when i think about you (well, you know the rest) / Когда я думаю о тебе... ну, дальше ты знаешь

Спустя несколько секунд Дэнверс приземляется на балконе Лены. Опустив очки, она сквозь занавески видит Лену, лежащую на кровати, положив руку на бедро, и выглядящую восхитительно. На ней распахнутый шёлковый халат с фотографии. Лютор с явным беспокойством смотрит на свой телефон. Кара тихо стучит в стеклянную дверь, и Лена поднимает голову. Она плотнее закутывается в халат и, подойдя к двери, раздвигает шторы и смотрит на Кару, стоящую на балконе в спортивных штанах и выцветшей футболке с широко раскрытыми глазами. Дверь с тихим щелчком открывается, и из-за неё выглядывает раскрасневшееся лицо Лены. Её глаза потемнели, а сердце до сих пор отбивает бешеный ритм. Рука Лютор крепко сжимает край двери, и Кара замечает, что её пальцы всё ещё блестят и оставляют едва заметные следы на стеклянной поверхности. В целом, Лена выглядит совершенно разбитой, и Кара изнемогает от желания увидеть, как далеко она может зайти. Шёлк на бёдрах Лены трепещет на ветру, когда она открывает дверь шире. Вместо того, чтобы изо всех сил пытаться что-либо сказать, Кара входит в квартиру и закрывает за собой дверь. Когда она оборачивается, её тут же встречают руки в волосах и настойчивый поцелуй, полный ощущений языка, зубов и горячего дыхания. Лена сжимает в кулаке её футболку, словно боится, что Кара отстранится, боится, что их губы оторвутся друг от друга. Дэнверс испытывает то же самое чувство — если они перестанут целоваться, она может проснуться и обнаружить, что всё это было невероятно детализированным сном. Сном, в котором она глубоко осознаёт каждый квадратный дюйм кожи, которого касается; в котором она может отмечать и фиксировать в своей памяти напористость и вкус языка Лены у себя во рту. Лютор издаёт тихий удивлённый звук, когда её ноги касаются края кровати, и она падает обратно на мягкий матрас, её тёмные волосы раскидываются позади неё. Губы Лены красные, слегка припухшие от поцелуев и блестящие, халат распахивается, открывая мили нежной кожи. Её трусики на удивление просты — обычные, тёмно-синего цвета, — и Кара находит это абсурдно милым. Она ожидала чего-то более модного — шёлка или кружев, возможно, чего-то, что соответствовало бы дорогому гардеробу Лютор. Это милое восприятие переходит в нечто иное, когда Лена слегка раздвигает бёдра и открывает мокрую ткань между ног. Кара склоняется и переползает через девушку, которая откидывается на подушки, зацепившись одним пальцем за ворот футболки Кары, чтобы направлять её, пока их тела почти не сливаются. Лена дрожит, её халат распахивается ещё больше, пока не сползает с плеч, и Кара не может оторвать глаз от обнажённой кожи, мягкие соски неуклонно затвердевают под её пристальным взглядом. Она скользит руками от бёдер Лены к грудной клетке, наклоняется, чтобы погрузиться языком в ложбинку между ключиц, и ведёт его дальше вверх, пока он не доходит до единственной родинки в центре её шеи, которой Дэнверс мечтала коснуться несколько месяцев. Бешеная энергия замедляется до чего-то почти вялого, когда Кара просит разрешения продолжить. — Можно? — выдыхает она, и её блуждающие руки останавливаются прямо под рельефом груди Лены. Лютор выгибается, пытаясь приблизиться к её рту, и берёт одну из рук Кары и притягивает её выше, накрыв сверху ладонью. — Не смей останавливаться. Кара сдвигается вниз и втягивает сосок в рот, Лена издаёт сладкий прерывистый стон, и Дэнверс сохраняет этот звук в памяти, чтобы вспоминать о нём позже. Затем с рёвом возвращается безумие. Руки Лены царапают ногтями по футболке Кары и проскальзывают под неё, чтобы вцепиться в спину, после чего Дэнверс сходит с ума, претендуя на как можно большую часть кожи Лены. — Кара… пожалуйста, футболка? — Лена натягивает ткань, чтобы проиллюстрировать свои слова. Кара стонет, с влажным звуком отпускает сосок Лены и слегка покусывает мягкую кожу рядом с ним. Она ни на секунду не хочет отнимать руки от Лютор, пусть даже для того, чтобы стянуть с себя футболку. — Не хочу прекращать касаться тебя. Улыбка Лены ослепительна, хотя она и хлопает ладонью по губам в попытке скрыть это, пока рот Кары систематически претендует на каждый дюйм её тела. В конце концов Лена сама тянет ткань вверх, просовывая голову Кары через ворот и дёргает, пока