our alliance

Чонгук глубже втянул тяжёлый лесной воздух, а в теле растекалась слабость. Но пришлось зажмуриться, уперевшись лапами в толстое поваленное дерево, а после и вовсе выпустить когти в кору и сжать зубы. Обострённое зрение реагировало на каждый шелест листвы, движения птиц, что дико отвлекало. Чонгук оттолкнулся лапами и вновь сорвался с места. Его третье полноценное обращение в этот раз было куда легче: выворачивало не так больно, кости хрустели не так оглушительно, а разум не давал удариться в полную дикость, чтобы почувствовать себя хозяином леса. Чонгук сейчас сохранял чистый разум, но по мере приближения к покатому склону и прикрытому зеленью убежищу, у него в животе закручивалась тревога. Запах, густой, смешанный с запахами листвы и почвы, сам толкал вперёд. Чонгук облизнулся, едва остановившись, повёл ушами. Тихий, почти неуловимый, если не прислушиваться, скулёж вызвал в нём и любопытство, и испуг. Он осторожно обошёл небольшую яму, вдавливая лапы в ещё мокрую после ночного дождя землю и замер, смотря на своё убежище. Не мог поверить в то, что происходило. В его пещере, его убежище вот уже сколько лет, сейчас кто-то находился. Лишь по запаху, знакомому и в то же время такому необычному, Чонгук мог догадаться, кто это. А когда он подошёл совсем близко, пригнулся к земле и пригляделся — его вера только укрепилась. Но от этого стало только непонятней, волнительней. Стало только хуже. Он увидел в левом углу, на ворохе из шкур и тканей, волка с пепельной шерстью. Небольшого, с тёмными пятнами возле ушей. И светло-жёлтыми глазами, красивыми, но сейчас совсем не кажущимися разумными. Совсем волчонок, как и Чонгук. У него были поджаты лапы и хвост, а сам он чуть подрагивал и тяжело дышал. Юнги сейчас не был похож на самого себя, и если Чонгук видел его всего пару раз в обращённом виде, то тот не давал и повода усомниться в том, что он был обычным. А сейчас он выглядел совсем иначе, и от очередного тихого скулежа Чонгука пробрало от макушки и до поясницы. Он не знал, что думать и что делать. Он сделал неуверенный шаг вперёд, и Юнги, который казался сильно рассеянным, зарычал. Угрожающе, глухо, совсем не похоже на рык пятнадцатилетнего. Даже Чонгук пока не мог издавать таких звуков. Он непроизвольно открыл пасть, но не издал ни звука, продолжая смотреть. А после заметил на примятой листве мутно-белые разводы и тёмную прерывистую дорожку, тянущуюся к волчонку. Кровь. Не успевшая подсохнуть, слегка поблескивающая под рваными лучами солнца, освещающими часть пещеры. Перед глазами слегка поплыло, очертания размылись, а запах, который Чонгук непроизвольно вдохнул полной грудью, едва не обжёг лёгкие. Он и подумать не мог, что течка могла вызвать такие острые, даже болезненные ощущения. Юнги вновь оскалился, едва Чонгук сделал новый шаг, подтянулся на лапах. В его взгляде мелькнули понимание и рассудок, но это, казалось, его не обрадовало. Чонгук попробовал возвать к нему, напряг голову, но понял, что тот закрылся, совсем не шёл на контакт. Он с растерянностью и страхом почувствовал, как его разум притуплялся, как оголялись инстинкты. В животе постепенно теплело, сердце, которое бешено долбилось, никак не утихало. С Чонгуком такая дикость происходила впервые, и он не мог найти в себе сил что-либо сделать. А сделать он мог совсем немногое, но то, что могло показаться самым очевидным для многих, ему казалось самым жутким. Нечто по-настоящему звериное, которое стремительно затыкало голос разума, металось в груди, давило и напоминало, что Чонгук имел полное право и подойти ближе, и прикоснуться, и успокоить, и даже покрыть. Это была его пара, и раз она сама пришла на «его» территорию, значит её что-то подтолкнуло к этому. И можно было не отказывать себе в чём-то таком, что не стало бы неправильным. Может, это бы даже помогло омеге в первую течку. Все наставления взрослых будто выветрились из головы. Только Чонгук помнил убеждения немногих оборотней, что совершенно неправильно покрывать вот так кого-то в звериной форме. Кого-то, у кого разум мешался с инстинктами и он слабо соображал. Но Чонгук, глядя на дрожащего под его взглядом, порыкивающего, с испачканными в тускло-белых разводах лапами волчонка, не испытывал настолько сильного возбуждения. Желание — да, жар