. Уверен, отцу это тоже незачем. — Хорошо, — кивнул Юнги и слегка задрал голову вверх. Небо было затянуто серыми тучами, но воздух был тёплым, без малейшего признака скорого дождя. А после сказал то, что хотел сказать на протяжении всего времени, что они не виделись: — Спасибо, что помог мне. — Угу, — кивнул Чонгук и, оттолкнувшись от изгороди, встал напротив Мина. — Твои ступни в порядке? — А? — Юнги перемялся с ноги на ногу. — Да, их уже обработали. — Отлично, — улыбнулся Чонгук и убрал руки в карманы, медленно наклонившись к Мину. — Тогда ответь мне: почему ты, зная о скорой течке, оказался в лесу? Удивление, которое ощутил Юнги, сбило с толку. Он чуть нахмурился, сглотнул, смотря в глаза напротив. В них чернильные зрачки почти закрывали пожелтевшую радужку. Он видел не веселье и простое любопытство, а серьёзность и нетерпение. И вопрос показался слишком острым. — Я не собирался проводить её в лесу, — ответил он, сложив руки на груди. — Так вышло. — Почему? Неожиданно? — Она наступила раньше, чем я рассчитывал. — Юнги прищурился и попытался его обойти. — Твой брат сказал, что ты выглядел болезненно, когда ушёл. Ушёл целенаправленно. Едва Чонгук схватил его за руку, не дав развернуться, по коже прошёлся озноб. Он подтянул к себе, и Юнги локтём коснулся его живота. — Да, я за ягодами шёл. Но мне стало плохо позже. — Но ты!.. — Что вообще за претензии? — не выдержал Юнги, вырвав руку и повысив голос. — Думаешь, я с надеждой на течку пошёл в лес? Думаешь, я планировал это? — Конечно нет! — отшатнулся Чонгук, шумно выдохнув. — Тогда к чему такие вопросы? Ты хоть представляешь, как мне было плохо и больно? — чувствуя едкую обиду, которая заполнила всё сознание, Юнги сжал кулаки. — Или думаешь, что я пошёл в лес в надежде быть покрытым чужаками? Он заметил, как в глазах Чонгука потух огонь. — Нет. Точно не это. Извини… Я просто… — он отвернулся в сторону, опустив голову. Юнги видел его выступившие вены на руках, дрожь в пальцах. — Я ошалел, когда тебя там увидел, чуть с ума не сошёл… А твой папа ничего не сказал, как и остальные. Мой отец сказал, что ты выходил из дома, когда течка не наступила, и я подумал... — Что я решил поиграть с судьбой? — усмехнулся Юнги, чувствуя, как от такого вида альфы уверенность возвращалась. Он перестал ощущать давление. — Поверь, я испытал не меньше страха. Зачем мне жертвовать? — Конечно я верю! Я так и подумал, что ты не смог вернуться домой из-за страха. Но ещё была мысль, что с тобой что-то сделали, — более тихо сказал он, — или напали, раз ты оказался в таком уязвимом положении и не вышел из леса. Я не хотел, чтобы мои вопросы прозвучали грубо или обидно. Я полночи не мог уснуть, а сейчас… Прости меня. Юнги подошёл к нему, потирая плечо, а после тронул его ладонь. Чонгук поднял голову, и от его покрасневших щёк, тревожного взгляда сердце заколотилось. Юнги набрал в грудь побольше воздуха. — Успокойся, я прощаю. И мне приятны твои переживания за меня, правда. Чонгук заметно взбодрился и, вытянув вперёд руки, шепнул: — Тогда позволишь?.. Юнги, перестав мять рукав, шагнул к нему. Крепкие объятия, дыхание в макушку, поглаживания по спине расслабили. Чонгук шмыгнул носом, немного ослабил хватку и взъерошил волосы на миновом затылке.  — Не хочешь прогуляться недалеко? Юнги осознал, что соскучился по улице, как только вышел из дома. По траве, по красивым цветам, изредка торчащим вдоль дороги, по смеху с площади. Течка отняла слишком много сил, и чтобы восстановиться полностью ему требовалось куда больше. Поэтому он кивнул, бросив взгляд на крыльцо дома, где стоял папа. Юнги махнул ему рукой, и тот улыбнулся, кивнув. Они вышли на широкую дорогу, выложенную камнями. — Ты ел? — Да. Два раза. — А я хотел пригласить тебя к себе. Ну, вас с папой. Мой отец хочет встретиться. Юнги остановился. — По поводу того, что случилось пару дней назад? — Да, — прямо ответил Чонгук и тоже остановился. — Я не знаю, что будет, поэтому даже врать не буду. — Когда он нас ждёт? — Сегодня после полудня, на обед. Юнги прикрыл глаза, ощутив, как живот скрутило тревогой. Столько мыслей напали разом, накатывая друг на друга. Всё сводилось к одному, но Юнги решил не забивать этим и так уставшую голову. — Хорошо, я передам папе. Чонгук кивнул, опустил руки и сделал пару шагов к нему. Юнги перехватил сумку поудобнее, выгнув бровь. Когда до его руки дотронулись чоновы пальцы — тоже не вздрогнул. Когда Чонгук наклонился, коснувшись щеки, поджал губы. — Не волнуйся, — тихо сказал Чонгук. — Всё будет нормально. Главное, что тебе уже лучше. А у меня сегодня ещё тренировка вечером, и завтра ранним утром. Нам обоим нужны силы. Он сжал тёплое запястье и зажмурился. — У меня правда чуть голову не снесло, когда я увидел тебя в пещере, — совершенно другим голосом заговорил альфа, заправив пряди миновых волос за ухо. — Я и испугался, и удивился, и занервничал. А мой волк… Едва не подвёл меня. Он оторопел, напугал даже меня. И я рад, что наши родители успели. Это было каким-то чудом. Юнги уловил намёк в его голосе и тревогу, которая была и в нём самом. — Если бы они тогда не пришли, между нами сейчас всё было бы по-другому, да? — выдохнул он. Они оба понимали, что случиться могло всякое. А для Юнги на самом последнем месте было желание оказаться покрытым в свою первую течку вдали от дома, среди крови, паники и собственного скулежа. А когда он вместо страха нашёл в муже защиту, то понял, насколько обманчив может быть взгляд, полный желания, граничащий с дикостью. Юнги не хотел думать о чём-то ещё и был благодарен за то, что их нашли и не дали тонкой грани между поддержкой и срывом рухнуть. Их спасли. — Но из-за этого я осознал, насколько мне действительно важна твоя безопасность. Ты выглядел так отчаянно и болезненно, что я… У меня не было и мысли, чтобы бросить тебя. — Верю. Когда они вновь пошли в один шаг — Юнги почувствовал отпускающую тревогу. Он взял Чонгука за руку и слегка потряс, обращая на себя внимание. — Так значит, тренировки? — Ага, немного тяжело, — ответил тот, улыбнувшись, — но жду не дождусь неделю соревнований. Особенно день спарринга. Юнги не мог сказать, что не ждал эти соревнования. Он ждал их так же, как и опасался.