та, наконец, не поднимает руки и не откидывает её назад как попало. Однако Кара должна признать радость, что Лена её сняла. Ощущение, когда их груди впервые прижимаются друг к другу, она вряд ли забудет. Это превосходит любые фантазии, которые у неё когда-либо были — каждая секунда этого опыта выжигается в памяти Кары, просто на всякий случай. На случай, если это никогда не повторится. Ещё одна вещь, которую она никогда не забудет, — это вкус Лены, пьянящий вкус на её языке, когда та трётся об него. Когда Лена кончает в первый раз, это происходит с бессловесным криком, её кулак крепко сжимает волосы Кары, а пятки впиваются ей в спину. Второй раз это происходит уже с рыданием, прерывистым и звучащим как имя Кары; её освобождение проливается в рот Дэнверс, и всё тело Лютор выгибается, как натянутый лук. Когда Лена наконец падает, дрожа, Кара устремляется к ней, чтобы снова поцеловать, не успев даже остановиться вытереть рот и подбородок. Лена, похоже, не возражает, если её низкий стон является каким-либо показателем — на самом деле, их поцелуи быстро становятся беспорядочными, поскольку Лена, кажется, теряется в попытке очистить своё собственное лицо от лица Кары. Вскоре их лица становятся скользкими, и это ощущение заставляет её бедра двигаться — она хочет больше, больше. Лена снова стонет, когда штаны Кары соприкасаются с её чрезмерно возбуждённой кожей. — Прости… прости, это было так… наблюдать за тобой было… слишком… — бормочет Кара, начиная с неё сползать. Лена касается её плеча и тянет обратно, всё ещё разморённая и дрожащая, но полная энтузиазма. — Нет, Кара, я хочу прикоснуться к тебе. Пожалуйста. — Ладно. Как скажешь, — выдыхает Кара. — Я просто… не хочу сделать тебе больно. — У меня есть идея. Снимай штаны. — Кара спешит подчиниться: стягивает штаны и нижнее бельё вместе, отбрасывает их назад. Лютор направляет девушку, пока та не встаёт над её телом, затем ведёт выше и выше, пока ноги Кары наконец не оказываются по обе стороны от лица Лены. — Лена… — Держись за спинку кровати и не наступай мне на волосы. — Ты уве… — Но Лена уже проводит языком широкую полосу сквозь откровенно смущающую влагу перед собой, и фраза Кары заканчивается криком и слабым треском твёрдой дубовой спинки кровати под её сжатыми руками. Через несколько минут Дэнверс уже близка к тому, чтобы рассыпаться на части, каждая её мышца напряжена, пока язык Лены творит волшебство между её ног. Руки Лютор, обхватив бёдра Кары, царапают ногтями ягодицы, а потом остаётся только одна рука, и Дэнверс делает ошибку, оглянувшись назад, и чуть не пробивает кулаком стену, когда видит, что вторая рука в лихорадочном темпе движется между ног Лены. — Лена, Лена, Рао… — Кара задыхается, борясь с желанием сжать бёдра. Лютор стонет, и этот приглушённый звук подстёгивает её ещё больше. — Лена, давай со мной, пожалуйста, я хочу кончить вместе… Лена в знак согласия издаёт сдавленный всхлип, и Кара слышит, как её рука ускоряется. — Лена, я сейчас уже… Я… — Лютор под ней выгибается, её дыхание вырывается маленькими хныкающими вздохами, так как она умудряется продолжать двигать языком; и Кара уже не в состоянии формулировать свою речь. Через несколько секунд она громко и интенсивно кончает в рот Лене. Дэнверс на мгновение обеспокоена тем, что это слишком влажно, но девушка под ней просто продолжает гладить нежными руками по её бёдрам, лаская и издавая тихие довольные звуки, пока Кара в конечном итоге не отодвигается. Не желая рисковать причинить боль Лене, она неуверенно слезает с девушки, но та хватает её и притягивает к себе, пока они не оказываются лицом к лицу, обмениваясь глубокими ленивыми поцелуями. Кара чувствует сквозь них ухмылку Лены и ощущает свой вкус на её податливых губах. — Похоже, ты произвела впечатление на моё изголовье. И, конечно же, посмотрев вверх, Кара видит в дереве две зазубренные, почти идеальные вмятины в форме кистей рук. Она смущённо улыбается. — Прости, что сломала твою кровать. Лена улыбается, сонно и игриво. — Вообще-то мне нравится. Думаю, так это и оставлю. — Она гладит Кару по щеке и прищуривается. — А теперь у меня к тебе серьёзный вопрос: большая ложечка или маленькая? Кара засыпает, делая то, что мечтала делать каждую ночь в течение нескольких месяцев: прижимая Лену к себе и оставляя нежные ленивые поцелуи вдоль её позвоночника.