в теле, судороги в мышцах — тоже. Но не настолько, чтобы броситься вперёд, придавить маленькое, но уже сформированное тело с упитанными боками, прямыми лапами и ладно сложенным тазом к земле, помня о том, как зажать клыками чужой загривок правильно, чтобы скулёж прекратился. Чтобы их не услышали ненужные свидетели. Чонгук облизнулся, сглотнул и на подрагивающих лапах подошёл ближе, стараясь не дышать глубоко. Юнги издал тяжёлый выдох, завозился, и Чонгук отвернул голову, стараясь не смотреть на его выпачканные в течной жидкости лапы. Запах крови перебивался густым запахом тела, молодого и никем нетронутого. Чонгук быстро кинулся к углу с ворохом одежды под зелёной накидкой, и пока Юнги вновь забеспокоился, подхватил тряпичную сумку, крепко сжав зубы, и поволок на улицу. Запасная одежда, которая валялась здесь, сейчас казалась настоящим подарком. Чонгук не знал, правильно ли поступит, если обратится, но видя то, как его звериная форма волновала и пугала омегу в жаре, у него просто не оставалось выбора. Юнги мог и кинуться, едва бы Чонгук встал на две ноги, а мог и успокоиться, если бы услышал его голос. За всё время, что они были в браке, их отношения потеплели, но не достаточно, чтобы омега перестал шарахаться. Им было уже по пятнадцать и каждый уже осознавал, что их пара не была забавной шуткой взрослых пару лет назад. Юнги, казалось, смирился, а Чонгук… Наверное, он чувствовал чуть больше, чем простое принятие факта. У него была сила и будущая власть, которая делала его положение более выгодным, а у Юнги был окрепший характер, который не давал усомниться в его стойкости и храбрости. Чонгук быстро вышел из пещеры, спрятался за кустом, а после припал к земле, чтобы вскоре услышать хруст своих костей, не сдержать стон от боли, которая охватила все конечности. Прохладный ветер тут же начал трепать волосы, грязные ладони торопливо разложили одежду. Чонгук натянул штаны, заправил футболку, с силой провёл ладонями по лицу и снова подошёл к пещере. — Ты меня понимаешь? — его голос был взволнован, особенно когда Юнги повернул к нему голову. — Можешь обратиться? Он был готов ждать довольно долго, пока омега не доверится ему, но понимание, что поблизости могли бродить чужаки, заставляло кровь кипеть от нетерпения. Он ещё слаб телом и будет не в состоянии в случае чего дать отпор, а Юнги, молодого и непокрытого, могло ожидать гораздо худшее. — Я донесу тебя до дома, только обратись. Он опустился на колени, кидая взгляд на скомканный плед. Таким можно будет прикрыть тело. Чонгук внимательно смотрел в жёлтые глаза, не видя там агрессии и желания кинуться. Было очевидно, что Юнги был слаб. Чонгуку не давала покоя ещё и кровь, которая покрывала нижнюю часть лап и таз. Может, Юнги не мог подняться из-за боли? Чонгук знал о течках ничтожно мало, а даже если задумывался, то всегда в его представлении он проводил такое волнующее событие со своей парой в комфортных условиях, в тёплом безопасном месте, окружённым стенами и всеми необходимыми вещами. А здесь было мало что похоже на нужный уют, и даже родное убежище, со всеми приложенными к его постройке усилиями, совсем не подходило, чтобы думать о таком. Внезапно Чонгука сквозь лавину мыслей осенило: он подумал о Юнги как о свой паре. Не на словах, а по-настоящему, и именно его лицо мелькнуло в мыслях Чонгука о доме и уюте. Но не успел он вновь попытаться заговорить с Юнги, как позади раздался протяжный вой, а после голоса. Он резко обернулся, заметив, как подскочил Юнги, вгляделся в сторону холма, у которого находились две фигуры. Облик чёрного волка вызвал в нём смешанные чувства, но когда он пригляделся и увидел на стоящем рядом с ним оборотне синюю накидку — сердце усиленно забилось. — Юнги! Этот надрывный крик отдался в ушах с такой болью и отчаянием, что Чонгук оступился. И теперь он более уверенно заполз в пещеру, упёрся руками в холодную землю. — Юнги, там наши родители. Они ищут тебя. Пожалуйста… Он обрадовался и почувствовал облегчение, когда Юнги зашевелился, приподнялся на лапах, а его тело начало меняться. Пришлось отвернуться, чтобы не видеть появляющейся голой кожи, но Чонгук услышал каждый стон, каждый хруст, а после тихий всхлип. Он бросился вперёд почти сразу же, как только Юнги упёрся лбом в землю, накинул