***

Кара просыпается не от привычного рёва будильника и даже не от телефонного звонка, а от мягкого жужжания и звука льющейся струйки воды из автоматической кофеварки и солнечных лучей на лице. Она, не открывая глаз, хмурится. У меня нет автоматической кофеварки. Она потягивается, и её кожи мягко касаются простыни — роскошная шёлковая ткань проскальзывает по её обнажённой спине. По обнажённой спине. Я голая. По животу Кары скользит рука, и за этим следует тёплое прикосновение мягкого тела к её боку и даже дыхание на шее. К ней резко возвращаются события предыдущего дня, и её глаза распахиваются. Она в просторной спальне Лены, лежит в её мягкой кровати королевского размера, с распахнутыми французскими дверями в остальную часть солнечного пентхауса Лютор, а сама Лена сонно обнимает её, уткнувшись носом в плечо. Кару наполняет ощущение счастья, как вино, льющееся в бокал, распирая грудь, пока она не чувствует, что переполнена им. Это был не сон. Она испытывает явное желание летать, танцевать, кричать. Она чувствует себя активной, живой и… таким человеком. Затем Лена начинает шевелиться, и восторг превращается в тревогу. Что, если я ей не нужна? Что, если это был просто случайный секс на одну ночь, и она проснётся и поймёт… Глаза Лены открываются, фокусируясь на коже перед собой, и поднимаются по шее Кары, пока не достигают лица. Дэнверс сглатывает и закусывает губу. — Доброе утро. — Доброе. — Голос Лены хриплый после сна, и она медленно моргает. Наступает пауза, единственное движение во время которой — это её большой палец, несколько раз проводящий по коже бедра Кары. — Ты осталась. — Конечно, я осталась. Лена просто продолжает смотреть на неё, всё ещё немного ошеломлённая после ночи. — Это что, сон? — Надеюсь, что нет, — шепчет Кара, пытаясь разглядеть очаровательно расслабленное лицо Лены — её растрёпанные волосы, лёгкую вмятину от наволочки на щеке, намёк на заспанки в уголках глаз. Наконец Лена почти недоверчиво улыбается. — Я хочу поцеловать тебя прямо сейчас. Кара фыркает от такого делового тона и мгновенно испытывает облегчение. — Думаю, этому я смогу посодействовать. Лёжа в уютной постели, они обмениваются нежными поцелуями, каждый из которых ослабляет беспокойство в груди Кары, пока оно почти не исчезает. В их ласках нет ни пыла прошлой ночи, ни отчаянной потребности поглощать, требовать. Они неспешные, безопасные и комфортные. Это заставляет её душу парить. Кара невольно ловит себя на том, что изливает в эти поцелуи все свои чувства — всю глубокую, отчаянную любовь, которую она испытывает к Лене, своё желание защищать и заботиться о ней. Прямо сейчас, в этот момент, она почти может представить, что Лена тоже её любит. В конце концов они выбираются из постели, садятся и пьют свежий кофе в солнечном уголке для завтрака — Лена в халате и Кара, завернувшаяся в мягкие простыни Лютор. — Обычно я не люблю утро, — делится Лена в кофейную кружку, кладя пальцы ног на голую икру Кары. — Никогда бы не подумала, — невозмутимо отвечает Кара, и Лена придвигается ближе, чтобы игриво ударить её по плечу. — Это лишь потому, что ты просыпаешься, взбодрённая солнцем. А кофе на тебя вообще не действует? — Нет, кофеин мне не помогает. Хотя вкус мне нравится. Лена делает глоток из своей кружки и мурлычет от вкуса. Кара морщит нос. — Но я не знаю, как ты пьёшь чёрный. — У меня возвышенные вкусы. — Ты хочешь сказать, что у меня нет? — Я хочу сказать, что если положить в кофе четыре кусочка сахара, то ты его испортишь, язычница. — Ладно, во-первых… — Почти начавшуюся лекцию Кары о радостях рафинированного сахара прерывает низкое знакомое жужжание, и она нацеливается на его источник — свой телефон, всё ещё лежащий на диване в её квартире. Дэнверс вдруг вспоминает, чем была занята вчера, пока не получила фотографию Лены. Она пыталась закончить свою статью, которая должна была быть готова — Кара бросает взгляд на часы на микроволновке, показывающие 13:15 — около трёх часов назад. — Кара? — Лена смотрит на неё выжидающе и немного нервно, и Каре очень хочется, чтобы ей не нужно было уходить. — Мне очень жаль, но я должна идти — я писала статью и до сих пор не закончила её, я не ожидала… — Кара прерывает себя, неопределённо жестикулируя между ними. Лена тихо смеётся, не совсем удачно скрывая своё разочарование. — Всё в порядке. Увидимся позже? — Обязательно! — говорит Кара, затем быстро мечется по квартире, надевая свою брошенную одежду. С некоторым смущением она оставляет свои трусики — они всё равно испорчены. — Я просто… э-э… позвоню тебе? Обещаю. — Лена кивает, выглядя неубеждённой, но телефон Кары снова жужжит, и та впадает в панику. Она быстро целует Лену в щёку, и неловко пробравшись на балкон, взлетает на максимальной скорости. Поцелуй в щёку? Серьёзно, Дэнверс? У тебя, вероятно, на руках до сих пор свидетельство её оргазма, а ты решаешься только на дружеский поцелуй? У Кары в её рассеянном состоянии уходит почти три часа, чтобы закончить статью, и когда она наконец отправляет её редактору, то обнаруживает, что полна беспокойной энергии. Она принимает душ и машинально проверяет телефон, прекрасно осознавая, что обещала позвонить Лене, и смиряется с мыслью, что ведёт себя как трус. Кара несколько раз открывает вкладку контакта Лютор, её палец зависает над кнопкой вызова, после чего она передумывает и откладывает мобильный. Не слишком ли рано? Через какой временной интервал уместно позвонить лучшей подруге, с которой у тебя прошлой ночью был потрясающий, умопомрачительный секс, чтобы сказать ей, что ты хочешь заняться этим снова и желательно каждый день до конца времён? Дэнверс ненадолго задумывается о том, чтобы позвонить Алекс, но решает не делать этого, когда осознаёт, что это будет означать обсуждение с сестрой того, что она переспала с Леной. Кара не уверена, что сможет справиться с этим в своём нынешнем состоянии. У неё даже нет веского предлога, чтобы не звонить Лене — после уже законченной статьи у неё нет других заданий от CatCo, и телефон DEO упорно молчит. Но её звонок Лютор будет означать, что у той появится возможность отвергнуть её, сказав, что это было одноразовым, или что их дружба слишком важна — это всё самые последние вещи, которые в данный момент хотела бы услышать Кара. Как раз в тот момент, когда она подумывает о том, чтобы пойти в DEO и вымотать себя в тренировочном зале, чтобы сжечь энергию, она слышит знакомое сердцебиение, появившееся в здании. Оно быстрее, чем обычно, и сопровождается почти безумным постукиванием пальцев по чему-то картонному, но это безошибочно Лена. Она здесь. Она… здесь. В доме Кары. Кара тут же на суперскорости начинает носиться по гостиной, лихорадочно убирая следы вызванного стрессом беспорядка и переодеваясь во что-нибудь, что бы не являлось вчерашними тренировочными штанами. К тому моменту, когда Лена стоит уже под дверью её квартиры, Дэнверс с притворным спокойствием сидит на диване, бездумно уставившись в телевизор. Лена несколько секунд стоит у двери с тремя коробками пиццы в руках, похоже, настраивая себя. Она несколько раз поднимает кулак, выглядя жутко нервничающей. Лютор уже разворачивается, чтобы уйти, но почти сразу возвращается, покачав головой и вздыхая. — Ты ведь видишь меня, правда? — кричит Лена, её голос лишь слегка приглушён дверью. Кара с улыбкой открывает ей. — Да, вижу. Однако это было очень мило. Лена краснеет, запихивая коробки с пиццей ей в руки. — Вечер кино? — Звучит здорово. «Вечер кино» заканчивается тем, что Кара в одиночку поглощает почти три пиццы целиком, а Лена съедает ровно половину одного ломтика и корочку от ещё трех, и они