на него плед, подтащил к себе, обхватив за бёдра и плечи. Почти тут же наткнулся на вялое сопротивление. — Не надо меня… — минов голос был слабым, хриплым. — Папа… — Сейчас ты его увидишь. Потерпи. Рука Чонгука соскользнула с плеча, он прикоснулся к пояснице, которая была горячей, мокрой, а после неосознанно провёл рукой ниже. Ягодица была липкой, влажной, и Чонгука тут же оглушило чувство стыда за то, что он творил. Но ему стало немного легче, когда на пальцах он не увидел кровь. Он обхватил Юнги покрепче и подтянул к себе. Его ноги были грязными, израненными, и Чонгук старался не тревожить их ещё больше. Он вытянул Мина на улицу, прижал его голову к своей шее, поглаживая спутанные волосы. Пытался дышать ртом и игнорировать трясущиеся миновы пальцы, которые комкали его одежду, сжимали, тёплое дыхание, которое влажно оседало на шее. Чонгук стиснул зубы, услышав тихий всхлип, почувствовал, как правый клык вспорол десну. — Као! Голос отца, грубый и резкий, заставил содрогнуться. Как и его старое обращение, которое он не часто употреблял. Сын. Чонгук вскинул голову, мутным взглядом смотря на приближающегося отца, увидел за его спиной синюю накидку, а после сорвавшегося с места Мин Тэхи. Его грязная рубашка была растёгнута на груди, левый рукав — порванным. — Я ничего не делал, — охрипшим голосом сказал он, отпуская Юнги в руки серьёзного отца. Быстро утёр губы от крови и отполз назад, сгребая пальцами землю и смотря в хмурое лицо взрослого альфы. — Я его не тронул, я нашёл его здесь таким… Господин Мин рухнул на колени, притянул сына к себе, и Юнги тут же потянулся к нему, изворачиваясь и едва не скидывая плед. Его слова были тихими, и Чонгук при всём желании не мог их разобрать. — Он был в этом обличии, когда ты нашёл его? — спросил господин Мин, и в его лице помимо боли и напряжения было облегчение. Чонгук мотнул головой. — Нам лучше уйти прямо сейчас, — твёрдо сказал отец. Он отвернул голову, поднёс к лицу небольшую связку трав, шумно вдыхая. Чонгук увидел его сжатые кулаки, и это слегка отрезвило. Он медленно поднялся с земли, отряхивая руки. — У него кровь… — Теперь всё будет нормально, — оборвал Мин Тэхи и поднял сына на ноги. — Ёнхо, поможешь мне? — Конечно, — ответил старший Чон и протянул сыну травы. — На, вдохни поглубже, это отобьёт нюх на некоторое время. Чонгук стиснул травы и вдохнул запах, напоминающий спиленную древесину вперемешку с глиной. За всю дорогу он ещё пару раз подносил связку к лицу и старался не отводить взгляда от Юнги, который с приближением к дому всё больше оживлялся и больше не пытался выпутаться из удерживающих его рук взрослых. Чонгука не пустили за двери большого дома, а когда отец положил руку ему на плечо и силой развернул к себе, он опустил голову. Было чувство опустошения. — Я правда не делал того, о чём ты мог подумать. — Верю. — Веришь? — слабо отозвался Чонгук, поднимая голову. Отец неожиданно мягко погладил его по плечу, а после прижал к себе — Ваши запахи не смешались. Этого достаточно, чтобы я доверял тебе. Чонгук кивнул и бросил мутный взгляд на окна третьего этажа, которые были зашторены. Его отпустил ком напряжения, и он почувствовал себя получше, несмотря на слабость. — Вы давно искали нас? — Когда ты ушёл в лес, через некоторое время пришёл Тэхи и сказал, что Юнги пропал. Мы обошли несколько мест, где он мог проводить время, а после я подумал, что вы могли быть вместе. — Ты помнишь о моём убежище? — против воли это прозвучало с обидой. Отец отстранился, положил ладонь на его макушку и слегка потрепал волосы. — Тому, кто помогал тебе его строить, было бы совестно забыть. В груди потеплело, и Чонгук почувствовал прилив радости. Не то чтобы их с отцом отношения были плохими или неполными, но в последнее время их встречи могли ограничиться лишь совместным ужином. Это расстраивало. А сейчас Чонгук понял, что был готов отдать многое, лишь бы у них всё стало как раньше. А ещё его кольнул один важный, наверное, главный вопрос, к ответу на который он не мог прийти. — Но почему Юнги вышел... Вышел на улицу в течку? Отец помедлил с ответом, и когда главная дверь распахнулась и на улицу вышел Тэхи со сложенным грязным пледом, он опустил руку и посмотрел Чонгуку в глаза. — Он вышел из дома, когда течка ещё не наступила.