вдвоём сворачиваются калачиком на диване, уставившись на экран. Кара даже не совсем уверена, какой идёт фильм. Она с обжигающей ясностью чувствует каждую точку соприкосновения между ними. Левая рука Лены лежит на бедре, а правой она проводит подушечкой большого пальца по кончикам остальных — нервное движение, которое передаётся и Каре. Дэнверс умирает от желания протянуть руку и дотронуться до девушки, скользнуть руками по её талии и притянуть к себе на колени. Ну же, Дэнверс. Не зря же тебя называют героем Нэшнл-Сити. Мучительно медленно Кара кладёт пальцы на бедро Лены, удобно распределяя их по тёплой ткани её брюк. Беспокойно двигающаяся рука Лютор застывает. Кара слышит, как сердцебиение девушки прерывается, а затем ускоряет ритм. Через несколько мгновений ладонь Лены скользит по её руке, и их пальцы переплетаются. Кара выдыхает, и Лена рядом с ней нервно смеётся. — Это было не так уж трудно, правда? — бормочет Лютор, и Кара возмущённо ощетинивается. — Эй, это могла бы сделать и ты! Не могу же я брать всё на себя… — Я пришла с пиццей, когда ты мне так и не позвонила, если ты помнишь. — Я… ладно. Хорошо, да. Ты права, — признаёт Кара, и Лена смеётся, придвигаясь к ней ближе на диване. Наступает короткое молчание, и большой палец Лены проводит по тыльной стороне ладони Кары. Их головы склонились друг к другу, ноги Лютор вытянуты перед ней и почти перекинуты через колени Кары. — Что мы делаем? — шепчет Лена, поднимая глаза и встречаясь взглядом с Карой. Её глаза притягивают Дэнверс, как и всегда, — голубого, зелёного и серого цветов, смешанных в умопомрачительной комбинации, яркие и ясные. — Не знаю, — тихо признаётся Кара. Она не уверена, кто двигается первым, но следующее, что помнит, — это то, что она лежит на спине на диване, на её губах губы Лены, и руки Лютор с большим энтузиазмом снимают с неё футболку. Разговоры переоценивают.

***

Пробуждение рядом с Леной во второй раз проходит далеко не так гладко, как в первый. Всё то же ощущение тепла, нежной кожи руки, обнимающей её за талию. Только на этот раз ещё и Алекс, стоящая перед её кроватью со смешанным выражением шока и ужаса на лице. — О боже, Кара. — Вот дерьмо! Алекс поворачивается и бросается за угол на кухню, прикрывая глаза, а Кара набрасывает одеяло на почти обнажённое тело Лены. Лютор хмурится и просыпается от громкого шума. — Кара? — Голос Лены хриплый от криков прошедшей ночью, и она трёт глаза в столь милой манере, что Каре приходится напрячь всю силу воли, чтобы просто не прижаться к ней поцелуем и дать Алекс уйти. — Я сейчас вернусь. — Кара быстро целует её в лоб и пытается натянуть шорты и футболку. — Алекс, постой… Задёрнув за собой занавеску, служащую дверью в спальню, она следует за сестрой на кухню, где та делает глоток из бутылки скотча, которую Кара держит в шкафу специально для неё. — Алекс, сейчас вроде как десять утра! — Поверь мне, Кара, мне это необходимо. Ты могла меня предупредить, чтобы мне не пришлось зайти в твою квартиру и увидеть голую задницу Лены Лютор в твоей постели, не говоря уже о других шокирующих вещах… — Ш-ш-ш-ш! — отчаянно шепчет Кара, показывая на спальню, откуда она слышит ускоренное сердцебиение Лены. — Это случилось всего пару дней назад! Я была немного занята… Кроме того, почему ты не постучала, как нормальный человек? — Потому что ты не отвечала на звонки! О. Точно. Она совершила ошибку, схватив свой телефон прошлой ночью, чтобы остановить непрекращающееся жужжание, в то время как Лена стояла на коленях позади неё, введя глубоко внутрь три пальца и лаская снаружи четвёртым. Лютор выбрала именно этот момент, чтобы согнуть пальцы вниз, и мобильный в её руке разлетелся вдребезги — обломки до сих пор валяются на полу. Честно говоря, она совсем об этом забыла. — Я… сломала телефон. Пока ещё не успела купить новый. — Ясно. — Алекс потирает лицо, всё ещё строя недовольную гримасу. — Ты могла бы прилететь и сказать мне об этом. — Я… была занята. — Как бы Кара ни старалась это сдержать, её щёки вспыхивают румянцем, когда она вспоминает, чем именно была занята. Увидев, что сестра покраснела, Алекс снова стонет: — Кара… — Ну а что? Ты уже целую вечность твердишь мне, что я должна признаться в своих чувствах. — Да, но я не имела в виду «игнорировать телефонные звонки из DEO, занимаясь сексом со своей девушкой»! — Она не… — Кара вздыхает, садясь на один из кухонных стульев и закрывая лицо руками. — Я не знаю, кто мы. — Вы не говорили об этом? Кара отчаянно показывает жестами Алекс, чтобы та понизила голос. — Нет! Мы только… ну, ты понимаешь. Алекс морщится, и Кара, пыхтя, пихает её. — Прекрати это. Я не знаю, как поднять эту тему. Не знаю, стоит ли. — Кара, она явно без ума от тебя. Просто поговори с ней. — А если ты ошибаешься? Что, если я скажу ей, что у меня есть… чувства, а она просто хочет секса? Алекс начинает возражать: — Это не так… — Ты этого не знаешь! — Кара чувствует, как в груди снова поднимается неподдельная тревога при мысли о том, чтобы рассказать Лене об истинных масштабах её увлечения ей. О её любви. — И ты тоже, Кара. Слушай, я ухожу, попрошу Дж’онна, чтобы он разобрался с ситуацией в DEO. Поговори с ней. Алекс уходит, хлопнув дверью и бормоча что-то про «лесбийскую драму», и Кара садится на диван. — Знаешь, она права. Кара подпрыгивает, диван опасно скрипит, и она хлопает себя ладонью по груди. — Блин! Лена, ты меня напугала. Ты что… — Подслушивала? Да. Без зазрения совести. Это маленькая квартирка. — Лена выглядывает из-за угла, одетая в леггинсы Кары и один из её свитеров, и выглядит растрёпанной и очаровательной. Высоко на шее у неё расцветает красновато-пурпурная отметина, и Дэнверс отчётливо помнит, что было причиной этого. Покраснев, Кара снова закрывает лицо руками и ставит локти на колени. — Прекрасно. Лена садится рядом с ней, делает глубокий вдох, но за ровным тоном её голоса слышится предательски бешеное сердцебиение. — Итак, я думаю, пришло время об этом поговорить. — Да. Лена барабанит пальцами по ногам, собираясь с мыслями, прежде чем заговорить. — У меня… тоже есть чувства. — Кара поднимает голову и замечает, что Лена морщится от собственной формулировки. — Правда? — Да. — Хорошо. Значит, у нас обеих есть… чувства. — Кара смеётся, вскидывая руки. — У нас обеих всё это отлично выходит, не так ли? Лена прижимается лбом к плечу Кары. — Это именно то, что происходит, когда ты встречаешься с кем-то с тяжёлой детской травмой. Привыкай к этому, Кара. — Думаю, ради тебя я смогу привыкнуть к чему угодно, — радостно улыбается Дэнверс, и Лена смеётся, пряча лицо. — Пока я с тобой, я счастлива. Я не думала, что нужна тебе. Я просто подумала… с этими фотографиями, телефонным звонком и всем прочим, я переживала, что это всё, чего ты хочешь. Лена вздыхает. — У меня никогда не получалось быть открытой. Я боялась потерять тебя, если буду действовать слишком напористо. Но когда всё выглядело так, будто тебя интересует что-то… в физическом плане, я ухватилась за такой шанс. Это казалось проще. — Похоже, нам обеим пришла в голову одна и та же мысль. — Кара самоуничижительно улыбается, и Лена отвечает ей тем же. Медленно и нервно Лютор протягивает руку, чтобы переплести их пальцы. Кара притягивает её за руку, прижимает голову девушки к своему подбородку, и та, довольно вздыхая, зарывается ей в шею. Они несколько минут сидят в уютном молчании, пока Лена не прерывает его животрепещущим вопросом: — Итак… ты когда-нибудь ругаешься вне постели? Или всё, что можно от тебя услышать, — это «фигня», «блин» и «ё-моё»? — Я… я не ругаюсь в постели! — О, неужели? Позволь мне оспорить эту теорию.